Экзамен зачет учебный год 2023 / Законный интерес и субъективное гражданское право_Е.Я. Мотовиловкер_2005_2_20

ПОЛЕМИКА

15.Агрессивная претенциозная критика многих работ ярославскими коллегами — ни для кого не новость. Удивительно не то, что подобная рецен зия появилась, а то, что этого не случилось раньше. Понимая, что нечто по добное научная общественность от них ждет с нетерпением, рецензенты посчитали нужным сообщить о неких «не зависящих от них причинах», вос препятствовавших им в деле своевременной подготовки отзыва на наш авторе ферат. Безосновательность этого заявления обнаружится особенно отчетливо, если учесть, что свой автореферат (предвидя, что найдется немало желающих покритиковать его) мы разослали не за месяц до защиты, как это требует ВАК,

аболее чем за два месяца. Даже если почта от Москвы до Ярославля идет неде лю, то на написание отзыва рецензентам оставалось минимум полтора меся ца. Набрать за это время 36 тыс. печатных знаков на четырех соавторов…

16.Давно известно, что лучшая оборона — это нападение. Известно и то, что самым результативным является нападение не по правилам. Именно такое предупредительное нападение, совершенное с применением откровенно некорректных приемов полемики, да еще и с облечением их в такую форму, которая заставляет усомниться в благовоспитанности нападающих, и пред ставлено в разобранной рецензии. Интересно отметить, что эта агрессия предпринята против вымышленного противника, ибо мы никогда не считали (и не считаем) себя оппозиционером ярославской цивилистической школы; больше того, при всяком удобном случае мы обязательно подчеркиваем те выгодные содержательные элементы, которые присущи позициям коллег ярославцев по многим острым и дискуссионным вопросам.

Откровенно говоря, у нас вообще было большое желание не отвечать на безосновательные выпады. Только опасение, что молчание может быть неверно истолковано и послужит во вред науке, заставило нас взяться в данном случае за полемическое перо. Думается, что в итоге можно констатировать:

экспансивная форма ни при каких условиях не может скрасить научную мало! содержательность изложения.

Законный интерес и субъективное гражданское право

Е. Я. МОТОВИЛОВКЕР*

Поводом для настоящих заметок явилась статья А. В. Власовой,1 в которой подвергнуты критике мои представления о соотношении интереса и субъек тивного права.2 Оставляя в стороне эмоциональные выпады данного автора против меня лично, коснусь лишь замечаний чисто логического характера.

1 Власова А. В. О соотношении субъективного гражданского права и интереса //

Правоведение. 2004. № 3. С. 179–183. — Здесь и далее при ссылках на данную статью в тексте указывается только номер страницы.

2 Мотовиловкер Е. Я. Интерес как сущностный момент субъективного права (ци вилистический аспект) // Там же. 2003. № 4. С. 52–62.

210

ПОЛЕМИКА

I. Прежде всего предметом критики А. В. Власовой стало концепту альное опровержение мною традиционного представления: «субъективное право есть с р е д с т в о удовлетворения интереса правообладателя».

Один из моих контрдоводов заключается в том, что логический анализ данного тезиса с неизбежностью приводит к абсурдному выводу: «субъек тивное право — это реализующее его поведение». Оспаривая это, оппонент должен бы заняться опровержением такой аргументации и показать ее ошибку в доведении до абсурда. Однако А. В. Власова сначала объявляет выведенный оппонентом абсурд «домыслами автора»,3 а далее просто воспроизводит «свои» процитированные суждения, которые как раз логически и приводят к «неприятной» бессмыслице.

Вот эти суждения: «Законный интерес удовлетворяется поведением… посредством которого происходит осуществление субъективного граждан ского права… Изложенное не опровергает, а доказывает (?! — Е. М.) то об стоятельство, что именно субъективное право служит средством удовлетво рения законного интереса» (с. 180; курсив мой. — Е. М.).

Теперь займемся логикой. Если некто считает, что законный интерес правообладателя удовлетворяется посредством поведения4 («удовлетворяется поведением») и этим же поведением реализуется субъективное право, значит, он же считает, что поведение есть средство удовлетворения интереса. И если этот автор убежденно настаивает, что в качестве такого же средства выступает субъективное право, то из подобных представлений с логической необходимо стью следуют два абсурда: «субъективное право есть поведение, его реали зующее», и «субъективное право есть средство своего осуществления».

