Учебный год 22-23 / Д. Борейшо - Обзор практики применения норм о полномочиях из обстановки

ДАНИИЛ

ВЛАДИМИРОВИЧ

БОРЕЙШО

магистрант кафедры гражданского права СПбГУ

60

ТЕМА НОМЕРА: Представительство и ответственность представителей

ОБЗОР ПРАКТИКИ ПРИМЕНЕНИЯ НОРМ О ПОЛНОМОЧИЯХ ИЗ ОБСТАНОВКИ

В статье анализируется судебная практика по вопросам применения нормы абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ, содержащей в себе два феномена — полномочия, явствующие из обстановки, и видимые полномочия. Колоссальные отличия между ними не всегда точно передаются правоприменительной практикой, что вызывает определенные проблемы. Проведенное исследование позволило выявить ряд наиболее значимых вопросов: в каких случаях суды признают, что полномочия явствуют из обстановки, могут ли стороны своим соглашением ограничить случаи применения исследуемой нормы, каковы условия применения доктрины видимости полномочий и др. Автор рассматривает наиболее важные судебные акты по данным вопросам и комментирует предложенные судами решения.

Ключевые слова: представительство, полномочия из обстановки, видимость права

Несмотря на то, что норма абз. 2 п. 1 ст. 182 Гражданского кодекса (ГК) РФ существует в нашем порядке достаточно давно, проблемы, связанные с ее применением, всё так же актуальны. Причина в том, что она распространяется

на две диаметрально противоположные ситуации.

Первая, касающаяся полномочий из обстановки в истинном смысле слова, заключается в том, что представитель действительно наделен полномочиями от представляемого, однако это наделение происходит через фактические действия. Наиболее яркие примеры — работник, принимающий поставку товара, представляя тем самым своего работодателя; кассир, обслуживающий покупателя на кассе, и т.п.

DANIIL V. BOREYSHO

Student

of the Saint Petersburg

State University

REVIEW OF THE PRACTICE

OF APPLICATION OF THE ARTICLES ABOUT IMPLIED AUTHORITY

of the Civil Code of the Russian Federation, in which there are two phenomena — authority that are evident from the situation (implied authority), and apparent authority. The colossal differences between them are not always accurately conveyed by law enforcement practice, which causes certain problems. The study revealed a number of the most significant issues: in which cases the courts recognise that the powers are obvious from the situation, whether the parties can by their agreement limit the cases of application of the studied norm, what are the conditions for the application of the apparent authority, etc. The author considers the most important judicial acts on these issues and comments on decisions proposed by the courts.

Keywords: authority, implied authority, apparent legality

Вторая ситуация, относящаяся к доктрине видимости полномочий, напротив, заключается в том, что у «представителя» на самом деле отсутствуют полномочия, но «представляемый» своими действиями (или своим попустительством) создал у разумных участников оборота представление о том, что полномочия имеют место. В отличие от полномочий из обстановки, которые являются, как уже говорилось выше, специфическим способом наделения полномочиями, доктрина видимости полномочий служит способом защиты доверия к видимости права.

И феномен полномочий из обстановки, и доктрина видимых полномочий известны зарубежным правопорядкам и наднациональным кодификациям1. Там эти два явления регулируются различными нормами права, различаются также предпосылки для их применения и последствия.

1Так, п. 2 ст. 2.2.5 Принципов УНИДРУА и п. 3 ст. II.-6:103 Модельных правил европейского частного права воплощают регулирование доктрины видимости полномочий, а п. 2 ст. II.-6:103 Модельных правил европейского частного права — феномена полномочий из обстановки.

61

ЖУРНАЛ «ЗАКОН»

№10 ОКТЯБРЬ 2020

Вотечественном же позитивном праве такой роскоши нет. Судебная практика искусственно расширила норму абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ и применяет ее не только к ситуации полномочий из обстановки, но и к ситуации видимых полномочий. Это привело к тому, что к проблемам применения института полномочий из обстановки прибавились еще бóльшие проблемы доктрины видимости полномочий.

