Учебный год 22-23 / Карапетов комментарий к проекту Пленума ВС N7

Комментарий к проекту постановления Пленума ВС РФ по вопросам исполнения обязательств

Отрасль права: Гражданское право 11.11.2016 — 2:59

16

Итак, работа Верховного Суда РФ по подготовке Постановления Пленума «О некоторых вопросах применения общих положений ГК РФ об обязательствах и их исполнении» подходит к своему завершению. 10 ноября 2016 года прошло первое слушание на Пленуме ВС. Видимо, в ближайшие пару недель текст окончательно примут.

С проектом можно ознакомиться здесь.

Естественно ни один цивилист, занимающийся обязательственным правом, не может и не должен стоять в стороне, так как подобные документы выходят раз в 5-10 лет. Если есть возможность как-то улучшить текст и сделать наше право чуть разумнее и справедливее, надо этим шансом пользоваться. Я так думаю. И поэтому и написал ночью данный пост с надеждой, что кто-то из членов рабочей группы прочитает и учтет при доработке.

Сразу скажу, что в проекте есть ряд важных и полезных разъяснений, которые следует только приветствовать. Когда постановление будет принято, я обязательно напишу большой разбор, но сейчас хочу сконцентрироваться на другом.

В мои цели также не входит подробный анализ того, что там можно было бы разъяснить. К сожалению, многие важные и мучащие практику вопросы в тексте не отражены. Я постараюсь эти упущенные возможности не обсуждать, хотя, сразу предупреждаю, в ряде случаев все-таки сдержать себя не смог.

Главная цель у меня такая: хочу просто перечислить ряд очевидных, но при этом принципиальных ошибок и неточностей, которые, на мой взгляд, следует оперативно устранить. Финальная оценка данного постановления юридическим сообществом будет, как мне кажется, во многом зависеть от того, произойдет ли это или нет.

Да, и еще одна предварительная ремарка: про разъяснения, касающиеся множественности лиц в обязательстве писать не стал, так как и без того пост получился большой, да и не люблю я эту тему. Надеюсь, Андрей Павлов из СПБГУ (один из лучших экспертов в этой области) что-нибудь напишет на сей счет.

В пункте 4 проекта, посвященном проблемам межкредиторских соглашений, есть такой пассаж:

«… Соглашение кредиторов о порядке удовлетворения их однородных требований к должнику создает обязательства между кредиторами, но не меняет порядок проведения процедур и очередность удовлетворения требований кредиторов, установленные Федеральным законом от 26 октября 2002 года № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)».

Комментарий:

Я не уверен, что это правильное решение, а вопрос очень важный. Хорошо бы изучить зарубежный опыт. Не уверен, что рабочая группа это делала. Ведь получается, что старший кредитор принимает на себя риск банкротства младшего. Если младший в ходе банкротства должника получит исполнение, но не передаст старшему и сам окажется в банкротстве, старший пролетает. Кроме того, куда проще было бы из конкурсной массы должника средства напрямую распределялись между кредиторами, которые раскрыли суду межкредиторское соглашение, в соответствии с установленной там очередностью. Суд при установлении требований просто бы делал соответствующую пометку и между этими двумя-тремя кредиторами одной очереди устанавливал бы иерархию. Кроме того, если закон сейчас прямо позволяет сделку со старшинством между залогодержателями, то почему незалоговым кредиторам одного должника нельзя договориться об установлении старшинства так, чтобы это признавалось в ходе банкротства должника.

Но могут быть и контраргументы. Вопрос непростой.

Я предлагаю убрать этот пассаж из проекта. Так как это вопрос скорее банкротного права. Пусть у нас вначале появятся такие соглашения, и когда созреет время, можно решить и этот ключевой банкротный аспект.

В пункте 6 Проекта есть такой пассаж:

«При разрешении споров, касающихся исполнения обязательств по передаче исполнения одним кредитором другому, суд проверяет, является ли соглашение между кредиторами предусмотренным законом или иными правовымиактамидоговором,например,договоромкомиссии, агентским договором или договором простого товарищества (главы 51, 52 и 55 ГК РФ), смешанным договором или договором, который не предусмотрен законом или иными правовыми актами (пункты 2 и 3 статьи 421 ГК РФ)».

