Учебный год 22-23 / CentralBank

ЦБ РОССИИ СООБЩАЕТ

Зарегистрировано Министерством юстиции Российской Федерации 6 декабря 2005 года

Регистрационный ¹ 7237

¹ 1633-У от 22 ноября 2005 г.

УКАЗАНИЕ О внесении изменений в Указание Банка России

от 16 июля 2004 г. ¹ 1476-У "О порядке направления требования Банка России

îпредставлении банком ходатайства

îпрекращении права на работу с вкладами"

1.В соответствии с Федеральным законом "О страховании вкладов физических лиц в банках Российской Федерации" (Собрание законодательства Российской Федерации ¹ 52, ст. 5029, 2003 г.; 2004 г., ¹ 34, ст. 3521; 2005, ¹ 1, ст. 23; ¹ 43, ст. 4351) в подпунктах 3.3, 3.4 и 3.5 пункта 3 Указания Банка России от 16 июля 2004 г. ¹ 1476-У "О порядке направления требования Банка России о представлении банком ходатайства о прекращении права на работу с вкладами", зарегистрированного Министерством юстиции Российской Федерации 19 августа 2004 г.

¹5985, 28 сентября 2005 г. ¹ 7042 ("Вестник Банка России" от 25 августа 2004 г. ¹ 51, от 12 октября 2005 г. ¹ 54), слова "но не позднее 21 месяца со дня вступления в силу Федерального закона" исключить.

2.Настоящее Указание вступает в силу по истечении 10 дней после дня его официального опубликования в "Вестнике Банка России".

Председатель Центрального банка Российской Федерации С.М. ИГНАТЬЕВ

_____________________________________________________________

Главные управления (национальные банки)

Центрального банка Российской Федерации

¹ 144-Ò îò 05.12.2005 ã.

О годовом бухгалтерском отчете кредитных организаций за 2005 год

Годовой бухгалтерский отчет за 2005 г. составляется кредитными организациями в соответствии с требованиями Указания Банка России от 17 декабря 2004 г. ¹ 1530-У "О порядке составления кредитными организациями годового бухгалтерского отчета", зарегистрированного Министерством юстиции Российской Федерации 21 декабря 2004 г. ¹ 6215 ("Вестник Банка России" от 23 декабря 2004 г. ¹ 73) (далее — Указание

¹1530-Ó) с учетом следующего.

1.Входящие остатки на 1 января 2005 г. годового бухгалтерского баланса на 1 января 2006 г. (пункт 1.5.1 Указания ¹ 1530-У) должны соответствовать исходящим остаткам, отраженным в графе 14 сводной ведомости оборотов по отражению событий после отчетной даты за 2004 г. (пункт 1.5.3 Указания ¹ 1530-У).

2.Графы 5—10 годового бухгалтерского баланса на 1 января 2006 г. заполняются без учета событий после отчетной даты, относящихся к 2004 г.

3.События после отчетной даты, относящиеся к 2005 г., отражаются в сводной ведомости оборотов по отражению событий после отчетной даты в установленном порядке.

4.Доведите настоящие разъяснения до кредитных организаций.

Первый заместитель Председателя Банка России Т.В. ПАРАМОНОВА

Вниманию руководителей банков!

Редакция газеты "Бизнес и банки" заключает договоры на публикацию годовой и квартальных отчетностей на 2006 г.

НАШИ РАСЦЕНКИ

При заключении договора предусматривается скидка —25%. Минимальная стоимость договора — 23 010-00 руб. (вкл. НДС 18%).

Со всеми вопросами по заключению договора обращаться в редакцию

по телефонам: 204-90-01, 204-90-02. E-mail: bbanks@co.ru

ЦБ в результате государственной воли, а потому утверждающим, что тот – государственный институт, Я.М. Макарова считает справедливым доктринальное отнесение ЦБ к государственному органу. Правда, впоследствии, указав на то, что ЦБ, в отличие от любого государственного органа, все же в значительной мере связан с предпринимательской деятельностью и свои расходы осуществляет за свой счет, ей представляется целесообразным относить ЦБ “к квазигосударственным структурам”, так как “приставка “квази” соответствует по значению словам “мнимый”, “ненастоящий”, “почти” и более всего отражает истинное положение данной организации”7. По сути, Я.М. Макарова дезавуирует собственное суждение о проблемности теории двойственной природы ЦБ, ибо приставка “квази” вносит такую же неопределенность и дуализм в юридическую природу ЦБ, как и отвергнутая ею теория.

Институт гражданского общества. Все предыдущие концепции основывались на государственной природе ЦБ. Отличной позиции придерживается профессор А.Г. Братко: “В идеальном варианте должно быть создано максимальное приближение Центрального банка к гражданскому обществу.

Центральный банк в любом цивилизованном обществе, на наш взгляд, мог бы рассматриваться как институт гражданского общества. Смысл этого заключается в том, что все социально-экономические интересы в обществе должны быть сбалансированы и представлены в денежно-кредитной политике центрального банка. Ведь деньги – это эквивалент производимых в обществе товаров и услуг. А эти товары и услуги производятся не государством и, конечно же, не центральным банком, а людьми, населяющими страну, т.е. гражданским обществом. И если Банк России будет организован как институт гражданского общества, тогда и экономика станет конкурентной, а государство, на практике, – социальным, т.е. таким, которое обеспечивает достойную жизнь людей”8.

Обратите внимание на авторскую условность, выраженную во фразе “в идеальном варианте”. Как отмечает А.Г. Братко, ЦБ наделяется независимостью, если государство является правовым, а общество – гражданским, т.е. “когда государство не прибегает к методам внеэкономического принуждения”. Далее он пишет: “...степень независимости центрального банка обратно пропорциональна степени неэффективного, т.е. неумелого вмешательства государства в экономику страны. С усилением такого вмешательства центральный банк все больше превращается в средство для решения бюджетных проблем государства. В таком обществе нет рынка, конкуренции”9. Понятно, что любое государство не может быть абсолютно правовым, а общество – идеально гражданским, при этом первое всегда будет иметь в своем арсенале методы внеэкономического принуждения.

А.Г. Братко настаивает на том, что вопрос правового положения ЦБ неразрывно связан с правами человека и интересами гражданского общества. Отсюда и предложение о создании ЦБ как негосударственной и некоммерческой организации – народного ЦБ с широким представительством общества, который является субъектом не государственного, а публичного права, и именование Национального банковского совета Народным банковским советом, и утверждение о независимости ЦБ именно от государства. ЦБ, по мнению А.Г. Братко, не является государственным органом, тем более органом исполнительной власти.

7 Макарова Я.М. Указ. соч., с. 22, 66, 68—69.

