Учебный год 22-23 / Бевзенко Ст.168 ГК.doc
.docxЭлектронный журнал
Хозяйственные споры
Сделка нарушает требования закона. Плюсы и минусы новой редакции статьи 168 ГК РФ
Роман Сергеевич Бевзенко к.ю.н., профессор РШЧП
Что означает оспоримость незаконных сделок для участников оборота
Чем отличается «запрет закона» от «требования закона»
В чем может заключаться нарушение незаконной сделкой интересов третьих лиц
Из всех новелл Гражданского кодекса РФ, пожалуй, самая обсуждаемая — это статья 168. В общем-то, это понятно, ведь раньше она довольно активно применялась судами. Это была любимая статья ответчиков-должников по искам об исполнении обязательств, а возражение о ничтожности сделки, из которой возник долг, по ст. 168 ГК РФ — одна из самых распространенных тактик по защите от требований кредитора. Многочисленные публикации на различных электронных порталах, выступления коллег не прошли впустую. Как мне кажется, теперь можно попытаться нащупать «материю» новой редакции ст. 168 ГК РФ и проанализировать ее минусы и плюсы.
ОСПОРИМОСТЬ НЕЗАКОННОЙ СДЕЛКИ ДАЕТ СТОРОНАМ СВОБОДУ ОТ НОРМ ЗАКОНА
Для начала нужно вспомнить прежнюю редакцию ст. 168 ГК РФ и сравнить ее с действующей после 1 сентября 2013 года (см. таблицу). Достоинства новой редакции я для себя определил следующим образом.
Я готов биться об заклад, что из десяти случаев, когда арбитражные суды объявляли сделки ничтожными по ст. 168 ГК РФ, в девяти этого делать не надо было. Режим оспоримости незаконных сделок по п. 1 ст. 168 ГК РФ не в последнюю очередь нацелен на то, чтобы затруднить такое совершенно произвольное оспаривание. Это связано с нормами п. 2 ст. 166 ГК РФ, которые устанавливают возможность возражать против требования об оспаривании сделки со ссылкой на то, что сделка не является убыточной для истца; то, что предыдущие действия истца свидетельствуют о добровольном исполнении им сделки и т. д. Поэтому, как мне кажется, установленная теперь законодателем общая оспоримость сделок, противоречащих требованиям закона, будет «холодным душем», который остудит «тактиков», любящих впустую рассуждать о ничтожности договоров (например, о ничтожности аренды по ст. 608 ГК РФ). Весьма распространенной в течение длительного времени была точка зрения о том, что арендодатель должен быть непременно собственником имущества, переданного в аренду. Президиум ВАС РФ некоторое время назад рассмотрел такой спор.
Арендодатель обратился в суд с требованием о взыскании с арендатора арендной платы, убытков и процентов за неисполнение обязательств арендатора. Тот в свою очередь предъявил встречный иск о признании договора аренды недействительным. Суд первой инстанции взыскал с ответчика денежные средства, отказав в удовлетворении встречного иска. Суд апелляционной инстанции, поддержанный окружным судом, счел доказательства права собственности арендодателя на имущество, переданное в аренду, не убедительными и признал договор аренды ничтожным по ст. 168 ГК в связи с нарушением положений ст. 608 ГК РФ. Однако Президиум ВАС такой подход не поддержал и сформулировал следующий вывод. Арендатор в споре с арендодателем не вправе ссылаться на отсутствие права собственности у последнего, так как сам арендатор, будучи стороной обязательства, никаких вещных прав на предмет аренды не имеет и вопросы собственности на арендуемое имущество им обсуждаться не могут (постановление Президиума ВАС РФ от 06.03.2012 № 13898/11).
Конечно, идея оспоримости сделок, которые нарушают закон и при этом затрагивают только интересы сторон сделки, довольно необычна для европейских правопорядков (а ведь именно частью европейского правового мира является Россия). В некотором смысле наш правопорядок теперь представляет пример настолько широкой трактовки правовой свободы, что тяжело себе даже представить. Ведь это не просто свобода договора, это свобода… от закона! Оспоримость незаконных сделок означает, что до момента оспаривания незаконное условие договора (незаконный договор) связывает стороны обязанностью его исполнить. Но если оспаривание так и не случилось? Получается, что договор как регулятор отношений участников гражданского оборота становится даже сильнее, чем закон!
ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ ЗАПРЕТЫ ТЕПЕРЬ БУДУТ ФОРМУЛИРОВАТЬСЯ БОЛЕЕ ЧЕТКО
Довольно неожиданное проявление новой редакции ст. 168 ГК РФ видится мне в том, что затруднение оспаривания сделок по ст. 168 ГК РФ неизбежно подтолкнет развитие, с одной стороны, практики применения норм о несправедливых договорных условиях (концепции намного более гибкой и содержательной, чем прямолинейное прежнее применение ст. 168 ГК РФ), а с другой стороны — новой ст. 169 ГК РФ, которая по-прежнему устанавливает ничтожность сделки, а потому может служить достижению тех правомерных целей, которые ранее достигались ничтожностью незаконных сделок, установленной в прежней редакции ст. 168 ГК РФ.