Комментарий:

Этот фрагмент надо убрать. Он просто запутает суды. По тексту получается, что если суд видит межкредиторское соглашение, ему надо проверить не является ли оно непоименованным договором. Но как такое соглашение может быть непоименованным (с точки зрения определения таких договоров в ст.421 ГК), если в самой ст.309.1 ГК теперь есть прямое хоть и скудное регулирование таких соглашений? Фраза о том, что нужно проверить, не является ли межкредиторское соглашение комиссией, агентированием или простым товариществом без указания четких критериев разграничения всех этих договорных конструкций смутит суды и юристов. Если четкие критерии задать сейчас нельзя, то лучше этот фрагмент убрать, чтобы никого не путать. На мой взгляд, межкредиторское соглашение в том виде, как оно описано в ГК, это никакая не комиссия конечно, так как это не услуги, а договор конвертации денег в права и наоборот… Но как бы то ни было, такое усеченное разъяснение без каких-то намеков на критерии квалификации сделает больше вреда, чем принесет пользы.

Во втором абзаце п.6 вообще что-то странное читаем:

«Если иное не предусмотрено договором и не вытекает из взаимоотношений сторон, кредитор, которому надлежит передать принятое от должника исполнение, не отвечает перед другими кредиторами занеисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства должником. В этом случае кредитор обязан сообщить о неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства должником, собрать все необходимые доказательства, а также по требованию кредитора, которому в соответствии с соглашением надлежало передать исполнение, передать ему права по сделке с должником. Вместе с тем, принявший от должника исполнение кредитор отвечает перед другим кредитором за утрату, недостачу или повреждение имущества, полученного от должника».

Комментарий:

Тут какая-то путаница. Если должник не заплатил младшему кредитору, в проекте старшему дается право требовать уступки ему права младшего к должнику. Но что тогда получит младший? По ст.309.1 ему полагаются права старшего в обмен. И что же тогда получается? Фактически обмен правами. В чем смысл, понять сложно. Конечно, можно сказать, что требовать уступки - это возможность, которая есть у старшего, а не обязанность, но все же... Как-то это все надуманно выглядит. Я думаю, никто из тех, кто писал эти разъяснения, в глаза не видел межкредиторские соглашения или споры по ним (ихмало кто в России вообще видел), и такое впечатление, что разъяснения даются наугад, без четкого понимания сути этой сделки. Поэтому еще раз призываю придерживаться известной максимы «не навреди». Пока сейчас нет никакой нужды спешить с разъяснениями по этим вопросам.

Смущает и редакция пункта 8. Тут написано:

«К уступке требования, совершенной кредиторами одного должника между собой, положения статьи 309.1 ГК РФ не применяются. К таким отношениям применяются положения главы 24 ГК РФ о перемене лиц в обязательстве».

Комментарий:

Суды могут подумать, что к самим межкредиторским соглашениям правила Главы 24 ГК неприменимы. В то время как на самом деле применимы, так как в самой конструкции межкредиторского соглашения прописана суброгация, а последняя урегулирована именно Главой 24 ГК и в силу прямого указания в законе подпадает под все правила об уступке, если иное не следует из существа и закона. Иначе говоря, огромное число общих норм о перемене кредитора и многие нормы о сделке цессии из главы 24 ГК вполне применимы к суброгации по межкредиторскому соглашению. Поэтому надо этот пассаж обязательно убрать.

В пункте 10 написано:

«Право на односторонний отказ от исполнения обязательства либо на изменение его условий может быть предусмотрено договором для лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, в отношениях между собой, а также для лица, не осуществляющего предпринимательскую деятельность, по отношению к лицу, осуществляющему предпринимательскую деятельность (абзац первый пункта 2 статьи 310 ГК РФ).

Предоставление договором права на отказ от исполнения обязательства или одностороннее изменение его условий для лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, по отношению к лицу, не осуществляющему предпринимательскую деятельность, допускается только в специально установленных законом или иными правовыми актами случаях (абзац второй пункта 2 статьи 310 ГК РФ)».

Комментарий:

Из поля зрения выпали сделки между сторонами, не являющимися формально предпринимателями (т.н. 2). Текст п.2 ст.310 ГКхоть и жутко корявый, но никаких сомнений на сей счет не оставляет. Он в абзаце первом говорит прямо, что право на отказ или изменение может быть предусмотрено в договоре между предпринимателями. В абзаце втором говорится, что если договор связан с осуществлением предпринимательской деятельности НЕ ВСЕМИ ЕГО СТОРОНАМИ, то договор может давать право на отказ или изменение некоммерсанту.

