Пережитое земля и жизнь историко-социологический очерк

шения закладывались у меня с «верховскими» мальчишками. Зато иначе они складывались с «низовскими». Рядом со спортивной площадкой, на противоположной стороне от яслей, жила Тарасьевна. Вдова с тремя детьми. Старший – Алексей, лет восемнадцати, средний – Анатолий, на один-два года моложе меня, и дочь Нина, на год-два моложе Толи.

Толя – задиристый мальчик, буквально не давал мне прохода. Толкаясь около магазина либо конторы, он как по заказу оказывался на моем пути, когда я, выпрягши лошадей и сведя их в конюшню, усталый после трудового дня, возвращался домой. Дразнил меня. Помогал ему его сосед Полька (Ипполит). Я первое время не обращал внимания. Однако однажды Толя, видимо, решил, поскольку я не отвечаю ему на его выходки, то боюсь его. Если раньше они с Полькой отпускали обидные слова с приличного расстояния, то тут он приблизился ко мне. Я его схватил за руки (чтобы не ударил) и головой нанес несколько ударов, Толя заревел. С тех пор дразнить меня оба перестали, грозились отомстить, но с дистанции. Взрослые видели мою потасовку: мол, бьет маленьких. Пожаловались маме. Она пожурила меня, тем и кончилось. Другие мальчишки после того, похоже, стали со мной считаться. Постепенно круг знакомых увеличился.

Но тоска по Уленваю и друзьям-товарищам одолевала меня. Родители замечали это и где-то в середине февраля, когда бригада покончила с молотьбой, отпустили меня. Не помню, как

ядобрался тогда за 20 километров.

ВУленвае оставались бабушка с Тоней, Колей, Валей. На ней лежала обязанность ухода за скотом. Коровы были в запуске, не доились; было еще несколько овец. Я бабушке в уходе за скотом и подготовке дров помогал. Мне помогали сестра и брат. В сво-

бодное время я бродил на лыжах по полям вокруг деревни. И однажды, о, горе, одну лыжу сломал. Она дала трещину переднего концана изгибе. ДедСеменсшил, но ненадолго.

Между тем родители продали дом со всеми постройками. Купил их мельник Афанасий Сазонов. По какой цене, мама не помнит. На эти деньги в Атабаеве приобрели дом рядом с Ели-

181

elib.pstu.ru

заром. Точнее, дом ради усадьбы. Дом-развалюха был собственностью Саньки – старшего брата Васи Бусарова, моего первого товарища Пети. Александр Васильевич Швецов, инвалид (вероятно, от детского паралича), жил в Ижевске и работал в швейной мастерской. Дом пустовал. Огород запущен. Усадьба имела преимущество перед иными, что находились на противоположной стороне улицы, тем, что рядом текла р. Екатеринка, вернее, ручеек, исток речки. Было и другое достоинство – три плодоносящих яблони в саду.

Денег хватило на покупку невыделанного дома. Летом дом перевезли и поставили на приобретенной усадьбе. Сделали это, как принято в деревнях, с помощью, т.е. хозяин выставляет вино и угощение за всю работу приглашенным на помощь.

Мама не единожды вспоминала один эпизод. Александров дом не разбирали. Пока строили летом, мы в нем жили, а потом почему-то вернулся сам Александр с женой Марусей. Так и жили вперемешку с ними.

Купленный дом поставили на другой стороне одворицы. Чтобы между старым и новым домами нормально сохранить расстояние до ворот, ширина нового дома выходила на полмет- ра–метр за межу Елизара. Он ни за что не хотел уступать какихто 10–20 квадратных метров, даже на условии их компенсации нашей межой. Пришлось ворота снести, и фундамент пришелся на часть бывших ворот.

Во время закладки фундамента проходил незнакомый мужчина. Он сказал: «Зачем вы ставите дом на место, где были ворота?! Всю вашу семью выметет». В ответ ему лишь рассмеялись: мол, мало ли дурацких примет. Слова подтвердились. Через три года началось «выметание». В начале войны семья у нас была девять человек. После войны собрались лишь четверо.

В середине или в конце марта наконец-то мы переехали всей семьей в Атабаево. Жили у Елизаровых до середины лета, пока не вошли в свой дом. Купленный дом-развалюху использовали тоже совместно с Александром Швецовым. Скот (коровы и овцы) содержался в хлевах Елизара.