8 Братко А.Г. Банковское право: каким ему быть? // “Бизнес и банки”, 2003, ¹ 34, с. 4.

9 Братко А.Г. Центральный банк в банковской системе России. М.: Спарк, 2001, с. 14, 45.

Однако, даже при оговорке об идеальном варианте, А.Г. Братко все же полагает, что именно государство наделяет ЦБ этой самой независимостью и соответствующими полномочиями. Он пишет, что ЦБ – “составная часть государственного механизма”, а его функции производны “от сущности и функций государства, поскольку центральный банк занимает определенное место в системе разделения властей” (какое именно – он не раскрывает). Так он приходит к выводу, что ЦБ представляет так называемую денежную власть и осуществляет государственно-власт- ные полномочия. В то же время автор указывает и на традиционную “двойственную сущность любого центрального банка”, правда, в отличие от других, в том смысле, что, с одной стороны, он “является как бы представителем банковской системы”, а с другой – “помогает государству перераспределять финансовые накопления общества в интересах пополнения казны”, является уникальным финансовым инструментом10.

Таким образом, наряду с рассмотрением ЦБ как института гражданского общества, в работах А.Г. Братко присутствуют элементы как теории “двойственной природы”, так и концепции “четвертой власти”.

Авторская концепция юридической природы ЦБ

Мы считаем, что ближе всех к истинной юридической природе ЦБ (институт гражданского общества) в некоторых своих статьях подошел именно А.Г. Братко, в целом отличающийся своим системным и глубоким подходом к банковскому праву. Правда, он не только не раскрыл свою идею, но и, как мы видели, в своих основных трудах в ряде случаев выдвинул прямо противоположные суждения. Ввиду этого мы предлагаем свое развитие данной идеи.

ЦБ и гражданское общество. Гражданское общество как постоянно совершенствующийся феномен состоит из нескольких систем, в том числе политической и экономи- ческой. В центре политической системы находится государство как публично-правовой институт власти. В политической системе общества существует еще один публичноправовой институт власти – местное самоуправление (муниципалитеты). Сегодня страны, где местная власть является государственной, считаются недемократическими. Согласно Европейской хартии местного самоуправления муниципальная власть должна быть независимой от государственной власти.

По нашему мнению, ЦБ в его нынешнем виде также является публично-право- вым институтом власти. Однако, в отличие от государства и муниципалитетов, он относится не к политической, а к экономической системе общества, потому что в своей деятельности, как правило, не использует внеэкономическое принуждение и руководствуется преимущественно рыночными механизмами воздействия.

Между прочим, замечено, что наибольшей независимостью обладают ЦБ стран, имеющих федеративное государственное устройство (например, Германия, Швейцария, США). Это связано с тем, что федеративные государства обычно стремятся не допускать чрезмерной концентрации принятия решений на уровне центральных органов власти. А ведь местная власть не что иное, как продолжение того же принципа вертикального разделения власти. Таким образом, наличие независимой местной и денежной властей

10 Братко А.Г. Банковские операции и сделки кредитной организации // “Бизнес и банки”, 2003, ¹ 24, с. 3; Братко А.Г. Банковское право (теория и практика). М.: ПРИОР, 2000, с. 117, 159, 169, 181— 182; Братко А.Г. Центральный банк в банковской системе России.

характерно только для развитого гражданского общества.

Муниципалитеты и ЦБ совсем недавно превратились в публично-правовой институт власти. До этого и местная, и денежная власти принадлежали государству. Однако развивающееся гражданское общество во имя обеспечения прав и свобод человека все больше и больше ограничивает сферы влияния государства. Правда, если муниципалитеты давно уже признаны в указанном каче- стве, то процесс самоутверждения ЦБ еще продолжается.

Следует заранее оговорить модельный или даже “фиктивный” характер нашей концепции. Но элементов фикции здесь не более, чем, скажем, в теории государства или юридического лица. По этой модели (“в идеальном варианте”) ЦБ учреждается народом для обеспечения стабильности цен при процентной денежной системе с неограниченной необеспеченной денежной эмиссией.

На сегодняшний день только три юридических лица упоминаются в конституциях почти всех стран. Это государство, муниципалитеты и ЦБ. При этом в отношении ЦБ за последние десятилетия конституционные нормы не только закрепляются, но и становятся все более подробными. О чем это говорит? Во-первых, это характеризует саму конституцию как акт не государства, а гражданского общества. Во-вторых, это еще раз подтверждает независимость муниципалитетов и ЦБ от государства, у которого отнимается возможность регулирования базовой деятельности местной и денежной властей на уровне законов и других нормативно-право- вых актов. А в-третьих, получается, что эти субъекты учреждаются именно народом как единственным носителем суверенитета.

Возможно, народ — учредитель ЦБ и не понимает сути вопроса (точно так же, когда принимает конституцию в целом), но ведь он всегда против инфляции, а потому при неэффективной системе будет недоволен. Довольно симптоматично, что правительство Великобритании с 1997 г. никак не может склонить население к вхождению в зону евро.

Между тем являющаяся последним словом в эволюции института ЦБ Европейская Система Центральных Банков (ЕСЦБ) во главе с Европейским Центральным Банком (ЕЦБ) также учреждена актами, имеющими конституционный характер. При этом ни ЕЦБ, ни эмитируемая им валюта (евро) не являются государственными институтами, так как единого европейского государства не существует. ЕЦБ “не является эманацией политического союза”, в то время как “общественное мнение всегда воспринимало центральные банки как национальные институты и до сих пор считает их таковыми”11. И если даже в дальнейшем европейская интеграция дойдет до своей кульминации и единое государство все же будет создано, факт остается фактом: ЦБ и единая валюта возникли до государства в рамках Сообщества (именно общества). Следовательно, ни ЦБ, ни валюта не являются атрибутом государственности, как полагают некоторые. В этом контексте мнение Г.А. Тосуняна и М.А. Котлярова о том, что вся банковская система является атрибутом государственности, подобно армии, налоговой системе и полиции, носит явный тота- литарно-декларативный характер.

Только государство, муниципалитеты и ЦБ имеют возможность принудительного финансового перераспределения денежных средств населения. Так, если государство и муниципалитеты собирают налоги, то ЦБ, эмитируя новые банкноты, меняет стоимость денег. Последний механизм не подра-

11 Падоа-Шиоппа Т. Евросистема и Федеральная Резервная Система США: сравнение центральных банков//“Бизнес и банки”, 2001, ¹ 49, с. 6—7.

зумевает активного участия плательщика (это своего рода косвенный налог), а потому является еще более опасным для прав лич- ности. Таким образом, источником финансирования деятельности всех трех публичноправовых институтов является народ. Исходя из этого имущество ЦБ, подобно государственному и муниципальному, следует признать публичной собственностью.

