vitgenshtein_liudvig_zametki_o_filosofii_psikhologii_tom_1
.pdfчто кому-то захотелось изобразить, как выглядит пишущий девятую симфо нию Гёте. Здесь мое воображение отказывается служить, я не могу вообразить чего-нибудь, что не было бы в высшей степени несообразным и смешным.
339.Посмотри на хорошо знакомый тебе предмет домашней обстанов ки, расположенный на старом месте в твоей комнате. Ты можешь сказать: "Это часть организма". Или: "Если этот предмет вынести наружу, он больше не будет казаться тем же", — и подобные вещи. И обычно мы не думаем о какой-либо каузальной зависимости одной части от других. Скорее, дело обстоит следующим образом, Я могу присвоить этой вещи имя и сказать, что она сдвинута с места, покрыта пятнами, пылью; но если я постараюсь рас сматривать ее совершенно изолированно от настоящего контекста, я скажу, что она перестала существовать, и ее место заняла другая вещь.
Можно даже думать, что "все есть неотъемлемая часть чего-то иного" (внешние и внутренние отношения). Сдвиньте вещь, и она перестает быть тем, чем она была. Только в данном окружении этот стол является этим сто лом. Все есть составная часть всего. Здесь мы имеем неотделимую атмо сферу. И что говорят те, кто так говорит? Что за метод репрезентации они предлагают? — Относится ли он к рисованию картины? К примеру, если стол передвинут, вы рисуете новую картину этого стола в новом окружении.
340."Совершенно своеобразное выражение" — это означает, что, если мы слегка изменяем лицо, его выражение сразу же меняется.
341.Его имя, казалось, соответствует его работам. — Каким образом оно кажется соответствующим? Ну, я таким образом выражаюсь. — Но раз ве это все? Дело в том,-что имя вместе с работами как бы образует единое целое. Если мы видим имя, мы вспоминаем о работах, когда думаем о рабо тах, всплывает имя. Мы произносим имя с почтением.
Имя превращается в жест, в архитектоническую форму.
342.Если этого не понимают, мы склонны считать таких людей, скажем, "прозаическими". И таким ли должен быть "слепой к значению" человек?
343.Любое другое расположение покажется нам неправильным. Бла годаря силе привычки эти формы становятся парадигмой; они приобретают, так сказать, силу закона.
344.Я называю "слепым к значению" любого, кто не может понять и научиться употреблять слова "видеть знак как стрелу".
Бессмысленно говорить такому человеку, что он должен постараться
увидеть знак как стрелу, и мы таким образом не сможем ему помочь.
345. Но что можно сказать о следующем выражении. "Когда ты это про изнес, я сердцем понял сказанное"? В это же время говорящий показывает на сердце. И разве этот жест не имеет буквального смысла?1. Конечно, имен но это имеется в виду. Или же человек сознает, что использует лишь фигуру речи? Конечно, нет!
61
346.Когда, обучаясь речи, ребенок развивает в'себе "ощущение значе ния"? Интересуемся ли мы этим вопросом, когда учим детей говорить и на блюдаем за их успехами?
347.Наблюдая за животными, например, за обезьяной, которая иссле дует предмет и рвет его на куски, можно сказать: "Видите, что-то с ним про исходит". Как это странно! Но не более странно, чем когда мы говорим, что любовь, убежденность живут в наших сердцах]
348.Когда и как человек начинает проявлять чувство значения? В ка ких играх это проявляется?
349.Не похожа ли склонность думать о теле значений на склонность ду мать о вместилище мыслей? —Должен ли каждый говорить, что думает голо вой? — Он выучивает это выражение в детстве. ("Складывать в уме".) Но в любом случае отсюда возникает склонность так говорить (либо склонность по рождает выражение). В любом случае склонность присутствует. И так же при сутствует склонность говорить о носителе значения (или о чем-то похожем).
350.Говорим ли мы также о "чувстве" мышления, протекающего в голо ве? Не похоже ли оно на "чувство значения"?
Снова предложим, что некто не знает таких чувств. Может ли он мыс лить?
Конечно; кто занимается философией или психологией, возможно, скажет: "Я чувствую, что думаю головой". Но он не сможет объяснить, что это означает. Ибо не сможет сказать, что это за вид ощущений, но будет просто употреблять выражение "чувствую", как будто говоря: "Л чувствую, что шов проходит здесь". Таким образом, он не осознает, что еще остается выяснить, что здесь означает выражение "я чувствую"; в смысле — какие мы можем извлечь следствия из этого высказывания. Те же ли, что и из вы сказывания "я чувствую здесь шов".