182

elib.pstu.ru

Первое несчастье постигло в середине–конце апреля. Замучалась в родах корова. Семья осталась без главного, молока. Получив ветеринарное образование, я сделал из наблюдений по оказанию ветеринарной помощи при родах заключение: корову угробили тогдашние ветеринары.

У коровы после двухсуточного мучения извлекли плод, именуемый эмфизематозным. Образование эмфизематозного плода само собой, спонтанно, явление крайне редкое. За более чем 40 лет работы я с ним не встречался ни разу.

В Атабаеве проживал ветеринар с курсовой подготовкой. Звали его Ванькой, фамилии не помню. Это был крупный парень, холостяк, любитель спиртного, дебошир среди молодежи, приезжий, не атабаевец.

Когда его пригласили для оказания акушерской помощи, он явился не сразу и полез со своими пудовыми кулаками. Ничего сделать не мог, а может, и не знал, что нужно делать. Потом, помню, тянули плод несколько мужиков за веревку, закрепленную Ванькой на какую-то часть плода. Корову при этом за рога привязали к столбу. Бесполезно. Послали в Пычас за ветеринаром. Явился он, помнится, на следующий день. Тоже что-то копался внутри коровы, тоже тянули в несколько рук. Приказал забить. Мясо с трудомсдали в столовую. Навырученные деньгикупилителку.

За мной закрепили лошадь Пчелку. Вороную, только недавно обученную кобылицу. Я на ней всю весну и лето бороновал. Боронование обычно удел подростков, но за день устаешь основательно. Обувь – лапти. В них набирается почва, а чуть повлажнее пашня – суглинок пристает слоем в полвершка. В результате на ногах – пудовые гири!

Ближе к середине лета, когда почва теплая, бороновали босиком. Однажды это сказалось, возможно, на моей судьбе. Постоянным напарником в бороновании у меня была жена Кости Еремеева. На тот раз бороновали втроем. Третьей была Любка, дочь Ивана Николаева.

Иван Николаевич Богданов, двоюродный брат Елизара Васильевича, числился в Атабаеве бедняком. Детей у него было двое: старшая Люба и ее брат Егорка.

183

elib.pstu.ru

Пробороновать поля под яровые, озимые и пропашные –

впределах 350 гектаров. Бороновали в два-три следа в зависимости от почвы и погоды. Иногда и этого казалось мало. Переборанивали. Деревянная борона захватывала около одного метра. При одном следе на гектаре лошадь и боронователь проходят 10 километров, в два – 20, в три – 30! Поэтому на боронование

восновном (в среднем) в 2,5 следа устанавливалась норма в пре-

делах одного гектара (не больше), а это – потребность еще в 500 человко-коне-дней. Итого – под 2000.

На конном дворе стояло около 40 рабочих лошадей; примерно из 100 колхозников мужчин и подростков было 50 человек. Мужчины пахали, подростки боронили. Если задействовать всех лошадей на обработку почвы, то потребовалось бы 50 дней. Чего нельзя было допустить. Были другие работы. Поэтому полевые работы затягивались, что не могло не сказаться на урожае. 2000 человекодней в рассчете на год при среднем числе рабочих дней около 300, означаетнеменее шестисреднегодовых рабочих.

После того как пахоту, а потом и боронование взяла на себя МТС, эти шесть человек оказались лишними. Конечно, в летний период это незаметно. Наоборот, в этот период не хватает рабочих рук, но в осенне-зимний период мужикам недоставало работы. Работу, конечно, находили, но менее оплачиваемую. А потребности семьи не менялись ни зимой, ни летом. Внешне все это проходило незаметно, но экономические законыработали.

Добавилось еще одно обстоятельство. К середине 30-х годов завершилось хозяйственное обустройство. Если раньше, в начале образования колхоза, в осенне-зимнее время работали на строительстве, точнее, на заготовке материалов и их подвозке, то теперь и этого не требовалось. Говоря экономическим языком: в колхозе «Искра социализма» МТС вытеснила (или облегчила труд) шесть процентов колхозников.

