26. Lex mercatoria. Понятие. Современное значение. Перспективы развития.

Lex mercatoria (от лат. «обычное торговое право») — метод негосударственного регулирования отношений между участниками коммерческих отношений, представляющий собой определённую совокупность выработанных и применяемых ими правил поведения, действующих в течение длительного периода времени.

Lex mercatoria рассматривается с точки зрения трех концепций:

1. автономный правовой порядок, который формируется сторонами, участвующими в международных экономических отношениях, и существующий независимо от национальных правовых систем;

2. свод правил, альтернатива для применимого в данном споре национального закона;

3. дополнение к применяемой правовой системе в виде обычаев и обыкновений международной торговли.

Мнения по поводу определения lex mercatoria сильно разнятся. Г. Ф. Шершеневич придерживался взгляда, что данный «заведенный порядок в торговых делах не является юридически необходимым и фактически не имеет юридического характера. Его надлежит рассматривать только в рамках конкретных правоотношений между определенными субъектами, и придавать ему универсальный характер нельзя. Соответственно, при рассмотрении того или иного спора суд должен учитывать только те правила „заведенного порядка“, который стороны признали в качестве условий своего договора»^[1]. В Германии превалирует концепция отождествления с негосударственными актами коммерческого права или «soft law» (Принципы УНИДРУА^[2]). Во Франции lex mercatoria характеризуют посредством транснациональных принципов и норм, разработанными в ходе разрешения споров в международном коммерческом арбитраже. Существует также точка зрения, которая гласит: lex mercatoria проявляется главным образом в обычаях, обыкновениях, практике, сформировавшейся в отдельных областях торговли и находящей выражение в стандартизированных контрактах (ISDA Master Agreement^[3]). П. Маццакано представляет свое понимание lex mercatoria: «суть автономный глобальный правопорядок, который является одновременно негосударственным правом и правом, производным от государства (state-based law). Он не создается ни в государстве, ни исключительно в коммерции. Не хочу сказать, что lex mercatoria находится в зоне между фактом и вымыслом. Но оно является в каком-то смысле самопорождающим и самопорождающимся»^[4]. Г. Тойбнер рассматривает lex mercatoria с нескольких позиций: традиционная теория права не позволяет относить lex mercatoria к массиву правовых норм. Однако в связи с процессом глобализации, как замечает автор: «lex mercatoria стоит рассматривать в качестве позитивного права. Возможность применения норм lex mercatoria состоит в потенциале коллизионных норм, отсылающем к национальному праву»^[5]. Посредством таких рассуждений он приходит к выводу, что lex mercatoria является самопорождаемой системой, представляющей собой не столько совокупность норм материального права, сколько процесс самоорганизации и самовоспроизводства. По мнению Б. Голдмана, lex mercatoria «подобна почтенной старой леди, которая уже дважды исчезала с лица земли и дважды была реанимирована»^[6].

На основании приведённых мнений можно выявить присущие lex mercatoria признаки:

• автономность^[7] от национальной правовой системы, имеет негосударственный характер;

• представляет собой правило поведения, фактически выполняющее функцию по минимизации пробелов^[8] в праве;

• не препятствуют обращению к правовым системам государств;

• это своего рода система права, обязательная^[9] только для сторон, присоединившихся к ним, например, посредством подписания договора.

• pacta sunt servanda;

• экспроприация должна сопровождаться адекватной компенсацией^[11];

• допустимость расторжения договора в случае существенного нарушения его контрагентом^[12].

М. В. Мажорина пишет, ссылаясь на мнение Г. З. Мансурова^[13]: «Некоторые кодифицированные источники норм негосударственного регулирования обрели настолько весомое значение в отдельных сферах трансграничной торговли, что вся практика таких отношений полностью выстроена на их основе. Г. З. Мансуров отмечает, что в сфере расчетных отношений, в том числе международных, межбанковский документооборот базируется именно на Унифицированных правилах и обычаях для документарных аккредитивов^[14] и подобных актах^[15]. Таким образом, факт, что акты lex mercatoria, в том числе акты МТП в сфере расчетных отношений представляют новое явление, мало изученное современной теорией права. Их специфика заключается в том, что, фактически являясь обычаями международного торгового оборота и/или рекомендациями МТП, они имеют признаки императивных норм при регулировании международных расчетных сделок»^[16]. То есть, с одной стороны, характеризуясь автономностью от государственного регулирования и необязательностью для всех лиц, с другой — lex mercatoria сейчас начинают приобретать более «правовой» (с точки зрения традиционной концепции рассмотрения права) характер.