Выявление этих проблем и было целью нашего анализа. Мы проанализировали около 80 судебных актов кассационных инстанций за 2016–2020 гг. Вначале мы опишем, как именно суды понимают доктрину полномочий из обстановки и как сопоставляют ее с доктриной видимости полномочий, затем перейдем к анализу конкретных ситуаций, в которых суды устанавливают наличие полномочий из обстановки, после чего рассмотрим ситуации, когда суды видят возможным применение доктрины видимости полномочий.

1. Концепция полномочий из обстановки и ее соотношение с доктриной видимости полномочий, а также с иными видами уполномочивания

Как мы уже отметили выше, ключевой признак полномочий из обстановки — наделение представителя полномочиями путем совершения представляемым конклюдентных действий — предоставления допуска к кассовому аппарату, к печати, допуска на свою территорию (подробнее о том, в чем проявляются подобные действия, см. далее).

Если третье лицо заключает сделку с таким представителем, то представляемый становится связанным правоотношением с третьим лицом в силу общего правила п. 1 ст. 182 ГК РФ. Для того чтобы обосновать, почему между третьим лицом и представляемым возникают правоотношения, не требуется прибегать ни к доктрине распределения рисков, ни к ответственности за создание видимости — достаточно просто сослаться на то, что у представителя наличествовали полномочия на совершение сделок от имени представляемого.

Эти, казалось бы, прописные истины находят слабую поддержку в решениях судов.

62

Судебно-арбитражная практика, подсознательно чувствуя, что в абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ содержатся на самом деле две нормы, которые применяются для двух различных ситуаций, зачастую путает доктрину видимости полномочий и феномен полномочий из обстановки. По этой причине суды описывают полномочия из обстановки таким образом, словно это была бы видимость полномочий.

Например, Арбитражный суд (АС) Дальневосточного округа2, рассматривая спор о взыскании задолженности по договору поставки, столкнулся с возражением ответчика (покупателя) о том, что товар получали его работники, не уполномоченные должным образом. Суд совершенно справедливо отметил: тот факт, что у работников отсутствовала доверенность, вовсе не означает, что они не были уполномочены на принятие товара, — их полномочия в данном случае явствовали из обстановки.

Вместе с тем описание института полномочий из обстановки вызывает вопросы. Суд указывает, что, «создавая или допуская подобную обстановку, представляемый сознательно принимает участие в гражданском обороте в лице такого представителя, поэтому не вправе ссылаться на отсутствие с ним трудовых или гражданско-правовых отношений, так как обстановка как основание представительства не только заменяет собой письменное уполномочие (доверенность), но и возможна вообще в отсутствие каких-либо

надлежащим образом оформленных правоотношений

(здесь и далее в цитатах курсив наш. — Д.Б.) между представителем и представляемым».

Возникает стойкое ощущение, будто суд описывает связанность представляемого действиями «представителя из обстановки» как некую санкцию за поведение представляемого, допустившего подобную обстановку. Однако, как уже было сказано, в случае с полномочиями из обстановки неверно говорить, что они являются негативным последствием поведения представляемого. Напротив, это совершенно ординарный способ оформления отношений представительства — просто заключающийся в наделении полномочием конклюдентными действиями.

2Постановление АС Дальневосточного округа от 26.06.2020 по делу № А59-3247/2019.

В рассматриваемом кейсе, по мнению суда, покупатель наделил полномочиями своих работников, допустив их к принятию товара.

Также вызывает сомнения тезис суда о том, что полномочия могут явствовать из обстановки в отсутствие каких-либо надлежащим образом оформленных правоотношений. Между тем ключевое отличие полномочий из обстановки от видимости полномочий как раз и состоит в том, что первые возникают при наличии внутренних отношений между представителем и представляемым (полномочия существуют в действительности), а вторые — при отсутствии правоотношений между «представителем» и «представляемым» (полномочий в действительности нет).

Таким образом, позиция суда основана на смешении двух совершенно разных ситуаций и не может быть поддержана, пусть даже итоговый вывод был сделан верный.

Аналогичный подход отражен в постановлении АС Западно-Сибирского округа3. Суд справедливо называет полномочия из обстановки «суррогатом доверенности», но затем пускается в рассуждения о том, что такие полномочия могут возникать в отсутствие надлежащим образом оформленных правоотношений, что, как уже было показано выше, совершенно некорректно4.

