I. Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования. В социологии пока крайне мало исследований того, к каким явным и особенно непреднамеренным последствиям для ментальности народа приводят столкновения культур. И практически нет работ, посвященных тому, как интернационализация культурных систем влияет на политическую составляющую менталитета. Вопрос актуален, однако не только в теоретическом отношении. Он прямо влияет на характер принимаемых внешнеполитических решений, на отношения между народами. Он имеет весьма важный эвристический эффект при анализе причин зарождения этнических конфликтов, а также для обсуждения специфики восприятия окружающего мира и понимания преемственности этнонационального менталитета.
Япония предоставляет собой практически идеальный научный «полигон» для исследования динамики внешнеполитического менталитета, учитывая гомогенность общества и специфические константы взаимоотношений с Западом. В различные периоды своей истории японцы, по меньшей мере, трижды оказывались перед необходимостью уточнять особенности своей самоидентификации2. И каждый раз это происходило в периоды интернационализации, которые сопровождались давлением «чужих» ценностных систем на традиционные нормативные системы японцев, побуждая их определять, кто «Мы», а кто – «Они». Каждая из трех интернационализаций Японии сопровождалась мощной информационноценностной волной. И все же в массовом сознании японцев сохранилось базовое «ядро» – смысложизненные установки, имеющие глубокие социокультурные и архетипные корни, которые в совокупности формируют
2 В.Молодяков. Три интернационализации Японии / В. Молодяков // Япония и глобальные проблемы современности. – М.: Изд-во «Восточная литература», 1998. Д.п.н. В.Э. Молодяков был первым из российских исследователей, который использовал в статье анализ политических аспектов «трех интернационализаций» Японии. Эта идея в различных модификациях встречается и в работах японских специалистов в области МО.
3
идеальный тип японца, обладающего автономностью мышления, незаурядными адаптационными способностями к культурным интервенциям и поворотам судьбы, сохраняя при этом преимущественно «неэкономический» характер социального взаимодействия. Поэтому изучение японского менталитета вообще и внешнеполитического менталитета в особенности – это важный и актуальный вопрос понимания развития Японии.
«Первая интернационализация» в виде реформ Мэйдзи пришлась на последнюю треть XIX в. и совпала с модернизацией страны, кардинально преобразив политический ландшафт японского общества. Прошла корректировка в форме вестернизации институциональной системы, причем японцам удалось сохранить свои традиционные самоидентификации.
Перед вызовами “второй интернационализации” страна оказалась сразу же после Второй мировой войны. Продолжавшаяся вплоть до 1952 г. американская оккупация, имела своим логическим продолжением процессы, увенчавшиеся феноменом “японского экономического чуда” начала 70-х годов. Этот период – яркий пример навязывания институциональной структуры обществу, которое все же проявило фантастическую способность “переварить” инновации.
Проходящая на наших глазах “третья интернационализация” Японии стартовала в конце минувшего века. Ее особенностью является то, что страна оказалась одновременно в ситуации экономического кризиса и перед необходимостью противостоять вызовам глобализации, к которым она была не готова. В очередной раз перед японцами встала проблема приспособления к проникновению западных ценностей и сохранения своей самоидентификации.
Диссертант выбрал три наиболее показательных периода в японской истории, когда контакты с внешним миром обретали особенно интенсивный характер. Однако автор подробно исследует «третью интернационализацию», ограничившись лишь двумя краткими очерками предыдущих
4
интернационализаций (1868-1912 и 1945-1952 гг.), без чего трудно анализировать преемственность сегодняшних процессов. Таким образом, хронологические рамки работы в широком смысле охватывают полтора столетия, а в узком – практически совпадают с современной стадией глобализации – периодом с 1990 г. (интронизация нынешнего императора Акихито и начало затяжного кризиса) вплоть до нынешнего времени.
Подчеркнем, что особо актуально исследовать японское общество в переходные периоды, когда меняются институты и их функции, ценности, нормы и, конечно, сами люди, что подчас сопровождается кризисом их идентификаций. Раскрыть характер менталитета в период трансформаций – значит, уяснить стержень изменений, что позволит прогнозировать и будущее этой страны, перспективы наших отношений с ней.
Степень научной разработанности проблемы. Менталитет – весьма сложное, многогранное проявление психической деятельности социальных индивидов изоморфизского толка, включающей как сознательное, так и бессознательное, специфическое соотношение между рациональным и эмоциональным в совершении их действий, а также между особенностью мышления национально-этнической группы по отношению к общности в целом, между стремлениями к инновациям и сохранению культурного потенциала прошлого. Естественно, что такое комплексное явление потребовало длительного изучения и ныне представлено широким спектром научных исследований, которые были проанализированы и использованы диссертантом, прежде всего под углом зрения их методологической значимости, которая, разумеется, имеет и исторический контекст (что-то выдержало испытание временем, а что-то и нет).
