Земельное право учебный год 2022-23 / Правовой обычай в земле

©Издательство Московского университета, «Вестник Московского университета», 2018

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2018. № 4

Проблемы экологического и земельного права

И. А. Игнатьева, доктор юридических наук, профессор кафедры экологического и земельного права юридического факультета МГУ *

Правовой обычай в регулировании отношений по природопользованию и охране окружающей среды

Правовой обычай не является распространенным источником права в экологическом праве и законодательстве, как и во всей системе российского права и законодательства. В статье анализируются все немногочисленные прямые указания на данный источник права в регулировании экологических отношений. Часть случаев применения обычаев в регулировании деятельности по природопользованию и охране окружающей среды обусловлена наличием санкционирования применения данного источника права в смежных отраслях законодательства.

Ключевые слова: природопользование, охрана окружающей среды, территории традиционного природопользования, земельные отношения, имущественные отношения, земельное законодательство, правовой обычай.

Legal custom is not an accepted source of law in environmental law and legislation, as in the whole system of Russian law and legislation. All the few direct indications of this source of law in the regulation of environmental relations are analyzed in the article. Part of the cases of application of customs in the regulation of use of natural resources and environmental protection is due to the availability of authorization of the application of this source of law in related sectors of legislation.

Keywords: use of natural resources, environmental protection, territories of traditional nature use, land relations, property relations, land legislation, legal custom.

Правовой обычай понимается в теории права как «правило поведения, сложившееся вследствие его фактического применения в течение длительного времени и признаваемое государством в качестве общеобязательного правила» 1. Его общеобязательное значение обеспечивается государственным санкционированием, а соблюдение гарантируется принудительной силой государства 2.

* land@law.msu.ru

1 Общая теория права: Учеб. для юридических вузов / Под общ. ред. А. С. Пиголкина. М., 1997. С. 164.

2 См.: Алексеев С. С. Государство и право. Начальный курс. М., 1994. С. 85.

Вкачестве источника экологического, земельного права, иных природоресурсных отраслей права правовой обычай редко рассматривается в отраслевых учебниках и учебных пособиях и, как правило, предметно не анализируется в научных работах. Такая ситуация объясняется тем, что роль правового обычая в регулировании отношений по охране окружающей среды и по природопользованию незначительна, что в основном соответствует его месту в целом в системе российского права, где «обычай в качестве источника права действует лишь

впорядке исключения и только в тех случаях, когда возможность его применения оговаривается действующим законодательством» 3.

Втех случаях, когда правовой обычай упоминается исследователями при изучении сферы правового регулирования отношений по охране окружающей среды и природопользованию (далее также — экологические отношения), зачастую не приводятся и не изучаются конкретные основания использования данного источника права. Так, О. Л. Дубовик называет правовой обычай в ряду источников экологического права, но далее его не исследует 4. М. М. Бринчук полагает, что обычай на современном этапе имеет определенное правовое значение, но не выделяет его при этом как «самостоятельный вид источника права» 5; затем отмечает, что обычай «как источник права применяется в практике, но он опосредован в установленных нормах права» 6. Одновременно им особо выделена практическая значимость обычая в регулировании использования природных ресурсов — «в контексте традиционного природопользования, регулируемого множеством законов» 7.

Ярким исключением из такого подхода среди учебной литературы выделяется учебник С. А. Боголюбова «Экологическое право», где автор структурно выделил правовые обычаи среди источников экологического права и привел их конкретные примеры8.

Между тем обычай в традиционном природопользовании прямо санкционирован специальными законодательными актами, т. е. выступает именно в качестве источника права. В целом, «сохранение системы традиционных устоев общества создает почву для жизнедеятельности правового обычая» 9. Согласно ст. 4 Федерального закона от 20 июля 2000 г. № 104-ФЗ «Об общих принципах органи-

3Общая теория права. С. 168–169.

4См.: Дубовик О. Л. Экологическое право. Элементарный курс. М., 2002. С. 33.

