книги2 / 94

Рис. 7. Кудашевский I могильник. Курган 1. Погр. 2. Наборное украшение из бисера, стекло, бронза.

доспехи (2 экз.). Все шлемы имели определенный стандарт: высота до 17 см, диаметр обруча 19–21 см, полусферическая форма купола, за исключением одного – каркасного (рис. 8: 3). Исследователи датируют такие шлемы второй половиной II – первойполовинойIII вв., но, возможно, вПрикамье они использовались и позже (Бажан, Гей, 1992). Со шлемами найдены бармицы. Обнаружен редкий для Прикамья предмет защитного вооружения – панцирь ламеллярного типа (доспех), состоящий из вертикальных наборных пластин (Казанцева, Нагиев, 2017, с. 81, рис. 4). Железные мечи (13 экз.) имеют обоюдоострые клинки (рис. 8: 1, 2, 5), линзовидное сечение, длину от

55 до 100 см (Казанцева, 2004а, с. 83, рис. 8: 21),

рукояти мечей в пределах 30–37 см (Казанцева,

Нагиев, 2017, с. 78, с. 79, рис. 3: 22). Практиче-

ски у всех мечей отсутствует острие. Рукояти оформлены халцедоновым диском (пп. 8, 34, 160) (рис. 8: 5), «рюмкообразным» серебряным навершием (пп. 6, 10) (рис. 8: 2). С мечами в паре встречены боевые ножи. Наконечники стрел – трехлопастные и листовидные черешковые (рис. 9: 1–4). Почти всегда со стрелами обнаружены колчанные крючки (Казанцева, 2004, с. 136, рис. 3–12). Наконечники копий и дротиков втульчатые, имеют листовидную форму пера и являются часто встречающейся находкой, как и в коллекциях других памятников Прикамья (рис. 9: 5, 6). Оригинален умбон рукояти (рис. 10), украшенный вставками граната и треугольниками из зерни (Быкова, Казанцева, 2012, с. 101, рис. 1–14). Аналогия ему имеется в древностях Алтая и Западной Сибири, где датируется IV–V вв. н. э. (Уманский, 1978).

В арсенал воинов входили боевые топоры-мо- тыги (рис. 9: 9), железные серпы (рис. 9: 8) (Казанцева, 2004, с. 136, рис. 3–10), косы-горбуши

(рис. 9: 7) (Казанцева, 2017а). Серпы имели рукоять, отогнутуюподугломклезвию, подобнаяморфологияпредметовимеларимскоепроисхождение (Вознесенская, Левада, 1999, с. 262). Стандартного набора вооружения в комплексах памятника не прослеживается. Но в ряде статусных по инвентарю погребений отмечены предметы защитного и наступательного оружия: шлем, меч и нож (п. 5); шлем, копье, нож, кольчуга, панцирь (п. 6); шлем, меч, топор, копье, нож (п. 7); шлем (рис. 8: 3), меч (рис. 8: 5), доспех, нож (п. 160) (Казанцева, На-

гиев, 2017).

Глиняные сосуды встречены в межпогребальном пространстве и в могилах памятника (рис. 11). В погребении их количество составляет от одного до двух (Казанцева, 2007а). Лепная посуда найдена в 6% от общего числа могил некрополя. Посуда обнаружена в курганной насыпи ввидеотдельныхфрагментов, вгрунтовойчастив полной форме отмечена в могилах и на участках. В рамках историко-культурного подхода к исследованию гончарства сосуды были изучены с применением морфологического, технико-технологи- ческого, химического анализов (Казанцева, 1996). Погребения с сосудами не имеют различий с другими могилами по размерам, ориентации. Выявлена закономерность – в каждом ряду погребений есть могила с глиняной посудой. Сосуд размещался в женских (по инвентарю) могилах в изголовье или в ногах. В могилах с посудой содержались предметы вооружения, быта и украшения. Внутри сосуда могли располагаться бисер, украшения, нож. Выделено три категории сосудов: миска (рис. 11: 5), блюдо (рис. 11: 4) и подражания им (рис. 11: 1–3, 6). Изучение поколенческих особенностей мастеров позволяет утверждать, что подражания принадлежат гончарам старшего и среднего поколений, а миска и блюдо – среднему или младшему. Небольшие размеры сосудов, вероятно, свидетельствуют о том, что они были сделаны для ритуальных целей. Так, к одному сосуду налеплены два держателя с отверстиями для продевания шнура (рис. 11: 5). Узор состоит из насечек покраю, вдругомслучае– насечекпокраюитрех горизонтальных рядов вдавлений круглой формы, остальная керамика без орнамента. Мастера, изготовившие посуду, имели опыт использования в качестве сырья речных илов наряду с применением природной красной глины. Исследование качественного состава формовочных масс позволило выделить простой рецепт: глина + птичий помет и два сложных: глина + кальцинированная кость + растительность, глина + шамот + растительность. Включение в формовочные массы кальцинированных костей животных известно, например, по материалам раннеславянских археологических

