§2. Объективный и субъективный идеализм о причинах и основаниях развития общества

Методология рассмотрения общественных отношений и взаимодействий, как локальных, так и глобальных, должна опираться на общие представления о сущности этих отношений, причине, характере и направленности развития общества. Последнее определяет необходимость использования основных положений философии.

Признание философии в качестве всеобщей методологии научного познания, делает отправным пунктом и вместе с тем фундаментальным основанием всякого исследования решение основного вопроса философии применительно к предмету данной науки.

Сказанное имеет самое непосредственное отношение как к философской, так и к эмпирической социологии. Известно, что первой стороной основного вопроса философии является проблема первичности во взаимодействии материального и идеального. Признание генетической и функциональной первичности материального определяет позицию не только философского материализма, но и основание материалистической методологии, применяемой во всех областях научного познания. С другой стороны, постулирование генетической первичности идеального – основание объективного идеализма и соответствующей методологии исследования. Идея функциональной первичности идеального – предпосылка субъективного идеализма и ставшей почти приоритетной в социологии XX века субъективно-идеалистической методологии.

В число наиболее распространенных с древнейших философских учений и до наших дней гипотез о происхождении, сущности и причинах развития общества и человека входят следующие три.

1. Объективно-идеалистическая, которая при всем многообразии вариантов сводится к следующему суждению: «Человеческое общество есть временное воплощение высшего, вечного, идеального, творящего начала мира в земных существах».

2. Субъективно-идеалистическая, абсолютизирующая сознание индивида как самостоятельно существующее, движущее и творящее духовную сущность каждого человека, единственную для него достоверную реальность. Социальные процессы рассматриваются здесь в лучшем случае как результат проявления активности мышления, воли выдающихся личностей.

3. Материалистическая, рассматривающая общество как продукт естественной эволюции природы, а историю общества связывает с прогрессом материального производства. Сознание при таком подходе – высшая из известных людям форма отражения объективного мира и вместе с тем – основа целесообразной деятельности человека.

Объективный идеализм «вооружает» исследователей общества только одним методологическим «принципом» – история общества, общественные и межличностные отношения предопределены высшей волей (Богом, Абсолютной идеей, Мировой волей, Информационным полем, «Матрицей» и т. п.). Задачей социального познания является выяснение хотя бы некоторых деталей этого Плана. Однако многие объективные идеалисты не допускают и последнего ибо «неисповедимы пути Господни». В таком случае социальное познание заменяется вариантами «откровений», полученных в результате транса, экстаза или иррациональной интуиции. Такой путь познания постулируется не только религиозными деятелями, но и философами.

В Европе Нового времени нечто подобное было предложено французским мыслителем Рене Декартом (1596–1650) (получение врожденных идей при помощи интуиции), а сегодня вошло в большую моду у нашего мистически настроенного обывателя благодаря непредсказуемости личной жизни в условиях глобального кризиса, постигшего Россию в результате всех «перестроек» и «реформ».

Выдающийся немецкий философ (объективный идеалист) Георг Гегель (1770–1831) в своей «Философии истории» отмечает, что первоначально идея творящего мир сверхсознания возникла «в форме той религиозной истины, что мир не предоставлен случаю и внешним случайным причинам, но управляется провидением... божественное провидение является премудростью по своему бесконечному могуществу, осуществляющему его цель, т. е. абсолютную, разум­ную, конечную цель мира»¹²⁶.

Нельзя также не согласиться с другим утверждением Гегеля, что объективно-идеалистическая философия является лишь развитием религиозной идеи, не привнося в нее ничего принципиально нового: «Единственною мыслью, которую привносит с собой философия, является та простая мысль разума, что разум господствует в мире, так что, следовательно, и всемирно-исторический процесс совершается разумно. Это убеждение и понимание являются предпосылкой по отношению к истории как таковой вообще, в самой философии это не является предпосылкой»¹²⁷. Гегель, не отвергая закономерности в развитии природы и общества, не отвергал и возможность познания этой закономерности. В этом проявилась не только диалектика, но и логика, так как незакономерное принципиально не познаваемо.

Младший соотечественник Гегеля Артур Шопенгауэр (1788–1860), в пику Гегелю, представил оригинальную схему объективного идеализма, в которой мир управляется некой безличной, неразумной «мировой волей», действующей абсолютно спонтанно, что делает мир объективно иррациональным, а все процессы чисто случайными. На этом постулате Шопенгауэр основывает и все свои «новации» – антиисторизм, агностицизм и философский пессимизм, – объективная иррациональность выступает основанием субъективного иррационализма. Здесь были заложены предпосылки того подхода, который отрицает всякий метод познания или постулирует равнозначность любого метода – от строго научного до гадания на кофейной гуще. Подобный плюрализм вошел в большую моду в ХХ в. и перешел в XXI в качестве одного из постулатов философского постмодернизма.