Вработах классиков социологии конца XIX – начала XX вв., таких как
Э.Дюркгейм, К. Маркс, М. Вебер, проблематика сознания рассматривается в контексте вычленения его социокультурной обусловленности, раскрытия
различных уровней – в частности, были выделены индивидуальное,
5
групповое, классовое сознание3. Особо отметим их стремление определить такие формы, как теоретическое, обыденное, протестное, ложное, иллюзорное сознание4. Социологи-феноменологи, представители социологии знания и Франкфуртской школы подвергли критическому анализу утверждения, согласно которым социальные факты, общественное бытие всецело определяют характер сознание. А. Шютц (Шюц), Г. Маркузе, показали активную роль сознания, которое далеко не всегда, как ранее полагали, отстает от общественного бытия5. П. Бергер и Т. Лукман прямо обосновали теорию, согласно которой сознание конструирует реальность6. Ее методологические принципы позволили диссертанту изучать релятивистское понимание множественности мира, его различные восприятия конкретными социальными и этническими группами. Диссертант учел и современные социологические интерпретации сознания, многообразие подходов к его исследованию, содержащееся в работах российских ученых7.
Естественно, диссертанта прежде всего интересовало политическое сознание, являющееся одной из важнейших форм сознания общественного.
3 См.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда / Э. О. Дюркгейм. – М.: Канон, 1996; Его же.
Социология. Ее предмет, метод, предназначение / Э. Дюркгейм. – М.: Канон+; Реабилитация, 2006; Вебер М. Избранное. Образ общества / М. Вебер. – М.: Юристъ, 1994; Его же. Избранные произведения / М. Вебер. – М.: Прогресс, 1990.
4 См.: Вебер М. "Объективность" социально-научного и социально-политического познания / М. Вебер. – <http://www.gorod.org.ru/biblio.shtml>; Его же. Критические исследования в области логики наук о культуре / М. Вебер. – <http://www.gorod.org.ru/biblio.shtml>; Его же. Наука как призвание и профессия / М. Вебер. – <http://www.gorod.org.ru/biblio.shtml>; Его же. Смысл "свободы от оценки" в социологической и экономической науке / М. Вебер. – <http://www.gorod.org.ru/biblio.shtml>; Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта / К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2 изд. – Т. 8; Его же. Социология: Сборник / К. Маркс. – М.: КАНОН-пресс, Кучково поле, 2000.
5 См.: Шютц А. Смысловая структура повседневного мира / А. Шютц. – М.: Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2003; Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / А. Шюц. – М.: РОССПЭН, 2004; Его же. Возвращающийся домой / А. Шюц // СоцИс: Социологические исследования. – 1995. – №2; Его же. Формирование понятия и теории в общественных науках / А. Шюц // Американская социологическая мысль.
– М.: МГУ, 1994; Маркузе Г. Одномерный человек: исследование идеологии развитого индустриального общества / Г. Маркузе. – М.: АСТ, 2003; Его же. Разум и революция / Г. Маркузе. – СПб.: Владимир Даль, 2000.
6 См.: Бергер П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Лукман. – М.: Изд-во «Медиум», 1995; Его же. Приглашение в социологию. Гуманистическая перспектива / П. Л. Бергер. – М.: Аспект Пресс, 1996.
7 См.: Грушин Б.А. Массовое сознание / Б.А. Грушин. – М. Наука, 1987; Михайлов Ф.Г. Общественное сознание и самосознание индивида / Ф.Г. Михайлов. – М., 1990; Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек / Ж.Т. Тощенко. – М.: Гардарики, 2001; Его же. Кентавр-проблема в познавательной и преобразующей деятельности человека / Ж.Т. Тощенко // СоцИс: Социологические исследования. – 2005. – № 6; Степин В.С. Теоретическое знание / В.С. Степин. – М.: Прогресс—Традиция, 2003.
6
Одним из первых его глубоко и всесторонне исследовал К. Манхейм, который, в частности, показал, что посредством политического сознания индивиды определяют свои самоидентификации, политические интересы в сообществе, к которому они принадлежат8. Проблематика политического сознания получила мощный стимул для последующих исследований, как российских, так и зарубежных исследователей9. Особо отметим, что проблемы общественной и национальной психологии, их влияние на демократию блестяще раскрыты в работах видного российского социолога Г.Г. Дилигенского10. Среди работ по глобализации, особенно по ее влиянию на общественное и политическое сознание выделяются труды и коллективные монографии под редакцией Н.В. Загладина и К.Г. Холодковского11.