Рис. 10. Кудашевский I могильник. Грунтовая часть. Навершие рукояти меча, золото, камень (п. 314).

объясняли, что у них есть «такой же инструмент, но с другим сечением рабочей части». Представляется, что коса-горбуша – это универсальный многофункциональный инструмент для повседневной деятельности, который с успехом использовался древним населением в процессе освоения лесной зоны Прикамья.

Оригинальнынаборныеукрашенияизстеклянного бисера. В курганной части в женском погребении найден полихромный нагрудник (Казанцева, 2004а, с. 86, рис. 11) (рис. 7), а в грунтовых могилах – ожерелья (рис. 12) и пояса (Казанцева, 2006; 2014а; 2016а). Изделия из минералов являлись составной частью украшений человека, его костюма (оружие, поясная гарнитура) и представлены: бусами и подвесками в ожерельях, вставками в перстень, халцедоновыми дисками к рукоятям мечей, вставками на предметах поясной гарнитуры (Казанцева, 2010; Быкова, Казанцева, 2012). Статистически преобладают предметы из халцедона, реже встречаются предметы из янтаря, горного хрусталя и сердолика, единичны изделия из медового оникса и вещи со вставками граната. Накладки со вставками граната обнаружены и в курганной, и в грунтовой части памятника. Предметы представлены бусами (87,3%), подвесками разной формы из шейных наборных украшений (4,6%), дисками – навершиями рукоятей мечей (5,3%) и вставками на предметах поясной гарнитуры (2,8%): пряжках, накладках, наконечниках ремней. Погребения с предметами из минералов не выделяются на фоне других могил, но в ряде случаев вещи найдены среди инвентаря важных персон. В 3,4% могил изделия из минералов находятсявжертвенныхкомплексахипредставлены бусами из халцедона, реже горного хрусталя и янтаря (Быкова, Казанцева, 2012).

Отметим уникальную коллекцию предметов полихромного стиля (Казанцева, 2007; 2010; Быкова, Казанцева, 2012). Изделия данного стиля в кургане № 1 встречены в п. 1, в грунтовой части памятника найдены в мужских захоронениях с воинским снаряжением (пп. 29, 314) и представлены золотыми и серебряными изделиями поясной гарнитуры, навершием рукояти меча (Казанце-

ва, 2004, с. 135, рис. 2–27; 2014а). Пряжка и на-

конечник ремня из п. 29 выполнены в технике перегородчатой инкрустации. Для могильников Среднего Прикамья, где расположен Кудашевский I некрополь, не характерно как «обилие» вещей полихромного стиля, так и разнообразие камней (гранат, сердолик, горный хрусталь), используемых в предметах, а отмечены лишь единичные находки, например, в Тураевском I – подвеска с гранатовой круглой вставкой из п. 106 (Голдина,

Бернц, 2010, с. 123; с. 399, табл. 213–13). Аналогии предметам полихромного стиля Кудашевского I некрополя содержатся в материалах крымских древностей позднеантичных памятников Северного Причерноморья – могильнике Нейзац (Храпунов, Казанский, 2016), древностях евразийских степей – курганной группе Гремячая, дата погребения – середина – втор. пол. III в. н. э. (Демиденко, 2010), где датируются в комплексах не позже

V в. н. э.

