Учебный год 22-23 / Степанов - От субъекта ответственности к природе корпоративных отношений (1)

Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 1/2009

Дмитрий Иванович Степанов

кандидат юридических наук

Корпоративные правоотношения представляют собой обязательственные имущественные отношения, близкие по своей природе к договорным отношениям, возникающим из многосторонних сделок. Путь к объяснению их сущности автор видит не в выделении их в отдельную группу наряду с вещными и обязательственными отношениями, а в переосмыслении понятий «обязательство», «договор» и «сделка».

От субъекта ответственности к природе корпоративных отношений

Введение: право писаное и живое

В то время пока академическая наука задается вопросом, есть ли в России прецедентное право, специалисты в области правоприменения не то что забывают об уместности самой постановки подобного вопроса, но, судя по всему, живут совсем в ином измерении правовой действительности, задаваясь одним и тем же вопросом от одного громкого судебного решения к другому: что же будет дальше? Между тем ни оторванное от реальной жизни схоластическое теоретизирование, ни приземленный взгляд труже- ника-юриста, отражая известные крайности правопонимания, не следует, видимо, расценивать как некий стандарт качества той или иной правовой конструкции, получающей существование в правовой действительности. При этом если жизнь ставит те или иные насущные проблемы, которые лишь обостряются судебной практикой, то науке права впору думать не только об ответах на глубинные, вечные вопросы, а попытаться осмыслить проблемы, лежащие на острие политики права и практики, оценить предлагаемые судебной практикой конструкции и найденные решения.

20

Свободная трибуна

Примером, наглядно иллюстрирующим несовпадение «права, как оно отражено в книгах» и «права, как оно существует в жизни», выступило широко известное среди специалистов постановление Президиума ВАС РФ по делу «Зацаринная против ОАО «Сибнефть»,1 в рамках которого высшая судебная инстанция впервые возложила на эмитента акций ответственность за необоснованное списание акций пострадавшего владельца ценных бумаг. При этом ratio decidendi указанного судебного акта строится на допущении наличия между акционером и акционерным обществом обя- зательственно-правовой связи, которая прекращается в связи с утратой акций. Соответственно в отсутствие закона, специальным образом описывающего ответственность эмитента акций (обязанного лица), высшая судебная инстанция применила закон общий, а именно нормы, посвященные ответственности за нарушение любого обязательственно-правового отношения, и взыскала убытки с обязанного лица — эмитента акций.

С политико-правовым, экономическим и догматическим обоснованием подобной правовой позиции автору настоящей публикации приходилось выступать и ранее, 2 причем преимущественно поддерживая идеи, положенные в основание названного судьбоносного решения, которое, вне всякого сомнения, приобрело прецедентный характер. Между тем норма права, без разницы, в какой форме (источнике) она воплощена — в виде положения нормативного акта, судебного прецедента или обычая, — не может признаваться раз и навсегда установленной данностью. А потому в свете противопоставления наличного и должного конкретное правило может подвергаться переосмыслению, критике, а в более отдаленной перспективе — трансформации, замене или полной отмене. Вопрос лишь в том, нужно ли ту или иную норму менять (отменять), а если нужно, то почему. Иными словами, критерии качества правовой нормы или правовой конструкции — это те моменты, которые подлежат обсуждению при переходе от права наличного к праву должному. Однако в таком случае одних юридических аргументов не только оказывается недостаточно, но порой их вовсе нет либо они не в состоянии объяснить выбор законодателя либо высшего суда, 3 задающего движение в праве. В ситуации, когда

1Постановление Президиума ВАС РФ от 02.08.2005 № 16112/03 // Вестник ВАС РФ. 2005. № 12.

С. 30–36.

2Степанов Д.И. Ответственность эмитента за действия регистратора // ЭЖ-Юрист. 2005. № 28. С. 3; Он же. Ответственность эмитента и регистратора за необоснованное списание акций // Вестник ВАС РФ. 2007. № 3. С. 11–31, сокращенный вариант опубликован ранее под заголовком «Почему эмитент и регистратор должны отвечать за необоснованное списание акций» // Рынок ценных бумаг. 2006. № 23. С. 70–74.