Из этого со всей очевидностью следует, что договор, всеми сторонами которого не являются коммерсанты, это в том числе и договор между некоммерсантами. И естественно, право на отказ или изменение некоммерсанту дано быть может.

Например, в договоре найма жилья наниматель может выговорить себе право свободно выехать через год или отказаться от договора при тех или иных нарушениях. Или представим договор продажи контрольного пакета акций или доли в ООО тем или иным бизнесменом другому бизнесмену. Они оба формально не ИП, но почему право должно запрещать им договариваться о праве на отказ от договора при определенных условиях. Призываю дать прямое разъяснение на сей счет или как-то скорректировать текст, чтобы, как минимум, не исключить законность таких условий.

В пункте 16 указано:

«Если будет доказано очевидное несоответствие размера этой денежной суммы (платы за отказ или изменение договора) неблагоприятным последствиям, вызванным отказом от исполнения обязательства или изменением его условий, а также будетустановлено заведомо недобросовестное осуществление права требовать ее уплаты в этом размере, то в таком исключительном случае суд вправе отказать в ее взыскании полностью или частично (пункт 2 статьи 10 ГК РФ)».

Комментарий:

Я против такого разъяснения. В случае если несоразмрная плата навязана слабой стороне договора, то вторжение суда еще как-то можно теоретически оправдать. Если же два равноправных коммерсанта договорились о цене на выход, то нет оснований влезать в эти отношения, если речь не идет о притворной сделке или о нарушении публичных интересов или интересов третьих лиц. Ведь закон не дает право на выход, а другая сторона добровольно согласилась дать такое право, но оговорила цену. Если цена кажется высокой, не отказывайся и исполняй как того требует закон. То же касается и случая, когда право на выход дает диспозитивная норма закона (например, ст.717): тут стороны могут вовсе заблокировать право на выход. Если вместо этого они оставили такое право, но оговорили цену, то зачем вмешиваться. Есть опасения, что суды начнут применять снижение налево и направо, как и со ст.333 ГК. В итоге быть уверенным, что плата, о которой стороны договорились, устоит, будет невозможно. А само право на отказ сторона реализует бесповоротно. Если бы другая сторона заранее могла бы знать, что согласованная цена за отказ не сработает, она могла бы вовсе не соглашаться давать такое право другой стороне. Соответствующие опасения в отношении перспектив судебного вторжения и разрушения согласованной цены будут в итоге препятствовать сторонам достигать договоренности о наличии права на отказ. В следующий раз арендодатель, например, просто не согласится дать арендатору право на досрочный произвольный отказ и сидеть такому арендатору все 10 лет в потерявшем для него интерес договоре и платить арендную плату за ненужную недвижимость. Кому мы помогаем? Никому.

Поэтому я считаю, что тут надо продублировать то разъяснение, которое по данному вопросу дал ВАС в Постановлении Пленума «О свободе договора и ее пределах»: снижать можно, но если навязана слабой стороне договора. Либо вовсе удалить этот абзац про снижение, чтобы потом на конкретных делах «прокачать» ситуацию.

7. В пункте 17 указано следующее:

«В частности, из существа денежного обязательства по общему правилу вытекает возможность его исполнения по частям, в силу чего кредитор не вправе отказаться от принятия исполнения такого обязательства в части».

Комментарий:

Очень спорно. Откуда взялась идея, что по денежному долгу кредитор не вправе отказываться принимать частичное исполнение? Например, банк вместо обещанных 100 млн предлагает заемщику принять 10 млн или покупатель пытается уплатить в качестве аванса тысячу вместо ста тысяч. Почему кредитор не может отказаться принимать такой платеж, непонятно.

В каких-то отдельных случаях, такой отказ будет недобросовестным. Но тогда и надо разъяснить, что иногда тут срабатывает ст.10 ГК. Например, привез поставщик вместо 100 тон 99,9 тонн, а покупатель отказывается принимать, несмотря на заверения поставщик о готовности в ближайшие дни привести остальное. Но столь жестко писать, что по денежным долгам отказ принимать ненадлежащее частичное исполнение, ни в коем случае нельзя.

В пункте 20 указано следующее:

«Кредитор по денежному обязательству не обязан проверять наличие возложения, на основании которого третье лицо исполняет обязательство за должника, и вправе принять исполнение при отсутствии такого возложения. Денежная сумма, полученная кредитором от третьего лица в качестве исполнения, не может быть истребована у кредитора в качестве неосновательного обогащения, за исключением случаев, когда должник так же исполнил это денежное обязательство либо когда исполнение третьим лицом и переход к нему прав кредитора признаны судом несостоявшимися (статья 1102 ГК РФ)».