Закономерно, что согласно системе национальных счетов, разработанной Статистической комиссией ООН и принятой в феврале 1993 г. (СНС ООН), ЦБ включаются статистическими органами в сектор финансовых предприятий национальной экономики. Однако в тех случаях, когда ЦБ неотделим от национального правительства в финансовом отношении, управляется и контролируется этим правительством и является частью системы государственного управления, его следует включать не в сектор финансовых учреждений, а в сектор органов государственного управления.

ЦБ и государство. Несмотря на положения законодательства некоторых стран, ЦБ не является государственным органом. ЦБ – юридическое лицо, т.е. самостоятельный субъект права, а государственные органы – структуры государства (самостоятельного субъекта права), такие же структуры, как органы любого юридического лица (то, что в некоторых странах, включая Россию, государственные органы считаются юридическими лицами, скорее дань традиции). Если ЦБ

– государственный орган, следовательно, его имущество находится в государственной собственности. А это полный абсурд, так как государство нередко является должником ЦБ. Не может же государство брать в кредит свои же деньги?!

Тем не менее и в экономической, и в правовой теории, а также законодательстве ряда стран имущество ЦБ, в том числе накопленные им валютные резервы часто рассматриваются как государственная собственность. Однако валютные резервы ЦБ, формируемые за счет эмиссии денег, не являются денежными запасами правительства. Они служат гарантией погашения государственных внешних обязательств, но это вовсе не означает, что резервы являются непосредственным источником возврата долга. Валютные резервы служат гарантией и для частного сектора, всей экономики.

Во всех развитых странах ЦБ эмитируют свои ценные бумаги: сертификаты, векселя и облигации. Иначе говоря, ценные бумаги ЦБ не являются государственными, так как выпускаются самостоятельным эмитентом. Кроме того, ЦБ обычно пользуются налоговыми льготами. По отношению к государственным органам такой вопрос не встает. Кроме того, деятельность ЦБ подвергается аудиторской проверке. Государственные же органы проверяет Счетная палата.

Следует отметить, что принцип разделения властей подразумевает систему сдержек и противовесов. И вот в эту-то систему ЦБ никак не вписывается. Ведь если государственные власти в предусмотренном законом особых случаях должны иметь существенные меры воздействия (вплоть до полного подчи- нения) на ЦБ, то последний по отношению к ним такими возможностями обладать не может по определению, тогда как законодательная, исполнительная и судебная власти могут взаимно влиять друг на друга, но подменять друг друга и тем более быть подот- четными друг другу – нет. Между прочим, этот аргумент опровергает суждение, будто ЦБ носитель четвертой государствнной власти.

Вряд ли можно серьезно рассматривать аргумент сторонников этого суждения Г.А. Тосуняна и А.Ю. Викулина о том, что раз Конституция Российской Федерации в п. 2 ст. 75 закрепила, что ЦБ осуществля-

ет свою основную функцию “независимо от других органов государственной власти”, значит, он является одним из органов государственной власти. Так, по мнению А.Г. Братко, упоминание о “других органах государственной власти” не означает, что ЦБ является органом государственной власти, так как он не относится ни к одной из конституционно закрепленных ветвей государственной власти. Не соглашаясь с ним, А.В. Ерицян пишет: “Конституция страны – это документ, в котором каждое слово, термин, понятие стоит на своем месте и не может быть “лишних” слов, употребленных “для красоты”. В связи с этим вопрос об отнесении Банка России к органам государственной власти является уже решенным в Конституции”12.

Восприятие основного закона страны как священного текста, по нашему мнению, свидетельствует о ненаучном подходе А.В. Ерицяна. Ведь ясно, что указанная конституционная норма, а также, например, п. 1 “б” ст. 114 Конституции Российской Федерации, предусматривающий, что Правительство обеспечивает проведение в стране единой кредитной и денежной политики (это явное противоречие все тому же п. 2 ст. 75 Конституции, согласно которому денежная политика – основная функция ЦБ), не более чем постсоветские реалии, пережитки советского законодательства, согласно которому Госбанк СССР находился в подчинении союзного Совета Министров и, конечно же, был государственным органом. А ведь задачей ученого-правоведа является именно критическое исследование действующего законодательства, включая и конституцию. Иначе следует предположить, что законодатели превосходят ученых-правоведов. Позиция Г.А. Тосуняна, А.Ю. Викулина и А.В. Ерицяна подобает лишь правоприменителю, так как ограничивает рамки научного исследования законодательством отдельно взятой страны.

Между тем при глобальном взгляде на проблему нетрудно заключить, что наличие в мире ЦБ в форме акционерных обществ (Австрия, Турция, Швейцария и т.д.), т.е. с ча- стным капиталом, опровергает то, что ЦБ является государственным органом. Частные лица не могут быть соучредителями государственного органа.

Но тогда, может быть, государство является (должно быть) просто учредителем ЦБ как юридического лица? Сразу отметим, что иногда в законодательстве некоторых стран и даже правовой литературе государство рассматривается даже как собственник ЦБ. Но это вообще неуместно, ибо собственность – понятие вещного права. Одно лицо не может быть собственником другого лица.

А вот точка зрения, согласно которой государство – учредитель ЦБ, заслуживает внимания. В правовом отношении здесь, конечно, можно говорить об относительной независимости. Ведь любое лицо юридически не зависит от своего учредителя. На практике это, конечно, является фикцией, так как деятельность любого юридического лица определяется учредителем. А ЦБ, как отме- чалось, нуждается в реальной независимости для осуществления самостоятельной денежной политики. Именно такая независимость является атрибутом современного ЦБ, а зна- чит, формальной независимости от учредителя (государства) недостаточно. Последняя существует в любом случае, а потому не было бы никакой необходимости в целой концепции независимости ЦБ. Вся суть вопроса именно в том, что государство не может быть учредителем ЦБ, если последний должен обладать реальной независимостью.

12 Ерицян А.В. Пруденциальное регулирование и пруденциальный банковский надзор: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2002, с. 90—91.

Непонятно, почему правовые основы учреждаемого государством юридического лица (если это так) должны отражаться в конституции. Кроме того, если государство

– учредитель ЦБ, то непонятно, почему оно не должно иметь реальных рычагов влияния на учреждаемое им лицо. Ведь даже некоммерческие юридические лица, хотя и не приносят учредителям прибыль, тем не менее управляются ими. Установлено, что доля участия государства в капитале ЦБ не играет решающей роли в определении степени самостоятельности последнего. В этом смысле интересна позиция В.А. Белова, счи- тающего, что банки, а в особенности ЦБ, не нуждаются в уставном капитале. Действительно, зачем ЦБ, эмитенту денег, уставный капитал (государство и муниципалитеты тоже не имеют уставного капитала)?