Вместе с тем, ученые все больше обращали внимание на то, что общественное сознание существует в неразрывной связи с коллективным бессознательным, что в реальных действиях людей всегда есть определенное соотношение между интеллектуальным и эмоциональным уровнями. Одними из первых проблему бессознательного специально исследовали Г. Лебон12 и З. Фрейд13. В России данной проблематикой занимался Н.К. Михайловский, создавший теорию социального подражания14.
8 См.: Манхейм Карл. Диагноз нашего времени / К. Манхейм. – М.: Юрист, 1994.
9 См.: Иванов В.Н. Политическая социология / В.Н. Иванов, Г.Ю. Семигин. – М.; Мысль, 2000; Ольшанский Д.В. Политическое сознание / Д.В. Ольшанский // Основы политической психологии. – Екатеринбург, Деловая книга, 2001; Кола Д. Политическая социология / Д. Кола. – М.: Изд-во «Весь мир», ИНФРА-М, 2001; Contemporary Political Ideologies / Ed. by Roger Eatwell.- N.Y., L.: Continuum, 1999; Heywood A. Political Ideologies. An Introduction / A. Heywood. – N.Y.: Palgrave, 2002.
10Дилигенский Г. Глобализация: перспективы демократии // Полития. – 1999. – N 3; Его же. Реформы и общественная психология / Г. Дилигенский // Власть. – 1998. – N 5.
11Тенденции социальных и политических перемен в развитых странах в условиях перехода к информационному обществу / Рос. акад. наук. Ин-т мир. эк. и межд. отн. / Отв. ред. Н.В. Загладин. – М.: ИМЭМО РАН, 2004; Глобализация и Россия. Проблемы демократического развития / ИМЭМО РАН: Отв. ред. Н.В. Загладин и К.Г. Холодковский. – М.: Русское слово, 2004.
12См.: Лебон Г. Психология народных масс / Г. Лебон. – СПб.: Макет, 1995;
13См.: Фрейд З. “Я” и “Оно”. Книги 1-2 / З. Фрейд. – Тбилиси: Мерани, 1991; Его же. Введение в
психоанализ: Лекции / З. Фрейд. – М.: Наука, 1995; Его же. Остроумие и его отношение к бессознательному / З. Фрейд. – Санкт-Петербург: Изд-во «Азбука-классика», 2005; Его же. Психоаналитические этюды / З. Фрейд. – Минск: ООО «Попурри», 1997.
14См.: Михайловский Н.К. Герои и толпа // Н.К. Михайловский. Избранные труды по социологии в двух
томах. Т.2 / Отв. ред. В.В. Козловский. – СПб, Алетейя, 1998.
7
Подчеркнем, еще не появился сам термин «менталитет», а исследования взаимообусловленности глубинных проявлений коллективного сознательного и бессознательного стали набирать обороты. В России научным изучением этой проблемы активно занимались Н. Лосский15, В. Ключевский16, И. Ильин17, Н. Бердяев18. Особо отметим вклад в данную проблематику П.А. Сорокина, пытавшегося проследить влияние социальной и культурной динамики на типы мышления и поведения людей в разных культурах19.
Сталинизм и фашизм, выразившиеся в массовом проявлении деструктивности, вызвали к жизни новое направление исследований ментальности, которые было инициировано представителями Франкфуртской школы. Э. Фромм изучал не только особенности социальных и национальных характеров, но и пытался проследить их воздействие на здоровье/болезнь общества20. Т. Адорно и его коллеги вскрыли механизмы манипулятивного воздействия на сознание людей. Их исследования касались анализа проникновения в сферы бессознательного, попыток управления людьми посредством манипулятивных технологий21.
В советское время исследования менталитета были под запретом, ибо входили в противоречие с идеологическими догматами о всесилии
15Лосский Н.О. Ценность и Бытие: Бог и Царство Божие как основа ценностей / Н.О. Лосский. – Харьков: ФОЛИО; М.: АСТ, 2000; Его же. Характер русского народа / Н.О. Лосский. – М.: Даръ, 2005.
16Ключевский В.О. Сочинения в десяти томах / В.О. Ключевский / Под ред. В.Л. Янина. – Т. 1: Курс русской
истории. – М.: Мысль, 1987.
17Ильин И. Сочинения в двух томах / И. Ильин. – М.: Медиум, 1994; Его же. О грядущей России / И. Ильин.