Однако очевидным, бросающимся в глаза, ощутимым в жизни было другое: урожаи росли, но медленно; не настолько, чтобы компенсировать убыль в труде. Сказывалось увеличение поставок сельхозпродуктов государству. Оплата МТС предусматривалась натуральная – зерном. Колхозники этому проти-

184

elib.pstu.ru

вились. Тогда нормы обязательных поставок зерна государству в сравнении с колхозами, пользующимися МТС, увеличили, приблизили к общей плате.

Уверенность в «коллективном уме» колхозников, которые будут строго следить за качеством обработки почвы, вызвала оплату МТС лишь за объем выполненных работ и отнюдь не за результаты. Путь бракоделам оказался открытым.

Мужики только покачали головами, когда увидели через пару недель, как поле, вспаханное тракторами, из ровного превратилось в полосы гряд шириной около одного метра. Здесь таилась неведомая им еще хитрость. Плуг регулировался так, что последний лемех углублялся на предусмотренную глубину, а впередистоящие лемеха на несколько сантиметров шли мельче. Нагрузка на трактор уменьшалась, отсюда экономия горючего, более высокая выработка. Может, кое-кому потом дали по шее или голову снесли в 1937 году. И если да, то сделали правильно. К тому же если подобные действия квалифицировались как умышленные, вредительские, то 38 статья дельцов не миновала осенью 1937 года. Непропаханность земли не могла не сказываться на урожае.

Еще на колхозы возлагалась обязанность по обеспечению тракторных бригад питанием и горюче-смазочными материалами. Колхозники дежурили с конями, подвозя со станции железной дороги горючее в бочках.

Великое завоевание советского социалистического земледелия – МТС – вот так обесценивалось. Засушливое лето 1936 года и помимо МТС доканало колхоз. На трудодни в тот год не сошлось даже по килограмму. Зато выручил 1937 год. Благоприятные погодные условия – отличный урожай! Об грехах МТС забыли, но на трудодень пришлось чуть более трех килограммов зерна.

***

В Уленвае среди девочек, моих сверстниц, привлекательной внешности была Панька Миши Викторова, т.е. дочь Михаила Викторовича Машковцева. Оказывается, Люба и Паня – двою-

185

elib.pstu.ru

родные сестры. Мать Любы из Уленвая, сестра Михаила Викторовича. Люба имела общие черты с Паней. Об их родстве я, конечно, тогда не знал. Но я симпатизировал Пане, а потому, видимо, привлекла мое внимание Люба. Люба гораздо красивее Пани. Блондинка с нежной розовой кожей ныне и без косметики слыла бы красавицей.

Как обычно, мы с ней «играли» во время отдыха. Лошади и мы уставали, поэтому прекращали работу на 20–30 минут, примерно каждые час–полтора. Близость девичьего тела пробудила то, что заложено природой. Я впервые почувствовал себя юношей. К концу дня мы ощущали те же чувства, которые описаны у Гете в «Страданиях молодого Вертера». В конце дня условились о свидании. Назначили место у ручья, истока Екатеринки.

Инадо же быть такому! У меня возникли сильные боли

впятке правой ноги. От ходьбы босиком по пашне образовался нарыв. Пока я лечился, не помню чем, время назначенного свидания уходило. Лечение не помогало, боли стали настолько сильными, что я исползал весь сарай Елизара Васильевича, где обычно спал тем летом, и заснул лишь под утро. О свидании помнил, но думал, что Люба поймет меня. На работу я, конечно, не вышел, хромал несколько дней. Люба обиделась, приняла это как насмешку. И при встрече со мной заявила: все кончено!

Думаю, свидание, если не в этот раз, то позднее, не обошлось бы без секса. И более того, могло иметь последствия, которые едва ли могли позволить мне учиться.

Судьба Любы печальна. Она сблизилась с парнем из Петровского – Ванькой Кондаковым. Тот похитил ее девственную честь и разболтал на все Атабаево. При этом поведал: «Почему, Люба, от тебя пахнет луком (похлебку с луком, мол, поела)?» С тех пор за ней укрепилось прозвище «похлебка с луком». Во время войны и после она пошла по рукам. Ходили слухи, что она «тронулась умом».

Летом 1938 года мне пришлось участвовать на дорстрое. Так называли повинность в содержании и сооружении новых дорог.