Наконец, в связи с тем, что ЦБ — юридическое лицо, возникает вопрос о его орга- низационно-правовой форме. Так как полу- чение прибыли не является его основной целью, он не может считаться коммерческой организацией. Однако, поскольку оставшуюся после обеспечения капитальных резервов прибыль ЦБ переводит в государственный бюджет, он не может считаться и некоммер- ческим юридическим лицом. Конструкция последнего не предполагает распределение прибыли между учредителями.

В то же время сам факт того, что ЦБ передает часть своей прибыли государству, на самом деле служит бюджетным интересам и, безусловно, является источником инфляции. Существующее положение ставит ЦБ в зависимость от государства, постоянно нацеленного на сеньораж (в некоторых странах его конкретная сумма даже закладывается в государственном бюджете) и манипулирующего этим. Какой толк от того, что ЦБ запрещается кредитовать дефицит государственного бюджета, если он безвозмездно передает государству свою прибыль? Такая забота о стабильности цен так же декларативна, как и ортодоксальное понимание независимости ЦБ. По идее, прибыль ЦБ должна оставаться в самом ЦБ и служить только его основной цели – стабильности цен. На это прямо намекает и А.Г. Братко: “Не исключено, что самый правильный подход как раз и состоит в том, чтобы предусмотреть в законе использование прибыли Банка России полностью на его нужды. Конечно, такое возможно только в случае подкрепления независимости Банка России и его правового статуса ответственностью его руководящих органов перед обществом. Тогда появится устойчивая стратегия в развитии денежно-кредитных отношений. Надо не распылять денежные ресурсы, а использовать их на ключевом направлении”13.

Почему одно лицо должно передавать свою прибыль другому, пусть даже государству? ЦБ может лишь кредитовать государство в определенных законом случаях (как кредитор последней инстанции, но не финансируя дефицит государственного бюджета). Точно так же государство на возмездной основе может кредитовать ЦБ. Ведь теорети- чески ЦБ не может быть банкротом в любом случае. Он всегда может выпустить дополнительные деньги и решить все свои проблемы. Но это может противоречить его основной цели. Потому-то в законах многих стран и предусматривается, что в этом случае ЦБ сначала должен обратиться к государству. Если же государство не сможет помочь ЦБ, последнему придется совершить дополнительную эмиссию. Чтобы избежать такой ситуации, ЦБ тем более не должен передавать государству часть своей прибыли. Вся деятельность ЦБ, включая полученную прибыль, как в любой некоммерческой организации, должна служить его основной цели. В

13 Братко А.Г. Центральный банк в банковской системе России, с. 126.

этом случае ЦБ без проблем можно считать некоммерческой организацией, во всяком случае для частного права, хотя еще раз под- черкиваем, что он является институтом публичного права. В этом контексте ЦБ такое же некоммерческое лицо как государство и муниципалитеты (хотя с ними вопрос орга- низационно-правовой формы по привычке вообще не встает), но более демонстративно, так как его деятельность в принципе не носит внеэкономический характер.

Одним из самых актуальных и практи- ческих проблем правильного определения юридической природы ЦБ является вопрос правового статуса его сотрудников. Не определившись со статусом самого ЦБ, невозможно определиться со статусом его сотрудников. Большинство зарубежных законов о ЦБ, как правило, вообще никак не определяют правовой статус его сотрудников, хотя и регламентируют некоторые вопросы их деятельности, особенно в части конфликта интересов. Безусловно, так как ЦБ не является государственным институтом вообще, его сотрудники тем более не могут иметь никакого отношения к государственной службе.

Другим важным вопросом является то, что, в отличие от государства и муниципалитетов, руководство ЦБ избирается не народом, а назначается, как правило, законодательной и исполнительной властями. Это объясняется тем, что, во-первых, ЦБ относится не к политической, а к экономической системе общества. А во-вторых, уже в конституции народ делегирует это право конкретным государственным органам. Тут следует учесть опыт Новой Зеландии, где руководство ЦБ формируется государством на конкурсной основе. Это существенно ограничивает произвол государства. Кроме того, руководство ЦБ должно назначаться на более длительный срок, чем срок полномочий главы государства и парламента, а случаи досрочного отстранения от должности должны быть четко прописаны в конституции и носить характер импичмента. Это уже критерии одного из элементов (кадрового) независимости ЦБ.

Независимость ЦБ. Как ни странно, понятие независимости ЦБ раскрывается в законодательстве всех стран лишь в контексте динамического правового положения. К примеру, считающийся самым прогрессивным статус независимости ЕСЦБ в Протоколе о Статуте ЕСЦБ и ЕЦБ закрепляется так: “При исполнении властных полномочий и при осуществлении задач и обязанностей, возложенных на них настоящим Договором и настоящим Положением, ни ЕЦБ, ни национальные центральные банки, ни какой-либо член их руководящих органов не должны испрашивать или получать указания от институтов или органов Сообщества, от любого правительства государства-члена или от любого другого органа. Институты и органы Сообщества, а также правительства государств-членов обязуются уважать этот принцип и не пытаться влиять на членов руководящих органов ЕЦБ или национальных центральных банков при осуществлении ими своих задач” (ст. 7). Аналогичное либо похожее определение содержится и в законах о ЦБ разных стран.

Как видим, в этом традиционном определении отсутствует самое главное – закрепление независимости ЦБ от государства, иначе говоря, его правового статуса как самостоятельного лица. Не определившись с юридической природой ЦБ, законодатель вынужден подробно перечислять, от кого он независим именно при осуществлении своих функций, зачастую делая при этом оговорки типа “незаконное вмешательство”, “кроме случаев, предусмотренных законом” и т.п. Законодатель не понимает, что без четкого правового статуса подобное определение независимости приводит к другим двусмысленным положениям закона. В результате

одни видят в ЦБ “государство в государстве”, критикуя его “абсолютную” независимость. Другие же, наоборот, полагают, что независимость ЦБ сводится к запрету лишь неофициального вмешательства в его деятельность.

Между тем решение вопроса лежит совершенно в иной плоскости и наряду с запретом вмешательства в деятельность ЦБ предполагает учет фактического положения вещей. Так, не секрет, что практической базой концепции независимости ЦБ послужил многолетний опыт немецкого Бундесбанка, который во второй половине прошлого века продемонстрировал удивительную способность поддерживать низкий и устойчивый уровень инфляции. Многие экономисты полагают, что этому способствовала высокая степень правовой независимости Бундесбанка. Так была “выявлена” корреляция между уровнем независимости ЦБ и уровнем инфляции (чем независимее, тем ниже инфляция), хотя не все с этим согласны.