Многочисленные предметы из бронзы: фибулы (Казанцева, 2004, с. 135, рис. 2–26), пряжки

(рис. 6: 6, 7, 10–12), подвески(рис. 6: 1, 9), прониз-

ки (рис. 6: 2, 3), подвески-цепочки (рис. 6: 4, 5), накладки (рис. 6: 8, 14), наконечники ремня (рис. 6: 15), браслеты (рис. 6: 16), гривны (рис. 6: 17) (Казанцева, 2004, с. 135, рис. 2–26, 28; Казанцева, 2018а, с. 67, рис. 1, 2) аналогичны для материалов могильников Среднего Прикамья и Башкирского Приуралья (Останина, 1997, с. 281, рис. 35). Бусы из халцедона эллипсоидной формы поступали из Среднего Подунавья к сарматам (Мастыкова, 2001, с. 23–24), возможно, от восточных сармат бусы попадают в Среднее Прикамье. Янтарные грибовидные бусы-подвески – атрибут европейской моды IV в. н. э. (Мастыкова, 1999, с. 176). В Среднее Прикамье такие бусы-подвески попали, вероятно, через Крым или сарматский мир. На территорию Северного Кавказа такие подвески попадают от восточных германцев, с территории черняховской культуры, возможно, через донских алано-сармат (Мастыкова, 1999, с. 176).

Любопытны находки бронзовых дротов – своеобразных денег, которые, по мнению А.Г. Мухамадиева (г. Казань), следует связывать с появлением в Приуралье гуннов (Мухамадиев, 1990, с. 21). Изучение металла слитков позволило сделать вывод о том, что материал слитка-дрота из

п. 14 (Казанцева, 2004, с. 135, рис. 2–29) – клас-

сическая латунь, а для предмета из п. 105 (рис. 6: 13) – оловянно-свинцовыйсплав(Казанцева, 2015; Казанцева, Перевощиков, Сабирова, 2015).

Предварительная хронологическая оценка вещевых комплексов могильника охватывает период III–V вв. н. э. В пользу комплексов III в. н. э. свидетельствуют трапециевидные подвески, которые датируются в женских захоронениях, например, Тарасовского могильника довольно широко –

III–V вв. (Голдина, Бернц, 2017, с. 64, рис. 10–81),

в Красноярском I могильнике такие подвески входят в смежную группу III–IV вв. (Казанцева, 2012, с. 48). Представляет интерес в качестве ранней находки бронзовая пряжка (рис. 6: 12) с овальной рамкой уплощенного сечения, украшенной насечками, прямоугольным зауженным в центре щитком (без язычка). Аналогии ей встречены в погребениях второй пол. III в. н. э. Тарасовского могильника (Голдина, Бернц, 2017, с. 52, рис.

3–15). По морфологии (форма и сечение язычка, размер предметов) пряжек аналогии бронзовым пряжкам (рис. 6: 6, 10, 11) памятника имеются в могильниках Среднего Прикамья (Покровский), северной Башкирии (Бирский, Югомашевский, Старокабановский), где датируются IV–V вв.

н. э. (Останина, 1997, с. 275, рис. 29–25; с. 279,

рис. 33–3; с. 280, рис. 34–15). Аналогия пряжке, расположенной с мечом в п. 354, найдена в кургане V Тураевского могильника в Татарии (Генинг, 1976, с. 72, с. 99, рис. 30–4), автор датируеткурган второй четвертью V в. (с. 108). Поясная накладка с расширенным концом (рис. 6: 14) из п. 6 находит аналогии в мужских могилах Тарасовского могильника, где имеет дату третьей четверти

IV в. н. э. (Голдина, Бернц, 2016, с. 45, рис. 9–81).

Бронзовые пронизки-«медведи» (рис. 6: 2, 3), найденные в Кудашевском I могильнике, имеют дату V в. в комплексах Тарасовского могильника (Голдина, Бернц, 2017, с. 62, рис. 9–64). В материалах

Красноярского I могильника подобные изделия датируются IV–V вв. н. э. (Казанцева, 2012, с. 49).

