ИГПЗС учебный год 2023 / эклога

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2014. № 3

Вопросы истории права

О.Л. Лысенко, кандидат юридических наук, доцент кафедры истории государства и права юридического факультета МГУ*

Эклога 726 г. — памятник права Византии эпохи иконоборчества и «правового новаторства»

В статье анализируется Эклога 726 г. — один из наиболее ярких и неоднозначных памятников византийского права, принятый в эпоху иконоборчества. Показана история ее принятия, влияние норм постклассического римского права, а также их трансформация в условиях начала формирования самостоятельной правовой культуры Византийской империи.

Ключевые слова: Эклога 726 г., право Византии, история государства и права зарубежных стран, церковное право, иконоборчество.

The article analyzes the Eclogue 726 — one of the brightest and most controversial monuments of Byzantine law, adopted in the era of iconoclasm. Shows the history of its adoption, the impact of post-classical Roman law norms and their transformation in the conditions of the early formation of an independent legal culture of the Byzantine Empire.

Keywords: Eclogue 726, Byzantium law, history of State and Law of foreign countries, canon law, iconoclasm.

Эклога 726 г. (или 741 г.) — первый официальный законодательный свод византийского права, созданный на основе систематизации Юсти­ ниана. В переводе с греческого языка «эклога» означает «выборка», «из­ влечение». В Прологе к документу говорится, что он представляет собой «избранные законы…, составленные в сокращении… из Институций, Дигест, Кодекса и Новелл — конституций великого Юстиниана с вне­ сенными в них исправлениями в духе большего человеколюбия…». Уже в ходе чтения Пролога у исследователя возникает вопрос: действительно ли нормы Эклоги лишь воспроизводят в сокращенном виде положения постклассического римского права и в чем непосредственно состоят эти «исправления в духе большего человеколюбия»?

Хорошо известно, что наряду с постклассическим римским пра­ вом довольно сильное влияние на Эклогу оказало право Сирии (Си­ рийский сборник V в.) и других восточных провинций Византийской империи, что также должно было отразиться на ее содержании.

Анализ Эклоги невозможен без учета той обстановки, в которой она была принята. С 717 по 867 г. в Византии правили представите­

ollysenko@mail.ru

16

ли так называемой исаврийской династии, основателем которой стал Лев III Исавр — один из создателей Эклоги1. Это была во многом пере­ ломная эпоха, имевшая большие последствия как для самой Византии, так и для всего христианского мира. «Никогда, — пишет известный российский византинист Ф.И. Успенский, — в Византии не было та­ кой внутренней борьбы, никогда не ставилось на карту столько важ­ ных и дорогих интересов, как в это время»2.

Многие из императоров исаврийской династии были иконобор­ цами. Исследователи неоднозначно оценивают их политику. Наряду с запрещением почитания икон они сумели отразить серьезную внеш­ нюю угрозу, а также провели целый ряд реформ, направленных на создание сильного, централизованного государства с единой христи­ анской идеологией.

В начале VIII в. в Византии сложилась чрезвычайно сложная вну­ триполитическая и внешнеполитическая обстановка. Внутренняя смута и рост местного сепаратизма соседствовали с мощным насту­ плением арабов (сарацин), угрозой со стороны лангобардов, болгар

иславян, потерей целого ряда провинций государства. К 700 г. тер­ ритория империи уменьшилась в четыре раза (!) по сравнению с пе­ риодом правления знаменитого императора Юстиниана I (середина VI в.). По словам выдающегося русского византиниста А.А. Васильева, «в момент восшествия Льва на престол Византия переживала один из критических периодов своей истории»3. Так, в 728 г. лангобарды овла­ дели Равенной и начали устанавливать свое господство на севере Ита­ лии, лишь формально являвшейся в то время провинцией Византии. В руках арабов оказались недавно столь успешно отвоеванные у персов Сирия, Палестина, Египет, а также часть Малой Азии и византийские провинции в Северной Африке.

Одной из причин столь быстрого завоевания арабами указанных территорий, по мнению исследователей, явилось нежелание их жите­ лей находиться под властью Византии по религиозным мотивам. Си­ рийцы, а также большая часть населения Египта были монофизитами. Религиозное противостояние между монофизитами и православными было довольно сильным: так, антиохийские монофизиты обвиняли православного патриарха в потворстве язычникам. Жесткая и непри­ миримая политика византийских императоров, начиная с Юстиниа­ на I, по отношению к сторонникам монофизитства вызывала с их сто­ роны протест. «Эти провинции готовы были отделиться от Византии

ипредпочитали очутиться под владычеством арабов, которые отлича­

1По мнению исследователей, основатель исаврийской династии Лев III Исавр (717– 741) был по происхождению не жителем Исаврии, а сирийцем (см.: Васильев А.А. История Византийской империи. Т. 1: Время до Крестовых походов. СПб., 1998. С. 316).