Тем не менее встречаются акты, в которых суды избегают смешения двух рассматриваемых институтов. Например, АС Уральского округа5 сформулировал отдельные критерии того, в каких случаях доктрина видимости полномочий дает защиту добросовестным участникам оборота, — и эти критерии очевидно отличаются от условий возникновения полномочий из обстановки. Более подробно этот вопрос будет обсуждаться далее. Пока же констатируем, что не все

3Постановление АС Западно-Сибирского округа от 19.03.2020 по делу № А27-11607/2019.

4Схожая позиция встречается и в иных решениях судов. Например, то же описание полномочий из обстановки см.: постановления АС Дальневосточного округа от 05.09.2018 по делу № А24-4432/2017, от 27.09.2019 по делу № А591707/2018; АС Западно-Сибирского округа от 24.03.2020 по делу № А03-22789/2018, от 30.04.2019 по делу № А671862/2016.

5Постановление АС Уральского округа от 16.07.2020 по делу № А60-23030/2016.

суды отождествляют доктрину видимости полномочий и феномен полномочий из обстановки, хотя таких, к сожалению, меньшинство.

Порой суды допускают еще одну методологическую ошибку, по какой-то причине применяя доктрину полномочий из обстановки в ситуации, когда у представителя имеется действительная доверенность или его полномочия следуют из закона.

Например, АС Восточно-Сибирского округа6, разрешая спор по поводу качества выполненных работ, анализировал довод ответчика о том, что его работник не имел полномочий на приемку результата работ. Не соглашаясь с этим доводом, суд указал, что полномочия работника «подтверждались доверенностью, выданной ответчиком, а также явствовали из обстановки».

Аналогичный вывод делает АС Уральского округа7, рассматривая вопрос о том, были ли у руководителя филиала полномочия на принятие работ (при условии, что тому была выдана доверенность, содержащая такие полномочия)8.

АС Центрального округа9 также пришел к сомнительному заключению о том, что полномочия действующего генерального директора «как лица, имеющего право действовать от имени ООО ТД „ВФК“ без доверенности, имевшего доступ к печати ответчика и подписавшего спорные товарные накладные, явствовали из обстановки, в которой он действовал (абзац 2 пункта 1 статьи 182 ГК РФ)»10.

6Постановление АС Восточно-Сибирского округа от 15.04.2019 по делу № А33-7921/2018.

7Постановление АС Уральского округа от 17.01.2020 по делу № А60-19268/2019.

8Аналогичную позицию см.: постановление АС Дальневосточного округа от 23.07.2020 по делу № А51-25884/2017.

9Постановление АС Центрального округа от 10.06.2020 по делу № А14-13144/2018.

10Аналогичную позицию см., напр.: постановление АС Дальневосточного округа от 08.02.2019 по делу № А733346/2019. К числу подобных случаев можно также отнести постановление АС Северо-Кавказского округа от 25.09.2018 по делу № А22-3531/2017, с той лишь спецификой, что здесь речь шла о полномочиях заместителя министра, которые, по мнению суда, одновременно явствовали и из обстановки, и из положения о министерстве.

63

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 10 ОКТЯБРЬ 2020

Очевидно, что приведенные подходы судов являются некорректными и противоречат как формальной логике, так и буквальному тексту закона. Полномочия, явствующие из обстановки, представляют собой отдельный, особый случай наделения представителя полномочиями посредством конклюдентных действий. Если предположить, что полномочия из обстановки можно констатировать и при наличии письменного уполномочивания, то это нарушит всю логику регулирования. Не возникает же у нас желания признать, что договор заключен конклюдентными действиями, если он заключен в письменной форме? Правовой акт (как односторонняя сделка, так и договор) не может быть совершен одновременно и в письменной, и в устной (посредством конклюдентных действий) форме — гражданское право, к счастью, пока что не отошло от идей ньютоновской физики.

Аналогично и с полномочиями такого особого представителя, как генеральный директор11. Если они основаны на законе (или уставе общества), то методологически неверно говорить, будто бы они следуют из обстановки.