Регулирование lex mercatoria осуществляется странами по-разному:

• в Германии позволено создавать арбитраж, выносящий решение не на основе права, а на основе справедливости^[17], а данные «соображения справедливости» рассматриваются многими исследователями как основание применения lex mercatoria;

• в Швеции Закон о международном частном праве требует от арбитража применения принципа «наиболее тесной связи», однако ссылается также и на «нормы права» (regles du droit), позволяя использовать lex mercatoria в качестве права, применимого к существу спора^[18];

• позиция английского суда состоит в наличии оговорки, которая состоит в «толковании соглашение по соображениям справедливости, а не строго юридически»^[19];

• российское законодательство ориентировано на использование универсальных коллизионных привязок, признаваемых во всех странах судами, однако Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже», в основу которого положен Типовой закон UNCITRAL, содержит допущение применения lex mercatoria (п. 1 ст. 28): «Третейский суд разрешает спор в соответствии с нормами права, которые стороны избрали в качестве применимого к существу спора»

27.Особенности применения lex voluntatis: возможные формы выбора права, расщепление договорного статута, обязательственный статут, ограничения автономии воли сторон. Примеры из практики МКАС при ТПП РФ.

Некоторые виды деликтных правоотношений, по общему мнению, несовместимы с коллизионным регулированием lex voluntatis. К примеру, в сфере защиты конкуренции практически повсеместно в доктрине, законодательстве и правоприменительной практике единодушно признается, что выбор права, независимо от момента такого выбора, недопустим в силу приоритета общественных и государственных интересов в данной области правового регулирования экономических отношений.

В настоящее время новые коллизионные вопросы возникают в том числе в связи с расширением сферы гражданской ответственности без вины, широким применением страхования гражданской ответственности. Страховые компании заинтересованы в предварительном расчете объема страхового возмещения, что в свою очередь зависит от того, право какой страны будет применяться к внедоговорному правоотношению. При этом многие страховые компании имеют транснациональный характер, т.е. занимаются страховой деятельностью на территории более чем одной страны. Более того, застрахованное лицо зачастую также является субъектом внешнеэкономической деятельности.

Современные правила определения применимого права для договорных обязательств исходят из главенствующего начала в этой сфере - "автономии воли" сторон (lex voluntatis), под которой понимается возможность участников договора самостоятельно осуществлять выбор права, подлежащего применению к содержанию договора. Это закреплено и в ГК РФ (п. 1 ст. 1210). Принцип автономии воли, уже давно известный праву нашей страны, получил подробное закрепление в действующем российском законодательстве, приблизив его к современным зарубежным и международным образцам. Автономия воли прежде всего широко используется участниками гражданского оборота в договорных отношениях, однако современной тенденцией является его распространение и на другие сферы гражданских правоотношений - внедоговорные отношения, односторонние сделки и др.

В ГК РФ (п. 2 ст. 1210) закреплены различные способы выражения воли сторон: она может быть выражена прямо либо определенно вытекать из условий договора или совокупности обстоятельств дела. Выражая прямо свою волю, стороны договора определяют конкретную правовую систему, нормам которой они желают подчинить свои отношения. В этом случае условие о выборе права содержит указание на право конкретной страны.

Определенной особенностью характеризуется осуществление автономии воли при рассмотрении споров в международном коммерческом арбитраже. В соответствии с ч. 1 ст. 28 Закона РФ от 7 июля 1993 г. N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" <1> третейский суд разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. Выражение нормы права имеет более широкое содержание, чем "право" государства, позволяя сторонам оговаривать применение вненациональных источников, т.е. документов, разработанных на международном уровне и не предполагающих одобрения государствами. К последним относятся, в частности, Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 г.

В подобных случаях проявление воли сторон о выборе применимого права основывается на процессуальных нормах, устанавливающих требования к содержанию исковых заявлений. Так, в ст. 125 АПК РФ предусматривается, что в исковом заявлении должны быть указаны, в частности, требования истца к ответчику со ссылкой на законы и иные нормативные правовые акты. В силу п. "e" ч. 1 § 9 Регламента МКАС, утвержденного Приказом ТПП от 18 октября 2005 г. в редакции 2010 г. <1>, в исковом заявлении должно содержаться, в частности, обоснование исковых требований с учетом применимых норм права.