3Из последних по времени принятия судебных актов ВАС РФ, сравнимых по значимости с делом «Зацаринная против ОАО «Сибнефть», в области корпоративного права, без сомнения, можно назвать череду дел, недавно рассмотренных Президиумом ВАС РФ, где впервые была использована концепция «восстановления корпоративного контроля»: высшая судебная инстанция в отсутствие какого-либо специального законодательного определения понятия корпоративного контроля, руководствуясь лишь общими правилами ст. 12 ГК РФ, фактически создала новый институт в российском корпоративном праве, что сложно объяснимо с сугубо нормативистских позиций, но прекрасно вписывается в общее развитие российского корпоративного права. Подробнее см.: постановления Президиума ВАС РФ от 03.06.2008 № 1176/08, от 10.06.2008 № 5539/08, а также отчасти постановление Президиума ВАС РФ от 15.07.2008 № 5022/08 // Вестник ВАС РФ. 2008. № 10. С. 90–104.

21

Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 1/2009

обсуждается вопрос политики права, главенствующим оказываетсякритерий ценности или блага, в связи с которым делается политико-правовой выбор, а подобные ценности и блага обычно лежат в сфере политики, экономики, морально-нравственных оснований, но не позитивного права.

Еще раз про субъекта ответственности, или Почему эмитент крайний

К столь пространному вступлению, разъясняющему собственную методологическую позицию, подвигла крайне интересная и провокационная статья Д.В. Ломакина. 4 Насколько остра и глубинна по существу критика уважаемого специалиста, настолько же серьезные вопросы она поднимает. Их нельзя оставить без внимания, тем более что то самое прецедентное решение обнажило, словно открыв ящик Пандоры, целую бездну проблем.

Позиция, допускающая возложение ответственности за утраченные не по вине акционера, их прежнего владельца, акции на само акционерное общество (далее — АО, общество), являющееся эмитентом таких акций, в любом случае рано или поздно возвращает нас к вопросу ценности в праве и приоритетов ценностей: во благо кого (пострадавшего акционера, самого АО, других акционеров АО, потенциальных инвесторов, иных лиц) допускается та или иная правовая конструкция?

Довод о том, что ответственность самого АО сродни поиску часов не там, где они пропали, а где лучше видно, звучал за последние несколько лет не раз, естественно, от эмитентов,5 которым приходилось в судебных заседаниях возражать против требований пострадавших акционеров, требовавших взыскать стоимость похищенных акций не с осужденных к отбыванию (причем реального) уголовного наказания преступников, а с общества, располагающего подчас миллиардными ресурсами. В общем, здесь понятна логика как истцов, прекрасно осознающих, что с осужденного по приговору суда они будут получать много лет копейки, но реального возмещения не получат никогда, так и ответчиков-эмитентов, возмущенно отвергающих все подобные рассуждения в довольно резкой форме: «А почему мы должны быть крайними?».

Совершенно очевидно, что возложение ответственности за необоснованное списание акций непосредственно на самого эмитента (или опосредованно через солидарную или субсидиарную ответственность с регистрато-

4Ломакин Д.В. Правовые проблемы определения субъектов ответственности за необоснованное списание акций // Вестник ВАС РФ. 2007. № 9. С. 44–59.

5Так, один из эмитентов, к которому был предъявлен иск о возмещении стоимости утраченных акций, инициировал даже рассмотрение подобной проблематики в Конституционном Суде РФ. См.: Плешанова О. Конституционная атака «Газпрома» (Ответственность за хищение акций определит КС) // Коммерсантъ. № 98/П (3915) от 9 июня 2008 г.

