Учебный год 2023 / 9 Вопрос
.docxВопрос №9. Системы деликтного права. Генеральный и специальные деликты. Методы нормообразования. Теория «подвижных систем».
Источник: Лекции Усачевой.
Системы деликтного права.
Можно выделить две системы деликтного права:
а) континентальную систему
б) систему общего права
Первое принципиальное различие и аргумент. Континентальное право считается кодифицированным (способность мыслить абстрактно предполагается), общее право – прецедентное (Fallrecht). Тут как раз намечается противостояние судебного и кодификационного правотворчества. А так как гармонизация видится через законодательное регулирование, то прецедентное право будет вынуждено преобразиться. Проблема ли это? Коциоль пишет, что системы не так уж различны. В них нет антагонизма (яркого противопоставления правоприменения), тем более на континенте судебному правотворчеству также придано большое значение. И деликтное право в виду разнообразия подпадающих под него жизненных ситуаций в статичном положении явно будет неэффективно и недостаточно, это первый аргумент в пользу унификации и гармонизации.
Второе указанное различие между континентальным и общим правом (unterschiedlichen Denkweisen) – следствие различного образа мышления и не препятствует гармонизации и унификации, это второй аргумент в пользу рассматриваемых явлений. На первый взгляд, с технической точки зрения системы общего и континентального права различны, и только в этом их отличие и заключается. В общем праве, суды начинают искать похожие решения конкретных дел, выстраивая суждение по аналогии. На континенте же кажется, что юристы исходят из общих абстрактных правил, которые формулирует законодатель. Но тут нужно задуматься.
Любое решение должно соответствовать принципу справедливости, который говорит, что равное должно рассматриваться как равное, а неравное должно рассматриваться по-разному. Это значит, что судья, разрешая дело даже не по ориентирам, данным законодателем, а опираясь на образец решения другого дела, то применить выводы судья сможет лишь когда дела идентичны. А эти различия могут быть определены только тогда, когда из оцениваемого решения можно вывести общую правовую норму – абстрактное правило. Если же сравниваемое решение не может выступать образцом, то нужно, пользуясь эрудицией, искать решения, из которых можно синтезировать правила, применимые к обстоятельствам дела.
Всё это показывает, заключает Коциоль, что даже в общем праве разработка общих правил является неизбежным процессом. Судья должен провести такую работу при выведении абстрактного правила, которую на континенте делает законодатель. Различия, соответственно, состоят лишь в форме. В общем праве правило остаётся в голове у судьи, на континенте это отражается в норме, принятой законодателем. Таким образом, суды в общем праве смогут без проблем переключится и на кодификацию, потому что она вербализует их мыслительный процесс.
Но различается не только общее и континентальное право, есть различия внутри правопорядков. Немцы склонны к систематическому мышлению, потому и стремятся обосновать всё, что пишут в законах. Напротив, австрийское уложение является дитём просвещения, нормы эластичные, общие, у них отсутствует обоснование, что при принятии, что при правоприменении. Причины принятия решения не вербализуются и, соответственно, предсказумость находится на более низком уровне – непонятно как суд разрешит каждое последующее дело.
Коциоль в итоге пишет, что Европе нужна общая концепция, которая даст направление для развития Директив, которая даст, хоть и утопичную, но основу для развития общеевропейского деликтного права. В основе этой концепции лежит теория подвижных систем. Отчасти эта система – попытка построения единого деликтного права была реализована – PETL (Коциоль был в составе группы).
Генеральный и специальный деликт. Методы нормообразования. Теория «подвижных систем».
Человеческая деятельность сама по себе является опасной для других лиц, потому что может нести гипотетическую угрозу при реализации которой ответственность не наступает. Например, открываю конкурирующий магазин, предлагаю лучшие условия вашим сотрудникам – набираю лучшие кадры – что само по себе влечёт убытки.
Но не каждая ситуация должна приводить к компенсации. Задача деликтного права – найти границу деликтной ответственности от других ситуаций.
Континентально-европейский законодатель использует два противоположных метода правообразования. Первый предусматривает жёсткие детализированные правила, второй – предусмотрение общих эластичных норм.
Это порождает выбор между моделью генерального деликта (общая оговорка о том, что любой причиненный вред может подлежать возмещению) и моделью специального деликта (перечисление конкретных благ, нарушение которых предоставляет право требования возмещения причиненного вреда).
