Г.И.Чулков. Невеста. Публикация (110

Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»

Вера Владимировна. У Бориса Николаевича душа раскололась. Он хотел ее в огне войны закалить, но это не удалось ему. Он не выдержал этого огня.

Нина. Вы думаете, что я ничего не замечаю? Нет, я вижу, что Борис не такой, как прежде. Только зачем вы смотрите на его судьбу так мрачно и так безнадежно. Я верю, что моя простая земная любовь поможет ему. Моя любовь исцелит его недуг. Ах, если бы вы знали, Вера Владимировна, как страстно я его люблю.

Вера Владимировна. Может быть, Борису Николаевичу в самом деле суждено вернуться к тому, от чего он ушел или, по крайней мере, хотел уйти.

Нина. Вы так загадочно говорите.

Вера Владимировна. Я хочу сказать, что занятия философией, к сожалению, удалили Бориса Николаевича от непосредственной жизни. Кроме того, и ему, и мне казалось, что надо преодолеть все это ветхое, косное, слепое – то, что называют страстью или еще чем-нибудь в этом роде. Но, по правде сказать, он запутался: он от старого отрекся, а нового испугался. Бедняжка мечтал найти утешение в безусловном нравственном законе, но война помешала ему утешиться… Что ж… Попробуйте его вернуть земле. Попытайтесь.

Нина. Нет, вы не любите его. Вы не могли бы так рассуждать о нем, если бы вы его любили понастоящему.

Вера Владимировна. Я не люблю его такою любовью, какою вы его любите. Но чья любовь настоящая – Бог знает.

Нина. Простите меня. Я говорю глупости. Да и не смею я судить вас… (Из беседки выходят Колонтаева и Абрамов.)

Колонтаева. Дело в том, друг мой, что все в мире относительно. Материя и энергия, материя и энергия… Абрамов. Значит, Варвара Григорьевна, души вовсе нет. То есть этакой бессмертной души, так сказать.

Колонтаева. Душа – функция нашего мозга, друг мой. (Абрамов и Колонтаева подымаются на крыльцо.)

Нина. Вы знаете, Вера Владимировна, когда я начала беседовать с вами, у меня на сердце было светло и тихо, а теперь я чувствую какое-то странное беспокойство. Мне страшно. Я боюсь чего-то.

Вера Владимировна. (Насмешливо.) Ревности моей боитесь? Нина. Вы смеетесь надо мной.

Вера Владимировна. Нет, не смеюсь. Только мне почему-то кажется, что Борис Николаевич не должен устроить жизнь свою благополучно, так, как все… Нина. Нет, нет, если судьба не отымет его от меня, он отдохнет, он отдохнет…

Вера Владимировна. А надо ему это?

Нина. Надо ли? Господи… Но ведь он так устал.

Вера Владимировна. Отдохнуть, успокоиться, успокоиться. Нина. Я, кажется, ошиблась… Я не понимаю, о чем вы…

Вера Владимировна. Отдых, покой, вечный покой… Это – смерть… Нина. Я хочу ему дать жизнь, а не смерть… А вы… Я ошиблась… Я руку вам поцеловала… Стыдно как. Господи… (Нина села на скамью и заплакала.)

Вера Владимировна. Бедная… О чем вы?

Нина. Мне страшно, мне страшно… Я боюсь чего-то. Друг вы мне или враг?

Вера Владимировна. Нет, я не враг… Нет…

(В сад влетают два гостя и, перебивая друг друга, объясняют что-то не столько словами, сколько жестами.)

Первый гость. Нина Андреевна… Вы здесь… И вы, Вера Владимировна… Прекрасно… Чудесно… Пожалуйте в залу. Очень важно. Без вас никак нельзя… Мы затеяли petit jeu3.

Второй гость. Вера Владимировна… Нина Андреевна… Пожалуйте… Это очень забавно. Мы хотим изобразить в лицах Deutchland! Deutchland! Über Alles!4 Варвара Григорьевна будет представлять немецкую науку, Марья Григорьевна – теософию, Сергей Семенович – самого, знаете ли, Вильгельма, и все прочих каждый свое, знаете ли.

Первый гость. Без вас никак нельзя. Нина Андреевна… Вы, Нина Андреевна, сентиментальную Германию должны представить, этакую Гретхен… (Смеется.)