--------------------------------

<1> Текст Регламента МКАС при ТПП РФ, в частности, см.: СПС "КонсультантПлюс".

Арбитражной практикой признается, что стороны достигли договоренности о применимом праве и в том случае, если ответчик не возражает против применения положений того права, на которые ссылается истец.

В этой связи интерес представляет позиция Федерального арбитражного суда Московского округа по следующему делу.

Российское ООО "Аэроконцепт" направило кассационную жалобу с просьбой отменить решение Арбитражного суда г. Москвы, которым был удовлетворен иск предприятия "Белавиа ГСМ" о взыскании с ООО "Аэроконцепт" задолженности за заправку самолета, со ссылкой на то, что суд неправомерно руководствовался нормами российского права. Как указано в Постановлении ФАС Московского округа, истец - белорусское юридическое лицо - обратился в арбитражный суд с иском, обосновывая свои требования ссылкой на нормы российского права. Ответчик - российское общество - в судебное заседание не явился, хотя, как пояснил впоследствии в заседании кассационной инстанции, знал о возбуждении дела в суде и не представил своих возражений против рассмотрения дела на основании норм российского права. Эти обстоятельства были расценены судом как достижение сторонами согласия о применении российского права к заключенному ими договору <1>.

--------------------------------

<1> Постановление ФАС МО от 14 ноября 2000 г. N КГ-А40/5200-00 // СПС "КонсультантПлюс".

На практике можно встретить случаи осуществления выбора права путем отсылки в контрактах к международным актам, содержащим коллизионные нормы. Одним из примеров может служить использовавшаяся ссылка сторон внешнеэкономической сделки на Общие условия поставок СЭВ 1968/1988 г. (ОУП СЭВ), содержащих наряду с материальными нормами коллизионную норму о применении к отношениям сторон договора права страны продавца (§ 122) <1>.

--------------------------------

<1> Общие условия поставок Совета экономической взаимопомощи (ОУП СЭВ) 1968/1988 г. - региональный международно-правовой унификационный акт, разработанный в рамках Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), объединявший страны, входившие в социалистический блок.

В некоторых случаях стороны обращаются к общим критериям определения применимого права, таким как "право страны ответчика (истца)" или "право места рассмотрения спора". Подобные соглашения не позволяют сторонам "сразу" руководствоваться избранным правом при реализации своих прав и обязанностей по договору, поскольку прежде должен быть определен критерий, положенный в основу выбора, однако могут являться формой выражения компромисса (на момент заключения договора неизвестно, кто выступит в качестве истца или ответчика и где будет рассматриваться спор).

Иллюстрацией сказанному может служить следующий пример.

При разрешении спора между украинским ОАО (истец) и российской компанией (ответчик), возникшего из договора поставки, МКАС констатировал, что контракт содержит условие о рассмотрении разногласий сторон в соответствии с "законодательством страны ответчика и международными соглашениями". Так как ответчиком является российское коммерческое предприятие, МКАС пришел к выводу, что к отношениям сторон подлежит применению российское право. Учитывая также, что на момент заключения контракта предприятия сторон находились в государствах - участниках Венской конвенции 1980 г. и стороны не исключили применения данной Конвенции к отношениям, вытекающим из контракта, МКАС на основании подп. "a" п. 1 ст. 1 Конвенции пришел к выводу, что к отношениям сторон по данному спору подлежит применению Венская конвенция, а субсидиарно - российское право <1>.

--------------------------------

<1> Решение МКАС при ТПП РФ от 30 января 2002 г. (дело N 90/2001) // СПС "КонсультантПлюс".

Существуют и такие способы определения применимого права, как использование при формулировании прав и обязанностей сторон выражений и терминов, свойственных определенной национальной правовой системе <1>.

--------------------------------

<1> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / Отв. ред. Н.И. Марышева, К.Б. Ярошенко. М., 2004. С. 478 - 479; Толстых В.Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб., 2004. С. 141.

По-разному оценивается выбор юрисдикционного органа как возможного критерия при определении применимого права. В большинстве случаев сегодня указание на юрисдикционный орган не толкуется как выбор права страны суда. Тем не менее некоторые авторы высказывают и противоположный взгляд. Так, У. Магнус применительно к немецкой практике отмечает, что "выражение "юрисдикция города Гамбурга" означает молчаливый выбор немецкого права" <1>. В целом аналогичного подхода придерживается и английское право <2>.

