Западная философия от истоков до наших дней. Книга 1. Античность

произнесенная Архимедом перед смертью, вошла в историю: “Noli turbare circulos meos” — “He трогай моих чертежей”. На могильной плите Архимеда была высечена сфера, вписанная в цилиндр, как сим­ вол его открытий. Цицерон в бытность свою квестором (комиссаром) Сицилии в 75 г. до н.э. реставрировал этот памятник в знак своего восхищения.

Среди множества его работ нельзя не упомянуть такие: “О сфере и цилиндре”, “Об измерении круга”, “О спиралях”, “О квадратуре параболы”, “О конусах и сфероидах”, “О равновесии плоскостей”, “О плавающих телах”, и др.

Не раз историки античной науки называли Архимеда самым гени­ альным из греческих ученых. Он заложил основы гидростатики. В трактате “О плавающих телах” мы находим знаменитый принцип Ар­ химеда: “Тела более тяжелые, чем жидкость, будучи в нее погружен­ ными, идут на дно, они же будут более легкими, если погружены в жидкость, а объем вытолкнутой жидкости будет равен объему данного тела”. Архимед заложил также основу теории статики, к примеру, изучал законы рычага. Вообразим, что на некоей прямой — шест, закрепленный в одной точке, и положим на оба конца два веса: на равной дистанции от центра они будут в равновесии; при дистанциях неравных перевесит тот вес, что помещен на большем удалении. Отсю­ да вывод Архимеда: две величины находятся в равновесии, если удале­ ны на расстояния, взаимопропорциональные их весу. Расхожий афоризм: “Дайте мне точку опоры, и я переверну мир” стал известен от Симплиция, одного из последних неоплатоников античного мира. Слова эти Архимед произнес во время спуска гигантского судна в море при помощи системы рычагов.

Втрактате “Аренарий” (песчаная ванна) Архимед внес новшество

вграфическую арифметику — систему выражения сверхбольших чи­ сел (до того обозначавшихся буквами греческого алфавита). Он сосчи­

тывал, с провокационным умыслом, число песчинок, которыми можно было бы заполнить космос, чтобы показать, что, речь идет о величинах хотя и гигантских, но все же определенных.

В прошлом часто указывалось на то, что доказательства Архимеда тяжеловесны и нарочито искусственны, однако сам он пользовался ин­ дуктивным и интуитивным методами (“механическим путем”, по его словам), и лишь затем найденное зачастую случайно снабжалось геомет­ рическими доказательствами. Так, как это делал “Евдокс, который сна­ чала нашел, что конус есть третья часть цилиндра, а пирамида — третья часть призмы... как и Демокрит, который выяснял характеристики фигур без предварительных доказательств” (Архимед “О методе”).

Архимед был и остается крупным математиком-теоретиком, сам он полагал свои инженерные изыски как нечто второстепенное. Все же именно это последнее подтолкнуло его фантазию к изобретению бал-

диетических орудий для защиты Сиракуз, приспособлений для пере­ возки грузов, насоса для ирригационных сооружений. Рассказывают, что во время осады Сиракуз он придумал зажигательные стекла (об этом свидетельствует Лукиан Самосатский). Он сконструировал пла­ нетарий, который в Риме привел в восхищение Цицерона. Если верить Витрувию, открытие Архимедом специфического веса (относительно объема) было внесено даже в школьные учебники. Герои, сиракузский царь, вознамерился пожертвовать храму золотую корону. Однако юве­ лир подменил часть золота серебром, смешав его с золотом. Внешне корона выглядела изумительной. Но, заподозрив мастера, Герои по­ просил Архимеда провести экспертизу. Последний начал обдумывать ситуацию и решил, что недурно было бы принять ванну. Когда он погрузился в нее (ванны в то время имели подставки), то заметил, что оттуда ушла вода, пропорционально объему его тела. После этого Ар­ химед приготовил два бокала — чистого золота и чистого серебра — одинакового веса с короной и начал погружать их в ванну, а поскольку объем воды, вытолкнутый короной и слитком чистого золота, оказался разным, то обман тут же стал явным. Окрыленный своим открытием, ученый во всю прыть кинулся в костюме Адама на площадь с воплями: “Эврика!”, “Я открыл!”

Среди античных математиков и инженеров упоминается Герои, которому приписывается серия открытий. Вопрос усложняется тем, что: 1) его имя было очень распространенным, 2) что под этим именем, возможно, в ходу были сочинения разных авторов.