351.Ибо можно также сказать: "Я чувствую рост цен у меня в голове". Разве это бессмыслица? Но к какому разделу психологии относится это чув ство? Оно не относится к "ощущениям органов чувств", — иначе говорили бы: "Когда я чувствую эту головную боль, всегда растут цены".
352.Почему нельзя говорить: "Когда я думаю, у меня возникают про странственные ощущения. Я, к примеру, могу мыслить о... то головой, то сердцем". — Но говорит ли это о том, что у мысли есть местоположение? Я имею в виду, будет ли это более близким описанием опыта мышления? Не будет ли это, скорее, описанием нового опыта?
"Я склонен сказать, что мыслю головой".
353.Можно выполнить приказ "Ни о чем не думать!", "Make your mind а
blank!".
354.Точно так же как мы обучаемся фразе "думать головой", мы обуча емся фразе "слово имеет это ('одно') значение" и всем подобным фразам. И
62
также форме выражения: "Два этих слова только звучат одинаково, но в остальном они не имеют ничего общего" и многим сходным формам. И пе реживание значения в действительности точно следует за этими оборотами речи. (Хотя они могут быть совершенно различными — к примеру, француз ский оборот "vouloir dire").
355.Является ли переживание значения лишь иллюзией? Даже если и является, это никоим образом не делает переживание этой иллюзии менее интересным.
356.Кстати, очевидно, что слово "ассоциация" играет в моих рассужде ниях весьма незначительную роль. — Я полагаю, что это слово использует ся в высшей степени неопределенным, расплывчатым образом, и для со вершенно других явлений.
357.Многое можно сказать о тонком эстетическом различии, и это очень важно. Конечно, первым идет лишь восклицание "Это слово подходит, а это — нет" или подобное ему; но затем может последовать обсуждение всех широко разветвленных связей, образуемых каждым из слов. То есть все только начи нается после первой оценки; здесь все зависит от поля каждого слова.
358.Почему оказывается важным переживание значения? Человек произносит слово, говорит, что сначала произнес его в одном значении, затем — в другом. Я говорю то же. Очевидно, что это не имеет ничего обще го с обычным и важным употреблением выражения "Вот это я имел в ви ду". Что же здесь примечательного? То что мы так говорим? Естественно, что это интересно. Но интерес здесь не определяется понятием "значение" слова, но рядом сходных психологических явлений, которые, вообще гово ря, не имеют ничего общего с значением слова.
359.Скажем, на уроке языка мне говорят: "Поговорим о слове 'Wei che'". Я спрашиваю: "Ты имеешь в виду существительное, прилагательное или глагол?". — Он: "Я имею в виду существительное.". Должны ли мы здесь испытывать переживание значения? Нет. Хотя возможно, что во время этого обмена репликами нам приходили в голову образы. Они играли в ходе беседы роль зарубок. Если бы мы были приучены царапать на бумаге во время разговоров, то сначала нарисовали бы железнодорожную стрелку, потом — яйцо, потом — написали бы слово "Weiche"!"
Иесли бы разговор шел о железнодорожной стрелке, а он бы нарисо вал яйцо, это отвлекло бы его от разговора, но если он рисует рельсы, он не отвлекается от темы.
360.До какой степени машинальное рисование можно сравнивать с иг
рой образов? — Вообразим людей, которые с детства рисуют при всех об-
' die Weiche — I. 1. мягкость; 2. мякоть; анат. пах. И. железнодорожная стрелка. (Прим. ред.).
63
стоятельствах, в которых по нашему мнению следует фантазировать. Когда они берут в руки карандаш, они рисуют с большой скоростью.
Но разве обычный человек не делает нечто весьма похожее? Реально он не рисует, однако он "описывает свой образ, то есть говорит, а не рису ет. Или же, стараясь изобразить кого-нибудь, использует жесты. Должен ли я полагать, что он откуда-то считывает это описание, эти жесты? Что на это можно сказать? — Возможно, он говорит: "Я вижу его перед собой!" — А затем изображает его. Но если вместо этого выражения я научил его гово рить "теперь я знаю, как он выглядит" или "теперь я знаю, на кого он по хож", или "теперь я скажу вам, на кого он похож", — то тогда мы избавимся от опасной картины. (Теннис без мяча.)
361.Для того, чтобы углубиться во что-нибудь нет необходимости дале ко ходить; да, для этого ты не нуждаешься в отказе от непосредственного и привычного окружения.
