1614

11

себя в качестве базисного структурного элемента, который обнаруживается через культуру, через социально-государственные структуры и национальный характер, складывающийся под воздействием социально-исторической памяти и, одновременно, актуализирующий ее на новом этапе исторического развития. В этой связи исследована динамика взаимовлияния социально-исторической памяти и процессов формирования качеств русского национального характера, таких как терпимость и патриотизм, свободолюбие и коллективизм, религиозность и безверие, способность к самоорганизации и отсутствие самодисциплины.

5. Проведен философско-культурологический анализ основных

тенденций развития современного российского общества с позиций взаимодействия социально-исторической памяти, национального характера и национальной культуры.

6. Обоснованы причины социокультурной преемственности качеств русского национального характера.

Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что ее результаты могут быть использованы в качестве теоретико-методологической основы для дальнейшей научной разработки проблем, связанных, как с функционированием социально-исторической памяти, так и с процессами социокультурной преемственности в целом, в рамках других гуманитарных наук (истории, политологи, социологии, педагогики).

Кроме того, выводы диссертации могут быть использованы в практической работе учреждений культуры, образования, государственного и социального управления.

Материалы исследования использовались при подготовке курса "История социальной работы в России", читаемого в Марийском государственном техническом университете, а так же в рамках некоторых тем курса политологии, прочитанного в Марийском государственном университете.

Апробация исследования (точнее его основных идей) проходила в рамках

12

различных научных конференций, среди которых: "Вавиловские чтения" (Йошкар-Ола 1996, 1997, 1999, 2000 гг.), "Русские в среднеповолжском полиэтническом регионе" (Йошкар-Ола, 1997 г.), "Христианское просвещение и русская культура" (Йошкар-Ола, 1998 г.), "Аксиологические аспекты социальных трансформаций" (Комсомольск-на-Амуре, 1998 г.); а так же в работе семинара "Методология современного гуманитарного знания и социальной практики: проблемы развития и контуры новой парадигмы" (Йошкар-Ола, 1998-1999 г.).

Структура диссертации и последовательность изложения материала обусловлены логикой, целями и задачами исследования: работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического описания использованной литературы.

II. Основное содержание работы.

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, анализируется степень ее научной разработанности, определяются цели и задачи, методологическая и источниковая база исследования, раскрывается значимость работы.

Первая глава "Структура и функции социально-исторической памяти культуре" посвящена теоретическим вопросам: определению социально исторической памяти как сложного социокультурного феномена представляющего собой актуализированный социально-исторический опыта предшествующих поколений.

Первый параграф "Идентификация как механизм формирования социально-исторической памяти" непосредственно касается проблем актуализации социально-исторической памяти в обществе через процессы идентификации (коллективного определения) и самоидентификации (личностного определения), которые выступают непременным условием

1 Современное гуманитарное знание и социальная практика в поисках новой парадигмы: опыт междисциплинарного знания. Материалы постоянно действующего научного семинара / Под ред. проф. В.П. Шалаева. — ЙошкарОла, 1999.

13

этноконфессиональную, этнокультурную), следует признать, что все они возникают на основе потребности в самоопределении (что справедливо как по отношению к социальным группам, так и по отношению к индивиду), что, в свою очередь, проявляет себя в процессе самоименования, как осознания собственного существования (базой которого, по-видимому, является архаическая оппозиция "Мы" - "Они").

Идентификация одновременно означает постоянное сопоставление социального настоящего и социального прошлого, отраженного в виде системы социально-исторического развития общества, закрепленного в образцах общественного поведения (социально-культурных архетипах), которые и являются основным содержанием социально-исторической памяти. Тем самым процесс идентификации вновь и вновь воспроизводит в обществе содержание социально-исторической памяти. При этом идентификация тесно связана с

социальным настоящим, вот почему, через нее, социально-культурные архетипы

не просто воспроизводятся, но, трансформируясь, активно действуют в обществе как на уровне социального поведения и социальной организации, так и на уровне ценностных ориентиров (и коллективных и индивидуальных). Учитывая данные особенности процессов идентификации и самоидентификации, следует рассматривать их как активную, деятельностную форму социальной рефлексии, благодаря которой одновременно воспроизводится содержание социально-

исторической памяти в виде актуализации в обществе социокультурных

архетипов. Тем самым, содержание социально-исторической памяти проявляет себя, а идентификация одновременно выполняет функции внешней информационной структуры социально-исторической памяти (трансформируя ее содержание сообразно социальному настоящему) и механизма ее формирования.

Второй параграф "Роль традиций в структуре социально-исторической

14

памяти" рассказывает о внутренней информационной структуре социально исторической памяти, в качестве которой в обществе и культуре выступа традиция. При этом традиции не только обобщают социальный опыт на ypoвне структур социальной повседневности, но и передают его из поколения поколению, тем самым, осуществляя наследование социально-исторического опыта в рамках социальной и культурной преемственности. Данный процепроисходит как через традиционные действия - обычаи, обряды, ритуалы, так через ментальные структуры - интеллектуальные стереотипы, ценностные ориентиры, мотивирующие действия людей.