--------------------------------

<1> Кох Х., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Международное частное право и сравнительное правоведение / Пер. с нем. Ю.М. Юмашева. М., 2001. С. 144.

<2> См.: Чешир Дж., Норт П. Международное частное право / Пер. с англ. С.Н. Андрианова. М., 1982. С. 256.

Определение применимого права, исходя из условий договора или совокупности обстоятельств дела, всегда требует детального анализа конкретной ситуации. При этом необходимо учитывать, что, "если у суда остаются сомнения в том, имеется или нет косвенное согласование применимого права, они решаются в пользу отсутствия соглашения, на что указывает формулировка "соглашение о применимом праве должно определенно вытекать из условий договора или совокупности обстоятельств" <1>. В литературе также подчеркивается, что "указание закона о том, что воля сторон должна быть так или иначе но определенно выражена, исключает возможность прибегать к критерию предполагаемой (гипотетической) воли сторон" <2>.

--------------------------------

<1> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей (постатейный) / Отв. ред. Н.И. Марышева, К.Б. Ярошенко. С. 479.

<2> Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., 2002. С. 423 (автор комментария - И.С. Зыкин).

5.1.2. Выбор права сторонами договора, сделанный после его заключения

В зависимости от времени заключения п. 3 ст. 1210 ГК РФ позволяет выделить соглашения о применимом праве, совершенные в момент заключения основного договора и после его заключения. При этом выбор сторонами применимого права, сделанный после заключения договора, не должен наносить ущерб третьим лицам, которые могли уже приобрести определенные права по договору, и действительности сделки с точки зрения формы, а также имеет обратную силу с момента заключения договора.

Безусловно, ценность "поздних" соглашений о применимом праве с точки зрения их возможности служить в качестве ориентира для действий сторон, связанных с исполнением договора, потенциально ниже, но она компенсируется освобождением правоприменительного органа от процесса поиска применимой правовой системы на основании объективной привязки.

Предусматривая возможность для сторон заключать соглашение о применимом праве после заключения основного договора, а также не исключая возможность изменять на этой стадии ранее заключенное соглашение <1>, в том числе неоднократно, действующее законодательство не оговаривает момент самого позднего осуществления автономии воли. Преобладает мнение, что выбор права может иметь место вплоть до вынесения судом решения по существу спора <2>.

--------------------------------

<1> В законодательных актах некоторых государств такая возможность оговорена специально. См., например: ч. 3 ст. 1284 ГК Армении 1998 г., ч. 2 ст. 35 Закона Грузии 1998 г. о международном частном праве, ч. 3 ст. 1198 ГК Киргизии 1999 г., ч. 3 ст. 1189 ГК Узбекистана 1996 г. // Международное частное право. Иностранное законодательство. С. 70 - 79, 91 - 108, 120 - 129, 130 - 131; ч. 5 ст. 5 Закона Украины "О международном частном праве" 2005 г. // Журнал международного частного права. 2006. N 1. С. 43 - 67.

<2> См.: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации, постатейный /

Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. С. 424.

Так, при рассмотрении в МКАС при ТПП РФ спора между российской организацией и германской фирмой арбитраж установил, что в контракте международной купли-продажи стороны не определили применимое право. Вместе с тем в исковом заявлении покупатель (российская организация) утверждал, что в соответствии с п. 3 ст. 1211 ГК РФ контракт должен регулироваться правом Германии. Во встречном иске продавец также ссылался на нормы германского права. Это дало основание арбитражу прийти к выводу, что "стороны контракта после его заключения достигли соглашения о применении к нему права Германии и что указанное соглашение сторон действует с момента заключения контракта" <1>.

--------------------------------

<1> Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2006 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 2008. С. 63.

Возможна также ситуация, когда стороны, обмениваясь процессуальными документами, изменяют уже имевшееся между ними соглашение о применимом праве.

Этот вывод подтверждает решение ФАС Московского округа, который, рассматривая в кассационном порядке спор между ОАО "Минский приборостроительный завод" и ЗАО "Орэс плюс", возникший из контракта поставки продукции, указал: "Несмотря на то что договором сторон определено, что к отношениям из заключенного между ними договора применяется право Республики Беларусь, ОАО "Минский приборостроительный завод" основывал свои исковые требования на нормах российского законодательства. Встречные исковые требования ЗАО "Орэс плюс" также основаны на нормах российского законодательства. Это свидетельствует о том, что стороны представленными суду письменными документами подтвердили свое согласие на разрешение спора в соответствии с правом Российской Федерации. Эти действия правомерно расценены судом как последующее соглашение о праве, применимом к внешнеэкономической сделке..." <1>.