22

Свободная трибуна

ром) фактически есть возмещение убытков одного участника АО за счет других. В ситуации, когда АО представляет собой публичную корпорацию, акции которой обращаются на организованном рынке и распылены среди тысяч акционеров, подобное возмещение, видимо, следует признать наименьшим из зол, на которые можно согласиться. Фактически мы имеем здесь дело с аналогом взаимного страхования, при котором убытки от участия в бизнес-проекте покрываются за счет имущества этого самого биз- нес-проекта, точнее, имущества, в более отдаленной перспективе причитающегося участникам бизнес-проекта. Иными словами, при допущении подобной ответственности потенциальные участники публичной корпорации изначально соглашаются не только на участие в АО как таковом, но и на вариант взаимного страхования рисков, связанный с участием в АО. Сам факт вступления в корпорацию, принятия на себя членских отношений по поводу участия в такой корпорации сродни совершению договора присоединения (п. 1 ст. 428 ГК РФ) или иного договора, содержащего примерные условия (п. 3 ст. 427 ГК РФ), когда лицо, впервые вступающее в договор, ограничено в свободе переговорного процесса, соглашаясь на стандартизированные условия, ранее разработанные другими участниками оборота.6 Основной вопрос, который возникает при подобном подходе, это то, насколько сильно должен вмешиваться законодатель (иной правотворец) в процесс свободной выработки договорных условий самостоятельными и независимыми участниками оборота, какая степень патерналистского начала должна проявляться со стороны законодателя.

Здесь можно было бы возразить: зачем навязывать потенциальному участнику АО, а также его последующим акционерам издержки, связанные со «взаимным страхованием» на случай утраты акций одним из акционеров помимо его воли, если акционеры могут обойтись и без каких-либо издержек, тем более акционер сам может разобраться, что ему выгодно и невыгодно. Между тем сама организация публичной корпорации, предполагая великое множество издержек, проистекающих от чрезмерно громоздкой структуры подобного юридического лица (изощренные корпоративные процедуры созыва, подготовки и проведения собраний акционеров, советов директоров, отделенный от акционеров менеджмент, раскрытие информации и проч.), как раз и является тем набором издержек, который по наущению или даже без ведома наличных и потенциальных инвесторов фактически навязывается обороту законодателем или иными правотворцами.

6Совершенно иная картина наблюдается применительно к тем же вопросам ответственности тогда, когда владелец акций передает их для учета прав и совершения иных операций депозитарию, являющемуся сугубо договорным контрагентом владельца акций: в таком случае за необоснованное списание акций будет отвечать не эмитент (и опосредованно — другие акционеры), а депозитарий, с которым соответствующий акционер состоял в договорных отношениях по поводу оказания услуг и который нарушил принятые на себя обязательства. Иными словами, там, где право на акции учитывается эмитентом или привлеченным им регистратором, акционеры соглашаются на некоторый аналог «взаимного страхования», а там, где права на акции по указанию акционера учитывает его договорный контрагент — депозитарий (номинальный держатель), то именно этот контрагент акционера и принимает на себя ответственность за сохранность акций. Правильность подобного тезиса, в общем, подтверждается новейшей судеб- но-арбитражной практикой. Ср.: постановление Президиума ВАС РФ от 17.06.2008 №3131/08. (Цит. по СПС КонсультантПлюс (официально не опубликовано).

23

Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 1/2009

В этом ряду навязанных издержек возмещение акционеру , утратившему свои акции, производимое за счет эмитента, превращается еще в один элемент правовой конструкции под названием «публичная корпорация», то есть АО, акции которого обращаются на фондовом рынке.

Корпоративные отношения и специфика «корпоративного» в российской науке гражданского права

На этом можно было бы завершить «ответную часть» уважаемому коллеге, если бы не соображения более сущностного свойства, поделиться которыми прежде не удавалось, благо, повод выдался замечательный — именно повод, поскольку Д.В. Ломакин не ставил перед собой цели в указанной публикации детально разбирать природу корпоративных отношений, лишь по ходу упомянув следующее: «…Не будем акцентировать внимание на природе правоотношений, возникающих между акционерным обществом и отдельными его участниками, которые признаются обязательственными по недоразумению, допущенному законодателем (п. 1 ст. 2 Федерального закона «Об акционерных обществах»)».7

Спору нет, законодатель нередко допускает те самые недоразумения, а потому сомнительно видеть непреложную истину в норме позитивного права только из-за того, что «так сказано в законе», однако в данном случае хотелось бы солидаризироваться с позицией российского законодателя и попытаться поддержать то, что на первый взгляд может показаться недоразумением. Тем более что повод, который уважаемый автор вовсе не имел в виду, лишь усилился с недавним опубликованием указанным правоведом монографии, специально посвященной общей теории корпоративных отношений.8