5См.: Бринчук М. М. Экологическое право: Учеб. М., 2009. С. 57.

6Там же. С. 58.

7Там же. С. 57.

8 См.: Боголюбов С.А. Экологическое право. М., 1998. С. 44–45.

9Плоцкая О. А. Проблемы дефиниции и определения правовой сущности обычая

//Вопросы правоведения. 2013. № 1. С. 125.

зации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» 10 вопросы внутренней организации общины малочисленных народов и взаимоотношений между ее членами оформляются решениями, принимаемыми на основании традиций и обычаев малочисленных народов, не противоречащих федеральному законодательству и законодательству субъектов Российской Федерации и не наносящих ущерба интересам других этносов и граждан. Федеральный закон от 7 мая 2001 г. № 49-ФЗ «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» 11 определяет обычаи указанных коренных малочисленных народов как традиционно сложившиеся и широко применяемые этими народами правила ведения традиционного природопользования и традиционного образа жизни (ст. 1).

Примечательно, что ст. 2 этого закона предусматривает правовое регулирование обычаями малочисленных народов отношений в области как охраны, так и использования территорий традиционного природопользования. В то же время в ст. 13 регулирование обычаями предполагает деятельность только по использованию природных ресурсов для обеспечения ведения традиционного образа жизни лицами, относящимися к малочисленным народам, и общинами малочисленных народов. Это, думается, более приближенная к реалиям формулировка, так как деятельность по использованию природных ресурсов вообще первична для традиционного общества, характерна для него как основа жизни. Целенаправленная, осознанная охрана окружающей среды возникает на основе изначального ее использования 12, хотя идеи охраны как некое побочное следствие, видимо, можно усмотреть в некоторых религиозных практиках и культах традиционных обществ (так, в науке обоснована экологическая функция культа гор у бурят 13).

Природоресурсные законодательные акты формируют специальные правовые режимы использования отдельных природных ресурсов для обеспечения традиционного образа жизни и осуществления традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов. Так, в ст. 16 и 25 Федерального закона от 20 декабря

10СЗ РФ. 2000. № 30. Ст. 3122. В настоящей работе тексты нормативных правовых актов были использованы при информационной поддержке компании «КонсультантПлюс».

11Там же. 2001. № 20. Ст. 1972.

12О. И. Крассов отмечал: «То, чем не пользуются в широком смысле слова, в охране не нуждается» (Крассов О. И. Соотношение использования и охраны в праве природопользования // Право природопользования в СССР. М., 1990. С. 79).

13См.: Батомункуева С. Р. Культ гор в религиозной традиции бурят: Автореф. дис. … канд. филос. наук. Чита, 2013. С. 11.

2004 г. № 166-ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» 14 (далее — Закон о рыболовстве) выделен особый вид рыболовства, осуществляемого для означенных целей, установлены его особенности. Федеральным законом от 24 апреля 1995 г. № 52-ФЗ «О животном мире» 15 закреплено право граждан Российской Федерации, чье существование и доходы полностью или частично основаны на традиционных системах жизнеобеспечения их предков, включая охоту и собирательство, на применение традиционных методов добычи объектов животного мира и продуктов их жизнедеятельности, а также право коренных малочисленных народов и этнических общностей, самобытная культура и образ жизни которых включают традиционные методы охраны и использования объектов животного мира, граждан, принадлежащих к этим группам населения, и их объединений на приоритетное пользование животным миром на территориях традиционного расселения и хозяйственной деятельности (ст. 48, 49).

Д. О. Сиваков называет обычай в качестве источника водного права 16. Он приводит конкретные случаи использования обычая при водопользовании: в частности, «устройство колодцев, окультуренных родников и т. п. сооружений и их использование во многом регулируется местными обычаями» 17. Также в качестве обычая им обозначен фактически сложившийся порядок контроля крупными водохозяйственными предприятиями, в частности Мосводоканалом, отбора воды из водных объектов 18.