2Успенский Ф.И. История Византийской империи. Т. 1: VI–IX вв. М., 1996. С. 595.

3Васильев А.А. Указ. соч. С. 318.

17

лись религиозной терпимостью, и для которых важно лишь было, что­ бы новые подданные платили определенные налоги; религиозные же их верования мало интересовали арабов»4.

В717 г. арабы оказались у стен Константинополя и осадили город. Лишь блестящие военные способности императора Льва III и необы­ чайно суровая зима не дали осуществиться их планам. По мнению исто­ риков, «Лев III своим успехом спас не только Византию и восточнохристианский мир, но также всю западноевропейскую цивилизацию… это было последнее нападение арабов на «богохранимый» город»5. (Не­ много позже, в 732 г., арабское продвижение в Западную Европу оста­ новил майордом франков Карл Мартелл в битве при Пуатье.)

Вусловиях сохранения постоянной внешней угрозы императо­ ры исаврийской династии стремились укрепить государство и армию, преодолеть внутреннюю смуту, возникающую во многом на почве ре­ лигиозных расхождений в отдельных частях империи благодаря про­ ведению широкомасштабной политической, идеологической и право­ вой реформы.

Одним из преобразований стало введение на всей территории империи единой идеологии иконоборчества. В 726 г. императором Львом III был принят эдикт о запрещении почитания икон. В 754 г. уже императором Константином V был созван церковный собор, вы­ несший «окончательный приговор» иконопочитанию, следствием чего стало массовое уничтожение икон и жестокое преследование сторон­ ников Православия, сопровождающееся казнями, пытками, тюрем­ ным заключением, изгнанием и др.

Вцелом историю иконоборческого движения можно разделить на два этапа: с 726 по 780 г. (в 787 г. был созван седьмой Вселенский собор, осудивший иконоборчество) и с 813 по 843 г. (окончательное восста­ новление Православия)6. Исследование иконоборчества представляет собой значительную трудность ввиду очень небольшого количества сохранившихся источников (после восстановления иконопочитания большинство источников было уничтожено). Историки указывают на различные причины начала иконоборческой политики византийских императоров — от сугубо религиозных до чисто политических.

Среди религиозных причин обычно называют стремление иско­ ренить остатки язычества в виде неумеренного почитания икон, воз­ вратить христианству его первоначальную чистоту. Несмотря на ут­ верждение догмата о почитании икон в Церкви в IV–V вв., некоторые представители христианского духовенства и богословы пытались этому воспрепятствовать, рассматривая почитание икон в качестве идолопо­ клонства. При этом они руководствовались принципом: «ничто, сде­

4Там же. С. 286.

5Там же. С. 318.

6Там же. С. 338.

18

ланное человеческой рукой, не может служить предметом поклонения» (nequid manufactum adorari posset). Известны случаи поругания икон в VI и в VII вв., главным образом в восточных провинциях — Сирии, Па­ лестине, Малой Азии, где, как уже указывалось, издревле существовали различные религиозные представления. Также и получившая распро­ странение в Малой Азии секта павликиан отрицала иконы. Со второй половины VII в. в восточных областях империи начинает усиливаться влияние ислама, также запрещающего какие-либо изображения. При­ мечательно, что все императоры-иконоборцы были родом из восточ­ ных провинций. Российский церковный историк А.П. Лебедев пишет: «Можно положительно утверждать, что иконоборцев до времени ико­ ноборства (в VIII в.) было много, и что они представляли собой силу, которой считала себя вправе опасаться сама церковь»7. В свою очередь сторонники иконопочитания отмечали, что «одно дело поклоняться картине (picturam adorare), другое дело при помощи содержания кар­ тины узнавать то, чему должно поклоняться». Таким образом, с точки зрения Григория Великого и многих других известных христианских богословов, иконы необходимы, являясь средством духовного образо­ вания народа8.

