!!Экзамен зачет 2023 год / Статья О нормативной теории решения органа юридического лиц

--------------------------------

<94> Г.В. Цепов однозначно отрицает наличие данного признака за уставом и внутренними документами акционерного общества: "Круг лиц, в отношении которых действуют указанные акты, всегда конкретен" (Цепов Г.В. Акционерные общества: теория и практика. М., 2006. С. 31).

<95> См.: Кондратьев Р.И. Указ. соч. С. 9 (цит. по: Козлова Н.В. Указ. соч. С. 380).X

<96> См.: Козлова Н.В. Указ. соч. С. 351 - 352.X

Не менее спорным является признание признаком "локальной нормы" абстрактной формулировки ее содержания. Так, в гражданском обороте весьма распространены организационные, прежде всего генеральные и многосторонние, договоры <97>, имеющие абстрактное содержание в целях обеспечения длительности их действия и неоднократного применения к повторяющимся конкретным отношениям (например, договоры на организацию перевозок, поставок товаров, товарищеские договоры и т.д.). Несмотря на то что из-за указанного свойства они напоминают нормативные акты <98>, таковыми их тем не менее не признают. Почему же тогда абстрактность содержания некоторых решений органа юридического лица должна свидетельствовать об их нормативности? Показателен также пример с уставом: он обычно рассматривается как "локальный нормативный акт", имеющий соответственно абстрактное содержание. Но вот утверждение о нормативности учредительного договора, содержание которого часто ничем не отличается от содержания устава и который выполняет те же самые функции <99>, почему-то не встречается. Наконец, очевидно, что любой договор, допускающий перемену лиц в порождаемом им обязательстве, потенциально может иметь действие для тех лиц, которые не участвовали в его заключении. В этом смысле он немногим отличается от устава или решения органа юридического лица (например, положения о наблюдательном совете), абстрактность содержания которых обеспечивает действие данных актов в отношении лиц, вступающих в относительное правоотношение с юридическим лицом вместо других субъектов (например, при отчуждении акций или доли в уставном капитале, переизбрании или новом назначении на должность органа юридического лица). Если этот факт позволяет говорить о нормативности "локального акта", то тогда, как справедливо пишет В. Хаддинг, любое сделочное положение, которое в дальнейшем может приобрести действие для лиц иных, чем первоначальные участники, должно быть приравнено к государственным нормам как абстрактно общим положениям <100>. К этому в результате приходит У. Мейер-Кординг, который отказывает договору простого товарищества (GbR) в качестве нормативного акта потому, что такое товарищество не рассчитано на длительное существование и по общему правилу прекращается в случае выбытия или смерти одного из товарищей (§ 723, 727 BGB <101>). В противоположность этому положения устава неправоспособного общества, к которому согласно § 54 BGB применяются нормы о простом товариществе, по мнению ученого, можно сравнивать с правовыми нормами уже потому, что его существование не зависит от отдельного члена <102>.

--------------------------------

<97> См.: Суханов Е.А. Гражданско-правовой договор // Гражданское право: Учебник. Т. 3 / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2006. С. 182 - 184.

<98> См.: Белов В.А. Гражданское право. М., 2003. С. 322.

<99> Не случайно термины "учредительный договор" и "устав" в § 2 Закона ФРГ об акционерных обществах (Федеративная Республика Германия. Законы. Торговое уложение Германии. Закон об акционерных обществах. Закон об обществах с ограниченной ответственностью. Закон о производственных и хозяйственных кооперативах. М., 2005) используются как синонимы (см. также: Hadding W. Kommentar zum § 25 BGB // Soergel. S. 219).

<100> Hadding W. Kommentar zum § 25 BGB // Soergel. S. 220.

<101> См.: Гражданское уложение Германии. М., 2004.

<102> Meyer-Cording U. A.a.O. S. 29.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что критерии адресации неопределенному кругу лиц и абстрактности содержания не позволяют однозначно характеризовать решение органа юридического лица как нормативный акт. Что касается первого признака, то здесь вообще возникают серьезные сомнения в его наличии. Наконец, нужно отметить, что некоторые из тех авторов, которые допускают по причине указанных двух признаков характеристику положений устава и (косвенно) решений органа юридического лица как норм права, не отрицают при этом их сделочного характера и говорят о необходимости применения к этим актам положений закона о сделках <103>. Возможно, что действительно можно ставить вопрос, как это делает У. Мейер-Кординг, о признании некоторых промежуточных между нормой права и сделочным положением образованиях. Однако даже в этом (крайне спорном с точки зрения господствующей доктрины <104>) случае, как пишет Г. Видеманн, это не должно влечь за собой отказ от характеристики устава или решения органа юридического лица в качестве сделок. Стоит также заметить, что любая такая попытка пересмотра классических категорий (источник права, норма права, юридический факт, условие сделки и т.д.), с одной стороны, должна быть последовательной и учитывать влияние такого пересмотра на другие смежные научные категории, а с другой стороны, не должна приводить к простому их смешению.