Использование обычая при регулировании водных отношений не предусмотрено Водным кодексом Российской Федерации (ВК), однако в смежном законодательстве, направленном на регулирование отношений в сфере водного транспорта, обычаи занимают вполне значимое место. Использование водных объектов для целей морского, внутреннего водного и воздушного транспорта представляет собой одно из оснований водопользования без предоставления водных объектов (ст. 11 ВК). Согласно ст. 47 ВК использование поверхностных водных объектов для целей морского, внутреннего водного транспорта осуществляется в соответствии с законодательством в области внутреннего водного транспорта РФ, законодательством РФ в области торгового мореплавания и законодательством о морских портах.

Часть обычаев, предусмотренных в законодательстве о торговом мореплавании и смежном с ним, имеет отдельные природоресурсные

14СЗ РФ. 2004. № 52 (ч. 1). Ст. 5270.

15Там же. 1995. № 17. Ст. 1462.

16Сиваков Д. О. Водное право: Учеб.-практ. пособие. М., 2007. С. 4.

17Сиваков Д. О. Тенденции правового регулирования водохозяйственной деятельности. М., 2012. Гл. 2, § 3.

18Там же. Гл. 3, § 6.

и природоохранительные аспекты применения. В этом ряду — обычаи морских портов, применяемые для регламентации деятельности в морских портах, поскольку морской порт охватывает наряду с соответствующими объектами инфраструктуры территорию с определенными границами (ст. 9 Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации 19, далее — КТМ), и профессиональная деятельность в рамках этой территории так или иначе будет связана с воздействием на земельные участки, водные объекты, водные биоресурсы и др. Применение обычаев морского порта, которые в соответствии со ст. 3 Федерального закона от 8 ноября 2007 г. № 261-ФЗ «О морских портах в Российской Федерации и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» представляют собой правила поведения, сложившиеся и широко применяемые при оказании услуг в морском порту и не предусмотренные законодательством РФ, связано с их свидетельствованием Торгово-промыш- ленной палатой РФ.

Всоответствии со ст. 414 КТМ право, подлежащее применению

котношениям, возникающим из торгового мореплавания с участием иностранных граждан или иностранных юридических лиц либо осложненным иностранным элементом, в том числе если объект гражданских прав находится за пределами Российской Федерации, определяется наряду с международными договорами РФ, КТМ и другими законами также признаваемыми в России обычаями торгового мореплавания.

Часть международных обычаев торгового мореплавания, применение которых предусмотрено КТМ, связана с использованием правил об общей аварии: в случаях неполноты подлежащего применению закона при определении рода аварии, определении размеров общеаварийных убытков и их распределении применяются ЙоркАнтверпенские правила об общей аварии и другие международные обычаи торгового мореплавания (ст. 285 КТМ). Названные правила касаются в числе прочего ситуаций, связанных с причинением ущерба окружающей среде.

Согласно ст. 141 Кодекса внутреннего водного транспорта Российской Федерации от 7 марта 2001 г. № 24-ФЗ в случаях, если это предусмотрено соглашением сторон, а также в случаях неполноты подлежащего применению закона при определении рода аварии, определении размеров общеаварийных убытков и их распределении применяются другие правила об общей аварии и международные обычаи торгового мореплавания.

19 Кодекс торгового мореплавания Российской Федерации от 30 апреля 1999 г. № 81-ФЗ // СЗ РФ. 1999. № 18. Ст. 2207.

на землю. Иными словами, все эти ипостаси земли выделены именно для отношений по использованию и охране земли, т. е. отношений, поименованных в п. 1 ст. 3 ЗК (с вариантом формулировки с использованием множественного числа слова «земля») именно как земельные, а не гражданских (имущественных).