Второй гость. Мы все это изобразим, а Борис Николаевич должен разгадать, что это такое.

Первый гость. Вот именно. Он должен догадаться, что немецкая теософия и все прочее – все это и есть в конце концов Deutchland! Deutchland! Über Alles!

Второй гость. Нина Андреевна…

3Маленький (нем.)

4Германия! Германия! Превыше всего! (нем.)

Первый гость. Вера Владимировна… Нина. Я иду, я иду…

Вера Владимировна. А я потом… У меня голова болит… Я потом приду. Второй гость. Смотрите, мы вас ждем… (Нина и два гостя уходят. В это время в саду появляется Борис.)

Борис. Вера… Наконец-то я нашел тебя… Ты мне нужна. Так нужна. Так нужна. (Целует ее руки.) Что ты смотришь на меня со страхом? В тот раз, когда мы говорили с тобою, тебе, кажется, пришло в голову Бог знает что. Ты вообразила, что я в самом деле сошел с ума. У меня был бред. Это верно. Но теперь я здоров, я совершенно здоров. И ты не должна меня бояться.

Вера Владимировна. Я не боюсь, Борис.

Борис. Да, да… Не надо бояться. Дело в том, что я могу теперь сказать тебе всю правду… Я отдохнул от войны. У меня совершенно ясная голова, и я скажу тебе все. Только слушай внимательно. Я спешу. У меня есть еще одно дело, которое я должен кончить сегодня. Я твердо решил. Сегодня или никогда. Я даже захватил с собою то, что для этого нужно. Вот здесь в боковом кармане.

Вера Владимировна. Что захватил? Зачем?

Борис. То, что для этого надо, чтобы с этим покончить раз навсегда. Об этом, впрочем, после. Главное, мне надо объяснить тебе и оправдаться перед тобою, если хочешь. Ты слушай внимательно, пожалуйста. Прежде всего, кто я такой. Я русский дворянин Башилов. Среди моих предков были и верные слуги отечеству, как говорится, были и декабристы, ты знаешь. Отец мой – неудачливый государственный деятель, у которого оказалось слабое сердце и упрямая совесть. Мать не совсем нашего круга. Но об этом довольно. Главное – я интеллигент. Но вот началась война. И вот я, несмотря на все мое глубокомыслие, не понял чего-то ясного и простого, что превосходно угадал наш мужик. В этом надо сознаться, наконец, не правда ли?

Вера Владимировна. В этом надо иметь мужество сознаться.

Борис. Но, с другой стороны, во мне не было внутренней силы, чтобы отказаться от этого испытания. Понимаешь?

Вера Владимировна. Это было тяжелым испытанием для тебя.

Борис. В сущности я уже предчувствовал до войны, что у меня в душе что-то неблагополучно. Я тогда бежал к этой Нине, к этой несчастной девушке. Мне казалось, что в ней та самая простота, в которой я так нуждался.

Вера Владимировна. Может быть, в самом деле для тебя другого выхода нет. То есть я хочу сказать… Борис. (Перебивая.) Представь себе. Выход есть. Я нашел его. Это, конечно, доказывает, что я не сошел с ума, слава Богу.

Вера Владимировна. Нашел?

Борис. Да, да… Если нельзя оправдать жизнь так, как оправдываешь ее ты, и если нет ясности в сердце, чтобы принять ее по-мужицки или хотя бы по-детски, как Нина, – тогда есть третий путь.

Вера Владимировна. Нет. Не хочу, не могу… Молчи… Не говори… Борис. Отказаться от самого себя. Уступить место. Понимаешь? Бежать в Самарскую губернию, как отец, я не могу. Надо прямее и короче. Я так решил.

Вера Владимировна. Не надо, не надо… У меня голова кружится… Борис… Это ложь… Это соблазн. Это неверный путь. Ты не должен… (Входи Добрынин.)

Добрынин. Извините меня, Борис Николаевич. Я, может быть, помешал вам, но мы должны кончить наш разговор. Скажите мне только одно слово: немецкий идеализм, который вы мне с таким увлечением излагали, несостоятелен и фальшив. Скажите мне это слово и я отпущу вас. (Старается поймать его за руку.)

Борис. (Грубо.) Оставьте меня… Оставьте меня… (Появляются два гостя.)