«Воля, – утверждает Шопенгауэр в работе «Мир как воля и представление», – как вещь в себе лежит вне сферы закона основа­ния во всех его видах, и она поэтому совершенно безосновна, хотя каждое из ее проявлений непременно подчинено закону основания. Далее, она свободна от всякой множест­венности, хотя проявления ее во времени и пространстве бесчисленны...»¹²⁸

Любое явление природы или общества, по Шопенгауэру, – проявление этой Мировой воли: «…Всякая всеобщая изначальная сила природы в своем внутреннем существе есть ни что иное, как объективация воли на более низкой ступени; мы называем каждую такую сту­пень вечной идеей в платоновском смысле. Закон же приро­ды – это отношение идеи к форме ее проявления»¹²⁹.

Никакой принципиальной новизны в рассмотрение исторических и всех социальных процессов не внесли и объективно-идеалистические конструкции последователей Гегеля в XIX и XX вв. Различие между ними составляет лишь большая или меньшая удаленность от ортодоксальных религиозных догматов.

Так Владимир Соловьев (1853–1900), стоявший у истоков «нового религиозного сознания» начала ХХ в. (богоискательства и религиозной философии С. Н. Булгакова, С. Н. и Е. Н. Трубецких, П. А. Флоренского и др.) предполагал в сфере онтологии — «положительное всеединство», свободное объединение в абсолюте всех оживотворенных элементов бытия как божественный первообраз и искомое состояние мира». Бог у Соловьева выступает началом и концом естественной эволюции мира. Этот процесс философ называет «богоматериальным». Эволюция мира – «являемое от Бога», но и имеет Бога своей целью. Воплощая в себе единство природного (бытия), идеального (сущность) и божественного (сущее), человек детерминирован в своем развитии всеми этими составляющими.

Субъективный идеализм в исследовании истории общества был заложен еще отцом истории Геродотом (V в. до н. э.), в «Истории греко-персидских войн» которого роль двигателя исторического процесса отводилась отдельным героическим личностям, их уму и воле (хотя и определяемым божественной волей). Такой взгляд закрепился в исторической науке вплоть до нашего времени. Достаточно сказать, что школьный курс Отечественной истории до сих пор рассматривает последнюю по эпохам, связанным с деятельностью исторических знаменитостей (эпохи Петра Великого, Екатерины II и т. д.)

Утверждая, что «связь между идеями заключает в себе отношение не причины и действия, а только отметки или значка и вещи означаемой»¹³⁰, основатель субъективного идеализма, английский философ Джордж Беркли (1685–1753) определил негативное отношение ко всякому методу познания, к научному исследованию в целом.

Можно с прискорбием констатировать, что «мода» на идеализм (прежде всего субъективный) овладевает сегодня специалистами из самых различных областей научного познания.

Многие современные российские учебные пособия и даже программы изучения курса философии рекомендуют в качестве основной литературы к изучению работы видных субъективных идеалистов ХХ века Э. Гуссерля, М. Вебера, М. Хайдеггера, Р. Карнапа, И. Лакатоса, Г. Башляра, К. Поппера, Г. Гадамера, М. Фуко и других.¹³¹

Макс Вебер (1864–1920), немецкий социолог, историк, экономист и юрист. В основе методологии Вебера, опирающейся на неокантианскую гносеологию, разграничение опытного знания и ценностей; концепция «понимания», по которой социальное действие объясняется через истолкование индивидуальных мотивов; теория идеальных типов – абстрактных и произвольных мысленных конструкций исторического процесса. Выступал против марксизма. В происхождении западноевропейского капитализма отводил решающую роль протестантизму. Основные сочинения: «Аграрная история древнего мира», «Протестантская этика и дух капитализма», «Хозяйство и общество». Он представил одну из первых антимарксистских социологических концепций ХХ века, которая надолго очаровала пробуржуазную интеллигенцию. В работе «Протестантская этика и дух капитализма» (1905) он заявляет: «Среди квалифицированных рабочих современной крупной промышленности мало католиков… иначе говоря, занятые в ремесле католики проявляют больше склон­ности остаться ремесленниками, то есть относительно большее их число становится мастерами внутри данного ремесла, тогда как про­тестанты в относительно большем количестве устремляются в промыш­ленность, где они пополняют ряды квалифицированных рабочих и служащих предприятий. В этих случаях, несомненно, налицо следующее причинное отношение (выделено мной – В. О.): своеобразный склад психики, привитый воспитанием, в частности тем направлением воспитания, которое было обус­ловлено религиозной атмосферой родины и семьи, определяет выбор профессии и дальнейшее направление профессиональной деятельности»¹³².