Вданном принципе земельного законодательства О. И. Крассов видел специфику правового регулирования земельных отношений, подчеркивая также, что «отношения, возникающие по поводу земельного участка как недвижимости, являются земельными отношениями, которые имеют имущественный характер» 37, а в положениях п. 3 ст. 129 ГК усматривая отнесение регулирования особенностей оборота земель к предмету именно земельного законодательства 38. Н. А. Сыродоевым также подчеркивается специфика общественных отношений, которые складываются по поводу земли, — предмета земельного права,

втом числе при рассмотрении земли как имущества 39. Е. А. Галиновская полагает, что земельные отношения — «это круг общественных отношений по владению, пользованию, распоряжению земельными участками, охране земли, урегулированных нормами земельного законодательства» 40, т. е. часть этих отношений — имущественные.

Внекоторых исследованиях имущественные отношения, выделенные в п. 3 ст. 3 ЗК, рассмотрены как составляющие предмет правового регулирования гражданского права. Подобным же образом в науке оцениваются процессы экологизации законодательства, когда эколого-правовые по содержанию положения включаются в акты, направленные в целом на регулирование иных, не экологических, общественных отношений.

Но в случае с анализом земельного права и законодательства использование этого подхода не представляется убедительным. Вопервых, в п. 3 ст. 3 ЗК речь идет не вообще об имущественных отношениях, а о вполне обособленных и специализированных по признаку их приложения к земельным участкам. В этом смысле, как нам представляется, надо оценивать сформулированное в указанном положении уточнение, а не в том смысле (даже с критической точки зрения), что отношения по владению, пользованию и распоряжению земельными участками, а также по совершению сделок с ними могли бы гипотетически иметь и неимущественный характер 41.

37См.: Крассов О. И. Комментарий к Земельному кодексу Российской Федерации. М., 2009. С. 13, 31.

38Там же. С. 35.

39Подробнее см.: Сыродоев Н. А. Указ. соч. С. 4–5.

40Галиновская Е. А. Применение земельного законодательства: проблемы и решения: Науч.-практ. пособие. М., 2012. С. 13.

41См.: Сыродоев Н. А. Указ. соч. С. 45–46.

Следовательно, в тех случаях, когда действительно практически пересекаются сферы регулирования двумя отраслями законодательства — земельным и гражданским, предмет правового регулирования вполне может выступать как единый. Это будут земельные отношения, которые включают в себя имущественные отношения по владению, пользованию и распоряжению земельными участками, а также по совершению сделок с ними.

Отсюда, из такого понимания как раз и будет следовать обоснование часто подчеркиваемой в научных работах невозможности применять те или иные нормы гражданского права, сформулированные вообще по отношению к имуществу, а не к такому специфическому имуществу, как земля, земельный участок. Так, О. И. Крассов, анализируя виды прав на землю, особо подчеркнул, что право хозяйственного ведения и право оперативного управления не устанавливаются на земельные участки 42. Н. А. Сыродоев отмечал невозможность аналогии права и аналогии законодательства в земельном праве 43. И поэтому даже тогда, когда исследователи пишут о сопоставлении гражданского и земельного правового регулирования как категорий общего и особенного, следует сопоставлять однородные нормы — регулирующие только земельные отношения, т. е. нормы одной отраслевой принадлежности 44.

Во-вторых, совсем немаловажно в этом сопоставлении и то обстоятельство, что регулирование имущественных отношений в ЗК и других актах земельного законодательства 45 носит далеко не разовый характер. Напротив, оно в них выступает очень органичным, занимая значительный объем правового материала, глубоко проникая в регулирование других отношений по использованию и охране земель. Учитывая, что существование норм, имущественных по своему содержанию и смыслу, в земельном законодательстве обосновано разносторонним пониманием объекта регулируемых отношений (ст. 1 и 6 ЗК), само ко-

42См.: Крассов О. И. Земельное право современной России. М., 2003. С. 294–295.

43См.: Сыродоев Н. А. Указ. соч. С. 103.