362.Как я отыскиваю "правильное" слово? Как я выбираю слово? Как будто я сравниваю слова в соответствии с тонкими различиями во вкусе. Это — слишком..., это — слишком..., а это подходит.
Но я не обязан всякий раз оценивать, объяснять, почему то или иное слово не является правильным. Оно просто еще не подходит. Продолжая искать, я еще не удовлетворен. Наконец, приходит успокоение, теперь я удовлетворен. Вот на что похожи поиски, вот что значит — найти.
363."Я развиваю то, что β нем содержится." Как я узнаю, что это со держится β нем? — Что-то здесь не так. Нельзя также спросить: "Как я уз наю, что действительно видел это во сне?" — Это содержится в нем, пото му что я так говорю. Или еще лучше: потому, что я склонен говорить... — И что это за странный вид переживаний — быть склонным сказать...? Это вовсе не переживания.
364.Если, однако, я умру раньше, чем успею развить все это, разве в этом случае это не будет содержаться в моем опыте? — Ответ "Нет" на этот вопрос будет ложным; ответ "Да" тоже должен быть ложным.
"Нет" должен будет означать, что когда не рассказывают сон, нельзя говорить, что его видели. Неверным будет сказать: "Я не знаю, видел ли он сон; он ничего о нем не говорил".
"Да" будет означать, что можно прекрасно видеть сны, даже если о них не рассказывают. Но это, видимо, не психологическое утверждение! Значит, оно является логическим.
365.Можно ли не видеть снов и все же не говорить об этом? Конечно, ибо можно видеть сны и говорить о них.
366.Мы читаем рассказ о человеке, который увидел сон и никому о нем не рассказал. Мы не спрашиваем, как об этом узнал автор. — Разве мы не понимаем предположений Стрэтчи о том, что приходило в голову королеве
64
Виктории перед смертью? Конечно понимаем, но разве мы также не пони маем вопрос, сколько душ может поместиться на острие иглы? То есть, во прос о понимании нам здесь не помогает; мы должны спросить, что мы можем сделать с таким предложением. — То, что мы используем предложе ние, — очевидно; вопрос в том, как мы его используем.
367.То, что мы используем предложение, ни о чем нам не говорит, по скольку мы знаем огромное число употреблений. Таким образом, для нас проблема заключается в Как.
368.Еще раз повторим. Люди рассказывают о своих снах после того как просыпаются. Затем мы учим их выражению "Мне снилось, что...", которое завершается рассказом. Затем я спрашиваю их: "Тебе что-нибудь снилось прошлой ночью?", — и иногда получаю утвердительный ответ, а иногда —- отрицательный, иногда с рассказом, иногда без него. Такова языковая игра. (Теперь я предположу, что сам не вижу снов. Но у меня также нет чувства невидимого присутствия, а у других оно есть, и я могу спросить их об этих ощущениях.)
Должен ли я при этом предполагать, что в этом случае память людей может их подвести; предполагать, действительно ли они видели перед со бой картины во время сна, или им просто это казалось по просыпании? И каков смысл такого вопроса? — Какой интерес он преследует?! Задаем ли мы когда-нибудь этот вопрос, когда нам рассказывают сон, и если нет, то происходит ли это по причине того, что мы уверены в непогрешимости его памяти? (А если перед нами человек с уникально плохой памятью!)
369. И означает ли это, что бессмысленно поднимать вопрос о том, дей ствительно ли что-то снилось ночью, или сон просто является явлением па мяти проснувшегося человека? Это зависит от нашего намерения, то есть от того, какое употребление мы делаем из нашего вопроса. Ибо если мы хотим получить картину сна, как она возникает в сознании спящего (и как она будет представлена на рисунке), тогда, естественно, имеет смысл задавать
такой вопрос. Мы спрашиваем, было ли это так, или так, — |
и каждому |
|
"так" соответствует другая картина. |
χ |
Η |
370. (Подумай, кто-то спрашивает, какова структура воды — |
0 |
|
или Н—0—Н? |
Х |
Η |
Имеет ли это смысл? — Если ты сможешь наделить этот вопрос смыс лом, то имеет.)
371. Вернемся к языковой игре рассказывания снов. Однажды мне ска зали: "То, что я увидел во сне нынче ночью, я не расскажу никому." Имеет ли это смысл? Почему бы и нет? Ожидается ли, что после всего сказанного о источнике языковой игры, следует объявить это предложение бессмыслен ным, — поскольку оригинальным феноменом было именно изложение сна? Определенно нет!