– М.: Вагриус, 2004; Его же. Избранные статьи. О русской идее / И. Ильин // Наш современник. – 1993. – №
18Бердяев Н. Самопознание / Н. Бердяев. – М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 2001; Его же. Судьба России / Н. Бердяев. – М.: МГУ, 1990; Его же. Душа России / Н. Бердяев. – Л.: Предприятие «Сказ», 1990; Его же. Русская идея / Н. Бердяев. – М.: АСТ, 1999.
19См.: Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика: Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики, права и общественных отношений / П.А. Сорокин. – М.: АСТРЕЛЬ ООО, 2006; Его же. Главные тенденции нашего времени / П.А. Сорокин. – М.: Экономика, 1997; Его же. Общие черты и различия между Россией и США / П.А. Сорокин // СоЦис: Социологические исследования. –1993. – № 8; Его же. Современное состояние России / П. Сорокин // Новый мир. – 1992. – № 4, 5.
20См.: Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности / Э. Фромм. – М., ООО «АСТ-ЛТД», 2004; Его же. Здоровое общество / Э. Фромм // Психоанализ и культура. Избранные труды Карен Хорни и Эриха Фромма. – М.: Юристъ, 1995; Его же. Кризис психоанализа: очерки о Фрейде, Марксе и социальной психологии / Э. Фромм / Пер с англ. – СПб.: Акад. Проект, 2000.
21См.: Адорно Т.В. Исследование авторитарной личности / Т. Адорно. – М.: Академия исследований культуры, 2001.
8
человеческого разума. По существу, возможность изучения менталитета появилась лишь с конца 80-х годов прошлого века, когда страна стала открытой для реального международного сотрудничества ученых, что сделало возможным исследование и сферы бессознательного. Прежде всего отметим работы А.С. Ахиезера22, А.П. Бутенко и Ю.В. Колесниченко23, Л.Г. Ионина24, М.О. Мнацаканяна25, И.В. Мостовой и А.П. Скорик26, А.С. Панарина27, Е.Я. Таршис28, В.Г. Федотовой29, в которых обосновываются теоретико-методологические подходы к исследованию менталитета.
Явные и латентные функции менталитета проявляются прежде всего в характере коммуникаций людей. Разумеется, сами коммуникации, приобретающие новое качество по мере становления гиперреальности и вхождения общества в состояние постмодерна, влияют на менталитет, что особо интересовало диссертанта. Здесь следует отметить труды Р. Барта30, З.
22См.: Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта: Социокультурный словарь / А.С. Ахиезер. – М.: Изд-во Философского общества СССР, 1991; Его же. Специфика исторического пути России / А.С. Ахиезер // Россия/Russia/. – 1993. – № 8.
23См.: Бутенко А.П. Менталитет россиян и евразийство: их сущность и общественно-политический смысл / А.П. Бутенко, Ю.В. Колесниченко // СоЦис: Социологические исследования. – 1996. – № 5.
24См.: Ионин Л.Г. Социология культуры / Л.Г. Ионин. – М.: ВШЭ, 2004; Его же. Культура и социальная структура / Л.Г. Ионин // СоЦис: Социологические исследования. – 1996. – № 3.
25См.: Мнацаканян М.О. Нации. Этносы. Культура. Размышления об истоках и природе национальных общностей / М.О. Мнацаканян. – М.: МГИМО–Университет, 2005.
26См.: Мостовая И.В Архетипы и ориентиры российской ментальности / И.В. Мостовая, А.П. Скорик // Полис. – 1995. – № 4.
27См.: Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование / А.С. Панарин. – М.: Алгоритм, 2002; Его же. Русская культура перед вызовом постмодернизма / А.С. Панарин. – М.: Ин-т философии РАН, 2005; Его же. Россия в цивилизационном процессе: между атлантизмом и евразийством / А.С. Панарин. – М.: Ин-т философии РАН, 1995.
28См.: Таршис Е.Я. Ментальность человека: подходы к концепции и постановка задач исследования / Е.Я. Таршис. – М.: Институт социологии РАН, 1999.
29См.: Федотова В.Г. Модернизация «другой» Европы / В.Г. Федотова. – М.: Институт философии РАН,
1997.
30 См.: Барт Р. Избранные работы: Семиотика, Поэтика / Р. Барт. – М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994; Его же. Мифологии / Р. Барт. – М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000; Его же. Общество, воображение, реклама / Р. Барт // Система моды. Статьи по семиотике культуры. – М.: Изд-во им. Сабашниковых. 2004.