В целом презумпция оспоримости сделок по п. 1 ст. 168 ГК и сама возможность последующего «ухода» в п. 2 ст. 168 ГК РФ должна подталкивать юристов к рассуждениям политико-правового и телеологического характера. Ведь для того чтобы обосновать ничтожность, нужно убедить суд в наличии публичного интереса или интереса третьего лица и в том, что этот интерес затронут сделкой. То есть опять-таки нормы ст. 168 ГК РФ вроде бы как должны стать поводом для юристов заниматься развитием навыков телеологического толкования законов, которые были утрачены за годы господства в советской и постсоветской юриспруденции крайней формы позитивизма (говоря попросту — буквоедства) в российской юриспруденции. Иными словами, те юристы, которые ошибочно полагают, что право — это буква закона, и потому не владеют навыками юридических рассуждений, рискуют оказаться за бортом п. 2 ст. 168 ГК РФ. Напротив же, коллеги, которые освоят искусство целевого толкования норм права, окажутся вполне себе «на коне» этой новой нормы.
Наличие оспоримости в п. 1 ст. 168 ГК РФ подталкивает законодателя к тому, чтобы при написании новых законов в сфере обязательственного права очень тщательно продумывать, а является ли норма императивной, следует ли вообще в принципе запретить саму возможность придания договоренностям сторон об ином какой-либо (пусть даже и условной) юридической силы, или же законодатель относится к возможности договориться об ином индифферентно.
Это особенно хорошо заметно на примере одного из тех десяти законов, которые сейчас образуют реформу. Я имею в виду Федеральный закон от 21.12.2013 № 367-ФЗ, который изменил залоговое право ГК РФ и нормы об уступке и переводе долга. В тексте этого закона особенно заметно то, что законодатель, регулируя содержание договора залога, довольно активно стал пользоваться оборотом «соглашение об ином ничтожно». С чем это связано? Как раз с новой редакцией п. 1 ст. 168 ГК РФ! Законодатель, понимая, что некоторые положения договора залога не должны ни при каких условиях получать юридическую силу, специально подчеркивает, что отклонение текста договора от норм, предписанных Кодексом, влечет за собой ничтожность условия. Довольно показательная статистика: только в одном залоговом праве оговорок «соглашение об ином ничтожно» — пять, а во всей остальной первой части — только три.
Каковы неизбежные последствия такой законодательной техники? С одной стороны, законодатель будет вынужден ясно и четко формулировать запреты, которые нельзя нарушать ни при каких обстоятельствах. И как следствие этого, с другой стороны, участники оборота будут хорошо понимать, где лежит граница свободы их усмотрения при заключении договоров. Иными словами, знаменитая частноправовая максима «разрешено все, что не запрещено» наконец-то станет реалией жизни. Но, подчеркну еще раз, это все будет справедливо лишь для вновь принимаемых законодательных актов.
ПЯТЬ НЕДОСТАТКОВ ОСПОРИМОСТИ НЕЗАКОННЫХ СДЕЛОК
Каковы недостатки новой редакции п. 1 ст. 168 ГК РФ?
Во-первых, в статье очень неудачно описан состав недействительности: вместо прежнего «сделка, не соответствующая требованиям закона» — «сделка, нарушающая требования закона». То есть, по сути, шило на мыло… Обычно юристы говорят, что не понимают смысла в изменении этих слов. Мало кто знает, что в первоначальном варианте текста было «сделка, нарушающая запрет закона», но потом слово «запрет» поменяли на «требования», довольно серьезно исказив замысел разработчиков. А ведь именно в этом-то и состояла вся задумка реформы ст. 168 ГК РФ — сузить сферу ее применения лишь случаями явного либо подразумеваемого запрета законодателя на совершение сделок либо включение каких-либо условий в сделки. В Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации (Вестник ВАС РФ 2009 № 4 или сайт Исследовательского центра частного права www.privlaw.ru) об этом сказано следующее:
«Целесообразно уточнить, что не любая не соответствующая закону сделка является недействительной, а только та, которая нарушает запрет закона. В таком ключе формулируется правило § 134 Германского гражданского уложения: “сделка, нарушающая запрет закона, является ничтожной”. Сходное выражение в § 879 Австрийского гражданского уложения: “договор, нарушающий запрет закона или добрые нравы, ничтожен”, а также в ст. 40 Книги 3 ГК Нидерландов.
Приведенная формулировка позволяет сделать ряд выводов, способных ограничить распространение ничтожных сделок. Во-первых, речь идет о том, что нарушение не любой императивной нормы закона приводит к ничтожности сделки, а лишь такой, в которой содержится явно выраженный запрет со стороны правопорядка в адрес участников оборота. Круг таких правовых норм определяется судебной практикой. Во-вторых, суд исследует волю законодателя и объявляет ничтожной сделку только при условии, что законодатель намеревался установить именно ничтожность сделки в качестве санкции за нарушение введенного им запрета.