Более сложный вопрос: если доверенность была отменена (или, например, перечень полномочий определен в ней закрытым образом), можно ли считать, что за пределами полномочий, установленных в доверенности, могут быть обнаружены полномочия, явствующие из обстановки?

Утвердительный ответ на этот вопрос встречается в практике отечественных судов.

Например, АС Уральского округа12 рассмотрел следующее дело. Между исполнителем и заказчиком

11Утверждение, что генеральный директор является представителем юридического лица, хотя и является спорным, находит поддержку в доктрине. См., напр.: Сделки, представительство, исковая давность: постатейный комментарий к статьям 153–208 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв. ред. А.Г. Карапетов. М., 2018. С. 938–945 (автор комментария к ст. 182 ГК РФ — Е.А. Папченкова). Для целей настоящей статьи мы будем исходить из того, что генеральный директор является представителем юридического лица, осознавая, однако, что дискуссия по этому вопросу, видимо, еще не окончена.

12Постановление АС Уральского округа от 02.07.2020 по делу № А60-55234/2019.

64

был заключен договор выполнения работ по бурению разведывательных отверстий. Исполнитель работы выполнил, а заказчик отказался их оплачивать, ссылаясь­ на то, что они были приняты неуполномоченным лицом. Несмотря на то, что у принявшего работы лица имелась доверенность от заказчика, в ней отсутствовало полномочие на приемку работ.

Суд удовлетворил иск исполнителя о взыскании платы по договору, сделав следующий вывод: «…то обстоятельство, что в доверенности отсутствуют полномочия указанного лица на представление интересов ответчика при приемке выполненных работ истцом и подписании соответствующих актов, само по себе не является основанием для освобождения ответчика от обязательств по оплате фактически выполненных работ, с учетом того, что полномочия указанного лица

явствовали из обстановки».

Вполне возможно, что с учетом обстоятельств конкретного дела этот подход был обоснован: в конце концов, для суда было очевидно явно недобросовестное поведение заказчика — сам договор выполнения работ был подписан тем же лицом, что впоследствии принимало работы.

Однако генерализировать эту позицию, по нашему мнению, нельзя. Воля представляемого, выдавшего доверенность с закрытым перечнем полномочий, явно направлена на то, чтобы ограничить действия, которые мог бы совершать представитель. Поскольку наделение полномочиями посредством конклюдентных действий — это также сделка, просто совершаемая в особой форме, то можно ли говорить, что представляемый одновременно выражает две воли, имеющие разную направленность: а) по наделению полномочиями, но с ограничениями, б) по снятию этих ограничений?

На наш взгляд, ответ должен быть отрицательным. Во всяком случае, презюмироваться такое не должно. На подобный вывод наталкивает и норма подп. 2 п. 1 ст. 188 ГК РФ, посвященная отмене доверенности и устанавливающая, что отмена доверенности должна производиться в той же форме, в которой доверенность выдана. Полагаем, что эту норму можно распространить и на случаи, связанные не с полной отменой доверенности (прекращением всех полномочий), а с ее изменением (как в сторону

ЖУРНАЛ «ЗАКОН» № 10 ОКТЯБРЬ 2020

АС Дальневосточного округа18, развивая данную позицию с точки зрения доктрины распределения рисков, подчеркнул, что «печать является одним из способов идентификации юридического лица в гражданском обороте, дополнительно удостоверяя подлинность и действительность документа и содержащейся в нем информации. Риск последствий распоряжения печатью юридического лица лицом, у которого печать не должна находиться, несет это юридическое лицо».

Тот факт, что законом отменено требование об обязательном наличии печати, не препятствует судам делать подобные выводы.

Например, АС Западно-Сибирского округа19 рассматривал спор из договора поставки. Покупатель ссылался на то, что товар он не получил, а товарные накладные, подтверждавшие поставку товара, подписаны неуполномоченными лицами. Суды первой и апелляционной инстанций указали, что поскольку товарные накладные скреплены печатью покупателя, то полномочия подписантов товарных накладных явствуют из обстановки.

Покупатель при подаче кассационной жалобы ссылался на то, что Законом № 82-ФЗ были отменены требования об обязательном наличии печати и тем самым ее значение было низведено до минимума.