9
Баумана31, Ж. Бодрийяра32, Дж. Ритцера33, Ю. Хабермаса34. Из отечественных исследователей упомянем работы Г. Гачева35, А.В. Сергеевой36, П.С. Южалиной37, а также интересное коллективное исследование в виде материалов научной конференции38. На данную тему защищен ряд диссертаций, такими учеными как Д.А. Пьяных39, М.Ю. Шевяков40.
Среди содержательных иностранных работ по социальной психологии СМИ к теме информационных аспектов самоидентификации ближе всего работы Д. Дэвиса, а также К. Хараоки41.
Основу специального блока исследований составляют труды японоведов, затрагивающие проблемы национальной идентичности. Наибольший вклад в изучение проблемы внесли работы С.А. Арутюнова, Т.П. Григорьевой, А.Е. Жукова, Л.Б. Кареловой, Е.Л. Катасоновой, А.А.
31Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества / З. Бауман. – М.: Изд-во «Весь Мир», 2004; Его же. Индивидуализированное общество / З. Бауман. – М.: Логос, 2005; Его же. Мыслить социологически / З. Бауман. – М.: Аспект Пресс, 1996.
32Бодрийяр Ж. Америка / Ж. Бодрийяр. – М.: Изд-во «Владимир Даль», 2000; Его же. В тени молчаливого
большинства, или конец социального / Ж. Бодрийяр. – Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000; Его же. Система вещей / Ж. Бодрийяр. – М.: Рудомино, 1995.
33Ritzer G. Enchanting a Disenchanted World: Revolutionizing the Means of Consumption / G. Ritzer. – Pine Forge Press, 1999; Ritzer G. Explorations in Social Theory. From Metatheorizing to Rationalization / G. Ritzer. – L., Thousand Oaks, New Delhi: SAGE Publications, 2001; Ritzer G. Modern sociological theory / G. Ritzer. – N.Y.: McGraw Higher Education, 2000; Ritzer G. Modern Sociological Theory / G. Ritzer. – N. Y.: McGraw-Hill Higher Education, 2000; Ritzer G. Postmodern Social Theory / G. Ritzer. – N.Y.: The McGraw-Hill Companies, 1997; Ritzer G. The Globalization of Nothing / G. Ritzer. – A Pine Forge Press Publication, 2003; Ritzer G. The Mcdonaldization of Society / G. Ritzer. – Pine Forge Press, 2000.
34Хабермас Ю. Демократия, разум, нравственность / Ю. Хабермас. – М.: KAMI, 1995; Его же. Отношения
между системой и жизненным миром в условиях позднего капитализма / Ю. Хабермас // THESIS. Весна 1993. – Т. 1. – Вып. 2; Его же. Будущее человеческой природы / Пер. с нем. – М.: Весь мир, 2002; Его же. Модерн — незавершенный проект / Ю. Хабермас // Вопросы философии. – 1992 г. – № 4; Его же. Понятие индивидуальности / Ю. Хабермас // Вопросы философии. – 1989. – № 2; Его же. Философский дискурс о
модерне/ Ю. Хабермас / Пер. с нем. Беляева М.М., Костина К.В. Петренко Е.Л. и др. – М.: Изд-во «Весь мир», 2003; Habermas J. The Theory of Communication Action / J. Habermas / Vol. 1. – Reasons and Rationalization of Society. – Boston: Beacon Press, 1984.
35Гачев Г. Ментальности народов мира / Г. Гачев. – М.: ЭКСМО, 2003.
36Сергеева А.В. Русские: Стереотипы поведения, традиции, ментальность / А.В. Сергеева. – М.: Наука, 2004.
37Южалина П.С. Менталитет, сущность и структура явления / П.С. Южалина. Челябинск, Издательство ЮУрГУ, 2002.
38Российская ментальность: теоретические проблемы: Материалы науч. конф., 15-16 мая 2004 г. / Моск. гос. ун-т культуры и исскуств; Науч. ред.: Л.С. Жаркова, В.И. Черниченко. – М.: МГУКИ, 2003.
39Пьяных Д.А. Тенденции влияния средств массовой информации на ментальность российского общества: социологический анализ. Автореф. дис. канд. социол. наук. – М., 2003.
40Шевяков М.Ю. Менталитет: сущность и особенности функционирования: Автореф. канд. филос. наук / ВГУ. – Волгоград, 1994.
41Davis Dennis. Media and Modernity: The Future of Journalism in a Post Cold War and Postmodern World / D. Dennis // Research in Political Sociology. – Vol. 7, 1995 (Mass Media and Politics); Хараока Кадзума. Нингэн то коммуникэсён (Люди и коммуникация) / К. Хараока. – Токио: Наканисия сюппан, 1995.