Комментарий:

Начало очень верное и следует в русле сложившейся практики. Если кредитор принимает платеж от третьего лица в счет существующего долга должника, он должен быть защищен от кондикционного иска третьего лица со ссылкой на отсутствие возложения. Но далее начинается путаница.

Во-первых, указано, что кондикция все-таки возможна, если должник сам исполнил. Но тут нужно добавить очень важную оговорку: что речь идет о том, что должник исполнил ранее платежа третьего лица. А так получается, что если должник исполнил после, то кондикция в пользу третьего лица тоже возможна. Но это противоречит элементарной догматике обязательств: если третье лицо первым заплатило, долг погашен. Если потом платит должник, то кредитор, действительно, получает неосновательное обогащение, но требовать его может уже должник (а не третье лицо).

Во-вторых, оговорка о том, что кондикция в пользу третьего лица возможна, если суброгация признана судом несостоявшейся, вообще очевидная ошибка. Вопрос о суброгации кредитора волновать не должен. Признание суброгации несостоявшейся по мысли авторов проекта (см. абз. 3 п.21 проекта) связано со злоупотреблением третьего лица, который вторгся в отношения должника и кредитора в каких-то злонамеренных целях (например, перехватить права в банкротстве и т.п.). Но откуда кредитор об этом может знать. Отказаться принять платеж от третьего лица по просроченному долгу кредитор в силу ст.313 ГК не может, и кредитор становится заложником отношений должника и третьего лица. Если потом третье лицо окажется жуликом, то пострадает кредитор, у которого заберут полученные деньги. А ведь он мог, посчитав долг погашенным, снять запись о залоге, отгрузить товар должнику и т.п. Абсурд выходит. На самом деле если суброгация признана несостоявшейся, обогатившимся лицом является должник. И именно с ним и должно разбираться третье лицо. Если будет доказано, что третье лицо действовало явно со злым умыслом, то третье лицо не может получить и кондикцию от должника (ст.1109 ГК) и должно остаться ни с чем в наказание за свой злой умысел. В любом случае кредитора трогать нельзя.

В пункте 23 указано следующее:

«По смыслу пункта 1 статьи 314 ГК РФ, статьи 327.1 ГК РФ срок исполнения обязательства может исчисляться, в том числе с момента исполненияобязанностейдругойстороной,совершенияею определенных действий, или с момента наступления иных обстоятельств, предусмотренных законом или договором. Если действия кредитора, совершением которых обусловлено исполнение обязательства должником, не будут выполнены в установленный законом, иными правовыми актами или договором срок, а при отсутствии такого срока – в разумный срок, кредитор считается просрочившим (статья 406 ГК РФ).

Например, начальный и конечный сроки выполнения работ по договору подряда (статья 708 ГК РФ) могут определяться указанием на уплату заказчиком аванса, невнесение которого влечет последствия, предусмотренные статьей 719 ГК РФ».

Комментарий:

Тут в целом все верно, но есть очевидная ошибка. Если срок осуществления последующего исполнения привязан к моменту осуществления предшествующего исполнения другой стороной (например, уплате предоплаты), то срок последующего исполнения не начинает течь просто в силу того, что не наступает условие для начала его расчета. Ни о какой просрочке кредитора здесь говорить нельзя. Иначе получается, то неуплата предоплаты это просрочка кредитора. Очень странный вывод. Как может неосуществление встречного исполнения являться просрочкой кредитора?

При этом данный пассаж про просрочку кредтора прямо противоречит тому, что написано в п.62 Проекта. А там написано:

«Если иное не установлено ГК РФ, иными законами или договором, в случае, когда должник не может исполнить своего обязательства до того, как кредитор совершит действия, предусмотренные законом, иными правовыми актами или договором либо вытекающие из обычаев или существа обязательства, применению подлежат положения статей 405, 406 ГК РФ. Правила статьи 328 ГК РФ в таком случае применению не подлежат».

Здесь разведение встречных исполнений и просрочки кредитора правильное. А то, что написано в п.23 явно нарушает традицию обязательственного права.

В пункте 25 указано:

«В случаях, когда право на досрочное исполнение обязательства специально установлено законом или иным правовым актом, ононеможет быть исключено или ограничено соглашением сторон, в частности, оно не может быть обусловлено внесением кредитору платы за досрочное исполнение обязательства».