44Полагаем, что в несколько иной форме эта же идея выражена И. А. Иконицкой, по мнению которой, «специальная норма имеет приоритет перед общей нормой лишь внутри определенной отрасли законодательства» (Иконицкая И. А. Новый Земельный кодекс Российской Федерации: некоторые вопросы теории и практики применения // Государство и право. 2002. № 6. С. 7).

45Один из таких актов практически полностью посвящен регулированию оборота земельных участков: Федеральный закон от 24 июля 2002 г. № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» в частности, «регулирует отношения, связанные с владением, пользованием, распоряжением земельными участками из земель сельскохозяйственного назначения, устанавливает правила и ограничения, применяемые к обороту земельных участков и долей в праве общей собственности на земельные участки из земель сельскохозяйственного назначения» (ст. 1). И разве это — акт гражданского законодательства?

личество и качество норм в земельном законодательстве, которые регулируют отношения по поводу земельных участков (их частей) в аспекте закрепления права собственности и иных вещных и обязательственных прав, оснований их возникновения, ограничения, прекращения, определения субъектов прав, особенностей оборота и т. д., их полнота и глубина не позволяют вынести регулирование имущественных отношений «за скобки» предмета правового регулирования земельного законодательства, а в конечном счете — и земельного права. Получается, что это и есть искомый предмет правового регулирования, — иначе почему все эти нормы обособлены именно в земельном законодательстве, составляют столь значительную часть положений в нем?

О. И. Крассов подчеркивал, что «единственной объективной основой для ответа на вопрос о том, регулирует ли земельное право отношения по поводу земельных участков, признанных недвижимостью, может быть только анализ норм действующего законодательства», и этот анализ позволил ему сделать «однозначный вывод о том, что регулирование отношений, возникающих по поводу земельного участка, признанного недвижимым имуществом, включается в сферу действия земельного права» 46.

Н. А. Сыродоевым неоднократно подчеркивается, что ГК в ряде статей, включая статьи из гл. 17 ГК, содержит нормы, регулирующие земельные отношения, которые «даже при самом богатом воображении нельзя отнести к гражданско-правовым» 47. Как полагала И. А. Иконицкая, «земельные отношения — это единые отношения, объектом которых является земля как недвижимое имущество особого рода, и регулирование этих отношений осуществляется как земельным, так и гражданским законодательством» 48. При таком видении вопрос вообще не в том, что в ЗК «попали» нормы гражданского права, пусть и в невиданных для специализированных по признаку обособления предметов правового регулирования отраслей права и законодательства количестве, объеме и детализации содержания, а в том, что в ГК часть норм — это нормы земельно-правовые по своей отраслевой принадлежности, т. е. регулирующие земельные отношения.

Это, несомненно, несколько нарушает традиционный подход, принятый в системе российского законодательства, по отраслевому разграничению сфер правового регулирования, но имеет свое объективное обоснование 49. Отсутствие же системного анализа положений

46Крассов О. И. Земельное право: Учеб. М., 2012. С. 25, 26–27.

47См.: Сыродоев Н. А. Указ. соч. С. 11, 46.

48Иконицкая И. А. Указ. соч. С. 7.

49«Земельный участок, — писал О. И. Крассов, — не является “обычным” имуществом, он продолжает оставаться с точки зрения права природным объектом, природным ресурсом» (Крассов О. И. Земельное право. С. 28).

п. 1 и 3 ст. 3 в их сопоставлении с подп. 1 п. 1 ст. 1 и п. 1 ст. 6 ЗК в их совокупности позволяет формировать точку зрения, основанную на формальном подходе к разграничению земельных и имущественных отношений (фактически — основываясь только на их раздельном наименовании в п. 1 и 3 ст. 3 ЗК).