Тем не менее после падения Берлинской стены являющийся лучшим независимым ЦБ (даже по признанию сторонников частных денег) Бундесбанк смирился с навязанным в политических целях обменом остмарок на дойчмарки в пропорции 1:1 и был вынужден поднять ставки процента, косвенно спровоцировав валютные потрясения 1993 г. Таким образом, “в ситуации конфликта политических целей с экономическими Бундесбанк не смог противостоять ущемлению своих прав”14. Правда, при этом глава Бундесбанка демонстративно ушел в отставку, тем самым проявив своеобразную независимость.

Между прочим, и в США ФРС далеко ненезависима от правительства, как это официально декларируется. Доллар является важным инструментом сверхдержавной внешней политики США, а потому не стоит удивляться, когда президент США на встре- чах с главами других государств обсуждает перспективы корректировки курса доллара.

Âпринципе менеджмент ЦБ не избирается народом, и поэтому было бы несправедливо не ограничить независимость ЦБ. Этого требует также принцип сдержек и противовесов. Вполне логично предположить, что может возникнуть ситуация, когда осуществляемая ЦБ политика будет на самом деле противоречить интересам народа. Это очень даже возможно, учитывая известную солидарность международных финансовых кругов под руководством МВФ и Всемирного банка. В этом смысле государство должно иметь возможность принудить ЦБ проводить определенную политику. По нашему мнению, такая возможность однозначно должна быть при чрезвычайном и военном положении. Кроме того, необходимо законодательно предусмотреть возможность совместного решения правительства и квалифицированного большинства парламента (представителей народа) при правовом заключении Конституционного суда о корректировке политики ЦБ (иначе ЦБ обязан поддерживать экономическую политику правительства, если только она соответствует его основной цели). Между прочим, такое возможно именно потому, что ЦБ, по сути, негосударственный орган и не входит в систему разделения государственных властей. Даже к избранным народом муниципалитетам государство в определенных случаях может отнестись с позиции силы. А как иначе возможно корректировать чисто политические решения, не через суд же?!

Âто же время подотчетность ЦБ только перед обществом снимет вопрос о том, что

та все-таки противоречит независимости.

14 Независимость центрального банка: Международный опыт в историческом аспекте/Руковод. коллектива О.И. Ананьин. М.: Высшая школа экономики, 1998, с. 44.

Например, широко используемое понятие “подотчетности” государственных органов народу исключает возможность говорить, например, о том, что государственные органы осуществляют свою деятельность “независимо” от народа, от избирателей. Следовательно, если ЦБ независим от государства, то не может быть подотчетным его органам. В то же время ЦБ подотчетен обществу, т.е. не независим от последнего.

Независимость ЦБ должна предполагать, что наряду с правовым статусом его цели, функции и полномочия как публичноправового института не должны устанавливаться даже на уровне закона. Во-первых, аналогичные элементы правового положения государства и муниципалитетов устанавливаются в Конституции и конституционных законах. Во-вторых, закон – это уже государственный акт, а потому насколько правильно с точки зрения независимости ЦБ давать государству возможность устанавливать правосубъектность независимого от него публично-правового института? ЦБ должен быть независим даже в таких, казалось бы, “государственных” вопросах, как осуществление деноминации либо выпуск памятных монет (исключением, да и то лишь на уровне закона, может быть эмиссия памятных монет за счет государственного бюджета).

Абсолютно прав А.Е. Постников, утверждающий, что независимость ЦБ не может сводиться к недопустимости не основанного на законе вмешательства в исполнение им конкретных полномочий. Эти свойства могут быть в определенной мере присущи деятельности органов исполнительной власти и характеризовать статус этих органов. Независимость ЦБ проявляется в его институциональной обособленности, отсутствии субординационных отношений с органами государственной власти.

В целом сегодня понятие независимости ЦБ настолько размыто, что оно уже давно не является чисто правовой категорией. На самом деле независимость ЦБ лишь правовая категория, и придание этому статусу конституционного характера может окончательно поставить все точки над “i”. А пока ученыеправоведы, по примеру экономистов, сосредоточили свое внимание на изучении так называемых элементов (критериев, аспектов) независимости ЦБ: как правило, функциональном, экономическом и кадровом, а иногда – институциональном. На самом деле именно с этого элемента (статического правового положения) и следует начинать исследование независимости ЦБ от государства. К сожалению, из-за того, что независимость ЦБ обычно рассматривается не по отношению к государству, редкие случаи анализа институционального элемента оказываются неадекватными. Например, по Г.А. Тосуняну и А.Ю. Викулину, этот элемент “определяется положением центрального банка в системе органов государственной власти страны, его включенностью в систему разделения властей государства”15.

Функции ЦБ. По сути, ЦБ является (должен быть) обычным банком. Его статус публично-правовой власти обусловлен лишь монопольным правом наличной денежной эмиссии. По этой причине он является некоммерческим банком и призван обеспечить стабильность эмитируемой валюты. Однако для достижения основной цели свои функции ЦБ должен осуществлять исключительно рыночными инструментами. В этом смысле не только прямые количественные ограниче- ния, но и установление обязательных резервов, депонируемых в ЦБ, противоречат его юридической природе. Между прочим, изна-

15 Тосунян Г.А., Викулин А.Ю. Деньги и власть. Теория разделения властей и проблемы банковской системы, с. 112.

чально эти резервы служили неким обеспе- чением деятельности банка, но затем в большинстве стран трансформировались в инструмент денежной политики. В некоторых странах от этого инструмента отказались (Бельгия, Великобритания, Люксембург и т.д.). Имеются также примеры применения обязательных резервов на возмездных нача- лах путем выплаты по ним процентов (Голландия, Греция, Ирландия, Италия и др.). Дело в том, что издержки, навязываемые банкам в виде неполученного дохода, делают стоимость привлеченных ресурсов для банков выше, чем для других финансовых посредников, на которые резервные требования не распространяются. В итоге между банковскими и небанковскими организациями возникает неравная конкуренция.

Действительно, обязательные резервы – чисто административная мера для сокращения денежной массы. Более того, в большинстве случаев обязательные резервы, представляя собой аналог налогов для банков, являются источником дохода ЦБ. Нередки случаи, когда ЦБ, с одной стороны, рефинансирует банки, т.е. увеличивает денежную массу, а с другой — увеличивает (или хотя бы не уменьшает) обязательные резервные требования, т.е. сокращает денежную массу. Получается, что ЦБ заинтересован в процентах, что противоречит его цели.

Кроме того, если другие инструменты ЦБ применяет периодически, то обязательные резервы постоянно, что также наводит на определенные мысли об истинной сущности этого инструмента. Просто ЦБ обыч- но удобно пользоваться этим инструментом, а иногда и выгодно по субъективным мотивам. Но такой инструмент не может быть эффективным, ибо не опирается на рынок, а носит произвольный, субъективный характер.