Таким образом, вопреки мнению А. В. Власовой я не полемизирую с собственными выводами, а опровергаю разделяемый ею тезис тем, что с помощью логики довожу его до этого самого вывода и показываю абсурд ность последнего. Если уважаемый критик соглашается с тем, что полученный вывод абсурден, ее ответный ход должен состоять в том, чтобы показать оппоненту ошибочность самого выведения абсурда.

II. В известной статье я пишу, что «субъективное право соотносится с фактом удовлетворения интереса не как “средство” и “цель”, а как “реальная возможность” и “действительность”». И далее замечаю, что законодатель «совершенно однозначно именует эту возможность реализации субъективным правом, ставя знак равенства между фразами “лицо вправе” и “лицо может”».5

Критикуя это рассуждение, А. В. Власова сначала в отрыве от контек ста цитирует последнюю фразу, а затем дополняет его собственным пред ставлением о том, что говорит оппонент: «Автор обозначает соотношение права и интереса (?! — Е. М.) знаком равенства между фразами “лицо вправе” и “лицо может”… Трудно вести полемику с… не понимающим разницы между «лицо вправе» и «лицо может». Так, незаконный владелец (напри мер, вор) может удовлетворить свой интерес в пользовании украденной ве щью реально (настолько реально, что реальней некуда), несмотря на то, что

3 «Домыслы автора, — пишет А. В. Власова, — о смешении нами субъективного

права и поведения не имеют ничего общего с действительностью» (Там же. С. 180).

4 «Удовлетворение интереса управомоченного лица в большинстве относительных

правоотношений опосредствуется действиями (курсив мой. — Е. М.) обязанной сторо

ны» (Власова А. В. Структура субъективного гражданского права. Ярославль, 1998. С. 23). 5 Мотовиловкер Е. Я. Интерес как сущностный момент субъективного права… С. 56.

211

ПОЛЕМИКА

его интерес законом не признан и не охраняется, однако ни один здраво мыслящий юрист не осмелится утверждать, что вор вправе это делать» (с. 181). Таким образом, наш критик полагает, что если уравнять значение фраз «лицо вправе» и «лицо может», то придется считать, что лицо (напри мер, вор), которое реально может удовлетворить свой незаконный интерес, имеет на это право.

Воспроизведем еще раз выбранный А. В. Власовой для критики тезис в первозданном виде. «И он (законодатель! — Е. М.) совершенно однозначно име! нует эту возможность реализации субъективным правом, ставя знак равенства

между фразами “лицо вправе” и “лицо может”».6 Уместна ли здесь критика? Во первых, если бы А. В. Власова обратила внимание на словосочетание

«эту возможность» и вернулась к приведенной выше цитате, то она бы по няла, что я говорю об отношении з а к о н о д а т е л я к реальной возможности лица удовлетворить свой законный интерес (именно законный) как к его субъективному праву. Вряд ли при таком прочтении можно прийти к выводу: «если вор может, то он вправе».

Во вторых, в моем тексте написано, что именно законодатель, а не я ставит знак равенства между фразами «лицо вправе» и «лицо может». И далее

всноске 11 приводятся слова ст. 359 ГК РФ (далее — ГК), являющиеся при мером такого законодательного отождествления.7

В третьих, выстраивая подобным образом статьи ГК, законодатель как бы объясняет читателю: «Когда я описываю конкретное субъективное право определенного лица (а) требовать чего либо или (б) совершать что то, я слово “вправе” (“имеет право”) иногда синонимически заменяю словом “может”. Таким образом, я даю понять заглядывающему в закон, что тот, кто имеет право что то требовать или как то действовать, тот имеет возмож! ность это требовать или это сделать».

Что доказывает такое объяснение законодателем значения слов «может» и «вправе»? Только то, что субъективное гражданское право как право лица на удовлетворение его законного интереса есть возможность такого удовлетворе ния (а не средство), т. е. только то, что именно термин «возможность» выра жает родовой признак субъективного права, описывает его субстрат, материю, «тело». И если логически развернуть тезис: «субъективное право по роду — это

во з м о ж н о с т ь», то распространенное суждение о том, что «субъективное право — с р е д с т в о удовлетворения интереса», утрачивает смысл.

Выделив из контекста словосочетание «ставя знак равенства между фра зами “лицо вправе” и “лицо может”» и занявшись его критикой, А. В. Власова не уловила смысл того, о чем пишет оппонент. Поэтому очевидный намек законодателя: «на что определенный субъект имеет право, то он и может» она ошибочно расценила как отождествление мною субъективного права с возможностью лица удовлетворить как законный, так и незаконный интерес.