186

elib.pstu.ru

Дороги – боль российская до нынешних времен – в 30-х годах получили новое значение. С развитием автомобилестроения грунтовые дороги, да еще с конной тележной колеей, стали серьезной помехой в народном хозяйстве. Не знаю, все ли население несло эту повинность, особенно городское. Казалось бы, горожане должны ее выполнять в первую очередь, ибо сначала дороги строились там и автомобили «водились» там. Но я, как селянин, эту повинность выполнял.

Кажется, правительством была установлена ежегодная норма – отработать на дорожном строительстве каждому трудоспособному определенное количество дней. И, вероятно, те, кто не участвовал в строительстве дорог, оплачивали деньгами.

По решению местных властей или с ведома центра дорожную норму возлагали на колхозы. Так проще – не нужно возиться с каждым по отдельности дорожному начальству. А колхоз организовывал все сам – за трудодни. Как рассчитывались колхозники, не принимавшие участия в дорожных работах, коих было немало? Видимо, путем списания с них трудодней, начисляя их тем, кто отработал больше положенного. В обязанности доротдела (так назывались организации на районном уровне) входило проектирование, подготовка фронта работ, прием выполненных работ и расчет с колхозами.

Надо отдать должное колхозникам: они к дорстрою относились с пониманием – дороги всем нужны! По территории Пычасского района пролегает шоссе между городами Ижевском и Можгой. К лету 1938 года уже было подготовлено полотно дороги, предстояла задача закрыть его. Благо, что рядом у д. Гозек – богатая залежь известняка на небольшой глубине. Зимой на обочины шоссе были завезены глыбы известняка.

Колхозу имени Ленина был отведен отрезок дороги примерно на середине склона к р. Вале. Через Валу уже действовал новый мост, деревянный, на высоких сваях и довольно длинный. На подъездах к нему были возведены дамбы на обоих берегах.

В обязанность колхозников входило дробление известняка. Дробили вручную. Имелась якобы камнедробильная машина, но она почему-то не использовалась. Вероятно, недоставало двига-

187

elib.pstu.ru

теля. Дробилка маячила, вызывая раздражение у нас, дробивших камень вручную. Глыбу громоздили на глыбу большего размера, ударами кувалды и металлических клиньев кололи на куски. Куски на глыбах дробили молотками. Для взрослых, может, вес молотка был не в тягость, но я уставал. К концу дня правая рука в локте ныла.

Дробленый камень формировали для обмера в конусные кучи. Их потом дорожный начальник обмеривал. Велся индивидуальный учет, но, что писал дормастер, никто, конечно, не знал: стеснялись поинтересоваться. Взрослые выполняли дневную норму, я, конечно, не выполнял. Сколько мне вписали, не знал. На меня, несовершеннолетнего, повинность не распространялась. Я работал за маму, отчима, и, возможно, за бабушку. Ибо бабушке, хотя и был 70-й год, но кто знал ее годы.

Дробленый камень сортировали на три фракции. Самую крупную клали на грунт, среднюю – на нее, ровняя профиль шаблоном из сбитых тесовых досок. Третьей фракцией (скорее похожей на муку) накрывали. Колхозники-ленинцы делали все добросовестно. В то время как соседи-удмурты из какого-то колхоза творили брак. В отсутствие дорожного мастера в полотно дороги клали не дробленый камень, а камень иногда внушительных размеров и покрывали его дробленым. Может, мастер видел это, но смотрел сквозь пальцы.

Уже после войны, осенью 1946 года, мне приходилось проезжать по этому шоссе. Наш ленинский участок дороги (метров 200–300) был, как новенький, без выбоин. Удмуртские участки дороги – в выбоинах. Запрятанные глыбы обнажились. Их оказалось довольно много. Удмуртия, говорили тогда, по дорожному строительству имела первое место по Союзу.

Просеивали дробленый камень на носилках-решетах двух размеров. Одни – с ячеями до пяти сантиметров в диагонали, другие – около полутора–двух сантиметров. Кроме того, использовали «грохоты» – наклонные решета тех же типов. Мне пришлось не только дробить камень, но и ходить с носилками. Последнее легче – носилки не старались нагружать.