Параллельно с уничтожением икон запрещалось поклонение свя­ тым мощам, закрывались монастыри. Греческий историк К. Папар­ ригопуло отмечает, что «императоры-иконоборцы действовали не по личным или династическим капризам, а после зрелого и долгого раз­ мышления, с полным разумением общественных нужд и требований общественного мнения. На их стороне стояли наиболее просвещенная часть общества, большинство высшего духовенства и войско»9. Необ­ ходимо иметь в виду, что императоры-иконоборцы не были ни неверу­ ющими, ни рационалистами, как это может показаться. Наоборот, они были искренно и убежденно верующими христианами и хотели лишь «очистить» религию от существующих, с их точки зрения, искажений.

Тем не менее религиозная политика императора Льва III Исавра имела далеко идущие идеологические и политические последствия: она расколола общество, создала непримиримую оппозицию, причем не только в Византии, но и во всем христианском мире10. Ф.И. Успен­ ский отмечает, что «выступив прямо против изображения Спасите­

7Там же. С. 343–344.

8Там же. С. 343.

9Там же. С. 339.

10Константинопольский патриарх Герман не одобрил царского распоряжения об иконах, требуя созыва по этому вопросу Вселенского собора, за что был снят с патриар­ шего престола. Римский папа Григорий II составил против императора Льва догматиче­ ское послание, осуждая его религиозные преобразования и доказывая, что не подобает царю вмешиваться в дела веры и изменять древние церковные догматы. Впоследствии иконоборцы были прокляты Римской церковью. Таким образом, иконоборческая поли­ тика византийских императоров привела к отпадению Рима от Византии и стала одной из причин будущего разделения христианской Церкви на Католическую и Православную.

19

ля, Лев наносил удар не только горячему религиозному чувству всех христиан, но — что еще важнее — колебал догматическую основу христианской религии, идя в этом отношении рука об руку с самыми враждебными течениями против христианства — с мусульманством и иудейством»11.

Значительную роль в развитии иконоборческой идеологии сы­ грали и политические причины. «Желая быть единым полновластным государем во всех сторонах жизни империи, — пишет российский ви­ зантинист А.А. Васильев, — Лев III надеялся при помощи запрещения иконопочитания вырвать народ из-по сильного влияния церкви, для которой иконы служили одним из главных оснований влияния, и этим самым иметь возможность властвовать над объединенным и в рели­ гиозном отношении народом»12. Борясь с почитанием икон, исаврий­ ские императоры стремились прежде всего ослабить монастыри и рост монастырского землевладения13.

Таким образом, иконоборческая политика византийских импера­ торов исаврийской династии-создателей Эклоги представляет собой сложное и противоречивое явление, не до конца изученное историче­ ской наукой. Тем не менее, несмотря на борьбу с почитанием икон и с монастырями, роль христианства в Византии в этот период была очень велика, о чем свидетельствует содержание Эклоги.

Разработка и принятие Эклоги было обусловлено не только пред­ принятой императорами-иконоборцами широкомасштабной идеоло­ гической и социально-политической реформ, но и необходимостью кардинальных изменений непосредственно в правовой сфере. Не слу­ чайно поэтому время принятия Эклоги (VIII в.) исследователи называ­ ют «эпохой правового новаторства»14.

После блестящих работ по систематизации права, предпринятых императором Юстинианом I в виде создания Институций, Кодекса, Дигест и Новелл, уже с конца VI в. византийское законодательство и правовая наука начинают постепенно приходить в упадок. Прекраща­ ется государственная поддержка юридического образования. Одна из проблем развития византийского права в этот период состояла в том, что латинский язык, на котором были составлены знаменитые Инсти­ туции, Кодекс и Дигесты, для большинства жителей государства был малопонятным или даже совсем непонятным языком. После потери восточных провинций Сирии с Палестиной, Египта и Северной Афри­

11Успенский Ф.И. Указ. соч. С. 571.

12Васильев А.А. Указ. соч. С. 340.

13К концу VIII в. количество монастырей в Византии резко возрастает. Количество монашествующих составляет около 100 тыс. человек. Росло монастырское землевладе­ ние, причем церковное имущество было освобождено от государственных налогов. В монахи часто уходили здоровые молодые люди. Таким образом, империя лишалась не­ обходимых людских и земельных ресурсов (там же. С. 345).

14Медведев И.П. Правовая культура Византийской империи. СПб., 2001. С. 134.

20

ки усиливается значение Балканского полуострова и все большую силу

вимперии набирает греческий язык. Написанные на греческом языке Новеллы Юстиниана также не могли решить проблему, так как были весьма фрагментарны. К тому же за два века произошли серьезные со­ циально-экономические и политические изменения, требующие ново­ го правового регулирования.