Мы разделяем социальные стереотипы и традиции, так как первые имеют ограниченную сферу действия, они отличаются меньшей гибкостью и трансформируются, а заменяются другими, более подходящими к данным условиям. Традиции подвижны, легко изменяются под воздействием новых условий, однако сохраняют внутреннее смысловое и культурное единство являющееся базой любой культуры.

Классифицируя традиции по их способности к трансформации, способу и сфере их проявления, по степени взаимодействия с правящей власть по отношению к действующему законодательству и по другим критерия следует отметить, что, для данного исследования, главное значение имеют живые традиции, которые проявляются через социальные отношения, формы артефакты культуры, что позволяет говорить о традициях, как об особ общественных структурах, благодаря которым происходит наследован социального пространства в целом. В связи с этим, среди множества функций выполняемых традициями в обществе наиболее важная, применительно феномену социально-исторической памяти, функция информационная. Так как именно традиции аккумулируют, кумулируют и транслируют в культуру общество социально-значимую информацию, которая и представляет собой социокультурные архетипы, складывающиеся в результате социальной практики

15

Вот почему в структуре социально-исторической памяти традиции - это ее базовое основание и способ организации внутреннего пространства.

Третий параграф "Мировоззрение как высшая рефлексивная форма социально-исторической памяти" представляет теоретический уровень существования социально-исторической памяти. Если идентификация выступает в качестве повседневной, деятельностной социальной рефлексии, то мировоззрение - социальная рефлексия на уровне ментальных структур, как

сознательных, так и бессознательных.

Социокультурные архетипы представляют собой результат вполне определенного социального опыта, полученного в результате исторического развития. Взаимодействия людей с окружающей средой закреплялись в определенном порядке действий и представлений о мире, которые часто не осознавались, но воплощались в виде образов-символов (архетипов), являвшихся ментальным основанием для возникновения ценностных ориентиров. Соответственно, специфические условия существования отражаются в архетипах

разных народов, создавая, тем самым, базу национального характера и

национальной культуры, при одновременном сохранении антропного универсализма (общечеловеческие архетипы).

трансформируется в ценности, идеи или системы идей, мотивирующих действия людей и образцы коллективного поведения социума.

Вторая глава "Социально-историческая память и русский национальный

характер" устанавливает механизм взаимодействия данных явлений,

16

рассматривая их на конкретных исторических примерах.

Первый параграф "Значение социально-исторической памяти для формирования русского национального характера" показывает каким образом социокультурные архетипы восточных славян трансформировались с течением

времени и как они проявились в качествах национального характера.

Основаниемлюбой национальной историиявляется деятельность народа по преобразованию природы и формированию хозяйственной организации, в результате которых и возникают специфические этнические архетипы (база

социально-историческойпамяти).

Архаический архетип "крови" со времени расселения восточных славян по Русской равнине все больше трансформируется в архетип "почвы", окончательно сложившийся, судя по историческим источникам, к XV в., что

способствовало возникновению чувства патриотизма.

Одновременно с этим, жертвенность, терпение, непритязательность к условиям жизни, сохранение социальной иерархии и соблюдение норм общественной нравственности во многом детерминировались архетипом "общины". В сложных природно-климатических условиях только коллективная, общинная трудовая деятельность и, соответственно, общинные нормы и правила, поддерживали благополучие социума. Кроме того, бескрайность Русской равнины и достаточно жесткий диктат, первоначально со стороны общины, а позже, со стороны государства, порождали в народном сознании представление о воле, эволюционировавшее, с течением времени, в архетип "воли" как выражение

социального протеста.

Мультикультурность жизненного пространства восточных славян, а позже русских, в свою очередь, породила этнонациональную и этноконфессиональную терпимость при слабом выделении этнодифференциации

и размытом представлении о самих себе, что так же является одной из особенностей национального характера русских.

17

Так, этнические архетипы (социокультурные архетипы) не только

составляют содержание социально-исторической памяти, но и прямо формируют национальный характер, который и концентрирует в себе элементы социальноисторической памяти (идентификацию, традицию, мировоззрение), представляя собой один из реальных способов существования в обществе социальноисторической памяти.

Второй параграф "Традиционализм духовных устоев русского народа" подчеркивает ценностнообразующую значимость православия для формирования качеств русского национального характера, а так же причины и способы

укорененности христианских архетипов в повседневной жизни русских.

Крещение Руси было не только историческим фактом, но так же и фактом народного сознания: народ-неофит воспринимал греческое христианство не из книг и проповедей, но из "живой" религиозной практики и "живого" религиозного опыта, которые, проявляясь в общественной жизни, преображали ее, не только трансформируя нормы и правила поведения, но и охватывая всю

систему социального.

Глубокое проникновение в народное сознание христианских идей

выразилось как в преобладании конфессиональной идентификации над

собственно этнической, так и в оцерковлении повседневной жизни, через обряды и праздники. В свою очередь, христианизация восточных славян породила новый тип социального поведения, зримым воплощением которого стал подвиг непротивления князей Бориса и Глеба. Образ крестоношения, как результат возникновения и активного функционирования кенотического сознания в среде русских, означал буквальное подражание Христу - вот почему, среди наиболее значимых качеств национального характера, выделяли всепоглощающую жертвенную любовь, возникающую на основе терпения и смирения.