Чисто рыночными инструментами денежной политики являются операции на открытом рынке и рефинансирование банков. Сущность последнего состоит в следующем. Монополия ЦБ лишила другие банки возможности создавать наличные деньги, даже обеспеченные. Могла сложиться ситуация, когда коммерческий банк, имеющий колоссальные активы, в какой-то небольшой период для осуществления платежей не имеет достаточных ликвидных средств, т.е. денег в виде законного средства платежа. Если бы банк имел право эмиссии, он бы просто выпустил новые деньги, фактически обеспе- ченные его активами. Но он лишен этого права в пользу ЦБ. Допустим, что другие банки не дают ему межбанковский кредит по той причине, что у них тоже нет свободных средств. Следовательно, экономика требует дополнительных денег. Вот потому-то ЦБ просто обязан выдать кредит (в любой форме, в том числе путем переучета векселей и т.п.) этому банку по процентным ставкам рефинансирования, т.е. не бесплатно. Платность необходима лишь для того, чтобы коммерческие банки вначале искали средства на межбанковском кредитном рынке, а не сразу обращались в ЦБ. Будь такой кредит бесплатным либо ставка ЦБ ниже межбанковской, установить объективность спроса на новую эмиссию станет невозможным. Это и есть обоснованная еще в 1873 г. У. Бейджхотом функция кредитора последней инстанции, о сути которой Ф. Хайек писал так: “Потребность в “кредиторе последней инстанции” целиком вызвана тем, что коммер- ческие банки берут на себя обязательства, подлежащие оплате по требованию в денежной единице, выпускать которую имеет право только центральный банк. Таким образом, коммерческие банки фактически создают деньги, погашаемые в другой валюте”.

Тем не менее многие авторы не раскрывают сущность функции кредитора последней инстанции. Непонимание, с одной сто-

роны, связи между этой функцией с монополией ЦБ на денежную эмиссию и, с другой стороны, обязательности (а не возможности) рефинансирования коммерческих банков ведет к ошибочному мнению, нередко закрепляемому законодательно, что ЦБ лишь может (а не обязан) кредитовать коммерческие банки. Учитывая обязательный характер этой функции, кредитование со стороны ЦБ должно быть максимально прозрачным без применения института банковской тайны. Все сказанное касается и кредитования ЦБ государства. Разве что функция кредитора последней инстанции по отношению к государству должна осуществляться на более жестких условиях, чтобы не допустить финансирования дефицита государственного бюджета.

Помимо прочего, функция кредитора последней инстанции, порожденная реалиями денежной системы, плавно переходит в плоскость платежной системы. Неплатежи, вызванные искусственными причинами (так как банк платежеспособен, но временно неликвиден), могут привести к кризису денежной, а также банковской системы. В принципе функция ЦБ по регулированию платежной системы, на самом деле, исторически и логически вытекает из его монопольного права на денежную эмиссию. Не все коммерческие банки имеют корреспондентские отношения друг с другом. Нали- чие же таких отношений с ЦБ, являющимся к тому же эмитентом денег, а значит, не подверженным риску банкротства, привело к тому, что коммерческим банкам стало удобно и выгодно рассчитываться между собой через ЦБ. Ввиду этого ЦБ определяет порядок функционирования всей платежной системы страны.

Âто же время сегодня во всем мире уже признается, что платежная система нуждается в государственном надзоре. Не подлежит сомнению то, что лицензирование деятельности платежных организаций

èнадзор за платежной системой, ввиду их административного характера, в целом не относятся к сфере деятельности ЦБ. Поэтому мы считаем правильным оставить за ЦБ только полномочия по регулированию

èорганизации платежной системы. Надзорная же функция должна перейти к соответствующему государственному органу. При этом мы полагаем, что своеобразная контрольная функция ЦБ за платежной системой может сводиться к чисто экономи- ческим мерам воздействия. В принципе изначально контрольная роль ЦБ ограничи- валась только этим.

Аналогичный подход следует применить к функции валютного регулирования

èвалютного контроля. Общепринято счи- тать, что валютная политика – государственная функция. Даже А.Г. Братко называет валютное регулирование деятельностью государства. Однако, если ЦБ не государственный институт, то валютное регулирование, будучи сферой деятельности ЦБ, никак не может быть государственной функцией. На территории страны, где ЦБ является монопольным эмитентом единственного законного платежного средства, за покупательную способность которого он и отвечает, государство не должно устанавливать порядок использования иных валютных ценностей. По большому счету это часть денежной политики.

Âто же время в условиях глобализации финансовых рынков для повышения эффективности валютного регулирования применяются различные методы валютного контроля. Исходя из юридической природы ЦБ мы считаем, что он не должен осуществлять валютный контроль, имеющий оче- видный административный характер. Те полномочия по валютному контролю, которые сегодня осуществляет ЦБ, должны

быть переданы соответствующему государственному органу. В этом случае ЦБ наряду с другими банками может быть агентом валютного контроля.

Банковское регулирование и банковский надзор. Наряду с надзором за платежной системой и валютным контролем многие ЦБ сегодня осуществляют еще одну несвойственную их юридической природе функцию – банковское регулирование и банковский надзор. Эта функция появилась у ЦБ позже его полномочий по денежной и платежной системам и была вызвана в целом усилением роли государства в экономике. Государство посчитало излишним создавать отдельный орган, тем более что принадлежность ЦБ государству тогда под сомнение не ставилась.

Однако функция эта, конечно же, не должна принадлежать ЦБ, потому что выдача разрешения на какой-либо вид деятельности, установление правил ведения этой деятельности и применение соответствующих санкций – государственная функция, как правило, осуществляемая органами исполнительной власти государства. После учреждения ЕЦБ в зоне евро надзор за деятельностью банков остался в компетенции отдельных государств, что лишний раз подтверждает, что банковское регулирование и банковский надзор – государственная функция, а денежная политика – нет.

Надо отметить, что не все авторы счи- тают функцию ЦБ по банковскому регулированию и банковскому надзору государственной. Например, Г.А. Тосунян и его единомышленники подчеркивают, что ЦБ только при осуществлении функций денежной эмиссии и действий по защите и обеспечению устойчивости рубля выступает как федеральный орган государственного управления (как раз наоборот: при этом он таковым не является!). Во всех других слу- чаях, например при осуществлении банковского регулирования и надзора, подзаконного нормотворчества и т.п., ЦБ может рассматриваться в качестве центра управления банковской системы как системы самоуправляющейся. Такая позиция, конеч- но же, не выдерживает критики хотя бы потому, что самоуправление не осуществляется созданным внешним по отношению к управляемой системе институтом, каковым является ЦБ. Именно поэтому и по ряду других причин позиция Г.А. Тосуняна была подвергнута справедливой критике16.