Именно эти цели преследовали императоры, издавая Эклогу. Вре­ мя ее создания точно не известно. Известный германский византинист К.Э.  Цахариэ фон Лингенталь датирует принятие Эклоги 740 г., т.е. относит ее к последним годам правления императора Льва III (739– 741 гг.). На 741 г. указывает и современный российский византинист И.П. Медведев15. Другие же историки полагают, что она была принята

вначале царствования Льва III, а именно в марте 726 г.16

Онекоторых причинах принятия Эклоги говорится в Прологе к самому документу, также указывающем на его реформаторский харак­ тер. Здесь отмечается, что одной из главных причин принятия Эклоги явилась необходимость совершенствования правосудия, введение жа­ лования судебным чиновникам с целью прекращения «мздоимства». Также под влиянием христианской идеологии в Эклоге последователь­ но должен был быть проведен в жизнь принцип равенства всех перед судом независимо от социального и имущественного положения — «в духе христианского человеколюбия и справедливости». Анализ изуче­ ния конкретных статей Эклоги, особенно норм уголовного права, по­ зволяет сделать вывод о том, что законодатель пытается провести этот принцип, правда, не всегда последовательно.

Эклога вполне оправдывает свое название («выборка», «извлече­ ние): она представляет собой небольшой по объему документ, состо­ ящий всего из 18 титулов. Краткость Эклоги обусловила фрагментар­ ность, неполноту содержащегося в ней правового материала.

Тем не менее для Эклоги характерен довольно высокий уровень юридической техники, выражающийся в лаконичности языка и фор­ мулировок, четкой и оригинальной структуре. По мнению исследова­ телей, в расположении материала в Эклоге просматривается отход от знаменитой системы частного права, предложенной римским юристом Гаем: лица, вещи, иски. В основу Эклоги положен более конкретный и упрощенный принцип, согласно которому в каждом разделе можно найти нормы, относящиеся как к статусу лиц, так и к вещному праву, а также к искам.

Особенностью Эклоги, а впоследствии и всех остальных офици­ альных источников византийского права является обилие ссылок на

15Zachariae von Lingenthal K.E. Geschichte des griechisch-roemischen Rechts. Berlin, 1892. S. 89; Медведев И.П. Указ. соч. С. 138–139.

16См.: Васильев А.А. Указ. соч. С. 324; Византийский законодательный свод VIII ве­ ка / Вступ. ст., пер., коммент. Е.Э. Липшиц. М., 1965. С. 16–18.

21

Священное Писание. Здесь не проводится четкого различия между светским и церковным, а также между частным и публичным правом. Это и не могло произойти в таком сильном, централизованном госу­ дарстве с христианством в качестве единой государственной идеоло­ гии, каким являлась Византия.

Как уже отмечалось, Эклога представляла собой довольно фраг­ ментарный документ: целый ряд вопросов был не урегулирован. Так, Эклога вообще не касалась аграрных отношений, регулирования ста­ туса крестьян и ремесленников. При отсутствии других официальных источников, очевидно, эти вопросы продолжали регулироваться нор­ мами свода законов Юстиниана. Тем не менее сложность примене­ ния норм постклассического римского права византийскими судьями привела к созданию различных приложений к Эклоге.

Так, в середине VIII в. был составлен документ, который так и на­ зывался — «Приложение к Эклоге» (Appendix Eclogae), состоявший из 100 правовых норм, образующих примерно 14 тематических групп. Боль­ шая часть норм данного сборника относилось к уголовному праву и была связана главным образом с преступлениями против личности и против религии. По мнению исследователей, данное «Приложение» не было создано как единое произведение одного автора, но складывалось постепенно в результате работы юристов с различными источниками, восходящими к законодательству Юстиниана17.

«Приложениями» к Эклоге являются также знаменитые Земледельческий, Воинский, Морской и Моисеев законы. Вопрос о времени возник­ новения этих памятников права является очень сложным и дискусси­ онным. Неизвестны и имена их составителей.

Наибольшее значение среди указанных сборников получил Земледельческий закон (Nomos georgikos)18. Ряд ученых (Вернадский и Остро­ горский) относит его создание к VII в., известный российский исто­ рик-византинист Е.Э. Липшиц датирует его второй половиной VIII в. До конца не известно, был ли данный «закон» создан византийским за­ конодателем или является частным трактатом, представлявшим собой запись «обычного права новых этнографических элементов, которые вошли в империю в VI–VII вв.»19. Большинство историков склоняет­ ся к последнему. Соединив в себе нормы постклассического римско­ го права с нормами обычного права греков и славян, он регулировал отношения в крестьянской общине, отразил наиболее типичные кон­ фликтные ситуации, возникавшие в аграрной сфере, обычные право­ нарушения в сфере поземельных отношений: кражу плодов, потраву поля и др.