Первый гость. Где же вы, Борис Николаевич? Вас ждут. Пожалуйте… Все, можно сказать, горят нетерпением. Вы должны разгадать шараду. Непременно, пожалуйте.

Вера Владимировна. Не надо… Не надо… Борис… Второй гость. Что вы… Все, можно сказать, горят нетерпением. И вы должны непременно присутствовать при этом, Вера Владимировна.

Первый гость. Идем, идем… Скорее, скорее. Все ждут… Борис. (Рассеянно). Хорошо, я иду.

Второй гость. Позвольте мне вам предложить руку, Вера Владимировна.

(Все уходят. Добрынин еще раз пытается удержать Бориса, загораживая ему дорогу и бормоча: «Скажите мне только одно слово». Но Борис решительно отталкивает его. Входят Наумов и Оля.)

Наумов. Успокойтесь, Ольга Николаевна… Не волнуйтесь, пожалуйста.

Оля. Ах, Дмитрий Касьянович, вы сами знаете, что здесь затевается невозможное дело. Борис не должен жениться на Ниночке. Он болен. Он душевно болен. А главное… Наумов. Что главное?

Оля. А главное, он влюблен по-прежнему в Веру Владимировну.

Наумов. Как же так? Не может быть… Они такие разные люди. Я, впрочем, Ольга Николаевна, совершенно неопытен в этих настроениях. Должен вам признаться.

Оля. А вы знаете, Константин Украинцев на войну собирается? Добровольцем идет. Слыхали?

Наумов. Слышал.

Оля. Нелогичная жизнь. Иной раз так любишь человека, так любишь, а руки ему поцеловать не позволишь и даже замучаешь его. А бывает и так, что и не уважаешь, и не любишь вовсе, а между тем… Час такой придет, померещится что-то, как наваждение, и всему конец. Ничего не пожалеешь. Ах, смешно как. Ужасно смешно… (Смеется, потом плачет.)

Наумов. Господи… вот беда… Успокойтесь, Ольга Николаевна… Я вам воды сейчас… (Торопливо ковыляет на своих костылях к крыльцу, но ему навстречу с шумом и восклицаниями идут

гости. Среди них находятся Вера Владимировна, Анна Семеновна, Украинцев, Колонтаева и Абрамов. Впереди всех возбужденный и взволнованный Борис. Оля перестает плакать и с тревогой смотрит на брата.)

Борис. Чудесная шарада… Какая остроумная шутка… И в этой веселой затее участвуют решительно все. Deutchland! Deutchland! Über Alles! Но почему именно я должен был разгадать эту удивительную шараду? Случайность? Не может быть. Здесь что-то есть. Здесь положительно что-то есть… И вы, Нина, согласились взять на себя роль Гретхен… Какая прекрасная аллегория… Какая глубина… О, здесь целая бездна премудрости в этой веселой шараде.

Абрамов. Вот что значит философ. Нам и в голову ничего подобного не приходило, а он здесь такое сверхъестественное увидел… (Громко смеется.)

Первый гость. «Пофилософствуй, ум вскружится».

Второй гость (Ехидно.) Борис Николаевич принял это за намек, потому что он учился не то в Фрейбурге, не то в Марбурге. (Громкий смех.)

Украинцев. А по-моему, господа, эта шарад совсем неудачна. Вот если хотите, я вам расскажу один случай. Был я один раз в гостях у покойного… Первый гость. (Перебивая его.) Нет, господа, как хотите, а шарада в самом деле из ряда вон. (Борис, оглянувшись, быстро уходит в беседку.)

Второй гость. Должен вам сказать, Нина Андреевна, что вы были очаровательною Маргаритою. Абрамов. Господа… Анна Семеновна… Ниночка… Варвара Григорьевна… Все, все… Пожалуйста… Я хочу, господа, произнести маленькую речь по поводу событий… (В это время тапер играет бравурный марш.)

Варвара Григорьевна. Музыка вам не мешает, Сергей Семенович?

Абрамов. Ничуть, уважаемая Варвара Григорьевна… Но почему же нет среди нас нашего героя? Где же он, господа? Где наш герой? А? Где он?

(В беседке раздается выстрел. Молчание. Резкий вопль Ниночки.) Вера Владимировна. (Шепотом.) Кончено… Конец… Кончено…

Занавес.

Конец.