III. Размышляя над достоверностью тезиса «субъективное право — средство удовлетворения интереса», я предлагаю взглянуть на него сквозь призму достаточно очевидной мысли: «реализация субъективного права оз начает удовлетворение интереса правообладателя». В результате можно

6 Там же.

7 Вот еще примеры: 1. «Владелец… вправе требовать от собственника возмеще

ния…» (абз. 2 ст. 303 ГК). «Собственник может требовать устранения всяких наруше

ний…» (ст. 304 ГК). 2. «Суд… вправе уменьшить размер ответственности» (п. 1 ст. 404 ГК). «Суд может уменьшить размер возмещения…» (п. 3 ст. 1083 ГК).

212

ПОЛЕМИКА

прийти к абсурдному выводу: «субъективное право — это средство реализа ции самого себя».

Единственно нормальный контрход в этой ситуации — попытаться оспорить посылку. И А. В. Власова пишет: «В действительности дело об стоит иначе. Реализация субъективного гражданского права не есть удо влетворение интереса. Она выражается в определенных действиях, направ ленных на удовлетворение интереса». И далее, через пример, который заслуживает отдельного разговора, заключает, «что цель правомерных дей ствий и сами эти действия — отнюдь не одно и то же» (с. 181–182). Таким образом, наш оппонент полагает, что реализация права не совпадает с удо влетворением интереса потому, что последнее образует цель поведения, реа лизующего право, результат действий, а реализация права — это само пове! дение, сами действия, но не результат, не то, на что они направлены.

Но разве это значение вкладывает в термин «реализация субъективного права» наш критик, когда чуть выше пишет: «Законный интерес удовлетворя ется поведением… посредством которого происходит (курсив мой. — Е. М.) осуществление субъективного гражданского права»? (с. 180). Разумеется, нет. Здесь А. В. Власова думает о реализации права как о результате определенно го поведения, как о том, что происходит посредством поведения. Но в приве денной цитате говорится еще и об удовлетворении этим же поведением закон ного интереса, и, следовательно, наш автор относится к удовлетворению интереса так же, как к реализации права: и то, и другое — результат поведения.

«Где же истина?» — спросит запутавшийся читатель. Реализация субъективного права — это действия или их результат? А удовлетворение законного интереса есть реализация права или нет?

Полагаю, что не будет никакой логической ошибки в том, чтобы гово рить о реализации субъективного права и в смысле определенного реализую щего действия, и в смысле результата этого действия. Например, о передаче вещи как осуществлении права кредитора требовать передачи вещи законо датель говорит и в значении определенного действия, которое обязан совер шить должник, т. е. процесса передачи вещи (п. 1 ст. 307 ГК), и в значении результата действия, регламентируя момент, когда вещь уже передана, т. е. действие по передаче вещи завершилось (ст. 224 ГК). Нет ничего удиви тельного в том, что один термин имеет несколько значений.

Напротив, наш критик противоречит сама себе, когда в одном месте своей книги делает вывод: «удовлетворение интереса есть реализация субъек тивного права», рассуждая о том и другом в значении результата действий, а в другом месте, желая доказать прямо противоположное, настаивает, что реализация права имеет только значение самих действий.8 Аналогичное впечатление оставляет полемист, который сначала рассуждает о тревоге в смысле беспокойства, а потом, охваченный критическим волнением, начи нает категорично утверждать, что тревога — это только сигнал наступающей опасности и ничего более.9

8 «Иными словами, факт удовлетворения интереса… является показателем (курсив

мой. — Е. М.) осуществления субъективного гражданского права, реализации заключен

ных в нем полномочий» (Власова А. В. Структура субъективного гражданского права. С. 16).

9 «Тревога — 1. Беспокойство, волнение (обычно в ожидании опасности или чего

нибудь неизвестного). 3. Сигнал наступающей опасности» (Ожегов С. И., Шведова Н. Ю.

Словарь русского языка / cост. С. И. Ожегов. М., 1997. С. 809).

213

ПОЛЕМИКА

IV. Обратимся к примеру, размышляя о котором А. В. Власова обосновы вает тезис: «реализация субъективного гражданского права н е е с т ь удовлет ворение интереса» (с. 181). «Например, — пишет она, — действиями во ис полнение обязанностей из договора подряда должник (подрядчик) реализует право требования, принадлежащее кредитору (заказчику). Но это не означает, что в процессе совершения указанных действий или по окончании их совер шения наступает фактическое удовлетворение законного интереса кредитора, поскольку последнее наступит лишь после того, как он примет предложенное ему надлежащее исполнение» (с. 181–182). С этим невозможно согласиться.