10
Кириченко, Н.И. Конрада, Г. Ф. Кунадзе, В.П. Мазурика, Е.В. Маевского, А.Н. Мещерякова, С.Б. Маркарьян, В.Э. Молодякова, Э.В. Молодяковой, Г.Б. Навлицкой, М.Г. Носова, В. Н. Павлятенко, В.Н. Панова, Д.В. Петрова, В.Б. Рамзеса, К.Е. Черевко и др42. Из востоковедческих работ выделяется книга такого японоведа, как Д.В. Стрельцов, посвященная проблематике систем управления Японии43, а также монография под редакцией членакорреспондента РАН Г.И. Чуфрина44.
Особенности самоидентификации и функционирования японского менталитета раскрыты социопсихологом Р. Ватанабэ и коллективом японских социологов в монографии «Японские системы. Одна из альтернативных цивилизаций», а специфика медийной деятельности в области внутри- и внешнеполитической информации детально проанализированы в книге американского социолога О. Фелдмана «Политика и СМИ в Японии»45.
Взаимосвязям внешней политики, менталитета и идентичности посвящены работы японских ученых М. Ёкибэ, С. Ёкотэ, Т. Иногути, Ё. Сакамото, Х. Сато, Я. Ясинобу (в их трудах есть и лакуны, которые относятся к изучению новых, эмерджентных феноменов в японском
42 Жуков А.Е. Япония: обретение места в мировом порядке. / А.Е. Жуков // Японский опыт для реформ. Вып. 2. – М.: Центр японских исследований Ин-та востоковедения РАН, Ассоциация японоведов, 2001; Катасонова Е.Л. Японские военнопленные в СССР: большая игра великих держав / Е.Л. Катасонова. – М.: Институт востоковедения РАН – «Крафт+», 2003; Кунадзе Г. Япония и Китай: Бремя «особых отношений» / Г. Кунадзе // Японский калейдоскоп. – М.: «Восточная литература», 2006; Молодяков В.Э. Консервативная революция в Японии: политика и идеология: Автореф. дисс. докт. полит. наук. 23.00.02 / МГУ, Филос. ф-т. – М.: 2004; Молодякова Э.В. О национальном самосознании японцев / Э.В. Молодякова // Японский опыт для российских реформ. – М.: 2002, вып. 2; Павлятенко В.Н. Российский Дальний Восток в системе отношений в Северо-Восточной Азии // Проблемы Дальнего Востока. 1995. N 4; Панов А.Н. Японская дипломатическая служба / А.Н. Панов. – М.: Наука, 1988; Петров Д.В. Мир и Япония: стереотипы восприятия / Д.В. Петров // Знакомьтесь—Япония. – 1994. – N 5; Рамзес В.Б. Хет-трик Дзюнъитиро Коидзуми / В.Б Рамзес // Японский калейдоскоп. – М.: «Восточная литература», 2006. Черевко К.Е. Серп и молот против самурайского меча / К.Е. Черевко. – М.: Вече, 2003.
43Стрельцов Д. Система государственного управления Японии в послевоенный период / Д. Стрельцов. – М.: МАКС Пресс, 2002.
44Восточная Азия: Между регионализмом и глобализмом / Рос. акад. наук. Ин-т мировой экономики и международных отношений: / Отв. ред. Г.И. Чуфрин. – М.: Наука, 2004.
45Ватанабэ Р. Нихондзин-но айдэнтити. Нихон бунка-но кодзо то Нихон буммэй-но суйтай (Идентичность
японцев. Структура японской культуры и упадок японской цивилизации) / Р. Ватанабэ. – Токио, Иванами сётэн, 2002; Нихон гата сисутэму. Дзинруй буммэй-но хитоцу-но ката (Японские системы. Одна из альтернативных цивилизаций). Токио: Сэкотакка кабусики кайся, 1992; Feldman O. Politics and the News Media in Japan / O. Feldman. – Ann Arbor, The University of Michigan Press, 1993.
11
менталитете, возникающих в результате глобализации). Взаимовосприятие Японии и России раскрыто в трудах таких крупных экспертов, как Х. Вада, Х. Кимура, Н. Симотомаи, С. Хакамада. Из публикаций следует также отметить монографию профессора Гарвардского университета А. Ириэ по дипломатической истории, дающей широкую панораму японского внешнеполитического мышления46. Большой интерес для изучающих национальную психологию японского социума представляет книга социопсихолога К. Абэ «Заблудившийся национализм»47, в которой, на наш взгляд, несколько переоценена роль социокультурной традиции.