Мысли поделиться своим видением природы корпоративных отношений не раз возникали перед автором настоящей публикации, главным образом при анализе частных построений, встречающихся в корпоративном праве, однако повода для изложения цельного видения, пусть в виде даже некоего предварительного наброска, эскиза, лишенного прорисованных деталей, не случалось. Однако, как всегда бывает в науке, любая проблема —нере- шенная для себя или собственной системы знаний либо неверно решенная, принятая a priori, — рано или поздно даст о себе знать. В случае с ответственностью АО за списание акций, а ранее при исследовании природы устава юридического лица 9 или природы отношений, возникающих

7Ломакин Д.В. Правовые проблемы определения субъектов ответственности за необоснованное списание акций // Вестник ВАС РФ. 2007. № 9. С. 52.

8Ломакин Д.В. Корпоративные правоотношения: общая теория и практика ее применения в хозяйственных обществах. М., 2008.

9Степанов Д. Правовая природа устава юридического лица // Хозяйство и право. 2000. № 6.

С. 41–50.

24

Свободная трибуна

при вытеснении миноритарных акционеров, 10 настал тот момент истины, когда исследователь, дойдя до известного предела искания, упирается в стену, вырастающую из мелкой, как казалось прежде, проблемы. Особенно понятным масштаб такой проблемы становится тогда, когда в иных, опять же частных, проблемах постоянно приходится сталкиваться с отсутствием позитивных решений тех или иных практических задач, а проистекает это каждый раз из-за системных недоработок. И наоборот, когда обращаешься к иностранным правопорядкам, где подобные вопросы решены системно давным-давно и не вызывают уже серьезных дискуссий, становится очевидной пропасть, разделяющая отечественную науку и практику от того, что принято именовать развитыми правопорядками.

Применительно к рассматриваемому институту проблему, о которой идет речь, можно обозначить как определение природы корпоративных отношений, имея в виду в данном случае отношения, возникающие между участником юридического лица и самим юридическим лицом по поводу такого участия. Отдельными исследователями термин «корпоративные отношения» сужается до участия в собственно корпорации, то есть в акционерном обществе или ином схожем с ним по внутренней структуре юридическом лице (ООО или ином хозяйственном обществе, если использовать терминологию российского законодательства). Однако безотносительно к тому, что следует понимать под корпорацией, совершенно очевидно, что лишь при наличии корректного генерального понимания данных отношений возможно правильное решение частных вопросов, причем как при формировании законодательной политики, так и в ходе разрешения конкретных практических ситуаций.

На уровне позитивного закона формально подобные правоотношения называются обязательственными, причем это не столько «недоразумение» акционерного законодательства (иного специального закона, посвященного отдельным организационно-правовым формам юридических лиц), сколько, судя по всему, отправная точка для всего российского гражданского законодательства, поскольку соответствующие нормы размещены в начальной статье, открывающей раздел ГК РФ о юридических лицах (абз. 2 п. 2 ст. 48 ГК РФ), затем схожая по существу норма повторяется в п. 1 ст. 2 Федерального закона «Об акционерных обществах». 11 Можно, конечно, отнести подобное указание законодателя на несовершенство позитивного закона, на ошибку или недальновидность законодателя,

однако в любом случае сложно спорить, что для позитивного права вопрос о природе корпоративных отношений — дело решенное, поскольку такие отношения однозначно определяются как обязательственные (обязатель- ственно-правовые).

10Степанов Д.И. Поглощение, осуществляемое путем приобретения крупного пакета акций, и вытеснение миноритарных акционеров // Хозяйство и право. 2006. № 4. С. 3–18, № 5. С. 3–23, №6. С. 3–18, № 7. С. 12–31. Перепечатано в кн.: Глушецкий А.А., Степанов Д.И. «Вытеснение» и «поглощение»: практический комментарий к новой главе акционерного закона. М., 2006. С. 7–84.