Однако кассация не поддержала этот довод, также констатировав, что полномочия подписантов накладных явствовали из обстановки. Суд посчитал, что утверждения покупателя, «обоснованные ссылкой на Закон № 82-ФЗ, которым отменено требование об обязательном наличии печати, не опровергают правильность выводов судов, поскольку ими установлено, что спорные товарные накладные скреплены печатью ответчика».

Вполне возможно, что в большинстве дел причиной для подобных выводов становится не сам факт наличия печати, а желание судов отказать покупателю в защите по мотивам его недобросовестности.

18Постановление АС Дальневосточного округа от 08.11.2019 по делу № А59-5530/2018.

19Постановление АС Западно-Сибирского округа от 25.06.2020 по делу № А27-26943/2018.

66

Иногда суды прямо обосновывают свою позицию через принцип эстоппеля. Например, АС Западно-Сибирско- го округа20 также заключил, что наличие у подписантов товарных накладных печати является признаком полномочий. Но затем obiter dictum суд добавил, что доводы покупателя направлены на опровержение своего собственного поведения, что свидетельствует о его недобросовестности, в связи с чем «в силу принципа эстоппель [покупатель] лишается права ссылаться на возражения в отношении этих своих действий».

Мысль о том, что наличие печати неизбежно означает наличие полномочий из обстановки, поддерживается и другими судами21.

Тем не менее существует обратная практика, хотя и не столь многочисленная.

Например, АС Дальневосточного округа22 рассматривал спор о включении требования в реестр кредиторов в деле о банкротстве. Заявитель ссылался на то, что между ним и должником был заключен договор купли-продажи, во исполнение которого должнику был поставлен товар. На товарных накладных, которые, по мнению заявителя, доказывали принятие товара должником, стояла печать последнего. Должник возражал, что товар ему так и не был поставлен, а подпись на товарных накладных принадлежит неуполномоченному лицу.

Заявитель, ссылаясь на описанную выше практику, пытался доказать, что факт наличия печати должника

20Постановление АС Западно-Сибирского округа от 28.02.2020 по делу № А45-29536/2018.

21См., напр.: постановления АС Северо-Западного округа от 02.07.2020 по делу № А56-93126/2019, от 18.06.2020 по делу № А21-572/2019; АС Поволжского округа от 26.05.2020 по делу № А65-23642/2019; АС Московского округа от 19.06.2020 по делу № А40-183166/2019; АС Западно-Си- бирского округа от 14.07.2020 по делу № А03-20132/2018, от 27.11.2018 по делу № А46-7533/2017; АС Дальневосточного округа от 23.07.2020 по делу № А51-25884/2017; АС Восточно-Сибирского округа от 14.03.2018 по делу

№А19-8447/2015, от 19.03.2019 по делу № А58-789/2018, от 20.05.2019 по делу № А19-20199/2017, от 06.08.2020 по делу № А19-11912/2019; АС Волго-Вятского округа от 02.03.2017 по делу № А43-10345/2016, от 30.01.2017 по делу № А43-2978/2016, от 07.11.2017 по делу № А4321316/2016; АС Уральского округа от 26.12.2018 по делу

№А60-69987/2017.

22Постановление АС Дальневосточного округа от 06.06.2018 по делу № А59-3260-2016.

на товарных накладных уже сам по себе означает, что их подписант наделен полномочиями в силу обстановки. Но суд подобный довод не поддержал. Основная аргументация суда была связана с повышенным вниманием судов к требованиям, которые устанавливаются в деле о банкротстве, и с более высоким стандартом доказывания в банкротных делах, с которым заявитель не справился.

К аналогичному выводу пришел АС Северо-Кавказ- ского округа23, указав, что «наличие у бухгалтера в силу выполняемых им должностных обязанностей доступа к печати юридического лица, само по себе не может свидетельствовать о том, что он наделен полномочиями представлять интересы юридического лица во взаимоотношениях с его контрагентами. Печать юридического лица сама по себе не придает легитимности действиями работника (в рассматриваемом случае — бухгалтера) в отсутствие у него соответствующих полномочий».