3.3.Астрономия: традиционный геоцентризм греков, попытка гелиоцентрического переворота Аристарха и реставрация Гиппархом геоцентризма

Греки представляли, что вокруг земли вращаются звезды, Солнце, Луна и планеты, совершая правильные круговые движения. Кроме того, считалось, что должна быть сфера, несущая на себе т.н. непод­ вижные звезды, а также, что у каждой планеты есть своя сфера, а все вместе они вращаются вокруг земли. Напомним, что греческое слово “планета” восходит к слову “platiomai”, (что значит, блуждаю, скита­ юсь), т.е. выполняющая движения, по-видимому, нерегулярные и сложные. Уже Платон понимал недостаточность только одной сферы для каждой планеты, чтобы объяснить видимые аномалии. Его слуша­ тель Евдокс предложил изобретательную гипотезу, допустив многие сферические движения. Комбинируясь между собой, они дают смеще­ ние звезд, которые мы наблюдаем. Для Солнца и Луны он положил три сферы, для недвижных звезд, по его мнению, достаточно по одной. Всего у него получилось 26 сфер, в них преобладала геометрико-мате- матическая модель, но не физическая. Каллипп увеличил число сфер

го, разрешившего анатомирование трупов. Очевидно, что Герофил и Эрасистрат немало продвинули анатомию и физиологию, оперируя при помощи скальпеля, включая и вивисекции (т.е. операции по живому) над преступниками и обреченными к смерти.

Герофилу мы обязаны многими анатомическими открытиями, не­ которые из них носят его имя. Он преодолел мнение о том, что сердце

— центральный орган живого организма, показав, что им является мозг. Ему удалось установить различие между нервами сенсорными и нервами моторными. Следуя идеям своего учителя Прассагора, он изу­ чил разновидности пульса и его диагностическое значение. Он воспри­ нял также гиппократову теорию жидкостей.

Эрасистрат сумел определить отличие артерий от вен, указав, что первые несут воздух, вторые — кровь. Историки медицины поясняют, что 1) под артерией греки понимали также трахею и бронхи, 2) при вскрытии мертвых животных они всегда находили кровь, перешедшую из артерий в вены. Механистический способ трактовки мы находим в описании процесса пищеварения как функции механики мускулов, всасывание питательных веществ тканями объяснялось на основе прин­ ципа, который вошел в историю как “horror vacui”, т.е. боязнь пустоты, согласно которому природа стремится заполнить все пустующее.

3.5. География: Эратосфен

География была систематизирована Эратосфеном. В 246 г. он был приглашен в Александрию Птолемеем II в качестве директора Библи­ отеки. Был другом Архимеда. Его исторической заслугой было приме­ нение математики к географии для составления первой карты с меридианами и параллелями. Методологически корректно ему удалось просчитать протяженность земли (250 000 стадий). Если стадий, по Эратосфену, составлял около 157.5 метра, то конечная цифра на не­ сколько десятков километров меньше той, что сегодня принята.

3.6. Общие замечания по поводу эллинистической науки

Как видим, говоря об эллинистической науке, мы находимся перед лицом нового феномена, как по размаху, так и по качеству. Историки согласны в том, что особенностью этого феномена является специа­ лизация. Каждая из частей знания стремится к автономии, к своей специфической логике.

Религиозная свобода, которой всегда пользовались греки в области мысли, несомненна. Однако нельзя не признать, что анатомирование трупов и вивисекция в Афинах были бы невозможны. Парадоксально, что в Александрии (в закрытой на восточный манер области Египта)

под покровительством Птолемея стало возможным обсуждение вопро­ са: является ли человеком преступник, на котором ставятся опыты?

Независимость эллинистической науки от философии была, но вряд ли ее стоит преувеличивать. Эллинистические системы куда более догматичны, чем те, которые видел античный мир. Но то, что Афины оставались философским центром, а Александрия — научным, а также дистанция, разделяющая эти города, все это ослабило влияние фило­ софских догм на свободный научный поиск.

Остается фактом, в любом случае, что процесс специализации науки развивался без опоры на философский фундамент, философское осмысление выносилось за скобки.

Есть другой удивительный и важный момент. Александрийская специализированная наука сохранила свою автономию и идентичность не только перед лицом религиозных и философских догм, но и перед соблазнами ее технического использования. Эллинистическая наука, будучи сугубо теоретической, презирала техникогприкладной аспект в современном смысле слова. Сам Архимед часто говорил о своих откры­ тиях в области механики если не как о развлечении, то как о чем-то второстепенном, видя свое призвание в чистой математике.

Этот факт представляется нам, современным людям, весьма стран­ ным, но тем не менее, вполне объяснимым с точки зрения социоэкономической реальности. На месте машины был раб, и для решения практических проблем хозяин не нуждался в особых механизмах. Кро­ ме того, для экономического процветания меньшинства не было особой необходимости в эксплуатации подневольного труда. Вспомним разде­ ление Варроном инструментов по их типам: 1) “говорящие” (рабы), 2) “мычащие” (скот) иЗ) “молчащие” (механические).