Одним из основных аргументов против осуществления ЦБ указанной функции является следующее. Цели стабильности цен и банковской системы при определенном стечении обстоятельств могут противоре- чить друг другу. Отделение указанной функции нужно для того, “чтобы у центрального банка не возникало соблазна понизить процентные ставки (и риск повысить инфляцию) с тем, чтобы спасти тот или иной банк”17. В конце концов, невозможно преследовать одновременно цель стабильности цен и цель стабильности банковской системы: столкновение интересов неизбежно. Поэтому стабильность цен объявлена основной целью ЦБ, из чего следует, что в экстремальных ситуациях он должен пожертвовать целью стабильности банковской системы. Но верно ли это? Разве стабильность банковской системы менее зна-

16См., например: Молчанов А.В. Коммерческий банк в современной России: теория и практика. М.: Финансы и статистика, 1996, с. 234; Попов И.С. Правовой механизм государственного регулирования банковской деятельности: Дис. … канд. юрид. наук. Москва, 2000, с. 29—30; Рыбакова С.В. Правовое регулирование надзора Банка России за деятельностью кредитных организаций: Дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2001, с. 171—173.

17Когда центробанки обретают независимость // “Бизнес и банки”, 1996, ¹ 9, с. 7.

чима, чем стабильность цен (тем не менее Я.М. Макарова, признающая стабильность цен основной целью ЦБ, почему-то подвергает сомнению идею отделения его регулятивных и надзорных функций)? Конеч- но, нет. Поэтому обязательно должен быть специальный государственный орган, преследующий во имя интересов вкладчиков и кредиторов именно эту цель. По мнению А.Г. Братко, современный ЦБ, на самом деле, не справляется с этой ролью, ибо не имеет в своем арсенале возможностей для защиты прав и интересов акционеров и вкладчиков.

Тем не менее, ратуя за отделение указанной функции, он призывает в то же время расширить цели деятельности ЦБ, вклю- чая заботу “о развитии реальной экономики, о ее кредитовании банками”, мерам по “повышению благосостояния населения”18. Налицо явное противоречие. Если ЦБ будет прямо отвечать за реальный сектор экономики, то будет дублировать правительство, что в результате приведет к уходу от ответственности обеих структур. И потом, если банковское регулирование и банковский надзор перейдут к государственному органу, ЦБ просто не сможет отвечать за реальный сектор. Многие авторы потому и называют ЦБ государственным органом, что не могут объяснить его регулятивную и надзорную функцию. Но ведь А.Г. Братко сам предлагает лишить ЦБ этой функции. ЦБ, будучи монополистом денежной эмиссии, в первую очередь должен отвечать за стабильность выпускаемых денег. Этого требует и здравый смысл, и принцип справедливости. Исследования Стэнли Фишера показали, что нет отрицательного воздействия независимости ЦБ на движение занятости и на движение производства. А значит, необоснованны утверждения, что антиинфляционная политика усиливает безработицу, тормозит экономический рост и т.п. Разумеется, что достижение основной цели ЦБ косвенно способствует развитию реального сектора экономики и повышению благосостояния населения. Вот почему в докладе Всемирного банка за 1997 г. более эффективная по сравнению с государственными органами деятельность ЦБ связывается с тем, что они “меньше испытывают политическое вмешательство”, а также “имеют ограниченный, но в то же время четкий круг задач”.

Таким образом, осуществление ЦБ функции регулирования и надзора за банковской системой противоречит его юридической сущности. ЦБ и коммерческие банки входят в одну систему. Насколько правильно, чтобы одна часть системы регулировала и надзирала за другими частями? Поэтому как с правовой, так и экономиче- ской (стирание различий между разными субъектами финансового рынка: кредитными и страховыми организациями, а также профессиональными участниками рынка ценных бумаг) точки зрения необходимо создание специального государственного органа финансового надзора (он мог бы осуществлять и надзор за платежной системой и валютный контроль). Это уже происходит в ряде стран и поддерживается многими исследователями. По мнению А.В. Журавлева, “споры в данном вопросе в значительной степени условны, т.к. мировой опыт свидетельствует о неизбежной тенденции выделения функции надзора и контроля в компетенцию отдельного органа”19. Правда, все эти исследователи никогда не аргументируют свою точку зрения юриди- ческой природой ЦБ.

18Братко А.Г. Центральный банк в банковской системе России.

19Журавлев А.В. Центральный банк Российской Федерации: проблемы развития и укрепления банковской системы: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2002, с. 202.

Например, довольно распространен призыв некоторых исследователей к борьбе

ñмонополизмом ЦБ или просто разделению его компетенции. При этом они призывают бороться с монополизмом фактиче- ски во имя антимонопольных принципов. На самом же деле экономисты должны установить, что определенная монополия вредна для экономики, а юристы должны законодательно закрепить методы борьбы с ней. В противном случае мы будем иметь дело с остракизмом, когда субъект лишается всего только потому, что слишком влиятелен. Юридическая наука должна интересоваться только тем, насколько те или иные функции субъекта соответствуют его правовой сущности.

Âконтексте фактического осуществления большинством ЦБ функции банковского регулирования и банковского надзора вполне уместно говорить об их (но не самого института ЦБ) двойственной юридической природе. Иначе просто невозможно понять сущность института гражданского общества, осуществляющего государственные полномочия. Конечно, это ненормально, но в конечном счете это факт,

ñкоторым невозможно не считаться. От того, что ЦБ осуществляет указанную функцию, последняя не перестает быть государственной. А значит, к осуществляющему эту функцию субъекту необходимо подходить как к государственному органу. Это важно для обеспечения прав человека.

Вся разница нашей интерпретации двойственной природы с ее традиционной трактовкой заключается в том, что мы видим государственно-правовую природу ЦБ только в осуществлении им функции банковского регулирования и банковского надзора. А осуществление денежной политики и регулирование платежной системы

– не государственные функции. Однако традиционно и эти функции считаются государственными. Лишь статус юридического лица и рыночные методы деятельности ЦБ настолько озадачивают традиционалистов, что они выдвигают теорию двойственной природы.

Возникает вопрос: насколько ЦБ ответственен за деятельность коммерческих банков? Как известно ЦБ не отвечает за обязательства кредитных организаций, а кредитные организации — за обязательства ЦБ. Опираясь на это, А.Г. Братко считает, что было бы неправильным возлагать ответственность на ЦБ за деятельность независимых по отношению к нему организаций, расплачиваясь за это народными денежными средствами. “Поэтому проблема,

— пишет А.Г. Братко, — заключается не в его ответственности за действия кредитной организации, а в кардинальном изменении и улучшении всей системы и методов надзора”20.