--------------------------------

<103> Wiedemann H. A.a.O. S. 162 - 163.

<104> Надо отметить, что и в германской литературе учение о "двойном качестве" устава критикуется некоторыми авторами (Hadding W. Kommentar zum § 25 BGB // Soergel. S. 220).

При перечислении выше признаков правовой нормы был опущен один признак, приводимый в литературе, в том числе при характеристике "локальной нормы": строгая соподчиненность и иерархичность правовых норм <105>. Здесь, как представляется, возникает определенная проблема, связанная с квалификацией устава. Я сделаю самые общие замечания, поскольку юридическая природа устава не является предметом настоящего исследования. Устав, или учредительный договор, действительно обладает качеством, не свойственным обычным сделкам. Лица, принявшие устав, не могут впоследствии без внесения в него изменений принять решения, противоречащие уставу, даже при наличии согласия между собой. Например, положение о наблюдательном совете не может быть принято в противоречие уставу (который, скажем, вообще не предусмотрел в системе органов юридического лица наблюдательный совет), несмотря на то что оба акта исходят от одних и тех же лиц (участников). В договорном праве действует обратное правило. Так, если заключается генеральный (рамочный) договор, скажем, на поставку товаров, то сторонам этого договора ничто не мешает в соглашениях, заключаемых во исполнение генерального договора, предусмотреть условия, отличающиеся от первоначально согласованных. Генеральный договор имеет субсидиарное применение <106>. Противоположная картина с уставом юридического лица. Здесь возникает эффект иерархии частноправовых актов, свойственный, как утверждается, нормам права. Однако, по моему мнению, такое качество устава должно объясняться не его нормативностью, а той особой функцией, которую устав, согласно закону, должен выполнять: определять правовое положение субъекта права. Именно данная функция, вновь заметим, не свойственная нормам права (которые не могут быть адресованы единичному субъекту и не могут определять только конкретно его правовое положение), препятствует участникам произвольно принимать решения, не соответствующие уставу. Устав, таким образом, выступает в качестве особой разновидности организационных договоров, действующей, по утверждению В. Хаддинга, как фактический состав возникновения и дальнейшая правовая основа гражданско-правовых общностей <107>.

--------------------------------

<105> См.: Марченко М.Н. Теория государства и права. С. 570; Хныкин Г.В. Понятие, признаки и классификация локальных нормативных актов, содержащих нормы трудового права. С. 43. Хотя М.Н. Марченко в отношении "локальных нормативных актов" скорее отрицает данный признак, поскольку, по его мнению, этим актам свойственно "выступление в качестве прямого, непосредственного действия, не предполагающего, как правило, издания на их основе и в их развитие каких-либо иных локальных правовых актов" (Марченко М.Н. Источники права. С. 263).

<106> См.: Белов В.А. Указ. соч. С. 322.

<107> Hadding W. Kommentar zum § 25 BGB // Soergel. S. 221. Характеристика устава как организационного договора является распространенной в германской литературе (см., напр.: Schmidt K. A.a.O. S. 76 - 77; Wiedemann H. A.a.O. S. 159).

Что касается "иерархичности" других "локальных актов", то она вполне объяснима исходя из принципа pacta sunt servanda. Так, Г.В. Хныкин в качестве примера "иерархичности" приводит соотношение коллективного договора и других "локальных нормативных актов" <108>, подразумевая, видимо, акты, принимаемые в одностороннем порядке работодателем. Очевидно, что обязанность работодателя действовать в соответствии с коллективным договором в данном случае будет носить обычный договорный, а не нормативный характер.

--------------------------------

<108> См.: Хныкин Г.В. Понятие, признаки и классификация локальных нормативных актов, содержащих нормы трудового права. С. 43.