Предмет, цель и задачи исследования. Объектом исследования являются изменения социокультурной идентичности японской нации, выражающей глубинные пласты коллективного сознательного и бессознательного, происходившие в указанные выше периоды радикальных трансформаций общества.
Предметом исследования является динамика воздействия японской социокультурной традиции на внешнеполитический менталитет, выступающий в роли важного элемента идентификационной матрицы японской нации.
Основная цель исследования: выявление специфики формирования и эволюции японского внешнеполитического менталитета, его функционирования в переходные периоды, особенно в эпоху глобализации информационных процессов под влиянием социокультурных традиций, как локального долгоживущего фактора стабильности самоидентификаций.
Из предмета и цели исследования вытекают основные задачи, которые ставил перед собой диссертант:
46Iriye Akira. Japan and the Wider World. From Mid-Nineteenth Century to the Present / A. Iriye. – L.: Longman, 1997.
47Абэ Киёси. Сонаэру насёнаридзуму. Ориэнтаридзуму. Дзяпан. Гуробаридзэсён (Заблудившийся национализм. Ориентализм. Япония. Глобализация) / К. Абэ. – Токио: Сэкай сисося, 2001.
12
∙обосновать целесообразность ввода в научный оборот категории «внешнеполитический менталитет» как инструмента когнитивного анализа восприятия этносами (в данном случае японцами) мирового развития и внешнеполитического окружения;
∙обозначить основные этапы интернационализации Японии и проследить связь социокультурных изменений с внешнеполитическим менталитетом и национальной идентичностью;
∙исследовать специфику внешнеполитического менталитета японцев по отношению к важнейшим странам из ее окружения, используя методы социологического анализа, например, опросы населения и контент-анализ прессы;
∙дать семантический и когнитивный анализ коммуникативного стиля ведения переговоров японцами;
∙проанализировать основные факторы взаимодействия внешнеполитического менталитета японцев с информационными потоками и коммуникативными контекстами;
∙изучить специфику японской идентичности, позволившей хорошо адаптироваться к тенденциям
постиндустриальной цивилизации и метаморфозам внешнеполитического окружения.
Теоретико-методологическая основа. Выбор теоретикометодологического инструментария был обусловлен тремя обстоятельствами: 1) сложной природой менталитета, сочетающей в себе коллективное сознательное и бессознательное; 2) особым интересом к политическому
13
мировосприятию, в концентрированном виде выраженному во внешнеполитическом менталитете; 3) необходимостью проанализировать взаимообусловленность внешнеполитического менталитета японцев и характера их коммуникаций. Соответственно, нами использовались следующие концепции и подходы:
∙социальный и гуманистический психоанализ З. Фрейда, Э. Фромма, К.Г. Юнга, К. Хорни, Н.Д. Смелсера и др., признающий значимость как коллективного сознательного, так и коллективного бессознательного в мировосприятии и поведении людей;
∙исследования представителей Франкфуртской школы Т. Адорно, М. Хоркхаймера, Г. Маркузе и др., сделавших акцент на выявлении корреляций между особым мировосприятием и характерными политическими действиями; их методологический инструментарий получил качественное развитие в работах таких российских и зарубежных ученых, как Р.Ф. Додельцев, В.Д. Попов, Е.Б. Шестопал, Д. Кола и др.;
∙теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса, позволяющая исследовать особенности современных коммуникаций, развитая впоследствии российскими учеными В. Жабским, М.М. Назаровым, Г.Г. Почепцовым, В.П. Териным, Ф.И. Шерковиным;
∙теории, относящиеся к транзитологии и цивилизационному подходу (основоположник С. Хантингтон), позволяющие исследовать динамику самоидентификации людей в обществах переходного, трансформационного типа (неоценим опыт работы диссертанта в течение нескольких месяцев ассистентом профессора С. Хантингтона в Гарвардском центре международных отношений (CFIA). Весомый вклад в эти теории, на которые мы опирались в диссертационном исследовании,
14
внесли российские ученые А.Г. Арбатов, В.Г. Барановский, А.Д. Богатуров, А.Ю. Мельвиль, А.В. Торкунов, А.М. Салмин, М.А. Хрусталев и др.;
∙диссертантом использовался теоретико-методологический инструментарий, позволяющий исследовать этническую составляющую менталитета, который обоснован в трудах таких российских социологов, как Ю.В. Арутюнян, М.Н. Губогло, Л.М. Дробижева, Б.С. Ерасов, В.Н. Иванов, М.О. Мнацаканян, Г.В. Осипов, Т.В. Полякова, В.А. Тишков, М.Ф. Черныш, Г.П.