Однако, ключевой пункт — в другом. Александрийская наука, даже меняя объект исследования, смещаясь в сторону от философии, концентрируясь на частностях более, чем на целом, сохраняла и под­ держивала дух старой философии, ее созерцательный характер, “theoreos”*9, в значении незаинтересованности. Дух, который толкнул Фалеса в яму, (ибо, созерцая звезды, он не умел видеть то, что находи­ лось под ногами), был тот же, который содержался в словах Архимеда, обращенных к римскому солдату, прибывшему его убить: “Не прика­ сайся к моим чертежам”. То же самое имел в виду Евклид, когда на вопрос — кому нужна эта геометрия? — вместо ответа протянул несча­ стному обол со скорбным видом, дескать бедняге уже ничем не помочь. Гален с той же уверенностью повторял, что лучший медик, чтобы стать таковым; должен быть истинным философом. Таким образом, грече­ ская наука была одухотворена этим теоретико-созерцательным пафо­ сом, силой, поднимавшей от видимого к невидимому; всем тем, что прагматико-технологическим менталитетом современной науки либо безвозвратно утрачено, либо вытолкнуто на периферию.

Г л а в а д е с я т а я

Языческие школы первых веков христианской эры

1. ЯЗЫЧЕСКИЕ ШКОЛЫ ПЕРВЫХ ВЕКОВ ХРИСТИАНСКОЙ ЭРЫ

1.1. Жизненность эпикуреизма в первые два века христианской эры

После долгого периода кризиса “Сад” вновь “расцвел”: во II в. н.э. появляется множество свидетельств его витальной энергии. Интерес­ нейшим документом этого времени мы можем считать письмо Плоти­ ны, вдовы Траяна, которая, принадлежа эпикурейской школе, обра­ щается к императору Адриану с просьбой о пожалованиях в пользу Школы и, еще о разрешении свободного выбора сочувствующим в са­ моопределении, даже если они не имеют римского гражданства. Это доказывает, кроме прочего, что предыдущие императоры накладывали на эти школы суровые ограничения, коль скоро они привлекали к себе внимание политиков. Все же император Марк Аврелий нашел нужным финансировать из общественного бюджета кафедру эпикурейской фи­ лософии.

Однако лучшим доказательством популярности эпикуреизма во II веке остается грандиозная настенная резная книга, высеченная Диоге­ ном из Эноанды (в Малой Азии), представляющая собой синтез эпику­ рейской мысли. Обширные фрагменты этой книги были извлечены археологами в конце прошлого века. “Сейчас, когда погас последний луч на закате моей жизни, — говорит Диоген в своем каменном посла­ нии, — но не пришел еще час расставания с жизнью, хочу воспеть гимн радостям жизни и упоениям, которые она несет всем тем, кто не утра­ тил хороший вкус и здравый смысл. Сколько бы их — один, два, три, четыре, пять, шесть, вряд ли их много больше, — этих людей — в дурном расположении духа ни пришло ко мне, в моей власти вернуть им покой души. Но пока великое множество людей по причине общего

недуга, подобного чуме или какой другой эпидемии, заглатывающей все больше жертв, бредет один за другим, как овцы, ведомые дурным примером и собственным недомыслием, — для того стою здесь я, гото­ вый прийти на помощь тем, кто будет после нас ( ведь и те, что еще не родились, они тоже наши). Наконец, долг истинной человечности — позаботиться о блуждающих во тьме, которые всегда есть среди нас, — для того это послание взывает ко многим, — так соберемся же под этим портиком, чтобы, приняв снадобье, обрести спасение, покончив со страхами, что без всякой на то причины властвуют над нами, страда­ ниями, в тенета коих влекут нас суетные желания...” “Мы обращаемся и к так называемым чужакам и странникам, ибо, согласно единствен­ ному разделению на земле, каждый имеет свою родину, но в отношении мира всеединого, единственная родина всех — это вся земля, а единст­ венная обитель — весь мир”.

1.2. Распад эпикуреизма

Послание в камне Диогена, возможно, было последним лучом сла­ вы эпикуреизма. В начале III в. н.э. Диоген Лаэртский, не разделяя, впрочем, доктрины “Сада” в целом, посвятил ей и Эпикуру всю деся­ тую книгу своей “Жизни философов”, благодаря чему мы можем знать работы Эпикура.

Что же касается школы “Сада” в Афинах, то она не прожила далее 267 г. н.э., когда здания школы были разрушены в результате вторже­ ния варваров (герулы, предки остроготов). В IV веке по свидетельству императора Юлиана, книги Эпикура были почти утрачены.

Душами людей этой новой эпохи владели уже идеи неоплатонизма

ихристианства.

2.ВОЗРОЖДЕНИЕ ФИЛОСОФИИ ПОРТИКА

ВРИМЕ: НЕОСТОИЦИЗМ

2.1. Черты неостоицизма

Поскольку последнее цветение философии Портика состоялось в Риме, то историки обозначили его римским неостоицизмом.

Любопытно, что стоицизм как философия продемонстрировал свою притягательную силу именно в Риме, где обрел наибольшее число почитателей как во времена республики, так и во времена империи.