Этнографические данные подтверждают, что до конца XIX века религиозные нормы и живые формы религиозного поведения являлись

18

определяющими ценностями в жизни русского народа, о чем свидетельствуют такие виды народного благочестия как походы на богомолье, келейничество соблюдение постов и церковных обрядов. При этом, "книжное" благочести распространено было очень слабо, как из-за отсутствия книг, так и из-з небольшого числа грамотных в крестьянской среде. Тем не менее, не "книжная" грамотность, а просвещение оцерковленным образом жизни заложили начал православной духовности как основного вектора развития национальног характера. И в этих условиях социально-историческая память непосредственно участвовала в процессе сохранения и трансляции традиционных религиозных форм.

Третий параграф "Социально-государственные отношения. ка выражение социально-исторической памяти и национального характера связывает воедино коллективистско-общинные архетипы и религиозны ценности, представляя авторитарный тип патриархальной власти, сложившийся в России, как ответ на средовые черты национального характера и как воплощение социальных архетипов через государственные и общественные отношения.

Бескрайность жизненного порыва, анархизм и свободолюби поддавались контролю лишь со стороны структур социальной организаци возникших естественным путем (община, семья) и вступали в жестку конфронтацию со структурами искусственными (государство, которое в данном случае выступает как универсальная социальная технология). Последнее, дл того, чтобы контролировать одновременно и народную стихию и постоянн увеличивавшуюся территорию, вынуждено было опираться на деспотически формы управления, что вызывало социальный протест и порождало негативно отношение, как к самому институту государства, так и к его представителям.

Однако и внутренние и внешние формы социальной организаци объединяет общий стиль властных 'отношений, построенный на мнении авторитетов, жестком подчинении и подавлении, отсутствии внутренней свободы

19

выбора, в приоритете норм долженствования - то есть, на авторитарных принципах. И если в общине авторитаризм, прежде всего, проявлялся через общественное мнение, контролирующее и директирующее поведение людей, то в сфере государственных отношений он проявлял себя через централизацию власти. Для того, чтобы общество поддерживало государство, последнее вынуждено было взять на себя часть функций социального регулирования и социального обеспечения, ранее присущих общине, тем самым, создавая институты социального патронажа и социальной клиентелы.

Коллективные, общинные и религиозные установки закреплялись в социально-исторической памяти и прямо воплощались в качествах национального характера, что и определило авторитарно-патриархальный тип

государственных отношений, сложившийся в России в результате ее исторического развития.

Третья глава "Структурные элементы социально-исторической памяти в современных условиях" посвящена анализу функционирования и специфике взаимодействия социально-исторической памяти и национального характера в

наши дни.

Первый параграф "Кризис идентичности и его социальные последствия"

анализирует причины экзистенциального вакуума и намечает пути его преодоления.

Экономический, политический и социальный кризис привели к кризису ранее существовавших ценностных систем, в результате чего, идентификация и

самоидентификация на прежних социокультурных основаниях стали

невозможны. В этих условиях общество обращается к архаическим социальным архетипам, среди которых наиболее распространенной становится оппозиция "Мы" - "Они". В итоге, наблюдается возврат к традиционным коллективистским ценностям, и, соответственно, к традиционно-эталонным чертам национального характера. При этом обращение к социально-исторической памяти происходит

20

преимущественно через этническую идентификацию, сопровождающуюся -идентификацией конфессиональной и культурной, о чем свидетельствует энергичное конструирование границ, разделяющих "своих" и "чужих", фиксируемое данными социологических опросов.

Социально-историческая память становится основанием не только национального возрождения, но и возрождения личностного, через приобщение человека к ценностям, смыслам, организациям, проверенным временем. Обращенность в прошлое, через процессы этнической, конфессиональной, культурной идентификации, становится способом организации и стабилизации социального настоящего, создания новых социокультурных оснований для идентификации и самоидентификации и преодоления, таким образом, экзистенциального кризиса рубежа веков.

Второй параграф "Трансформация мировоззренческих структур в сфере духовной жизни" раскрывает особенности религиозного возрождения с позиций социально-исторической памяти и качеств русского национального характера.

Идентификация, в данном случае, проявляет себя в конфессиональной форме, когда обретение ценностных значений и смыслов происходит через призму религиозного сознания. Конфессиональная идентификация в условиях модернизации общества проявляется в трех основных направлениях. Первое, и наиболее заметное из них - возвращение к традиционным формам религиозной жизни, второе - освоение "иных" ценностей и смыслов путем принятия "иного" религиозного опыта (преимущественно западного) и, третье направление, ориентированно на обретение не только иных религиозных смыслов, но смыслов принципиально новых, что проявляется в нео-религиозности..

В сознании россиян, как следует из социологических опросов, не смотря на все большее распространение "западной" (рыночной) ценностной системы, попрежнему, преобладают традиционные ценности, закрепленные в православии, о чем свидетельствуют и предпочтение их в формах социального поведения