17См.: Медведев И.П. Указ. соч. С. 145.

18Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран / Отв. ред. Н.А.Крашенинникова. Т. 1: Древний мир и Средние века. М. 2003. С. 371–377.

19Успенский Ф.И. Указ. соч. С. 594.

22

Примечательно, что в Земледельческом законе нет никаких указа­ ний на распространенный в поздней Римской империи колонат, зато

внем отражено нечто новое — крестьянские общины. Вопрос о суще­ ствовании крестьянской общины также является дискуссионным. Не­ которые известные отечественные и зарубежные византинисты (Цаха­ риэ фон Лингенталь, В.Н. Златарский, и др.) объясняют это сильным влиянием обычного права славян, довольно широко расселившихся на Балканском полуострове в VII–VIII вв20. Другие же исследователи,

вчастности А.А. Васильев, отрицают теорию славянского влияния и доказывают существование свободного крестьянского землевладения и общинной земельной собственности на территории Римской импе­ рии с очень древних времен21.

Состоящий из 41 статьи Воинский закон (Nomos stratiotikos) как «приложение» к Эклоге устанавливал наказания за воинские престу­ пления (деяния стратиотов)22. Он представлял собой переведенную на греческий язык выборку из соответствующих мест Дигест и Кодекса Юстиниана. По мнению византиниста А.А. Васильева, при суровости своих санкций Воинский закон, если правильна та точка зрения уче­ ных, которые относят его ко времени правления Исаврийской дина­ стии, «может служить показателем той строгой военной дисциплины, которую ввел в войске Лев III… и отчасти благодаря которой он смог с честью выйти из тяжелых условий, создавшихся в империи в момент вступления его на престол»23.

Морской закон (Nomos nautikos), который еще иногда называется «Родосским» или «Псевдородосским» морским законом представлял собой устав торгового мореплавания24. Как время создания, так и со­ держание данного памятника является предметом научной дискуссии. По мнению некоторых исследователей (в частности, Цахариэ фон Лин­ генталь), этот закон представлял собой выдержки из Дигест Юстини­ ана (D.14.2.), которая в свою очередь воспроизводит греческий (при­ нятый на о. Родос) «закон о выброшенном в море» («закон об авариях») (lex Rhodia de iactu). Другие же ученые отвергают эту непосредственную связь Морского закона с Дигестами, рассматривая его в качестве сбор­ ника, вобравшего в себя обычаи морской торговли различных эпох. Очевидно, он был составлен между 600 и 800 гг. частными лицами25.

20Теснимые кочевниками, славяне переселялись большими группами. Проникнув на Балканы, они заняли всю его северную и западную часть; большие колонии славян об­ разовались также внутри старых греческих областей в Македонии, особенно около горо­ да Салоник и еще южнее до самого Пелопоннеса. Греческое население отчасти слилось с ними. «Славяне отняли у римлян Грецию», писал один современный писатель (Виппер Р. История Западной Европы в Средние века. М., 1923. С. 54).

21Васильев А.А. Указ. соч. С. 329–332.

22Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран. Т. 1. С. 377–382.

23Васильев А.А. Указ. соч. С. 335.

24Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран.Т. 1. С. 382–388.

25См.: Васильев А.А.Указ. соч. С. 334.

23

Этот документ содержал в себе как частноправовую, так и публичноправовую материю. Он регулировал договоры займа, товарищества в сфере морской торговли, проступки членов команды, а также один из важнейших вопросов торгового мореплавания — вопрос об аварии, а именно распределение убытков между хозяином груза и перевозчиком, вызванных потерей или повреждением груза вследствие шторма, напа­ дения пиратов и др.

Моисеев закон (Nomos Mosaikos) представляет собой религиозный правовой документ, содержащий в себе выдержки из Пятикнижия Мо­ исея (Ветхий Завет), связанные с морально-религиозными предписани­ ями и нормами социального поведения, включая знаменитый Декалог (10 заповедей). Содержащиеся в Моисеевом законе изречения объеди­ нялись в 50 «глав» — тематических разделов. Несмотря на свою сугу­ бо религиозную направленность, данный документ тем не менее имел юридическую силу и активно использовался при создании более позд­ них правовых памятников Византии, в частности «Эклоги, измененной по Прохирону».