Итак, допустим, что подрядчик исполнил свою обязанность и выпол нил работу. Удовлетворил ли он тем самым интерес заказчика? Пока нет, утверждает наш оппонент, лишь реализовал его право требования. Для удовлетворения интереса необходимо еще одно действие — принятие ре зультата работы заказчиком кредитором. Таким образом, у нашего критика получается, что удовлетворение законного интереса равно «реализация субъективного права требования плюс принятие исполнения» и что последнее действие, осуществляемое правообладателем, не участвует в реализации права требования. Замечу — в реализации именно права требования, а не субъективного права. Замечу для того, чтобы напомнить читателю, что для А. В. Власовой право требования — это всего лишь одно из двух правомо чий, входящих в структуру любого субъективного гражданского права. Вслед за Е. А. Крашенинниковым она полагает, что «действие кредитора по принятию исполнения может рассматриваться лишь как средство осу ществления (т. е. реализации. — Е. М.) правомочия на его собственные по ложительные действия»,10 которое наряду с правомочием требования явля ется обязательным элементом структуры относительного.11

Если в рамках представления А. В. Власовой о структуре субъективного права проанализировать ее вывод: «удовлетворение законного интереса креди тора… наступит лишь после того, как он примет предложенное ему надлежащее исполнение» (с. 181–182), то получится, что принимая исполнение, кредитор осуществляет второе правомочие на свои действия, завершает реализацию сво его субъективного права и тем самым удовлетворяет свой же законный интерес.

Теперь вспомним, что процитированным выше суждением уважаемый оппонент стремится доказать тезис: «реализация субъективного граждан ского права не есть удовлетворение интереса» (с. 181). И что же доказывает? Прямо противоположное: реализация права е с т ь удовлетворение интереса правообладателя. Аргумент в конечном счете оказался тем тезисом, который опровергался.

В чем причина несостоятельности аргументации А. В. Власовой? В том, что она не замечает, как с реализации субъективного права в главном тезисе перешла на реализацию права требования в аргументе.

Наконец, ошибочность аргументационного размышления нашего оп понента заключается также в том, что, вспомнив о моей полемике с Е. А. Кра шенинниковым,12 она поменяла объявленный предмет доказывания (вопрос

10 Власова А. В. Структура субъективного гражданского права. С. 23.

11Там же. С. 26.

12Мотовиловкер Е. Я. 1) Содержание ценной бумаги на предъявителя // Очерки

по торговому праву. Вып. 4. Ярославль, 1997. С. 73–75; 2) О природе принятия ис

полнения по обязательной ценной бумаге // Там же. Вып. 5. Ярославль, 1998.

С . 8 8 – 9 3 .

214

ПОЛЕМИКА

о соотношении реализации права и удовлетворения интереса) на вопрос о роли принятия исполнения в процессе осуществления права, ибо по сути стала объяснять, что «интерес управомоченного в относительном граждан ском правоотношении удовлетворяется не только поведением обязанного лица, но и определенными действиями носителя субъективного граждан ского права».13 Однако решение того, чьими именно действиями — только обязанного или еще и управомоченного — реализуется субъективное право и удовлетворяется законный интерес, никак не затрагивает достоверности тезиса о том, что реализация права есть удовлетворение интереса.

V. В моей статье я высказываю замечание о том, что противники Р. Иерин га (к которым относится наш оппонент), выстраивая довод: «…интерес не может быть содержанием субъективного права, как цель не может быть со! держанием средства, которое направлено на ее достижение»,14 допускают грубую логическую ошибку, основанную на отождествлении двух разных понятий: «интерес» и «удовлетворение интереса». А. В. Власова возражает на это замечание следующим образом: «Приведенные рассуждения критика построены на заведомом искажении (?! — Е. М.) защищаемой нами позиции. Мы не отрицаем, что наличие интереса правообладателя не совпадает с его фактическим удовлетворением» (с. 182).