Это в общем касается и той якобы не имеющей аналогов в гражданском или "индивидуальном" праве власти ("союзной", "корпоративной", "нормативной" и т.п.), которой, по утверждению О. ф. Гирке, У. Мейера-Кординга, Л.С. Таля и других авторов, обладает союз и которая должна свидетельствовать о нормативности решений органа юридического лица. В настоящей работе отсутствует возможность подробного анализа такой власти. Стоит только отметить, что подчинение одного субъекта другому, безусловно, не является исключительной спецификой корпоративного права. Отношения "власти и подчинения", к которым апеллируют сторонники нормативной теории, встречаются везде, где речь идет о секундарных правах. Классический пример - выбор кредитором или должником исполнения в альтернативном обязательстве, которому неизбежно подчиняется противоположная сторона правоотношения независимо от своего желания. Поэтому нет никакой надобности прибегать к каким-то мистическим свойствам "социального", "союзного", "корпоративного", "предпринимательского" и т.п. права и ссылаться исключительно на нормативный характер устава или решения органа для того, чтобы объяснить подчинение члена воле юридического лица. По меньшей мере наличие такого подчинения не препятствует квалификации решения в качестве сделки <109>.

--------------------------------

<109> Об этом см., в частности: Botticher E. Gestaltungsrecht und Unterwerfung im Privatrecht. Berlin, 1964; Wiedemann H. A.a.O. S. 162. К. Шмидт, высоко оценивающий значение фигуры О. ф. Гирке в развитии права обществ, утверждает, однако, что учение германиста об особой, отличной от сделочной, социальной природе акта учреждения союза является просто мифом (Schmidt K. A.a.O. S. 76).

В литературе можно встретить и иные признаки "локальных актов", которые, однако, вряд ли можно считать доказательством нормативной природы решений органа юридического лица. Так, по мнению В.А. Тарасовой <110>, "локальная норма" характеризуется следующими признаками: 1) имеет ограниченную сферу действия; 2) конкретизирует и модифицирует общую норму сообразно с местными условиями; 3) охватывает более узкий и менее значимый круг общественных отношений; 4) регулирует тот комплекс общественных отношений, который не урегулирован нормами общего значения, но правовое опосредование которого обусловлено принципами данной отрасли права. Первый признак не вполне определен и, по всей видимости, либо говорит об ограниченности того "неопределенного" круга лиц, к которому норма адресована, либо означает встречаемое в литературе утверждение о том, что "локальная норма" действует только на территории предприятия <111>, что, как представляется ошибочной попыткой анализировать решение органа с помощью критериев, выработанных для нормативных правовых актов (действие акта в пространстве). Третий признак, приводимый В.А. Тарасовой, также достаточно спорен: он сводится, по сути, к рассмотренным выше признакам неопределенности круга адресатов и абстрактности содержания "локальной нормы". Можно ли рассматривать в качестве вида общественных отношений совокупность, пусть и повторяющихся, отношений между конкретными субъектами: данным юридическим лицом, его участниками, органами и работниками? Если да, то тогда мы вновь возвращаемся к проблеме сделок с абстрактным содержанием (организационных договоров), рассчитанных на длительное и неоднократное применение к повторяющимся отношениям и не признаваемых нормативными актами. Значение четвертого признака заключается, по мнению В.А. Тарасовой, в том, что "локальная норма" может "восполнять пробел в праве", т.е. регулировать "комплекс общественных отношений, вообще не урегулированный нормой общего значения" <112>. Во-первых, нужно отметить, что еще в советской литературе данное утверждение не встречало всеобщей поддержки <113>. Во-вторых, регулирование решением органа юридического лица отношений, прямо не урегулированных нормами права, еще не означает восполнения пробела в праве в смысле нормотворческой деятельности <114>. Так, действие в гражданском праве принципа диспозитивности обусловливает "широкое использование возможностей саморегулирования (в рамках, не противоречащих общим началам (принципам) и смыслу гражданского права)" <115>, выражающееся, в частности, в свободе установления частными лицами своих прав и обязанностей на основе договора и определения любых не противоречащих законодательству условий договора (абз. 1 п. 2 ст. 1 ГК РФ). Здесь речь идет о реализации имеющейся у частных лиц автономии, о свободе регулирования частных отношений в рамках, установленных объективным правом (в данном случае - общими принципами гражданского права), но не о восполнении пробела в праве, которое обычно осуществляется либо правоприменительными органами, либо тем государственным органом, который принял акт, содержащий пробел <116>. Отсюда и "конкретизация (что представляет собой "модификация нормы", непонятно. - С.В.) общей нормы сообразно с местными условиями" должна означать в действительности конкретизацию содержания общественных отношений, регулируемых нормами права, с помощью частноправовых юридических фактов <117>.X

---------------------------------

<110> См.: Тарасова В.А. Указ. соч. С. 94.

<111> См., напр.: Самигуллин В.К. Указ. соч. С. 39.