Соответственно, аналогичные варианты установления сущности предмета правового регулирования следует выделить и в других природоресурсных отраслях. Так, в п. 2 ст. 3 ЛК применительно к имущественным отношениям, связанным с оборотом лесных участков, лесных насаждений, древесины и иных добытых лесных ресурсов, установлен приоритет правового регулирования ЛК перед регулированием и гражданским законодательством, и ЗК; в Законе о рыболовстве выделены договорные обязательства и иные отношения, связанные с оборотом водных биоресурсов, которые регулируются гражданским законодательством, если иное не установлено указанным Законом 50 (ч. 2 ст. 5), и др.

Таким образом, в кодифицированных актах природоресурсных отраслей законодательства установления о предмете правового регулирования сформулированы таким образом, что имущественные отношения, которые могли были бы по своему содержанию образовывать, по сути, уточненный вариант предмета правового регулирования гражданского законодательства, включены в той или иной степени в сферу регулирования природоресурсных актов, причем как приоритетные, тем самым в конечном счете образуя предмет именно их правового регулирования. Такая ситуация объяснялась специалистами в области гражданского права «вполне сознательным желанием вывести отношения, связанные с оборотом недвижимости, из-под действия основных принципов гражданского права (примером могут служить, в частности, многие положения Земельного кодекса Российской Федерации)» 51.

Очевидно, что во избежание возможных коллизий по применению к указанным отношениям положений земельного и гражданского законодательства в ст. 1 ЗК был сформулирован принцип раз-

50Примечательно, что до включения оговорки о приоритетной роли регулирования специальным законом перед регулированием гражданским законодательством, эта приоритетность уже усматривалась в анализируемом законе исследователями. Так, вывод о преимуществе специальных норм был сделан на основе положений ст. 2 и 9 (утратившей ныне силу) Закона о рыболовстве (см.: Комментарий к Федеральному закону «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» (постатейный) / Под ред. М. В. Пономарева. М., 2005. С. 27). Иными словами, сама идея регулирования специальным Законом именно тех отношений, которые изначально могли бы составлять предмет правового регулирования гражданского законодательства, как бы «растворена» в тексте названного закона, неоднократно воспринята и воспроизведена им.

51Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе

/Под общ. ред. В. В. Витрянского, О. М. Козырь, А. А. Маковской. М., 2004. С. 3–4.

граничения действия норм гражданского законодательства и норм земельного законодательства, который должен применяться при регулировании земельных отношений, а именно в части отношений по использованию земель 52. Однако, как точно подчеркивает А. К. Голиченков, «обозначив сам принцип (то есть признав наличие проблемы), законодатель не определил его содержание», и «полная реализация рассматриваемого принципа — предмет совместных будущих усилий ученых — земельников и цивилистов, законотворческой работы и правоприменительной практики» 53.

Хорошо бы еще, чтобы такое фактическое положение вещей было известно и понятно правоприменителям, но, к сожалению, указанный принцип уже используется и воспроизводится при разрешении спорных ситуаций судом как подтверждение некоего свершившегося разграничения разноотраслевых правовых норм. Так, определение Верховного Суда Российской Федерации от 16 мая 2012 г. № 5-АПГ12–7 при рассмотрении дела о признании противоречащим федеральному законодательству и недействующим п. 7 Положения о порядке возмещения вреда, причиненного правонарушениями в области использования земель и объектов нежилого фонда, находящихся в собственности города Москвы, утвержденного постановлением Правительства Москвы от 18 мая 2010 г. № 417-ПП, подтверждает вывод, изложенный в решении Московского городского суда от 14 февраля 2012 г., что Правительство Москвы, утверждая соответствующую методику исчисления вреда «вторглось в нормотворческую компетенцию Российской Федерации в области гражданского законодательства, поскольку оно осуществило регулирование гражданско-деликтных отношений», при этом учитывая, что «федеральный законодатель… установил требования к правовому регулированию в этой сфере, а именно при регулировании земельных отношений применяется принцип разграничения действия норм гражданского законодательства и норм земельного законодательства в части регулирования отношений по использованию земель (абзац второй п. 11 ст. 1)». Иначе говоря, провозглашенное разграничение оценивается судом как данность, факт, что, несомненно, значительно искажает реальную ситуацию.