11Федеральный закон от 26.12.1995 № 208-ФЗ«Об акционерных обществах»; далее — Закон об АО.

25

Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 1/2009

Если перейти от позитивного права к доктрине, то российская наука гражданского права вовсе не обнаруживает такого спокойствия и единодушия во мнениях, которое свойственно законодательству. Не слишком большое количество (сообразно значимости темы и возможному эффекту от исследования) правоведов, занимающихся проблематикой корпоративного права или проблемными вопросами цивилистики, — от «чистых ученых» до «пишущих» практиков — задаются целью раскрыть природу корпоративных отношений. В исследовательской сфере по данному вопросу наблюдается не просто отсутствие согласованных позиций, а скорее слабые позиционные бои, вот-вот грозящие вылиться в нешуточные теоретические столкновения, тем более отдельные предвестия таких столкновений уже ощущаются.

Среди современных отечественных исследователей, занимающихся подобной проблемой, т. е. содержательным изучением существа корпоративных отношений, можно выделить несколько условных групп. Первая группа исследователей, очевидно наиболее значительная по количеству авторов, выделяет корпоративные отношения в особый вид правоотношений. В традиционном делении правоотношений на вещные и обязательственные корпоративные права и соответствующая им группа правоотношений не находят места, оказываясь в таком случае неким третьим видом, порой сближаясь с обязательственными отношениями, но все же не сливаясь с ними. В числе наиболее ярких сторонников подобного подхода можно указать представителей кафедры гражданского права юридического факультета МГУ В.С. Ема, 12 Д.В. Ломакина, 13 В.А. Белова и Е.В.Пестереву, 14 Н.В. Козлову,15 П.В. Степанова,16 а также И.С. Шиткину,17 А.Ю. Синенко,18 Г.В.Цепова. 19 Притом что концепции указанных исследователей различаются в деталях, всех их объединяет один и тот же методологический подход: стремление вскрыть существо корпоративных отношений, вписать полученные теоретические конструкции в существующую

12Гражданское право: в 4 т. Т. I. Общая часть: учебник / отв. ред. проф. Е.А. Суханов. М., 2004. С. 134–135 (автор главы — В.С. Ем).

13Ломакин Д.В. Акционерное правоотношение. М., 1997. С. 7, 27–29.

14Белов В.А., Пестерева Е.В. Хозяйственные общества. М., 2002. С. 125–153.

15Козлова Н.В. Понятие и сущность юридического лица. Очерк истории и теории: учебное пособие. М., 2003. С. 244–245; Она же. Правосубъектность юридического лица. М., 2005. С. 110–115.

16Степанов П.В. Корпоративные отношения в коммерческих организациях как составная часть предмета гражданского права. Дис. … канд. юрид. наук. М., 1999. С. 9, 80; Он же. Корпоративные отношения в гражданском праве // Законодательство. 2002. № 6. С. 35–39.

17Корпоративное право: учеб. для студентов вузов, обучающихся по направлению «Юриспруденция» / отв. ред. И.С. Шиткина. М., 2007. С. 29 (автор раздела — И.С. Шиткина).

18Синенко А.Ю. Эмиссия корпоративных ценных бумаг: правовое регулирование, теория, практи-

ка. М., 2002. С. 19.

19Цепов Г.В. Акционерное общество: теория и практика. Учеб. пособие. М., 2006. С. 91 (сноска 3).

26

Свободная трибуна

догму гражданского права и примерить сравнительно новое правовое образование, каковым является корпоративное право (в действительности история этого института в его зрелом виде насчитывает двести с небольшим лет), с традиционной антиномией вещных и обязательственных прав.