Таким образом, по словам отечественного византиниста И.П. Мед­ ведева, «взаимно дополняя друг друга, …Эклога, Приложение к Эклоге, законы Земледельческий, Морской, Военный и Моисеев образуют не­ кий единый и своеобразный «корпус» светского права, которое действо­ вало на протяжении VIII–IX вв., вплоть до появления Македонского за­ конодательства, будучи более или менее компактно представленным и в рукописной традиции»26. Надо, однако, иметь в виду, что единство этого «корпуса» весьма относительно: слишком уж разными по содержанию и по уровню юридической техники были входящие в него «законы».

Несмотря на то что в основу Эклоги было положено посткласси­ ческое римское право, определенный отход от него обнаруживается не только в структуре, но и в содержании документа. Так, под влиянием христианства, а также в связи с изменениями в экономике в Византии происходит «гуманизация» института рабства. Рабский труд переста­ ет быть основой экономики, на первое место выходит труд колонов и другие формы эксплуатации свободных крестьян. Несмотря на то, что институт рабства сохраняется здесь вплоть до конца существования го­ сударства тем не менее для Византии уже нехарактерно «классическое» античное рабство: раб все больше начинает приобретать черты лично­ сти и субъекта права, расширяется перечень оснований отпустить раба на волю. Об этом говорится, в частности, в титуле VIII Эклоги, который так и называется «Об освобождении [рабов] и возвращении в рабское состояние».

Уже в систематизации Юстиниана были сняты ограничения и введены широкие возможности отпустить раба на волю. Эклога про­

26 Медведев И.П. Указ. соч. С. 152.

24

должила эту тенденцию. Так, теперь достаточно было трех свидетелей (вместо пяти), чтобы отпустить раба. Также раб мог освободиться, при­ няв крещение или став клириком или монахом (титул VIII, ст. 4). Ин­ тересное основание для освобождения раба закреплено в ст. 8: «Раб, захваченный в плен врагами и причинивший им какой-либо ущерб в интересах государства, если он возвратился, сразу же подлежит осво­ бождению». И даже тот раб, который, побывав в плену, бежал из плена, так и не причинив неприятелю никакого вреда, тем не менее через пять лет становится свободным». Здесь ярко проявляется политика импе­ раторов-исаврийцев, направленная на усиление обороноспособности страны в условиях борьбы с арабским завоеванием. «Тот же, кто по сво­ ей воле перебежит к врагам и снова, изменив свои намерения, убежит от них и возвратится, до конца своей жизни останется рабом, так как он дезертировал по своей воле» (титул VIII, ст. 9).

Раб мог даже судиться со своими бывшими хозяевами, если они, несмотря на законное основание его отпущения, продолжали удержи­ вать его в рабском состоянии (ст. 5). О возможности раба подавать иск и свидетельствовать против своего господина говорится и в ст. 3 титула XIV «О свидетелях, достойных доверия, и о неприемлемых». Однако такая возможность возникала лишь в случаях совершения господином раба преступления против государства или сокрытия завещания, по которому данный раб получал свободу.

В титуле XVII «Наказания за преступления» зачастую не делалось различия между рабом или свободным при назначении наказания за совершение тяжких преступлений. Так, в ст. 42 говорится, что всякое лицо, совершившее убийство путем отравления, «будь то свободный или раб, …подлежит казни мечем (курсив мой. — О.Л.)».

С другой стороны, в отличие от классического римского права, где в основе лежало различие между свободными и рабами по статусу свободы (status libertatis), а также между римскими гражданами, лати­ нами и перегринами по статусу гражданства (status civitatis), в Экло­ ге отражена характерная для позднеримского27 и византийского об­ ществ значительная дифференциация внутри свободного населения, на основе должностного и имущественного положения. Особенно ярко это проявилось в процессуальном и уголовном праве. Так, согласно титулу XIV «О свидетелях», действовала презумпция правильности и правдивости показаний знатных и богатых лиц: «свидетели, имеющие звание или должность, или занятие (или благосостояние), наперед считаются приемлемыми» В свою очередь бедные и незнатные сви­ детели для установления истины могли подвергнуться допросу под

27 В 212 г. эдиктом императора Каракаллы право римского гражданства было рас­ пространено на всех свободных жителей империи кроме перегринов-дедитициев, а в VI в. в Византии и эти различия исчезли.

25