Изучение гривен позволяет отметить, что в III–IV вв. н. э. гривны круглого сечения входили

вжертвенные комплексы с бисером и бронзовой цепочкой и/или мелкими орудиями труда (Казанцева, 2016, с. 61). Заметим, что в комплексах с гривнами содержатся халцедоновые бусы, что совпадает с притоком в III–IV вв. н. э. этих бус в Прикамье. В IV–V вв. н. э. гривны ромбического сечения и витые входят в наборы, состоящие из бронзовых пронизок-«медведей», в основе которых бисер красно-печеночного цвета, бронзовая цепочка и халцедоновая бусина. Граненые гривны с замком в комплексах датируются V в. н. э. (Голдина, Бернц, 2010, с. 441, табл. 265–55). От-

метим, чтонапамятникеизделияIII–IV вв. выполнены из бронзового дрота, круглого в сечении, а

вконце IV–V в. н. э. – из дрота, ромбического в сечении, не только из бронзы, но и серебра. Гривны, витые из дротов, встречены в Кудашевском I

могильнике в составе жертвенных комплексов: так, в п. 191 она найдена с халцедоновой бусиной, бронзовой трехсоставной пряжкой, двумя золотыми калачиковидными подвесками с гроздевидными привесками (Бардымский район, 2009, с. 58, фото 2.23), датируемыми V в.

Вещевой комплекс и погребальный обряд могильникаисследуютсяврамкахмеждисциплинарного подхода к изучению артефактов (Казанцева, 2014; 2015; 2016; 2017; 2017а; 2018а; Казанцева,

Перевощиков, Сабирова, 2015; Казанцева, Нагиев, 2017), что перспективно для выяснения общих черт и локальных особенностей материалов памятника с комплексами могильников середины I тыс. н. э. в Приуралье.

Население, оставившее Кудашевский I могильник, было неоднородно по своему составу и представляло собой древние местные финно-пермские племена, контактировавшие с пришедшими на территорию Среднего Прикамья группами. Пришлый компонент прослеживается в традиции кур-

ганного способа захоронения – черты, не характерной для погребального обряда финно-угров. Биобрядность захоронения умерших, разные конструкции устройства могил в грунтовой части отражают элементы проявления погребальных традиций разных этнических групп населения. Грунтовые ямы, охра, жертвенные комплексы в могилах – черты обряда финно-пермского населения. Важно обратить внимание на восточногерманские элементы погребального инвентаря, которые, возможно, стали доступны для прикамского населения через готов (мечи, шлемы, то- поры-мотыги, боевые серпы). Влияние степного населения – поздних сармат – прослеживается в предметах вооружения, например, в оформлении рукоятеймечейинагрудныхукрашениях. Импортные вещи (бусы из янтаря и халцедона, подвески) памятника являются общей европейской тенденцией развития материальной культуры населения.

Отметим, что в коллекции оружия памятника, по сравнению с комплексами снаряжения воинов Прикамья, преобладают предметы индивидуального защитного вооружения. На памятнике 30% из всех могил содержат оружие, что соотносится с экипировкой воинов-профессионалов. Найдена половина статусных для воинов предметов – шлемов, известных в Камско-Вятском бассейне в середине I тыс. н. э. Их носители, вероятно, составляли военную верхушку общества. При этом 30% могил содержат жертвенные комплексы, атрибут

автохтонного населения (осинский вариант гляденовской культуры, по В.Ф. Генингу). Эти факты свидетельствует о том, что памятник связан не только с местным финно-пермским этносом, но и с гунно-сарматским миром. Не обсуждая в статье проблемы влияния гуннов на лесной мир Прикамья, предполагаем, что это могли быть как европейские, так и азиатские гунны (Казаков, 2018). Аргументом данного положения является разный стиль полихромных изделий и оформление предметов вооружения, состав инвентаря и устройство могил, в которых они были найдены. Расположение могильника в контактной зоне удмуртского и пермского Прикамья, этнокультурная ситуация в середине I тыс. н. э., разнообразные связи населения придают своеобразие некрополю по сравнению с могильниками пермского Прикамья: Верхний Ирьяк (III–IV вв.), Мокинский (IV–V вв.) (Мельничук, Оборин, Соболева, 1989; Коренюк, Мельничук, Перескоков, 2011). Представляется, что грунтовая часть памятника принадлежала финно-пермскому населению (III–V вв.), а курганная связана с населением, смешанным в этническом плане (Казанцева, 2017б). Значение материалов Кудашевского I могильника как источника для изучения этнической истории, материальной и духовной культуры населения в середине I тыс. н. э. в Приуралье очевидно, как и важность дальнейших раскопок уникального в своем роде памятника.