65
372.Железнодорожная станция, со всем оборудованием, телеграфными столбами и проводами, представляется нам весьма разветвленной систе мой. Но если на Марсе можно обнаружить такое же здание, со всем сопутст вующим, даже с участком железнодорожного пути, то там все это имеет со вершенно иное значение.
373."По-видимому, дух может придать слову значение", — не похоже ли это на следующее: "По-видимому, атомы углерода, входящие в состав мо лекулы бензола, лежат в вершинах правильного шестиугольника". Но это не
кажимость: это образ.
374.Конечно, я не намерен давать определение слову "сон"; но все же,
яхочу сделать нечто подобное: описать использование слова. Тогда мой вопрос грубо можно сформулировать следующим образом. Если бы я попал
встранное племя с незнакомым мне языком, и услышал бы выражения, со ответствующие нашим "Я сплю", "Он спит" и т. д., — как мне определить, что это именно так; как мне узнать, какие выражения их языка я должен переводить указанными выражениями?
Ибо установление этого подобно установлению того, какое слово их языка я должен переводить словом "стол"?
Здесь я, конечно, не спрашиваю: "Как они называют ЭТО?", когда указы ваю на что-нибудь. Хотя могу даже спросить, и могу указать на символиче ское изображение сна или спящего.
375.Следует также сказать, что ребенок совершенно не обязан обу чаться использованию слова "спать", поначалу просто рассказывая об этом событии после пробуждения, а затем получая от нас сведения о словах "мне снилось". Ибо также возможно, что ребенок услышит, что взрослые говорят
освоих снах, а затем будет повторять это о себе и рассказывать сон. Я не говорю, что ребенок догадывается, что имеют в виду взрослые. Достаточно того, что однажды он использует это слово в обстоятельствах, при которых употребляем его мы.
376.Так что правильным будет не вопрос: "Как он научился пользо ваться этим словом?", а вопрос "Как случилось, что он начал пользоваться им так, как это делаем мы?".
377."Вокруг меня весь мир покрылся тьмою"'. — Можно ли спросить: "Ну, это только кажется, что мир покрылся тьмою?". Что, мы галлюциниру ем нечто черное? — Так что же делает эти слова уместными? — "Мы пони маем их". Мы, к примеру, говорим: "Да, я знаю, на что это похоже!", — и теперь можем описать наши чувства и наше поведение.
'Гёте. Фауст. Часть вторая. Действие пятое. Полночь. Пер. Н. Холодковского. (Прим. ред.).
66
378. "Когда мы говорим о снах, мышлении, ощущениях, — не кажется ли вам, что все эти вещи теряют ту таинственность, которая казалась их су щественной характеристикой?" Но почему сон должен быть более таинст венным, чем стол? Разве они не одинаково загадочны?
379. "Феномен видения !• как стрелки, либо чего-то иного, конечно, яв ляется истинным зрительным феноменом; даже несмотря на то, что являет ся более трудноуловимым, чем форма и цвет". Как ему не быть зрительным феноменом?! — Кто из говорящих о нем когда-либо сомневался в этом — за исключением занимающихся философией или психологией? Разве мы не спрашиваем о нем или говорим о нем, как о зрительном феномене? Я имею в виду следующее. Разве мы говорим о нем более нерешительно, с сомне нием относительно ясности смысла сказанного? Конечно нет. Но все же между ними существует различие. Различие, на которое мы указываем, ко гда говорим "более трудноуловимое".
Только выглядит это так. Я помещаю перед кем-нибудь две субстанции и говорю: "Потрогай здесь. Тебе не кажется, что здесь помягче?" И если он отвечает утвердительно, я говорю, к примеру: "Да, я тоже это чувствую. Ме жду ними действительно существует различие". (То есть, я не просто вооб разил его.) — Но с другими психологическими феноменами положение иное. Когда я говорю: "Это является более трудноуловимым, чем то", — а это вневременное предложение — оно не основывается на согласии суж дений, не определяется сходностью наших ощущений (когда мы "наблюда ем" за переживанием).
380.Не нужно засовывать явление в неподходящий ящик. Там оно вы глядит призрачным, неуловимым, неуместным. При правильном взгляде мы думаем о его неуловимости не больше, чем о неуловимости времени, когда слышим, что уже время обедать. (Беспокойство вызывает неподходящая квалификация.)