Правоведы второй группы, крайне немногочисленной, следуют совершенно иному методологическому принципу: не отграничивать и обособлять, а соизмерять и находить схожее, имеется в виду отнесение корпоративных отношений к одной из устоявшихся групп — вещных или обязательственных отношений. В числе сторонников подобного подхода можно указать С.А. Зинченко и В.В. Галова, В.К. Сперанского, а также В.В. Прохоренко. Если первые два юриста, насколько можно понять из их совместного произведения, склонны видеть в корпоративных отношениях элементы «овеществленных» отношений, 20 а В.К. Сперанский в этом смысле продвинулся еще дальше,21 то В.В. Прохоренко, напротив, придерживается сугубо обязательственно-правовой природы корпоративных отношений.22

Наконец, среди множества публикаций по проблемам корпоративного права можно крайне условно обособить еще одну группу исследователей, которые уходят от антиномии право (правоотношение) «вещное — обязательственное», не пытаясь ни подвести под одну из указанных групп корпоративные отношения, ни выделять их в нечто самостоятельное, а предпринимают попытку соотнесения корпоративных отношений с понятиями, лежащими в ином логическом ряду. Например, раскрывая их существо через совокупность различных прав и секундарный либо акцессорный характер отдельных прав, предоставляемых акционеру (А.Б. Бабаев23), через соотнесение со всеми иными категориями догмы гражданского права, но при этом не достигая какой-либо ясности в определении природы таких отношений (Н.Н. Пахомова,24 Е.Б. Сердюк25).

20Зинченко С.А., Галов В.В. Собственность и производные вещные права: теория, практика.

Ростов н/Д, 2003. С. 101–104.

21Сперанский В.К. Именные эмиссионные ценные бумаги в системе корпоративного и акционерного правоотношений. Дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2005. С. 51 сл.

22Прохоренко В.В. Обязательства, возникающие из участия в образовании имущества юридического лица (партисипативные обязательства) // Проблемы теории гражданского права. Вып. 2 / Институт частного права. М., 2006. С. 130–131; Он же. Совет директоров в системе органов акционерного общества. Дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2006. С. 75–112.

23Бабаев А.Б. Проблема корпоративных правоотношений // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / под общ. ред. В.А. Белова. М., 2007. С. 822–836; Он же. Методологические предпосылки исследования корпоративных правоотношений // Вестник гражданского права. 2007. Том 7. № 4. С. 5–22.

24Пахомова Н.Н. Основы теории корпоративных отношений (правовой аспект): монография. Ека-

теринбург, 2004. С. 51–76.

25Сердюк Е.Б. Акционерное общество и акционеры: корпоративные и обязательственные правоот-

ношения. М., 2005. С. 44.

27

Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 1/2009

Чтение новейших теоретических работ на русском языке, посвященных раскрытию природы корпоративных отношений, при всей добротности многих публикаций и убедительности аргументов, приводимых в них в поддержку той или иной точки зрения, зачастую оставляет легкое чувство странной недосказанности, отсутствия ясности и той изящной простоты и понятности, которая характерна для выверенных юридических конструкций, освященных вековыми традициями или отражающих пусть тривиальную, но кристально ясную экономическую логику.

К сожалению , основная часть новейших публикаций по рассматривае - мой проблеме делается, что называется, с чистого листа. Содержательно те или иные конструкции фактически создаются «на пустом месте», пусть и с использованием цивилистического научного аппарата и соответствующего догматического инструментария. Итоги подобных исследований в большей или меньшей степени вписываются в рамки традиционной доктрины гражданского права. Словом, в рамках доктрины гражданского права создается новый институт «корпоративные отношения», а также иные соответствующие ему правовые категории, термины и научные конструкции.

Можно, в общем, лишь поприветствовать подобные усилия, поскольку любое движение в науке права идет лишь ей на пользу, тем более когда именно цивилисты, хорошие цивилисты, а не представители иных направлений юридической мысли, пытаются дать определение понятия «корпоративные отношения». Однако насколько обоснованна исходная методологическая посылка создавать новое, можно даже сказать, принципиально новое, имея в виду новое, которого до того не было в науке гражданского права?

При указанном подходе корпоративные отношения рассматриваются как самостоятельный тип правоотношений наряду с отношениями собственности (возникающими по поводу вещных прав) и обязательственными правоотношениями, быть может, кто-то добавит — отношениями по поводу исключительных прав.