В самом ЗК не использованы возможности практического разграничения сфер применения норм земельного и гражданского права,

52Это уточнение в ЗК еще раз подтверждает вывод о том, что под отношениями по использованию земель может подразумеваться весьма широкий спектр общественных отношений, в том числе тех, которые обычно регулируются гражданским законодательством, — имущественных отношений.

53См.: Волков Г. А., Голиченков А. К., Козырь О. М. Постатейный научно-практиче- ский комментарий Земельного кодекса Российской Федерации (подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2002). Комментарий к ст. 1: Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

даже когда это вполне допустимо (например, в п. 1 ст. 27 ЗК установлено, что оборот земельных участков осуществляется в соответствии и с гражданским законодательством, и с ЗК несмотря на положение п. 3 ст. 129 ГК). Так нужно ли в этой ситуации вообще такое разграничение, даже если его рассматривать как некую перспективу, план действий для ученых и законотворцев? Как полагает Ю. Г. Жариков, для применения норм гражданского законодательства к земельным отношениям не нужно обязательно указывать на это в законе 54. М. И. Васильева заключает, что «двойственная правовая природа имущественных земельных отношений неустранима и соответственно в сложившейся системе права обе отрасли — и земельное, и гражданское право — являются для земельных имущественных отношений базовыми» 55.

Таким образом, в условиях отсутствия реального разграничения действия норм гражданского и земельного законодательства и при наличии всеобъемлющего — с точки зрения учета всех возможных ракурсов рассмотрения объекта регулирования (земли, земельных участков, их частей) — определения регулируемых земельным законодательством отношений именно как земельных, включая имущественные, нормы ГК о применении обычая, сформулированные вообще, не применительно к земельным отношениям, не должны автоматически распространяться на сферу земельных (и иных природоресурсных) отношений. При данном толковании предмета правового регулирования в земельном законодательстве и праве санкционирование применения правового обычая для регулирования земельных отношений должно иметь место в ЗК, других актах земельного законодательства.

Вместе с тем в конкретных правоотношениях, связанных с использованием природных ресурсов, общие нормы об обычае находят свое применение в случае возникновения комплекса различных смежных правоотношений. Так, показательным в указанном аспекте является судебный спор, рассмотренный Федеральным арбитражным судом Московского округа от 26 октября 2010 г. № КГ-А41/10788–10 (дело № А41–26588/09), в котором суду необходимо было для выяснения вопроса о правомерности обоснования расторжения договора аренды лесного участка в связи с существенным изменением обстоятельств выяснить вопрос о наличии условия п. 2 ст. 451 ГК, когда из обычаев делового оборота (в ныне действующей редакции — обычаев) или существа договора не вытекает, что риск изменения обстоятельств несет заинтересованная сторона.

54См.: Жариков Ю. Г. К вопросу о комплексном характере регулирования земельных отношений // Правовое регулирование использования природных ресурсов: комплексный подход. М., 2015. С. 186.

55Васильева М. И. Земельные и природно-ресурсовые отношения в Концепции развития законодательства о вещном праве // Экологическое право. 2009. № 5/6.

Статья 221 ГК устанавливает, что в случаях, когда в соответствии с законом, общим разрешением, данным собственником, или в соответствии с местным обычаем на определенной территории допускается сбор ягод, добыча (вылов) рыбы и других водных биологических ресурсов, сбор или добыча других общедоступных вещей и животных, право собственности на соответствующие вещи приобретает лицо, осуществившее их сбор или добычу. В общем ряду допускаемых видов деятельности, таким образом, оказались перечислены и некоторые виды природопользования.

Использование местного обычая как источника права возможно лишь при отсутствии соответствующего правового регулирования.