Комментарий:

Тут нужно указать, что речь идет об установлении права на досрочный возврат в императивной норме закона. Если такое право дается диспозитивной нормой закона, стороны естественно могут исключить или ограничить такое право.

В пункте 28 указано следующее:

«Если законом или договором не предусмотрено иное, условие договора о валюте долга распространяется на обязанность по возврату уплаченных ранее в соответствии с этим договором денежных сумм, в том числе и в случае его прекращения (статьи 450–453 ГК РФ)».

Комментарий:

Тут поднимается важная практическая проблема: я уплатил 100 тысяч долларов в рублях пот курсу Цб в качестве аванса (на момент платежа курс был 35 р. за доллар), продавец товар не поставил, я отказался от договора и требую вернуть предоплату. Поставщик возвращает предоплату, но на момент возврата курс 60 рублей за доллар. Сколько мне должен вернуть продавец. В проекте указано, что валютная оговорка перелетает на возвратное требование и он мне будет возвращать 6 млн. рублей, а не 3,5 млн., который он фактически получил. Казалось бы, справедливо. Но представим, что договор расторгается не по вине поставщика, а в порядке немотивированного отказа покупателя или вовсе по вине самого покупателя (не уплатившего вторую часть аванса). Разве справедливо, чтобы за курсовое колебание отвечал продавец? Ведь он получил рубли и вряд ли их конвертировал в доллары и выиграл на росте курса. А так как он не виноват в расторжении, вешать не него курсовые риски как-то странно. Кроме того, представим, что договор расторгается действительно по вине поставщика, но курс упал, и на момент возврата составляет 25 р. Разве справедливо, чтобы поставщик выиграл от падения курса? По-моему, нет.

Как же надо решать эту задачку? Думаю, так. Возвращать продавец должен ту сумму рублей, которую он от меня получил. Но в силу принципа «никто не может выигрывать от своего нарушения» (п.4 ст.1 ГК), если договор расторгается по вине продавца, он должен мне вернуть деньги по курсу на момент возврата, то есть возместить в качестве убытков курсовую разницу. Так и предлагаю разъяснить. Можно, конечно, и вовсе убрать из проекта этот пассаж, но тогда очень важная проблема, по поводу которой сейчас много судебных споров, так и останется без разрешения.

О валютных оговорках.

Проект дает подробные разъяснения по вопросам, связанным с применением ст.317 ГК и валютным оговоркам.

Обещал не писать про упущения, но тут не сдержался. Каким-то удивительным образом в проекте не оказалось столь ожидаемого всем юридическим сообществом разъяснения по поводу того, по какой ставке текут проценты годовые в ситуации, когда валюта долга выражена в иностранной валюте. В Постановлении Пленума ВС №7 от 24 марта 2016 было дано разъяснение о том, что такие проценты текут по средним ставкам по вкладам физлиц в иностранной валюте. Но это разъяснение явно устарело в свете того, что сама ст.395 ГК с 1 августа 2016 изменена и теперь по общему правилу проценты текут по ключевой ставке. Соответственно, надо восстановить старые разъяснения, которые были даны ВС и ВАС в Постановлении №6/8 в 1996 году и давал ВАС в Информационном письме Президиума №70 о том, что по валютным долгам проценты текут по средним ставкам по кредитам в соответствующей иностранной валюте. Все юристы и суды в замешательстве, и очень странно не дать им четкие разъяснения, а то сейчас кто в лес, кто по дрова решают такие споры.

Кроме того, очень бы хотелось, чтобы было дано разъяснение отом, что если должник впал в просрочку, он не может в силу п.4 ст.1 ГК выигрывать от падения курса иностранной валюты в период просрочки. Соответственно, в таких ситуациях, когда курс на момент платежа ниже, чем курс на момент начала просрочки, кредитор вправе взыскивать разницу в качестве убытков по п.4 ст.1 ГК и абз.2 п.2 ст.15 ГК. Иначе получается, что при падении курса иностранной валюты должнику выгодно затягивать с платежом.

В пункте 35 указано:

«При этом в соответствии с пунктом 2 статьи 317.1 ГК РФ по общему правилу не допускается начисление предусмотренных законом илидоговором процентов, являющихся платой за пользование денежными средствами, натакие же проценты за предыдущий срок (сложные проценты), за исключением обязательств, возникающих из договоров банковского вклада или из договоров, связанных с осуществлением их сторонами предпринимательской деятельности. Однако, если иное не установлено законом или договором, за просрочку уплаты процентов, являющихся платой за пользование денежными средствами, кредитор вправе требовать уплаты неустойки или процентов, предусмотренных статьей 395 ГК РФ».