381."Этот кофе совершенно лишен вкуса". "Это лицо начисто лишено выражения". — Противоположностью последнему будет: "У него совер шенно особое выражение" (хотя я и не могу сказать какое). Сильное выра жение я легко могу связать с рассказом, например. Или же с поисками ис тории. Когда мы говорим о загадочной улыбке Моны Лизы, мы, весьма воз можно, спрашиваем себя, в какой ситуации, в каком рассказе можно так улыбаться? И вполне мыслимо, что кому-то удастся найти решение; человек расскажет историю, и мы скажем себе: "Да, это то выражение, которое можно предположить у этого персонажа в этой ситуации".
382.Вспомнить определенное кинэстетическое чувство — вспомнить визуальный образ движения. — Сделайте правым и левым большими паль цами одинаковые движения, и оцените, одинаковы ли двигательные ощуще ния. — Есть ли у вас в памяти образ К-ощущения ходьбы? — Если вы уста-
67
ли, испытываете боль, мускульную, либо от ожога, — одинаковы ли у вас ощущения движения пальца? Но разве ощущения настолько отличаются, что вы иногда сомневаетесь, действительно ли подняли ногу? Действительно ли вы ощущаете движение в суставе?
383.Иногда мы слышим: "Я ясно ощущаю тяжесть его ноши", или "его голоса". Но говорил ли кто-нибудь: "Я представляю его К-ощущение, свя занное с этим движением руки"?! А почему нет?
Представляем ли мы такие ощущения и просто не говорим об этом?
384.Что ответить возражающему нам следующим образом. "Если ты будешь вести его руку, ты покажешь ему определенное К-ощущение, кото рое он будет вновь вызывать, повторяя наше указание повторить движе ние"? И можно ли сказать, что можно так руководить человеком с помощью визуального образа движения — но не К-образа?
385.Насколько действительно важно, что существует такая вещь, как графическая репрезентация движения, и не существует визуального анало га "кинэстетического движения"?
"Сделай движение, которое выглядело бы так". — "Сделай движение, которое издавало бы этот шум". — "Сделай движение, которое приведет к этому К-ощущению". В этом случае правильное копирование К-ощущения будет означать правильное повторение движения соответственно визуаль ному образу.
386.Вообрази движение, вызывающее сильную боль, которая заглуша ет все другие слабые ощущения.
387.Пошевели пальцами (подобно тому как ты движешь ими, играя на фортепьяно); повтори движения, но с более легким нажимом. Помнишь ли ты, какое из двух ощущений было у тебя вчера в связи с первым движением?
Мы, возможно, говорим: "Нет, вчера это движение ощущалось совер шенно иначе", — но мы также говорим: "Движение не совсем то же — у меня несколько иное К-ощущение".
388.Конечно, у нас есть ощущения движения и мы можем также их по вторно вызывать. Особенно, если мы повторяем движение при тех же об стоятельствах после лишь небольшой паузы. Мы также локализуем ощуще ния, но едва ли в суставах, большей частью в коже. (Раздуйте щеки. Где вы делаете это, и где чувствуете?)
389.Развитие анализа можно сравнить с ростом семени. И в этом случае сказать: "Все уже изначально содержалось в ощущении" или "это выросло из него, как из семени", — означает сказать одно и то же. Многое ли содержится (истинного) в том, что мы иногда повторяем движение руки (скажем) в соот ветствии с визуальной картиной, но не в согласии с кинэстетической?
390.Действительно ли иногда сгибанию руки сопутствует зрительный образ? Я могу только сказать, что если я не увидел, что моя рука двинулась
68
после того как убедился, что я двинул ею, когда я отвернулся, я смешаюсь и, предположительно, буду доверять своим глазам. Зрение по крайней мере скажет мне, точно ли я выполнил задуманное мною движение, то есть достиг точки, которую хотел достичь; если чувство не может мне этого подсказать. Я чувствую, что двигаю рукой правильно, и с помощью чувства я грубо могу определить, насколько правильно — но я просто знаю, какое сделал движе ние, хотя и не могу говорить о данных органов движения, о какой-нибудь не посредственной картине движений. И когда я говорю, что "простоя знаю...", "знание" здесь означает нечто подобное "возможности сказать" и, в свою очередь, не является некоей картиной.