С этим трудно согласиться. Если ЦБ либо соответствующий государственный орган осуществляют указанную функцию, то они должны отвечать за свою деятельность всем своим имуществом. Для чего тогда существуют принципы эффективного банковского надзора? Почему убеждают общество, что все под контролем? Ведь если что, ЦБ придется платить дополнительной эмиссией. Тогда еще раз проявится противоречие между его основной целью и целью стабильности банковской системы.

Конечно, важно учесть, что перед надзорным органом не ставится задача охватить сплошной проверкой все стороны деятельности кредитной организации. В этом смысле банковский надзор аналогичен аудиторской деятельности. Однако, в отличие от аудиторской компании, ошибка которой

20 Братко А.Г. Центральный банк в банковской системе России, с. 244.

стоит ей деловой репутации, надзорный орган не рискует потерять клиентов.

Следовательно, государство, будучи в лице своего органа ответственным за банковский надзор, должно отвечать и всем своим имуществом. Хотя бы в тех случаях, когда не может доказать, что в целом действовало правильно (разумно). В этом случае государство может спасать любой банк: пла- тить-то придется из реальных средств, а не за счет дополнительной эмиссии денег. А сегодня это взвалено на ЦБ под названием кредитора последней инстанции (эту функцию на практике понимают именно так, а не как обязанность ЦБ кредитовать не неплатежеспособные, а лишь неликвидные банки). На самом же деле имеется в виду спасение так называемых системообразующих банков, которые являются по сути обычными монополистами. Но почему надзорный орган допускает, чтобы какой-то банк стал монополистом, да еще и оказался неплатежеспособным? Но это уже проблемы надзора. К ЦБ это не должно иметь никакого отношения. ЦБ должен выдавать кредиты именно как кредитор последней инстанции.

Заключение

Итак, ЦБ – публично-правовой институт денежной власти общества, основной целью которого являются стабильность цен, а функциями – денежная политика (включая валютное регулирование) и регулирование платежной системы. Он независим от государства и других лиц. Основы его деятельности закреплены в конституции страны. Получение прибыли не является его основной целью. Он имеет монопольное право денежной эмиссии. Его деньги – законное средство платежа. И ЦБ, и эмитируемые им деньги являются общественными институтами. Согласно теории деньги – это любой предмет, который данное общество принимает как средство обмена.

Есть страны, где избирательное право в рамках муниципалитетов имеют и не граждане государства. Это связано с негосударственной сущностью местной власти. Денежная власть также имеет негосударственный характер. ЦБ – народный банк. В континентальной правовой системе существует понятие “намерения законодателя”. И в этом контексте, если исходить из того, что законодатель всегда желает системности национальной системы права, то в противоречивых законодательных положениях все равно улавливается истинная юридиче- ская природа ЦБ. Другое дело, что ввиду отсутствия целостной научной концепции законодатель не может однозначно сформулировать свою позицию.

Понимание юридической природы ЦБ неразрывно связано с происхождением и эволюцией этого института, а в конечном счете – с естественным правом. Человек имеет право на стабильные деньги. Рост инфляции побуждает банки увеличивать депозитные ставки, иначе банковские вклады не будут привлекательны для населения. Параллельно банки вынужденно повышают кредитные ставки, что подстегивает рост цен. В этой ситуации увеличение процентных ставок рефинансирования со стороны ЦБ, вопреки устоявшемуся мнению, вовсе не приводит к снижению инфляции, так как в пылу конкуренции за вклады населения банки дополнительно повышают кредитные ставки. Вообще, как уже отмечалось, данный инструмент денежной политики в основном призван определять реальный спрос на новую эмиссию и практически не влияет на кредитный рынок.

ЦБ в его нынешнем виде – очень молодой феномен, сформировавшийся только к середине 70-х годов прошлого века. Вот почему, в отличие от других публично-пра- вовых институтов (как государственных,

так и негосударственных), отсутствует стройная теория ЦБ. Каждая страна посвоему закрепляет его правовое положение. При этом основное внимание уделяется не столько статике, т.е. статусу, сколько динамике, т.е деятельности ЦБ. Даже экономисты заметили, что законы о ЦБ не отражают статические основы его независимости. Именно динамическое правовое положение ЦБ, в отличие от других публично-право- вых институтов, носит более унифицированный характер как между отдельными странами, так и в историческом плане в отдельно взятой стране. Этот факт еще раз подтверждает слабость правовой теории ЦБ.

Не надо смущаться тем, что в обществе существуют негосударственные публич- ные власти. ЦБ осуществляет дискреционную денежную политику, т.е. монопольно определяет стоимость и количество денег, которые в свою очередь, являются мерилом других благ. Это очень большая власть. Мейеру Ротшильду, основателю знаменитой династии, приписываются следующие слова: “Дайте мне управлять деньгами страны, и мне нет дела, кто создает ее законы”. А законы, как известно, принимает государство, вроде бы самый влиятельный институт общества.

На самом деле, система сдержек и противовесов, а также разделение властей категории не только государственного (административного) права (а ведь именно на этом допущении базируется теория “четвертой власти”). По сути, они являются основой и корпоративного права (стандартов корпоративного управления). А поскольку эти принципы применимы в частном праве, то с их распространением на конституционное (публичное) право проблем не должно быть вообще. Так, некоторые представители немецкого государствоведения (В. Стеффани, К. Штерн, Ф. Шеффер, М. Абеляйн и др.) рассматривают принцип разделения властей не как чисто конституционный, а как общественно-политичес- кий, предлагая расширить круг участников разделения властей и создать несколько теорий разделения властей (горизонтальная, вертикальная, социальная и т.п.). Возможно, эта позиция также сказалась на образцовой независимости ЦБ Германии.

В принципе для определения ЦБ как публичной власти подобный широкий подход к принципу разделения властей не так уж и необходим. В отличие от иных носителей власти, власть государства, муниципалитетов и ЦБ носит публичный, официальный характер. Надо просто признать наличие трех публичных властей (государственной, местной и денежной) и в рамках конституционного права исследовать юридическую природу ЦБ. Абсолютно неприемлемо, по нашему мнению, администра- тивно-правовое рассмотрение этого вопроса, так как ЦБ негосударственная структура. Безусловно, проблема требует изучения и с позиций непосредственно самого банковского права. В то же время гражданскоправовой аспект юридической природы ЦБ тоже существует, но носит второстепенный характер. Ведь правовое положение государства и муниципалитетов также имеет цивилистические аспекты. В то же время мы осознаем, что у ЦБ эти аспекты более значимы, так как он осуществляет свои полномочия рыночными методами, и вообще вышел из “шинели” коммерческих банков. В этом контексте совершенно обоснованно изучение юридической природы ЦБ с позиций конституционной экономики.