Щедровицкий и др. Наработки подобного типа есть и у японских ученых – Ц. Акаха, Р. Ватанабэ, Т. Дои, К. Ёсино, С. Мацумото, Х. Минами, Ц. Хасэгава и др.48;
∙важную методологическую роль в анализе изломов менталитета, парадоксов сознания и культурных травм сыграли труды М.К. Горшкова, Б.А. Грушина, Ю.Н. Давыдова, Т.И. Заславской, С.А. Кравченко, Ж.Т. Тощенко, П. Штомпки, В.А. Ядова, Р.Г. Яновского;
∙в выборе методики исследования неоценимую помощь оказали работы М.К. Горшкова и Ф.Э. Шереги, Г.Г. Татаровой, В.Э.
Шляпентоха, В.А. Ядова49.
48 Например, Акаха Цунэо. Нихон мицу-но као (Три лица Японии) // 21 сэйки-но Нихон, Адзиа, сэкай (Япония, Азия, мир в XXI веке) / Ц. Акаха / Под ред. Нихон кокусай сэйдзигаккай. – Токио: Кокусай сёин, 1998; Doi Takeo. Amae: A key concept for understanding Japanese personality structure / T. Doi // Japanese Culture and Behavior / Ed. by N.S. Lebra and W.P. Lebra. – Honolulu: The University Press of Hawaii, 1974; Ёсино Кэйсаку. Бунка насёнаридзуму сякайгаку (Социология культурного национализма) / К. Ёсино. – Нагоя: Нагоя дайгаку сюппанкай, 1997; Мацумото Санносукэ. Мэйдзи сисо-ни окэру дэнто то киндай (Традиции национального сознания эпохи Мэйдзи и современность) / C. Мацумото. – Токио: Токио дайгаку сюппанкай, 1996; Минами Хироси. Нихондзинрон-кара мита “нихондзин” («Японцы» с точки зрения теории японизма) / Х. Минами // Бунгэй сюндзю. – 1972, Т. 50. – N 10; Russia and Japan. An Unresolved Dilemma Between Distant Neighbors / Ed. by Ts. Hasegawa, J. Huslam, and A. Kuchins. – Berkeley: University of California at Berkeley, 1993. – Research Series. – N 87.
49 Горшков М.К Прикладная социология: Учебное пособие для вузов / М.К. Горшков, Ф.Э. Шереги. – М., 2003. Татарова Г.Г. Методология анализа данных в социологии / Г.Г. Татарова. – М., 1993; Шляпентох В.Э. Проблемы качества социологической информации: достоверность, репрезентативность, прогностический потенциал / В.Э. Шляпентох. – М.: ЦСП, 2006; Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности / В.А. Ядов. – М.: Добросвет, 1998; Ядов В.А. Современная теоретическая социология как концептуальная база исследования российских трансформаций / В.А. Ядов. – СПб.: ИнтерСоцИс, 2006.
15
Основными методами исследования являются классификация научных данных, их типологизация, общесоциологический, общефилософский, культурно-компаративистский и историко-проблемный анализ. Также в качестве экспликативных приемов социологического исследования автор опирался на анализ динамики результатов опросов общественного мнения за различные годы, подготовленных информационной службой канцелярии премьер-министра Японии, статистической службой газеты «Асахи» и телерадиокорпорации NHK. Диссертант использовал собранные самостоятельно ежедневные публикации по российской тематике в газете «Асахи» и провел их количественное исследование, применяя метод контентанализа. Также использован метод глубинных интервью с японскими бизнесменами и экспертами. Весьма важным является и метод личного наблюдения автора в Японии за ходом российско-японских переговоров.
Научная новизна исследования.
А) Категория «внешнеполитический менталитет», вынесенная на обсуждение социологического сообщества, еще никогда не использовалась в социологических работах в качестве инструмента исследования. По существу, она предполагает обоснование нового подхода к исследованию общего склада политического сознания японцев и его динамики в переходные периоды трансформаций. Диссертант не абсолютизирует ее эвристические возможности и не противопоставляет другим категориям.
Б) При наличии большого количества теоретических трудов по менталитету и конкретных исследований менталитетов различных этносов, в японоведческой литературе практически нет ни одной солидной работы, посвященной осмыслению политических реалий в форме коллективного сознательного, а также роли архетипов, стереотипов, мифов, имиджей, которые ориентированы на «Они»-группы.
16