Несмотря на то, что Вебер в этой же работе пытается оговорить важную роль экономических факторов истории, психологический детерминизм преобладает во всех его трактовках сущности социального. Так, причину всякого исторического процесса и даже социального события он видит в осуществлении некоторого «идеального типа», «интереса эпохи». Вебер подчеркивает, что «идеальные типы» субъективны, являются существующей в голове людей «идеально-типической конструкцией». Вопрос – откуда сия конструкция берется? – для автора, как для всякого субъективного идеалиста, ответа не имеет, и потому Вебер данную проблему просто обходит. Однако идеальная схема в виде «субъективного смысла» предпосылается Вебером и в индивидуальном действии человека как причина такого действия. Действие с пониманием того, что ты действуешь совместно с другими, отличает человека от животного. Эта почти материалистическая мысль положена в основании «понимающей социологии» Вебера. От материализма ее отличает то, что Вебер не считает сознание человека отражением его бытия, прежде всего производственных отношений: «Мы должны, конечно, отмежевываться от той точки зрения, сторонники которой выводят реформацию из экономических сдвигов как их «историческую необходимость»¹³³.

При рассмотрении проблем периодизации исторического процесса Вебер опять-таки вводит представление о психологическом мотиве повиновения как об основании разбиения истории на этапы, сопоставимые с тремя типами господства – «легальным», «традиционным» и «харизматическим». Как и при решении всех других проблем социальной проблематики, Вебер ограничивается феноменологическим уровнем и оставляет за бортом данной периодизации ее существенное основание. Он не берется ответить на вопрос, в чем причина того, что для массы населения вдруг становится общим некий психологический «мотив повиновения».

Феноменализм как одна из форм номинализма является одним из важных принципов субъективно-идеалистической методологии.

В связи с нарастающим вниманием, которое уделяют отечественные социологи методам познания общества и социальных процессов, предложенным одним из наиболее видных методологов науки ХХ в. английским философом Карлом Поппером, рассмотрим его позицию более подробно, чем это было сделано выше.

Свою философскую концепцию – критический рационализм, теорию роста научного знания Поппер построил как антитезу неопозитивизму. Он выдвинул принцип фальсифицируемости (опровержимости), служащий критерием демаркации между наукой и «метафизикой». Теория «трех миров» Поппера утверждает существование физического и ментального миров, а также мира объективного знания. Работы по теории сознания, вероятностной логике и теории выводимости. Выступил с критикой марксизма и принципа историзма. В противовес иррационализму и релятивизму защищал рационализм.

Наибольшую известность среди специалистов-социологов принесли Попперу две книги: «Открытое общество и его враги» (1945) и «Нищета историцизма» (1957). Вторая представляет собой, по существу, краткое резюме первой и нашла в России периода начала «демократических реформ» наибольшую популярность среди некоторой части творческой интеллигенции и ученых-обществоведов. В указанных работах используются два мировоззренческо-методологических принципа:

1) индетерминизм, абсолютизирующий случайность и не признающий никакой закономерности ни в природе, ни в обществе;

2) субъективный идеализм, редуцирующий все формы детерминирующих воздействий на общество к субъективному фактору.

Что же собой представляет «открытое общество»? «Главное различие, – поясняет Поппер, – …состоит в следующем. Мои термины основаны на рационалистическом различении: закрытое общество характе­ризуется верой в существование магических табу, а открытое общество в моем понимании представляет собой общество, в котором люди (в значительной степени) научились критически относиться к табу и основывать свои решения на совместном обсуждении и возможностях собственного интеллекта.»¹³⁴ Выделение Поппером слов «рационалистическое различение» выдает субъективно-идеалистическую интерпретацию им и общества, и причин социального развития. В тексте эта мысль усиливается весьма ключевой для понимания всей социальной доктрины Поппера фразой «Будущее зависит от нас, и над нами не довлеет никакая историческая необходимость»¹³⁵. Отсюда и делается вывод, что врагами открытого общества являлись и являются все мыслители, допускающие существование такой объективной необходимости, закономерности. Два тома работы «Отрытое общество и его враги» всецело посвящены критике главных врагов «открытого общества» – Платона, Гегеля и Маркса.

Марксу достается больше всех и в «Нищете историцизма», которая даже в названии явно противостоит «Нищете философии» Маркса. Методология рассмотрения истории человечества, отстаиваемая Поппером, распространяется им и его последователями не только на решение проблем философии истории, но и на всю социологию, включая ее «нижний», эмпирический уровень. Это обстоятельство делает весьма актуальным ее подробный критический анализ.