Однако каждый раз, когда конкретный исследователь говорит про неведомый объект познания, что нечто естьsui generis, возникают вопросы: какой же в таком случае род у этого нечто, 26 иными словами, в чем конкретно и содержательно проявляется специфика этого самого sui generis, почему кто-то полагает возможным говорить о предмете исследования как о чемто уникальном и до настоящего времени неведомом?

Да, открытия в науке, в том числе в науке права, встречаются, и это вовсе не редкость, но зачастую наблюдаются и обратные ситуации, когда слабость научного инструментария, доступного исследователю на данном

26Проф. Е.А. Флейшиц, по свидетельствам очевидцев, когда кто-то утверждал, что такой-то правовой феномен является институтом sui generis, не упускала возможности поинтересоваться, какой же это genus.

28

Свободная трибуна

этапе развития научной мысли,27 не позволяет пытливому уму продвинуться дальше. Движение мысли — особенно это становится понятным много позже, по прошествии некоторого времени, — останавливается там, где ему было предначертано развитием научного инструментария, конечно, пока не появятся новые, принципиально новые идеи и инструменты исследования.

Маленькое отступление в область общей теории науки и познания позволяет взглянуть в несколько ином ракурсе на проблематику исследования корпоративных отношений в российской науке гражданского права. О чем обычно говорят исследователи, увлеченные поиском и раскрытием специфических черт корпоративного права как отношений sui generis? Отдавая отчет в возможной грубости обобщений (впрочем, любые обобщения всегда грешат этим) и предлагаемой здесь генерализации и экстраполяции, все же можно набраться смелости и сказать, что основная часть указанных рассуждений строится примерно следующим образом: корпоративные отношения — это отношения, возникающие [между такими-то субъектами] по поводу [таких-то благ] и вытекающие [из таких-то оснований], предполагающие наличие [имущественных и/или (личных) неимущественных отношений, входящих в них как некие атомарные составляющие], которые так или иначе связаны с членством [возможна замена на любой синоним или синонимичный оборот] в корпорации [корпоративном образовании, юридическом лице корпоративного толка или организации вообще] или предполагают существование корпорации.

При всем богатстве выбора точек зрения, представленных в литературе, при множестве смысловых оттенков и возможных коннотаций все или основная часть научных работ, посвященных разработке данной проблемы с позиций «корпоративные отношения — самостоятельный тип», исходят так или иначе из указанного шаблона при раскрытии понятия корпо-

27Еще прискорбнее это тогда, когда слабость современной научной мысли «спасается» ссылками на дореволюционные авторитеты, в трудах которых встречаются случайно оброненные фразы, именно фразы, не претендующие не то что на сколько-нибудь проработанные научные концепции, а даже выверенные идеи. Спору нет, авторитет таких коммерциалистов и цивилистов, как А.И. Каминка и М.М. Агарков, непререкаем в российской науке, однако стоит ли из нескольких предложений о том, что права акционеров «представляют своеобразные особенности сравнительно со структурой обязательственных прав» (Каминка А.И. Очерки торгового права. М., 2002. С. 398), а также того, что «права членства составляют существенную часть содержания акции» (Агарков М.М. Основы банковского права. Учение о ценных бумагах. М., 1994. С. 175), пытаться создавать научную теорию, тем более приводить в ее обоснование авторитет таких серьезных ученых, специально этой проблемой не занимавшихся? Плюс к тому можно привести множество иных авторитетов, точно так же, по ходу изложения, бросавших прямо противоположные утверждения: того же Г.Ф. Шершеневича, видевшего в основании акционерного общества договор (Шершеневич Г.Ф. Курс торгового права. Т. I: Введение. Торговые деятели. М., 2003. С. 361) или П.П. Цитовича, ничего, кроме договора, не усматривавшего в торговом товариществе, разновидностью которого являлось также товарищество акционерное (Цитович П.П. Очерк основных понятий торгового права. М., 2001. С. 133). Самое прискорбное во всей этой истории то, что не только не развивается по-настоящему современная теория права, но и выхваченные из исторического контекста рассуждения более чем столетней давности преподносятся как неопровержимые доказательства концепции, теоретическая ценность которой не могла быть проверена ни тогда, ни серьезно обоснована сейчас.

29