Принято считать, что в нашем праве принцип генерального деликта выражен в п. 1 ст. 1064 ГК РФ: «подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред».
Во Франции принцип генерального деликта выражен более явно: любое действие человека, причиняющее другому вред, обязывает лицо, виновное в его причинении, этот вред возместить (ст. 1382 ФГК).
То есть согласно принципу генерального деликта само по себе причинение вреда уже может служить основанием возникновения деликтного обязательства (в отличие от специальных деликтов, в которых ответственность предусмотрена за отдельные виды деликтов с конкретными фактическими составами.
Модель генерального деликта – эластичная норма, которой следует ФГК и Австрийское ГУ – потерпевший вправе требовать возмещения, когда доказан состав.
ГГУ – общая модель причинённого вреда пугала неопределённостью, слишком широкой дискрецией судов, большой нагрузкой на судей. Определённые блага в § 823: жизнь, телесная неприкосновенность, свобода, собственность или какое-то иное право – определяют круг нарушений, которые ведут к возмещению. Ответственность также наступает вследствие нарушения закона и имеет целью охрану интересов других лиц. После § 823, § 824 говорит о распространении ложных слухов, способных подорвать чей-то кредит, § 825 – ещё одна группа нарушений.
Очевидно, что точечное указание благ не охватывало все ситуации, когда справедливо предоставлять деликтный иск. Осознавая это, разработчики включили § 826: «Тот, кто каким-либо образом, противным добрым нравам, причинил вред другому, обязан возместить этот вред». Увы, но особых обоснований не требует то, что после этого шага путь немецкого законодателя оказался ущербным. Цель регулирования не достигается. Перечисляя конкретные модели благ мы хотели сузить судебную дискрецию, дать чёткое определение гражданского правонарушения, установить рамки ситуаций, ведущих к возмещению причинённого вреда и остающихся без такового. Увы, с появлением данного § вся определённость и детализация рухнула во многом благодаря неоднозначной по природе категории добрых нравов.
Покровский писал: «Каучуковая норма 826 параграфа повлекла растворение всей материи права в зыбкой атмосфере нравственного такта и лишило право твёрдых осязательных форм. Что один будет считать нравственным другому не покажется таковым».
Х. Коциоль, например, комментируя итог работы немецкого законодателя, пишет: «Результат, к которому привёл выбор законодателем жёстких детализированных норм (перечисление) он удивляет, в результате даже небрежные австрийцы больше уважают своё Уложение, чем любящие порядок основательные немцы». Здесь видна ирония над тем, что законодатель, пытаясь сильно ограничить дискрецию судов, конкретизируя защищаемые блага, получает обратный эффект от закрепления и жёстких и эластичных положений одновременно.
Далее Коциоль задаётся вопросом, а что с противоположной моделью – не жёсткой? Является ли система эластичных правил безупречной? Нет. Из формулировки § 1295 АГУ можно сделать только тот вывод, что взыскание чисто экономических потерь просто не исключается, поскольку он определяет, что каждый имеет право требовать компенсации от лица, виновного в причинении вреда. Но ключевой вопрос о том, в какой степени этот экономический интерес подлежит юридической защите, остаётся без ответа.
§ 1295 1) Каждый вправе требовать от причинителя возмещения вреда, который он ему виновно причинил; вред может быть причинён вследствие нарушения обязанности по договору или безотносительно какого-либо договора. 2) Также и тот, кто умышленно причиняет вред нарушающим добрые нравы образом, отвечает за это, однако если это произошло во исполнение какого-либо права, [то он за это отвечает] только тогда, когда осуществление этого права очевидно имело целью причинение вреда другому лицу. |
Другой пример Х. Коциоля, когда система эластичных норм приводит к неопределённости – французское законодательство. Сравнивая его с австрийским, он пишет: хотя формулировка нормы схожая, мы видим, что во Франции и Австрии действует деликтное право, которое принципиально отличается друг от друга и, в частности, от французского права начала XIX века.
Из этих рассуждений следует, что оба пути (специальные деликты и эластичные нормы о генеральном) имеют свои недостатки. Что делать?
Х. Коциоль предлагает промежуточное решение (Mittelwert), обращается к системе подвижных систем, которая была разработана австрийским учёным Вальтером Вибергом, Быдлински и получила развитие в трудах Коциоля.