«Моей главной целью, – пишет Поппер во введении к книге, – была критика марксового «материалистического понимания истории» – попытки предсказать, что социализм (или комму­низм) неизбежно наступит в результате надвигающейся социальной ре­волюции. Но я также намеревался дать критику всей сферы исторических пророчеств – любых предсказаний будущего, основанных на материали­стическом, идеалистическом или любом другом модном мировоззрении, – вне зависимости от того, что за будущее нам предсказывают – социа­листическое, коммунистическое, капиталистическое, черное, белое или желтое».¹³⁶

Поппер утверждает, что научное открытие невозможно предсказать, ибо оно абсолютно случайно. Но так как историю общества определяют (по Попперу) именно научные открытия, то и история есть цепь случайных событий.

Однако то, что физики не могут предсказать тех объективных законов, которые они откроют в будущем, не свидетельствует ни о том, что этих законов вообще нет, ни о том, что уже известные законы не обладают предсказательной, а, следовательно, эвристической силой! То же относится и к законам истории. Предсказание возможно не абсолютное, как у Лапласа, а относительное, ибо необходимость самой истории (как и всего другого) относительна. Последнее определяется не столько субъективным фактором (знание законов), сколько вариативностъю, вероятностным характером самих законов, которые ничего с непреложностью, неизбежностью не предопределяют.

Следует заметить и то, что Поппер, отрицая предсказание исторических событий, признает (и на этом строит свою аргументацию!) воздействие на историю уровня развития познания. Но познания – собственно чего? Да этих же самых законов природы и общества! Ибо познавать можно только закономерное! В каком моменте такое знание может существенно повлиять на ход истории? В том, что связан с возможностью сознательного использования этого знания. Знание при этом должно отражать объективный процесс и его законы адекватно. Возможность субъективного (со стороны сознания, т. е. целесообразного) воздействия на объективное определяется наличием и закономерностью этого объективного. На спонтанные процессы целесообразно влиять нельзя.

Развитие знания, которое признает Поппер, – это также закономерный процесс, ибо там, где нет направленности изменений, нет и развития! А там где эта нап­равленность не понята, нет и воздействия на этот процесс, нет целе­сообразной модификации направленности!

Еще одним основанием социологического индетерминизма Поппера является постулированное им принципиальное объективное различие между физическими и биологическими процессами: «В мире, который описывает физика, ничего по-настоящему нового не происходит. Даже в новой машине мы всегда можем увидеть перекомбинацию старых частей. Новизна в физике – это просто иные расположения и перекомбинации. Напротив, социальная новизна, как и биологическая новизна, является новизною подлинной».¹³⁷ Так может заявить человек, который не видит явной внутривидовой общности растений и организмов, не знает клеточной теории, утверждающей общность происхождения, а также единство принципа строения и развития мира растений и мира животных. Ясно, что и жизнь постоянно использует свои старые «изобретения» в новых формах жизни. Достаточно сослаться на всеобщность струк­турного построения ДНК и РНК, законы генетики, законы естественного отбора. Абсолютной новизны в живой природе нет. Природа также как и конструктор (хотя и с лучшими результатами) занимается перекомбинированием старых «деталей» и старых структур, старых технологий производства. В то же время в физических процессах и в физических устройствах никогда не бывает абсолютного повторения. Подлинно, качественно новое здесь также не сводимо к перекомбинации старого, как и в живой природе и в обществе!

Абсолютизируя принципиальную новизну каждого отдельного момента социального процесса, Поппер превращает последний в случайный конгломерат случайных событий. «Возможно, – пишет он, – анализируя социальную жизнь, мы обнаружим и ин­туитивно поймем, как и почему произошло то или иное событие; мы ясно поймем причины и следствия – силы, которые вызвали это событие к жизни, и влияние, которое оно оказало на другие события. В то же время мы поймем, что не способны сформулировать общие законы, описывающие причинные связи. Может оказаться, что обнаруженные нами силы правильно объясняют ЭТУ И ТОЛЬКО ЭТУ (все выделения – Поппера) социологическую ситуацию. Да и сами силы могут оказаться уникальными: раз проявившись в этой социаль­ной ситуации, они никогда больше не вступят в действие.»¹³⁸ Но это же можно сказать про любое, в том числе и «чисто физиче­ское» взаимодействие. Ведь еще Гераклит говорил: «Нельзя дважды вступить в одну и ту же реку». Но для Поппера как для антидиалектика, индетерминиста Гераклита и тем более Гегеля не суще­ствовало, иначе бы он понял, что повторимость, закономерность всегда соединяются с неповторимостью, относительной уникальностью, как сущность и явление.

Для тех, кто за явлением не может разглядеть сущность, за единичным – общее, за причинным отношением – причинный закон, не существует и науки. Поппер использует здесь методологию номинализма, сводящего все к единичному, не признающего объективно общего, а, следовательно, закономерного.

Эволюция субъективно-идеалистической методологии познания привела к отрицанию всякой методологии и агностицизму, открыто провозглашаемым в постструктурализме и постмодернизме – современной форме субъективного идеализма.