Вст. 11 ЛК, например, уже закреплено право граждан для собственных нужд осуществлять заготовку и сбор дикорастущих плодов, ягод, орехов, грибов, других пригодных для употребления в пищу лесных ресурсов (пищевых лесных ресурсов), а также недревесных лесных ресурсов. В соответствии со ст. 24 Закона о рыболовстве граждане вправе осуществлять любительское и спортивное рыболовство на водных объектах общего пользования свободно и бесплатно, если иное не предусмотрено настоящим Федеральным законом, причем как с условием возвращения добытых (выловленных) водных биоресурсов в среду их обитания, так и без этого условия. Иными словами, ссылка на местный обычай в части сбора ягод в лесах, вылова рыбы из водных объектов общего пользования фактически оказалась излишней.

Ввопросе о применении положений ГК об обычае к сфере природопользования и охраны окружающей среды важно отметить намечающуюся тенденцию к расширению случаев использования обычая для регулирования соответствующих общественных отношений.

Взаконопроекте, предусматривающем внесение изменений в часть первую ГК 56, по-новому излагаемой ст. 293 ГК собственнику земельного участка предлагается претерпевать воздействие исходящих с соседнего земельного участка газов, паров, запахов, дыма и иного подобного воздействия; мерилом же возможного влияния на использование земельного участка в условиях отсутствия нормативов предлагается рассматривать разумные пределы исходя из природы и местоположения земельных участков или из обычая57.

Таким образом, санкционирование применения обычая в гражданском законодательстве имеет значение для правового регулирова-

56См.: Законопроект № 47538–6 «О внесении изменений в части первую и вторую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»: URL: http://asozd2.duma.gov.ru/

57Указанные положения законопроекта подверглись острой критике в научной литературе (cм.: Крассов О. И. Право собственности на землю в странах Европы. М., 2014. С. 208–209).

ния экологических отношений в том случае, когда его нормы направлены на регулирование имущественных отношений, возникающих именно в сфере природопользования, т. е. отношений, обособленных как составная часть предмета правового регулирования соответствующих отраслей законодательства и права. Правовой обычай как источник права лишь в некоторых случаях называется в природоресурсных отраслях законодательства, однако в собственно правовом регулировании деятельности по природопользованию и охране окружающей среды применяется гораздо чаще ввиду обозначения такого источника права в смежных отраслях законодательства в связи с регулированием деятельности по использованию природных ресурсов и охране окружающей среды.

Список литературы

1.  Алексеев С. С. Государство и право. Начальный курс. М., 1994. 2.  Алексеев С. С. Общая теория права. Т. 2. М., 1982. 3.  Бринчук М. М. Экологическое право: Учеб. М., 2009. 4.  Васильева М. И. Земельные и природно-ресурсовые отношения в Кон-

цепции развития законодательства о вещном праве // Экологическое право. 2009. № 5/6.

5.  Волков Г. А., Голиченков А. К., Козырь О. М. Постатейный научно-прак- тический комментарий Земельного кодекса Российской Федерации (Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2002): Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

6.  Галиновская Е. А. Применение земельного законодательства: проблемы и решения: Науч.-практ. пособие. М., 2012.

7.  Голиченков А. К. Экологическое право России: словарь юридических терминов: Учеб. пособие для вузов. М., 2008.

8.  Дубовик О. Л. Экологическое право. Элементарный курс. М., 2002. 9.  Жариков Ю. Г. К вопросу о комплексном характере регулирования зе-

мельных отношений // Правовое регулирование использования природных ресурсов: комплексный подход. М., 2015.

10.  Иконицкая И. А. Новый Земельный кодекс Российской Федерации: некоторые вопросы теории и практики применения // Государство и право. 2002. № 6.

11.  Калиниченко Т. Г. Формирование и развитие международного водного права // Экологическое право. 2005. № 6.

12.  Комментарий к Федеральному закону «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» (постатейный) / Под ред. М. В. Пономарева. М., 2005.

13.  Концепция развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе / Под общ. ред. В. В. Витрянского, О. М. Козырь, А. А. Маковской. М., 2004.