Подвижная система предполагает средний путь между нормами со строгими элементами и неопределёнными общими положениями. Система позволяет указать некие значимые факторы, следуя которым законодатель может достигнуть более высокой степени определённости и в то же время держать в рамках судебную дискрецию. Это позволяет сделать решения судов более предвидимыми, поскольку появляются факторы-ориентиры, с другой стороны, это позволяет учитывать различие обстоятельств в каждом случае контролируемым образом.
В Германии было нечто похожее, но на самом деле мы видим там не открытый перечень в § 823 (без «и так далее»), а закрытый, жёсткий + иное субъективное право, что завело суды в тупик, поскольку не все интересы попадают в категорию "иное субъективное право". Понимая это, разработчики добавили 826, который свёл определённость на нет. От этого мы и имеем спорные случаи вроде чисто экономических убытков.
Говоря о теории подвижных систем, нужно сказать, что она имеет широкую область применения, не только с выбором модели деликта. Это компромиссный путь нормообразования, который касается также условий наступления деликтной ответственности. Сегодня, наряду с виной условием ответственности является существенная степень опасности, исходящая от того или иного объекта. Или мы, например, обсуждаем широкие возможности систем социального страхования. Означает ли это то, что мы должны принимать во внимание все факторы или какой-то один из них?
Давайте для примера возьмём вину и высокую степень опасности, исходящую от объекта. Что брать за ориентир, выстраивая жёсткую систему? Если берём вину получим такой результат: кто виновен в причинении вреда должен возместить его, а кто невиновен – не должен (вне зависимости от того говорим мы об источниках повышенной опасности или нет). Когда мы берём второй критерий во внимание: вред причинён источником повышенной опасности – возмещаем, если нет – не возмещаем. А если оба фактора: если есть и вина, и источник повышенной опасности – подлежит, если нет – нет. Это если мы конструируем деликтное право по элементам и условиям, означающим привлечение к гражданско-правовой ответственности.
Когда мы говорим об установлении жёстких норм, то решение должно быть последнее – учесть всё или ничего. Тут очевидны несправедливые последствия. Например, эта модель влекла бы вывод о том, что если вред причинён виновно, но без источника повышенной опасности – ответственность не наступает и также она не наступает без вины, но с источником повышенной опасности.
Общая эластичная норма, на примере Франции и Австрии, не будет давать вообще никакого ответа или ориентира.
Быдлински, Коциоль, Вильбург через теорию подвижных систем помогают увидеть независимость элементов систем друг от друга. Более того, и право не может пониматься исходя из одной центральной идеи. Вместо этого необходимо обращать внимание на все значимые идеи и ценности, которые могут быть значимы для определённой области (разрешения дела).
Вильбург называет эти идеи элементами, мы бы назвали принципами. А поскольку элементов может быть несколько, мы можем говорить, что условиями ответственности может выступать и вина, и повышенная опасность. Просто в каких-то ситуациях на передний план будет выступать одно, а в каких-то другое. Такая подвижность системы, когда дефицит одного элемента компенсируется преобладанием другого, позволяет достичь того справедливого результата, который хотели бы достичь.
Соответственно, ответственность будет наступать как за невиновное причинение при опасности объекта и за виновное причинение, не связанное с опасностью объекта.
Ориентиры, по которым практика строит подходы к разного рода ситуациям с учётом теории подвижных систем, Коциоль предлагает назвать факторами, чтобы фактическое довести до правового.
Ещё одна ремарка. Мы говорили про условия ответственности, про выбор в качестве условий вины и степени опасности, независимых друг от друга. Но нам нужно знать, что другой чертой «подвижных систем» является возможность расположить эти элементы в конкретной иерархии: когда важнее вина, а когда опасность объекта? При столкновении компромисс должен устанавливаться посредством иерархии отношений (Vorrangsrelationen). Например, при приоритете наступления условий ответственности в виду использования источника повышенной опасности будет работать не принцип вины, а принцип причинения.
Также большой потенциал теории подвижных систем сегодня видится не только для формирования решений национального правопорядка, но и для гармонизации и унификации общенационального деликтного права. Она позволяет по Коциолю выполнить два важных требования в последней сфере и найти какой-то баланс:
препятствовать возникновению общих правил и оговорок, которые не давали бы представления о правоприменении и нуждались бы в конкретизации;
избежать жёсткого регулирования, в котором фиксируются значимые для определённых правопорядков факторы (где-то принцип вины важнее, а где-то важнее принцип причинения).