<112> Тарасова В.А. Указ. соч. С. 94.

<113> См.: Кондратьев Р.И. Указ. соч. С. 22 (цит. по: Самигуллин В.К. Указ. соч. С. 40).

<114> Пробел в праве понимается как отсутствие правовых норм (см.: Лазарев В.В. Пробелы позитивного права: понятие, установление и устранение // Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В.В. Лазарева. М., 2007. С. 261 - 266).

<115> Суханов Е.А. Гражданское право как частное право. С. 8.

<116> См.: Лазарев В.В. Пробелы позитивного права: понятие, установление и устранение. С. 268 - 271.

<117> Так называемое индивидуальное поднормативное регулирование (см.: Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. С. 165).

Г.В. Хныкин помимо указанного выше и спорного "всеобщего характера", а также "иерархичности" выделяет следующие признаки "локальных актов", которые, по мысли автора, роднят их с нормативными актами: 1) волевое содержание; 2) официальный характер; 3) множественность; 4) закрепление компетенции органа, принимающего акт, и процедуры принятия акта в законе или иных правовых актах; 5) документальное оформление; 6) предназначенность для регулирования социально значимых отношений <118>. Очевидно, не могут свидетельствовать о нормативной природе "локального акта" ни его волевое содержание, характеризующее любой юридический акт, включая сделку <119>, ни документальное оформление, ни "множественность" (по принципу: чем больше актов, тем они "нормативнее"?) <120>, ни расплывчатый критерий "предназначенность для регулирования социально значимых общественных отношений". Официальный характер "локального акта" понимается Г.В. Хныкиным не как признак воплощения в акте государственной воли <121>, а своеобразно: как следствие утверждения акта принимающим его органом <122> и доведения содержания акта до работников. Чем, однако, такая "официальность" отличается, скажем, от доведения акцептантом до сведения оферента своего согласия на вступление в договорное отношение, не совсем ясно. Закрепление компетенции органа и процедуры принятия его решений в законе также не может служить основанием для признания "локального акта" нормативным. Компетенция органа юридического лица представляет собой совокупность прав и обязанностей <123>, закрепление которых в законе ничего не меняет в природе актов, посредством которых компетенция реализуется. То же касается и процедуры принятия "локального акта" (способа осуществления компетенции).

--------------------------------

<118> См.: Хныкин Г.В. Понятие, признаки и классификация локальных нормативных актов, содержащих нормы трудового права. С. 42 - 44.

<119> Как пишет С.С. Алексеев, волевой характер - свойство любого правового акта, как нормативного, так и индивидуального (см.: Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. С. 194).

<120> Автор здесь имеет в виду лишь "множественность" субъектов "нормотворчества" в трудовом праве. Но в таком случае не нужно было включать этот признак в число признаков, "характерных для нормативного правового акта". Таковым он, очевидно, не является.

<121> Нормативный правовой акт "принадлежит к специфическому типу актов - к официальным актам компетентных органов, выражающим волю государства. Нормативный юридический акт издается только правотворческим органом - государственным органом или (по уполномочию государства, с его санкции) общественной организацией. При этом во всех случаях он выражает волю государства. Отсюда его властность, официальность, авторитарность" (Алексеев С.С. Общая теория права. Т. 2. С. 202). Похожим образом - О.Э. Лейст, называющий сущностным качеством права его официальное установление и охрану государством (см.: Лейст О.Э. Указ. соч. С. 69).

<122> Этот признак приводят и другие авторы. См., напр.: Гальперин Л.Б. О специфике локального нормативного регулирования // Правоведение. 1971. N 5. С. 37 (цит. по: Козлова Н.В. Указ. соч. С. 381); Марченко М.Н. Источники права. С. 263; Шиткина И.С. Источники корпоративного права. С. 52.X

<123> См.: Тарасов И.Т. Учение об акционерных компаниях (серия "Классика российской цивилистики"). М., 2000. С. 508.

И.С. Шиткина (среди указанных выше, а также чисто описательных признаков, таких, как "основаны на законодательстве и иных правовых актах и не должны противоречить им" <124>, "учитываются судебными и иными правоохранительными органами при рассмотрении споров, вытекающих из внутренней деятельности корпорации" и т.п.) приводит следующие признаки "локального акта" <125>. Так, по ее мнению, о "правотворческом характере" решений органа юридического лица свидетельствует то, что они "предназначены для установления, изменения или прекращения определенных общественных отношений - акционерных отношений". Очевидно, что этот признак не может свидетельствовать о правотворческом характере решения, поскольку такой "предназначенностью" обладают не только нормы права, но и юридические факты, основания возникновения, изменения и прекращения правоотношений. Другой признак "локальных актов", по мнению И.С. Шиткиной, состоит в том, что они "принимаются в рамках диспозитивного дозволения". Но поскольку автор ни слова не сказала о каком-то особом понимании ею автономии частных лиц, то из этого признака может следовать только одно: решение органа является частноправовым актом (юридическим фактом), т.е. средством реализации автономии в частном праве.