391. "Для того чтобы иметь возможность сказать, что чувства подсказы вают мне, где сейчас находится моя рука, или как далеко я ее продвинул, нет необходимости коррелировать чувства и движения. Должна быть воз можность сказать: "Когда у меня есть ощущение..., то тогда в моем опыте моя рука находится там". Или: "Необходим критерий идентичности ощуще ний сверх критерия движений, которые вы осуществляете". Но если это ус ловие вообще имеет смысл, выполняется ли оно для зрения! Ну, можно представить зрительную картину с помощью рисунка. Но что касается того, чтобы продемонстрировать себе или другим ощущение того, что рука согну та под углом в 30°, — то это мы можем сделать.
Слегка согни свою руку. Что ты ощущаешь? — Такое-то и такое-то на пряжение в этом и в том месте и в основном трение рукава. — Проделай то же еще раз. Было ощущение таким же? Примерно. Грубо, в тех же местах. Можешь ли ты сказать, что это ощущение всегда сопутствует этому движе нию. Нет. И все-таки, я нахожу, что что-то в этом аргументе ложно.
392.Представь, что определенные движения вызывают звуки, и теперь скажем, что мы узнаем, насколько далеко продвинулась рука, по издавае мым звукам. Это, конечно, возможно. (Игра на фортепьяно.) Но для того, чтобы это было так, какие предпосылки должны быть выполнены? Недоста точно, чтобы ноты сопровождали движения; недостаточно, чтобы сходным нотам соответствовали сходные движения. Мало будет сказать, что иден тичным движениям должны соответствовать идентичные по своим характе ристикам ноты, поскольку они есть единственные данные опыта, по которым мы можем распознать амплитуду движений.
393.Но существует ли такая вещь, как нечто подобное остенсивному определению ощущений движения и т. д.? Например, я сгибаю палец и за мечаю ощущение. Затем мне говорят: "Я собираюсь, не приводя ваш палец в движение, вызвать таким-то и таким-то образом в нем определенные ощу щения; скажете мне, когда они будут такими же, как при сгибании пальца". Могу ли я теперь для своего личного пользования называть эти ощущения
69
"Ε", использовать память в качестве критерия идентичности и затем ска зать: "Да, это опять Έ'", и т. д.
394.Тогда вполне можно вообразить, что я могу распознать ощущение,
ичто оно может возникнуть, не сопровождаясь уверенностью в том, что движение произошло — без чувства движения.
395.Я, конечно, могу несколько раз последовательно поднять колено и сказать, что всякий раз испытываю сходные ощущения. Не то, чтобы я все гда испытывал подобные ощущения, поднимая колено, не то чтобы я мог распознать по ощущению движение, но просто в этой серии движений ко лена я трижды испытывал одинаковые ощущения, вызванные движением.
В данном случае быть одинаковым означает казаться одинаковым.
396."Я трижды испытывал одинаковые ощущения". Это — описание процесса в моем внутреннем мире. Но как другие узнают, что я имею в ви ду? Что я в таком случае называю одинаковым? Другие при этом полагаются на то, что я использую здесь это слово обычным образом? Но что в этом случае будет употреблением, аналогичным обычному? Нет, это затруднение — не случай слишком рафинированного употребления; другие действитель но не знают, не могут знать, какие объекты в данном случае являются оди наковыми.
397.Пример мотокатка с мотором в катке действительно гораздо лучше
иглубже, чем я это объяснял. Ибо если мне покажут такую конструкцию, я сразу же увижу, что она не может функционировать, потому что можно ка тить каток извне, даже если "мотор" в действительности отсутствует; но этого я не вижу, не вижу, что передо мной неподвижная конструкция и во обще не машина. И здесь мы имеем близкую аналогию с внутренним остенсивным определением. Ибо и здесь есть, так сказать, прямой и непрямой способы увидеть невозможность.
398.Я наделил это ощущение движения именем "Е". Так вот, для других это ощущение, которое я испытывал, делая определенное движение. А для меня? Разве теперь "Е" означает что-то иное? — Хорошо, для меня оно оз начает это ощущение. — Но какое? Ибо я указал на свое ощущение минуту тому назад, — как я теперь вновь могу указать на него же?
399.Но вообрази случай, когда некто проделывает серию движений рукой и при этом говорит: "То ощущение, которое я испытываю в ноге, я назову Έ/", и т. д. Позже по другому поводу он говорит: "Теперь я испыты ваю Е3". И так далее. Такие высказывания могут иметь значение; если мы наблюдаем определенные физиологические корреляты ощущений и таким образом можем делать из его высказываний выводы.
400.Если истинно, что мы не оцениваем тип и размах движений сустава по чувству, то как будут отличаться от нас люди, для которых это именно так? Ну, такое очень легко вообразить: некто испытывает болевые ощуще-
70