--------------------------------

<1> Постановление ФАС МО от 10 августа 1999 г. N КГ-А40/2425-99 // СПС "КонсультантПлюс". 5.1.3. Выбор права, применимого к части договора

Одним из аспектов автономии воли, которому отечественный и зарубежный законодатель уделяет специальное внимание, является возможность участников договора выбрать подлежащее применению право для отдельных его частей (п. 4 ст. 1210 ГК РФ, п. 1 ст. 27 Вводного закона к ГГУ 1896 г., п. 3 ст. 3111 ГК Квебека 1991 г., ч. 3 ст. 5 Закона Украины о международном частном праве и др.). Из нее логически следует, что стороны могут оговорить применимое право к части договора, исключить применение права отдельных стран к этой части, а также подчинить различные вопросы взаимоотношений праву разных стран.

Однако имеющаяся практика применения норм о выборе права сторонами договора показывает, что если участники сделки и используют возможность, предусмотренную в п. 4 ст. 1210 ГК РФ, то в основном ограничиваются оговоркой о праве, применимом к части договора, что, соответственно, оставляет открытым вопрос о правопорядке, регламентирующем оставшийся спектр договорных отношений сторон. В таком случае арбитражная практика использует подход, согласно которому "тот факт, что один аспект договора регулируется правом одной страны, вовсе не обязательно означает, что это право и есть право, свойственное договору в целом" <1>. Сказанное не исключает того, что последнее будет совпадать с правопорядком, избранным к части договорных отношений сторон.

--------------------------------

<1> Чешир Дж., Норт П. Международное частное право / Пер. с англ. С.Н. Андрианова. С. 243.

Так, обратившись к вопросу о применимом праве при рассмотрении одного из споров, МКАС констатировал: в договоре стороны согласовали, что "за невыполнение или ненадлежащее выполнение обязательств по договору исполнитель и заказчик несут имущественную ответственность в соответствии с действующим законодательством Российской Федерации", т.е. избрали применимое право только в части, касающейся имущественной ответственности по договору. Учитывая, что спорный договор являлся договором на выполнение проектно-изыскательских работ в сфере капитального строительства, состав арбитража, руководствуясь ст. 28 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" 1993 г., посчитал возможным в соответствии с коллизионной нормой п. 2 ст. 166 ОГЗ 1991 г., действовавших на момент заключения договора, определить в части, не урегулированной соглашением сторон, в качестве применимого также российское право как право страны, на территории которой осуществляется указанная выше деятельность в сфере капитального строительства <1>.

--------------------------------

<1> Решение МКАС от 27 апреля 2004 г. (дело N 156/2003) // СПС "КонсультантПлюс".

Сегодня большая часть специалистов положительно оценивает прямое закрепление возможности "деления" договорного статута, объясняя это стремлением законодателя обеспечить "более полное и свободное волеизъявление сторон" <1>. При этом подобное "более полное и свободное" волеизъявление подразумевает возможность путем использования положений п. 4 ст. 1210 ГК РФ, во-первых, предусматривать максимально тщательную и удобную для сторон регламентацию каждого аспекта их договорных отношений с применением к соответствующим вопросам наиболее прогрессивного законодательства, а во-вторых, достигать компромисса в решении коллизионной проблемы, если стороны не придут к единому мнению по поводу права, компетентного регулировать контракт в целом.

--------------------------------

<1> Дмитриева Г.К. Международное частное право (часть третья ГК РФ). М., 2002. С. 215; Кабатова Е.В. Новое коллизионное регулирование в проекте Гражданского кодекса РФ // Журнал международного частного права. 1996. N 4. С. 11.

Тем не менее стороны договорных отношений при осуществлении права, предоставленного п. 4 ст. 1210 ГК РФ, не должны забывать о возможных сложностях такого расщепления обязательственного статута. Прежде всего "выбор сторонами права не должен быть внутренне противоречивым, не должен приводить к несогласующимся результатам его действия" <1>. Если это произойдет, правоприменительный орган признает выбор права несостоявшимся и будет определять применимое право в соответствии с действующими коллизионными нормами.

--------------------------------

<1> Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. С. 426.