В российской правоприменительной практике подобный подход мог бы оказаться весьма полезным. Значительное число норм ГК РФ носит внешне императивный характер, однако нарушение далеко не всех из них, если правильно толковать волю законодателя, должно приводить к ничтожности сделки. В дореволюционной юридической литературе обращалось внимание на то, что даже не всякое запрещение закона поражает сделку недействительностью» (подраздел § 2 раздела V Концепции).
Во-вторых, возможно, оспоримость незаконных условий в коммерческих сделках хороша как воспитательная мера («подписал — отвечай»), но в сделках потребительских это вполне может привести к какой-то чудовищной катастрофе по одной простой причине — потребители читают договоры только после того, как грянет гром (то есть они окажутся в суде). Однако здесь опасения, как мне представляется должны быть развеяны Законом о защите прав потребителей, которым устанавливается, что сделки, нарушающие права потребителей, признаются недействительными (ст. 16), то есть являются ничтожными.
В-третьих, оспоримость незаконных сделок может стать угрозой в том случае, если стороны своим соглашением изменили императивную норму, которая выражает существо какого-либо юридического института. Я могу опять вернуться к примерам из сферы залогового права, в частности, нормам о superfluum — «залоговой сдаче» (абз. 2 п. 3 ст. 334 ГК РФ). Норма звучит следующим образом: «Если сумма, вырученная в результате обращения взыскания на заложенное имущество, превышает размер обеспеченного залогом требования залогодержателя, разница возвращается залогодателю», в новой редакции эта норма сопровождается оговоркой «соглашение об отказе залогодателя от права на получение указанной разницы ничтожно». Это правило является императивным, так как в нем выражен акцессорный характер залога. Представим себе, что не было бы положения п. 3 ст. 334 ГК РФ о ничтожности иного соглашения. Неужели это означает, что стороны смогли бы договариваться о неакцессорном залоге? Думаю, что нет. Тогда как следовало бы защищаться от такой оговорки в договоре? Как мне представляется, потенциала п. 2 ст. 168 — публичные интересы (в максимально широкой трактовке, например, для обоснования ничтожности сделок, совершенных с нарушением процедур закупок для госнужд) или (как в данном случае) для защиты интересов третьих лиц (кредиторов залогодателя) опять-таки вполне хватит, чтоб спасти ситуацию.Мне вообще кажется, что в значительной части случаев — стоит только «потереть посильнее», и мы в любой правовой ситуации тут же найдем нарушения интересов третьих лиц — кредиторов, участников юридического лица, супругов и т. п.
В-четвертых, оспоримость в п. 1 ст. 168 ГК РФ очевидно плоха тем, что для нее нужен преобразовательный иск, срок исковой давности по которому — 1 год. Это означает, что в долгосрочных отношениях, когда договор был заключен некоторое значительное время назад, все незаконные условия (которые могут сработать только в будущем) автоматически легализуются истечением годичного срока после заключения договора. Это, разумеется, проблема. Но, кажется, что и она легко может быть решена судебной практикой за счет судебного толкования момента, когда произошло нарушение. Это может быть, к примеру, момент, когда незаконное условие «сработало» против стороны, заявившей соответствующий иск, но не дата подписания договора.
В-пятых, по-моему, пока еще никто не обратил внимание на то, что в п. 1 ст. 168 ГК РФ не говорится о том, что законом может быть установлена ничтожность сделки, нарушающей закон (норма говорит об оспоримости, если иные последствия нарушения, не связанные с недействительностью, не следуют из закона). Однако вряд ли эта формулировка препятствует законодателю объявлять ничтожными те или иные незаконные сделки — чем он охотно и воспользовался в том же Законе 367-ФЗ. В общем вроде бы все проблемы, которые может породить новая редакция ст. 168 ГК и которые обозначались ранее, являются устранимыми. Получается, что некоторая польза от ст. 168 даже в новой редакции все же есть.
Еще год назад я бы написал: ну, а если будут какие-то проблемы, то они могут быть решены в постановлении Пленума ВАС. А теперь, думаю, нам придется ждать конкретных дел и надеяться на то, что правовые позиции из постановлений высшей инстанции по конкретным делам по своей убедительной силе будут не менее авторитетны для юридического сообщества, чем разъяснения Высшего арбитражного суда РФ.
Старая редакция Статья 168. Недействительность сделки, не соответствующей требованиям закона или иного правового акта |
Новая редакция Статья 168. Недействительность сделки, нарушающей требования закона или иного правового акта |
Сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. |
За исключением случаев, предусмотренных пунктом 2 настоящей статьи или иным законом, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки. Сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна, если из закона не следует, что такая сделка оспорима или должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки. |
ВЫ ВНИМАТЕЛЬНО ПРОЧИТАЛИ СТАТЬЮ? ТОГДА ОТВЕТЬТЕ НА ВОПРОС: Арендодатель не является собственником переданного имущества. Противоречит ли такая сделка закону?
|