Однако автор этих строк не говорит, что А. В. Власова прямо утверж! дает: «интерес и его удовлетворение — одно и то же». Он говорит, что из воспроизведенного ею аргумента В. П. Грибанова и разговоров о том, что именно является целью субъективного права, следует (логически вытека! ет) такое бессмысленное отождествление. Это А. В. Власова пишет: «Итак, интерес существует за пределами субъективного гражданского права, явля ясь… его целью»; «интерес составляет цель, а опять таки не элемент содер жания субъективного права».15 Это она пишет: «Субъективное право предо ставляется лицу в целях удовлетворения его интересов»16 (курсив мой. — Е. М.) или «удовлетворение интереса, означающее достижение цели субъектив ного гражданского права». Следовательно, именно из суждений А. В. Вла совой, а не из заведомого их искажения мною следует столь неприятное для нашего критика отождествление интереса и его удовлетворения. Следует

потому, что и то, и другое она именует целью субъективного права. Достаточно элементарный анализ главной аргументирующей фразы

противников Р. Иеринга: «Ведь интерес и опосредствующее его удовлетво рение субъективное право связаны друг с другом как цель и средство ее до стижения, а цель никогда не может служить составной частью средства»17 — легко позволяет увидеть стоящий за ней абсурд, выражающийся в отождест! влении понятий «интерес» и «удовлетворение интереса». Судите сами: ин терес – цель субъективного права, потому что субъективное право есть сред! ство удовлетворения интереса, т. е. потому что удовлетворение интереса — цель субъективного права.

2000. С. 243; Крашенинников Е. А. Интерес и субъективное гражданское право // Пра воведение. 2000. № 3. С. 139.

15 Власова А. В. Структура субъективного гражданского права. С. 16.

16Там же. С. 19.

17Там же. С. 15.

215

ПОЛЕМИКА

VI. Размышляя о субъективном праве акционера, А. В. Власова при ходит к выводу, согласно которому, вопреки моему мнению, «наличие опре деленного субъективного права не всегда (курсив мой. — Е. М.) означает реальную возможность получить то, в чем заинтересован правообладатель» (с. 183). Допустим, рассуждает она, «лицо приобретает акции компании и таким образом, имеет и субъективное право (право членства в корпора ции), и законный интерес, который в данном случае выражается, как пра вило, в получении прибыли» (с. 182). «Когда же возникает реальная воз можность получения прибыли?» — спрашивает А. В. Власова. Гораздо позже, ибо «зависит от состояния дел компании, от принятия решения органами компании о выплате дивидендов и от других факторов» (с. 182–183). «Если рассуждать так, как предлагает г н Мотовиловкер, то придется при знать, что это лицо одновременно с правом приобретает реальную возможность получить то, в чем заинтересовано» (с. 182). Заметьте: субъективное право уже есть, а реальной возможности удовлетворения законного интереса еще нет.

Возникает закономерный вопрос: собственно о каком именно субъек тивном праве идет речь? Судя по названной А. В. Власовой реальной воз можности получения прибыли — о праве акционера на получение прибыли, точнее, о его праве требования выплаты дивидендов. Почему же наш критик так не хочет именовать это конкретное право, ограничиваясь аморфной фразой: «это лицо одновременно с правом» (каким?) «приобретает реальную возможность получить то, в чем заинтересовано» (в чем же именно?). По тому что для каждого, кто знаком с Федеральным законом «Об акционерных обществах», очевидно, что право требовать выплаты дивидендов, а с ним и

реальная возможность его реализации появляются у акционера не с момента приобретения акции, а с момента принятия обществом решения о выплате, ибо именно с этого момента, согласно п. 1 ст. 42 указанного Закона возни кает соответствующая обязанность общества «выплатить объявленные по ак циям дивиденды».18

Таким образом, из примера А. В. Власовой вытекает прямо противо положное тому, что она хотела доказать. И законный интерес, и субъективное право требования как реальная возможность его удовлетворения привязы ваются законодателем к одному и тому же юридическому факту и потому возникают одновременно. Не бывает так, чтобы определенное субъективное право появилось раньше реальной возможности его реализации.

VII. А. В. Власова приводит пример, который, по ее мнению, доказы вает, что «моменты появления субъективного гражданского права и соот ветствующего ему интереса не всегда совпадают» (с. 183). Ссылаясь на ст. 475 ГК, она утверждает, что в случае приобретения покупателем товара со скрытыми дефектами право на защиту (например, право на безвозмезд ное устранение недостатков) «появляется у покупателя в момент правона рушения, т. е. в момент передачи ему некачественного товара, тогда как интерес в устранении недостатков качества возникает у покупателя лишь тогда, когда он обнаружит скрытый дефект» (с. 183).

Во первых, наш критик не обращает внимания на специфику данного пра вонарушения, рассуждая post factum: раз недостаток обнаружен, значит, была

18 Федеральный закон от 26 декабря 1995 г. № 208 ФЗ «Об акционерных общест

вах» // СЗ РФ. 1996. № 1. Ст. 1.

216