Помимо этого, надо иметь в виду, что международные контракты автоматически влекут необходимость обращения к разным правовым системам для регулирования различных аспектов контрактов, в частности, таких как правоспособность сторон контракта, форма контракта, форма доверенности и др. Дополнительное расщепление обязательственного статута может привести к дополнительным сложностям и противоречиям. К п. 4 ст. 1210 ГК РФ имеет смысл прибегать лишь в случае его очевидной целесообразности и необходимости.

5.1.4. Выбор права сторонами договора, связанного с одной страной

Отдельного рассмотрения требует п. 5 ст. 1210 ГК РФ, потому что, во-первых, это положение явилось абсолютной новеллой в российском праве, вызвавшей неоднозначную оценку и толкование, а во-вторых, в новой редакции этот пункт претерпел определенные изменения. В прежней формулировке данный пункт гласил: "Если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан".

Данная норма появилась в проекте части третьей ГК РФ 1996 г. после исключения из него статьи о последствиях обхода закона, текст которой предусматривал: "Недействительны соглашения и иные действия участников отношений, регулируемых настоящим Кодексом, направленные на то, чтобы в обход правил настоящего раздела о подлежащем применению праве подчинить соответствующие отношения иному праву. В этом случае применяется право, подлежащее применению в соответствии с настоящим разделом".

В российской юридической литературе, как уже отмечалось, толкование нормы п. 5 ст. 1210 ГК РФ было неоднозначно. Основная полемика развернулась вокруг понимания того, о каких ситуациях идет речь в данном пункте и, как следствие, в каких случаях можно говорить о применении императивных норм. Различные взгляды можно объединить в три группы: 1) толкование упомянутых в п. 5 ст. 1210 ГК РФ "императивных норм" как "сверхимперативных", о которых идет речь в ст. 1192 ГК РФ; 2) необходимость наличия иностранного элемента, который носит "незначительный характер"; 3) толкование данного пункта как нормы об обходе закона <1>.

--------------------------------

<1> Намеренное создание сторонами фактических обстоятельств, дающих возможность создать привязку к иностранному праву, например, место подписания договора. Более подробно о полемике

вокруг п. 5 ст. 1210 ГК РФ см.: Асосков А.В. Трансграничные и внутренние контракты: пределы автономии воли сторон при выборе применимого права // Вестник гражданского права. 2011. N 4. С. 4 - 31.

Разногласия вызвало и толкование нового термина, введенного в данном пункте, - "реальная связь". Законодатель не раскрыл понятие "реальная связь" в отличие от "тесной связи", что привело к вопросу, охватывало ли это понятие ситуацию, когда все обстоятельства и условия договора связаны только с одной страной, т.е. "внутренние договоры". Основным препятствием для такого толкования большая часть комментаторов называла п. 1 ст. 1186 ГК РФ, в котором подчеркивается, что нормы разд. VI применяются к гражданско-правовым отношениям, осложненным иностранным элементом.

В зарубежной практике нередко само условие договора о выборе иностранного права может рассматриваться как "иностранный элемент", создающий необходимую связь с иностранным правом. На это обстоятельство, в частности, указывают немецкие авторы Х. Кох, У. Магнус и П. Винклер фон Моренфельс, которые пишут: "...считается общепризнанным, что стороны могут подчинять иностранному праву и чисто внутренние сделки" <1>. Такая позиция становится все более распространенной в континентальном праве (говорить о британских юристах не приходится - именно по их настоянию соответствующее положение было включено в Римскую конвенцию о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 г.) <2>.

Однако в новой редакции ГК РФ п. 5 ст. 1210 сформулирован иначе - в нем отсутствует термин "реальная связь", что, с одной стороны, должно устранить некоторые проблемы толкования, но, с другой стороны, и предложенный вариант таит в себе немалые сложности. Пункт 5 ст. 1210 теперь гласит: "Если в момент выбора сторонами договора подлежащего применению права все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства связаны только с одной страной, выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм права той страны, с которой связаны все касающиеся существа отношений сторон обстоятельства". Применение данного пункта во многом будет зависеть от толкования прежде всего таких терминов, как "существо отношений сторон", "связаны только с одной страной". Термин "императивные нормы", по всей видимости, надо понимать так же, как они понимались большинством комментаторов в прошлой редакции - как все императивные нормы, а не сверхимперативные нормы (или нормы непосредственного применения, используя терминологию новой редакции ГК РФ).