--------------------------------

<124> М.Н. Марченко говорит в данном случае о "подзаконном характере" "локального правового акта" (Марченко М.Н. Источники права. С. 263). Тогда нет никаких препятствий для признания такого характера и за договором: он также не может противоречить императивным нормам закона.

<125> Шиткина И.С. Источники корпоративного права. С. 52; Она же. Правовое регулирование деятельности акционерных обществ внутренними (локальными) документами. С. 38.

Подводя итог вышесказанному, нужно признать, что нормативная теория решения органа юридического лица в рамках господствующей сегодня в российской доктрине позитивистской концепции права обоснована быть не может. Конструкцию "государственного санкционирования", рассматриваемого в советский период как вид государственного нормотворчества и используемого для фактического включения общественных организаций в систему государственного управления, в современной правовой системе в отношении регулирования субъектами частного права собственной деятельности использовать нельзя. С точки зрения нормативизма и отчасти социологической школы права, не получивших широкое распространение в российской науке, нормативный характер акта еще не исключает его сделочной природы. Признаки нормы права, в том числе "локальной", приводимые для отделения нормы права от индивидуального правила, либо не могут однозначно применяться к решению органа юридического лица и оказываются ненадежными, либо вообще не выполняют приписываемой им отличительной функции. По этому при анализе юридической природы решения органа юридического лица следует ориентироваться на те теоретические модели, в рамках которых решение признается частноправовым юридическим фактом <126>.

--------------------------------

<126> См.: Архипов Б.П. Юридическая природа фактического состава, опосредующего реорганизацию акционерного общества // Законодательство. 2002. N 3. С. 46 - 55; Ем В.С. Основания возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений // Гражданское право: Учебник. Т. 1 / Под ред. Е.А. Суханова. М., 2004. С. 432 - 433; Козлова Н.В. Указ. соч. С. 384 - 387; Ломакин Д.В. Очерки теории акционерного права и практики применения акционерного законодательства. М., 2005. С. 158; Суханов Е.А. Источники гражданского права. С. 83 - 84; Он же. О видах сделок в германском и в российском гражданском праве // Вестник гражданского права. 2006. N 2. Т. 6. С. 25 - 26; Baltzer J. Der Beschluss als rechtstechnisches Mittel organschaftlicher Funktion im Privatrecht. Koln, 1965. S. 171 - 178; Bartholomeyczik H. Der Korperschaftsbeschluss als Rechtsgeschaft // Zeitschrift fur das gesamte Handels- und Konkursrecht (ZHR). Bd. 105. 1938; Bohn M. A.a.O. S. 99 - 100, 108 - 140; Bork R. Allgemeiner Teil des burgerlichen Gesetzbuchs. Tubingen, 2001. S. 163 - 164; Emde R. Die Bestimmtheit von Gesellschafterbeschlussen // Zeitschrift fur Wirtschaftsrecht. 2000. 21, 1. S. 59 - 60; Krause H. Gesellschaftsbeschluss und Abstimmung. Ihre Rechtsnatur und Behandlung. Diss. Leipzig, 1937. S. 43 - 62; Larenz K. Allgemeiner Teil des burgerlichen Rechts. 9. Aufl. (fortgefuhrt von M. Wolf) Munchen, 2004. S. 406 - 408; Lehmann H. Gesellschaftsrecht. 3. Aufl. (bearbeitet von R. Dietz) Berlin, 1970. S. 59 - 61; v. Tuhr A. Der Allgemeine Teil des deutschen burgerlichen Rechts. Bd. I. Berlin, 1910. S. 514 - 517; ders. Der Allgemeine Teil des deutschen burgerlichen Rechts. Bd. II (1). Berlin, 1914. S. 232 - 236; Schilling W. Gesellschafterbeschluss und Insichgeschaft // Festschrift fur K. Ballerstedt. Berlin, 1975. S. 261 - 264; Schmidt K. A.a.O. S. 436 - 438; Wiedemann H. A.a.O. S. 179; Zollner W. Beschluss, Beschlussergebnis und Beschlussergebnisfestellung // Festschrift fur M. Lutter. Koln, 2000. S. 820.X