Показательным также является подход АС Уральского округа24. Перед судом встал вопрос: подписан ли универсальный передаточный документ (УПД), подтверждающий факт поставки товара покупателю, уполномоченным лицом (с учетом того, что данный УПД был скреплен печатью покупателя)? Суд решил, что данное лицо не было наделено полномочиями на получение товара и подписание от имени покупателя первичных бухгалтерских документов. Оттиск печати, по мнению суда, «не является достаточным доказательством в подтверждение передачи товара, поскольку именно с наличием уполномоченного лица закон связывает выражение волеизъявления на совершение сделки, согласие с ее условиями (статья 160 ГК РФ)»25.

Какой позиции следует отдать приоритет? Даже если оставить в стороне банкротство (поскольку очевидно, что особая направленность института банкротства предопределяет более высокий стандарт доказывания и более строгое отношение к доказательствам, которые представляют стороны), все равно возникают

23Постановление АС Северо-Кавказского округа от 22.07.2020 по делу № А61-4386-2018.

24Постановление АС Уральского округа от 27.02.2020 по делу № А60-39890/2019.

25Аналогичные позиции см.: постановления АС Уральского округа от 13.12.2018 по делу № А71-859/2018; АС Центрального округа от 24.12.2018 по делу № А54-1831/2017.

сомнения в обоснованности первого подхода, который предлагает считать печать маркером полномочий из обстановки.

В те годы, когда контроль над печатью действительно означал контроль над обществом, говорить о сакральном значении печати были все основания. Теперь же, с учетом недавно произошедшей реформы, которая де-факто привела к утрате печатью статуса индивидуализации юридического лица в обороте, рассуждать о том, что печать является символом уполномочивания, было бы не вполне верно.

Коль скоро у юридического лица может не быть печати, а также поскольку печать достаточно легко подделать, она не может быть тем маркером полномочий, о котором говорят суды.

Конечно, в некоторых из описанных выше дел могли быть иные факторы, которые бы в любом случае позволили сделать вывод о наличии полномочий из обстановки. И все же утверждать, что печать сама по себе является подобным маркером, было бы, на наш взгляд, ошибочно. Для того чтобы доказать факт наделения полномочиями посредством конклюдентных действий, недостаточно просто сослаться на факт наличия печати — необходимо нечто большее.

2.2. Фактическое нахождение на участке, принадлежащем представляемому, как показатель наличия полномочий

Данное основание для признания полномочий явствующими из обстановки также часто встречается в судебно-арбитражной практике. Суды нередко отмечают, что нахождение лица на складе, участке и иных объектах (территориях), вход в которые любым посторонним людям воспрещен, является показателем того, что данное лицо вправе считаться представителем владельца данного помещения (территории).

Так, например, АС Волго-Вятского округа26 был разрешен спор между потребителем электроэнергии и сетевой компанией. Первый пытался исключить из массива доказательств акт проверки приборов учета,

26Постановление АС Волго-Вятского округа от 18.03.2019 по делу № А28-16905/2017.

67

Возникает вопрос: а какое значение в данном случае имеет ссылка на положение договора? Не будь в договоре предусмотрено, что отгрузка товара осуществляется на склад покупателя, был бы вывод суда иным? На наш взгляд, ссылка суда на данное положение договора является излишней, поскольку полномочия работника покупателя следуют вовсе не из того, что склад как место исполнения обязательства обозначен в договоре, а из того, что работник является лицом, находящимся на складе — территории покупателя, закрытой от посторонних лиц.

Аналогичная позиция встречается во многих делах29.

27Особняком стоит постановление АС Уральского округа от 03.06.2020 по делу № А50-25472/2019. Рассматривая кейс с допуском представителей сетевой компании на территорию потребителя, суд указал, что полномочия работника, находящегося на закрытой территории потребителя и допустившего иных лиц для проверки приборов учета, не могли явствовать из обстановки. Поскольку обоснования данного вывода не представлено ни в постановлении суда кассационной инстанции, ни в актах нижестоящих судов, сочтем его статистической ошибкой.

28Постановление АС Дальневосточного округа от 03.06.2020 по делу № А51-1495/2019.