188

elib.pstu.ru

Не припомню: участвовал ли я в то лето в сеноуборке. Едва ли. Колхоз имени Ленина был обделен сенокосами. Земли отличные, а сенокосы – увы! Поэтому таким колхозам, а возможно, и крестьянам до колхозов, давали сенокосные угодья в пойме р. Валы. Уезжали туда табором (в основном молодежь), подобно тому, как уленвайцы в гари.

Можгинский ветеринарный техникум

Пока я летом 1938 года работал в колхозе имени Ленина, семь классов закончили несколько мальчиков и одна девочка из Атабаева. Осенью подали заявления в Можгинский ветеринарный техникум Иван Александрович Бесогонов, Михаил Васильевич Шамшурин, Иван Красильников, Никита Кривоногов, Ипполит, Корнил Швецов, Александр Липин и я. Лишь один Валентин Петрович – в Можгинское педучилище. Многие учиться не стали.

Особых требований при поступлении и строгих экзаменов не было, всех приняли. С первого сентября начался учебный год. Можгинский техникум был одним из первых не только в Удмуртии, но и в стране. Начал он действовать лет пять или шесть назад. Сначала он был трехгодичный и было два или три выпуска ветеринарных фельдшеров, которым присваивалось звание веттехника. Видимо, ради отличия от ветфельдшеров более ранних выпусков, вплоть до военных ветеринарных школ еще царского времени, и малоподготовленных.

Было заново выстроено деревянное здание почти в центре города, вблизи железнодорожной ст. Сюгинская. Здание учебного корпуса имело столовую в отдельном здании мест на 150–200 и двухэтажное общежитие для студентов, старенькое здание; рядом – полубарачного типа здание одноэтажное. Здесь пять или шесть квартир занимали преподаватели.

Состав преподавательский подобрался неплохой. О них подробно ниже. Если наш набор на первом курсе был целиком из выпускников семилеток, то прежние наборы, особенно первый, – из бывших учеников КШМ. Среди первого выпуска был брат Никиты Кривоногова – Степан. Поэтому состав студентов

189

elib.pstu.ru

(или учащихся) первых приемов был разновозрастным: в основном семнадцати-, восемнадцатилетние парни. Они постоянно конкурировали и враждовали с городскими парнями. Конечно, из-за девок. Частые драки в городском саду были на слуху в городе и среди студентов техникума. В педучилище народ был поделикатнее, и такого там не было. Студентов-ветеринаров городская молодежь презрительно называла живодерами. Этот клич прошелся и по нам. Тем более что среди нас были парни из можгинцев – горожан. Основная же часть учащихся – из деревенских. В основном из близлежащих населенных пунктов: Можгинского, Пычасского и Кизнерского районов, а кто-то и из отдаленных. Примерно пятую часть составляли девушки.

Студентам из дальних районов были предоставлены места

вобщежитии, хотя оно было невелико, мест на 25–30. Остальные квартировали по частным квартирам. Меня мама договорилась устроить на квартире Тимы (Тимофея) из д. Кузнецово.

Коротко о г. Можге. При ст. Сюгинская с каких-то пор существовал стекольный завод. На заводе изготавливали стеклянные бутылки и оконное стекло. В 1926 году поселок переименовали

вг. Можгу. Название городу присвоили по с. Можга, где к тому времени возник крупный культурный центр, и находилось это село где-то верст на 20–25 южнее, в сторону Елабуги. В годы первой пятилетки в городе был пущен в строй завод по изготовлению экстракта для дубления в кожевенной промышленности. Говорили: в

СССР таких заводов всего два – в Можге и на Украине. На Украине сырьем служила кора лиственных деревьев (дуба), в Можге – кора ели и ивы. Таким образом, дубильный завод стал основным градообразующим объектом. Кроме этого завода появились заводы по деревообработке. Особенно крупный был среди них деревошерстный завод. Он из дерева стругал узкую, шириной два с полови- ной–три милиметра стружку, которая использовалась в качестве прокладочного материала для упаковки. Сюда в город из с. Можга был переведен райцентр. Кроме государственного жилья, имевшегося при заводе «Дубитель», население проживало в частных домах. Еще в городе имелась МТС, крупный приемный пункт заготовкизернаилеспромхоз.

190

elib.pstu.ru