Комментарий:

На самом деле п.2 ст.317.1 ГК говорит не о том, что по договорам между предпринимателями, а также по договорам вклада начисляются проценты на проценты, а отом, что в таких договорах может быть предусмотрено начисление сложных процентов; по общему правилу в сугубо коммерческих договорах сложные проценты не начисляются. Из не совсем точной редакции п.35 как будто бы следует, что такое начисление в 2договорах и договорах вклада идет по умолчанию. Это прямо противоречит закону. Видимо, ВС не хотел это сказать на самом деле, и тут просто редакционная неточность. Надо исправить редакцию.

Пункт 39 гласит:

«Положения статьи 319 ГК РФ, устанавливающие очередность погашения требований по денежному обязательству, диспозитивны и могут быть изменены соглашением сторон. Однако соглашением сторон может быть изменен порядок погашения только тех требований, которые названы в статье 319 ГК РФ».

Комментарий:

Тут ошибка во втором предложении. Ни из чего не следует, что стороны не могут менять очередность атрибуции платежей, прямо не упомянутых в ст.319 ГК. Это могут быть и плата за отказ от договора, и неустойка, и возмещение расходов на исполнение, и возмещение потерь, и убытки, и множество иных связанных с основным договором платежей. Почему стороны не могут установить тот или иной порядок их атрибуции? Из текста второго предложения п.39 следует, что стороны не могут поменять порядок погашения иных требований, но ведь никакого порядка погашения иных требований в законе попросту нет. В таких условиях стороны не меняют порядок, а устанавливают отсутствующий в законе порядок атрибуции платежей, то есть восполняют пробел в договоре. И это их конституционное право. Почему например, стороны не могут установить, что при отказе арендатора от договора аренды и возникновении у него обязанности уплатить плату за отказ от договора при наличии непогашенных долгов за предшествующие месяца аренды платежи арендатора засчитываются в первую очередь в погашении долгов, а не в счет платы за отказ?

Другое дело, что иногда установленный порядок атрибуции может оказаться явно несправедливым в отношении слабой стороны договора (например, потребителя). Классический пример: установление в договоре кредита того, что платежи потребителя засчитываются в первую очередь в счет неустойки. Но с этой проблемой и нужно точечно бороться. Тем более, что в случае с потребительским кредитом есть прямо императивные нормы в Законе о потребительском кредите (на который справедливо ссылается абзац 3 п.39 Проекта, а кроме того в Проекте в п.40 прямо указано на то, что установленный в договоре порядок может быть опрокинут судом, если он явно несправедлив и навязан слабой стороне договора. Вот туда и надо прописать случай с потребителем в качестве иллюстрации. А второе предложение абзаца 2 п.39 надо просто удалить.

О толковании ст.319.1 ГК про атрибуцию платежей.

В пункте 42 даются разъяснения по применению п.2 и 3 ст.319.1 ГК об атрибуции платежей при наличии между сторонами нескольких однородных обязательств и неуказании должником того, какой из долгов он погашает. На самом деле п.2-3 ст.319.1 ГК пытаются угадать, что было бы выгоднее кредитору считать погашенным. Но сами эти нормы в ряде случаев не очень хорошо справляются с этой задачей. Например, есть два долга: первый обеспечен поручительством компании, попавшей под банкротство, и срок давности по нему вот-вот истечет, а второй долг необеспечен, но свежий и до истечения давности еще долго. Спросим себя, какой бы долг было бы справедливо считать погашенным, если должник не указал прямо атрибуцию платежа в его назначении? Ответ очевиден: долг обеспеченный, но старый. По п.2 ст.319.1 ГК получается наоборот. Проблема трудно решаема в целом в виде простых правил, так как могут быть очень разные ситуации. Поэтому в зарубежном праве имеется простое решение: если должник не указал атрибуцию, то право на указание атрибуции переходит к кредитору, который в разумный срок может заявить должнику, в счет какого из долгов он принял платеж. И только если кредитор этого в разумный срок не сделал, то платеж атрибутируется согласно диспозитивным правилам. Было бы правильно, если в настоящих разъяснениях ВС это прямо пропишет, выведя из телеологического толкования закона и общих принципов. Цель пунктов 2 и 3 угадать наиболее вероятный интерес кредитора, но зачем гадать, если кредитор сам выразил свой интерес?