29См., напр.: постановления АС Волго-Вятского округа от 11.10.2016 по делу № А17-4286/2015; АС Восточно-Сибир-

68

При этом иногда сопутствующие обстоятельства дела показывают, что полномочия лица могут возникать из факта близких доверительных отношений с представляемым. Иными словами, иногда само нахождение на закрытой территории и близкие отношения с собственником свидетельствуют о наличии полномочий, явствующих из обстановки.

Например, АС Восточно-Сибирского округа30 был рассмотрен вопрос о наличии полномочий у подписантов акта проверки действовать от имени собственника помещения. В данном деле суд сделал вывод о наличии полномочий, поскольку подписанты акта проверки приходились собственнику близкими родственниками.

ского округа от 25.02.2020 по делу № А33-28062/2018; АС Западно-Сибирского округа от 24.03.2020 по делу № А0322789/2018, от 04.06.2019 № А70-9623/2018; АС Севе- ро-Западного округа от 30.01.2020 № А52-801/2019; АС Северо-Кавказского округа от 22.05.2019 по делу № А5316825/2018; АС Центрального округа от 11.02.2020 по делу № А68-10097/2018.

30Постановление АС Восточно-Сибирского округа от 02.07.2020 по делу № А10-6559/2018.

Впрочем, такие ситуации являются скорее исключением, нежели правилом.

2.3. Предшествующая практика сторон как маркер полномочий из обстановки

Временами суды полагают, что полномочия лица явствуют из обстановки, поскольку ранее это лицо уже принимало участие во взаимодействии сторон по исполнению взятых на себя обязательств.

Например, АС Дальневосточного округа31 был рассмотрен спор о наличии полномочий у главного бухгалтера покупателя, подписавшего акт сверки взаиморасчетов (которым была прервана исковая давность по требованию поставщика). Кассационный суд поддержал вывод нижестоящих инстанций о том, что полномочия главного бухгалтера явствовали из обстановки, сославшись на наличие оттиска печати на акте, подписанном главным бухгалтером. Однако дополнительно кассация указала, что между сторонами существовал значительный документооборот, и первичная документация, исходящая от покупателя, подписывалась в том числе и главным бухгалтером. Следовательно, по мнению суда, истец мог разумно полагать, что акт сверки взаимных расчетов был подписан уполномоченными на это лицами.

Похожий вывод сделал и АС Московского округа32. Ответчик ссылался на то, что акт ввода в эксплуатацию поставленного оборудования был подписан неуполномоченным лицом. Кассация согласилась с нижестоящими инстанциями, не поддержавшими позицию ответчика, и посчитала, что полномочия подписанта акта ввода в эксплуатацию явствовали из обстановки, поскольку данное лицо неоднократно получало оборудование от имени ответчика.

Аналогичная позиция встречается и в иных актах судов33.

Оценить ее трудно. С одной стороны, в правильности итогового вывода сомнений нет. С другой стороны, тезис, что полномочия могут возникать по причине того, что представляемый длительное время не возражал против совершения сделок другим лицом, является далеко не однозначным.

Вполне возможно, что необходимо говорить не о

возникновении полномочий, а о том, что «представляемый», который ведет себя противоречиво, поражается в возможности ссылаться на отсутствие полномочий.

Этот вопрос является частью глобальной проблемы — как влияет невозможность ссылаться на определенные факты на материально-правовые отношения. Она крайне дискуссионна, и ее анализ выходит за рамки настоящего исследования.

Вероятно, здесь мы имеем дело не с полномочиями, явствующими из обстановки, а с ситуацией видимости полномочий. Для вывода о том, что противоречивое поведение лица может приводить к возникновению видимости права, есть все основания. Но и этот вопрос требует отдельного, комплексного исследования доктрины видимости права. В любом случае проблема представительства в силу обстановки, если таковое возникло из-за противоречивого поведения «представляемого», должно быть созвучно решению сходных ситуаций (например, запрета ссылаться на недействительность или незаключенность сделки — п. 5 ст. 166, п. 3 ст. 432 ГК РФ)34.

2.4. Статус работника представляемого как показатель полномочий, явствующих из обстановки

Последним блоком случаев представительства в силу обстановки являются ситуации, когда суды признают