Учебный год 2023-2024 / Преимущественное право покупки долей (акций)_Чупрунов (рекомендует Ягель)

211

правообладателя на создание нового договора с грантором. По этой причине все сроки на оспаривание должны рассчитываться именно применительно к изначальному договору.

(e) Влияние расторжения договора

Общие замечания. Расторжение договора по соглашению сторон. Односторонний отказ со стороны контрагента. Достаточно непростым с теоретической точки зрения и актуальным на практике является вопрос о том, оказывает ли расторжение договора, заключенного между грантором и контрагентом, какое-либо влияние на возможность реализации преимущественного права.

Российская судебная практика наглядно демонстрирует, что грантор и контрагент нередко пытаются «торпедировать» попытки осуществления преимущественного права за счет заключения соглашения о расторжении первоначального договора. Во многих случаях эти попытки предпринимаются уже после того, как соответствующий договор был исполнен, а также после подачи иска со стороны правообладателя. Ярким примером служит постановление АС Московского округа, которым было отказано в иске о «переводе прав и обязанностей» по причине расторжения договора между грантором и контрагентом, хотя соглашение о таком расторжении было подписано менее чем за две недели до вынесения решения судом первой инстанции (т.е. через значительный срок после предъявления иска правообладателем)521.

Кроме того, можно сослаться и на дело АС Северо-Кавказского округа о (а) признании ничтожными договора дарения и договоров купли-продажи ввиду того, что они прикрывают единую сделку по продаже долей третьему лицу (п. 2 ст. 170 ГК), и (б) «переводе прав и обязанностей» по прикрываемой единой сделке куплипродажи на истцов. Поскольку продавцы и покупатель расторгли договоры купли-

продажи и вернули обратно переданные доли, а договор дарения не расторгли, суды пришли к весьма парадоксальному решению. Они отказались считать возможным

521 См.: постановление АС Московского округа от 28.05.2018 № Ф05-5893/2018. Судья Е.Н. Золотова, отказывая в передаче дела на рассмотрение коллегии ВС РФ, и вовсе указала, что иск о «переводе прав и обязанностей» по договору после расторжения является «беспредметным» (см. определение ВС РФ от 18.09.2018 № 305-ЭС18-12927).

212 «перевод» долей, переданных по купле-продаже, но удовлетворили иск в

отношении «подаренных» долей и «перевели» права и обязанности «по сделке купли-продажи … фактически сложившейся между [продавцом] и [покупателем]»522.

К сожалению, схожие выводы о невозможности «перевода прав и обязанностей» в случае расторжения договора чрезвычайно часто встречаются и в иных решениях судов523.

С таким подходом согласиться совершенно невозможно: суды, придавая значение соглашению о расторжении, игнорируют тот факт, что на самом деле основные обязательства сторон уже полностью прекратились надлежащим исполнением (ст. 408 ГК). Следует поддержать ту, к сожалению, немногочисленную судебную практику, в которой справедливо указывается на то, что расторжение исполненного договора купли-продажи невозможно524. Подписывая в подобной ситуации «соглашение о расторжении», стороны в реальности заключают новый договор купли-продажи, по которому покупатель обязуется передать продавцу то,

что он ранее купил. С этой точки зрения подобное отчуждение доли вообще-то

522Постановление АС Северо-Кавказского округа от 08.07.2019 № Ф08-4661/2019. Не совсем ясно, какую именно «цену» оказались должны заплатить по такой фактической купле-продаже истцы.

523См.: постановления АС Московского округа от 04.02.2020 № Ф05-7538/2019; АС Северо-Кавказского округа от

27.11.2019 № Ф08-10342/2019; АС Западно-Сибирского округа от 14.03.2019 № Ф04-7107/2019 (суд отказал в иске о реализации преимущественного права, поскольку грантор и ко нтрагент подписали соглашение «о признании договора мены несостоявшимся (незаключенным)»); АС Северо-Кавказского округа от 05.10.2018 № Ф08-6652/2018 (суд отказал в «переводе прав и обязанностей» по договору купли-продажи доли, поскольку тот был расторгнут, что «подтверждается нотариально удостоверенным соглашением о расторжении договора»); АС Московского округа от 08.06.2017 № Ф05-7088/2017 (суд (а) отказал в «переводе прав и обязанностей», поскольку договор расторгнут по причине неоплаты контрагентом покупной цены (в размере 5.000 рублей), и (б) проигнорировал доводы истца о злоупотреблении сторон, расторгнувших договор через месяц после подачи иска); АС Северо-Западного округа от 24.08.2016 № Ф07-5680/2016 (суд отказал в «переводе прав и обязанностей» и договора купли-продажидоли в общей собственности, поскольку тот был расторгнут, несмотря на то , что расторжение произошло через более чем три месяца после подачи иска); АС Северо-Кавказского округа от 22.12.2015 № Ф08-9356/2015 (суд отказал арендатору в иске о «переводе прав и обязанностей» по новому договору аренды между арендодателем и третьим лицом, поскольку к моменту разрешения спора те был расторгнуты); АС Московского округа от 07.08.2015 № Ф05-9490/2015 (суд отказал истцу как в «переводе прав и обязанностей» по исполненным договорам, так и в признании соглашений об их расторжении недействительными).

524 См.: постановления АС Уральского округа от 11.02.2016 № Ф09-10236/15 (суд отклонил доводы ответчиков о расторжении договора в связи с неоплатой, поскольку решил, что соглашения о расторжении «составлены без намерения создать соответствующие правовые последствия и преследуют своей целью избежать не благоприятных последствий в случае удовлетворения иска о переводе прав и обязанностейпокупателя по договорам купли-продажи спорных акций») и ФАС Северо-Кавказского округа от 12.12.2012 по делу № А53-11398/2011 (грантор и контрагент пытались расторгнуть договор купли-продажи «в связи с тем, что названный договор являлся притворной сделкойс целью прикрыть фактически совершенную сделку дарения доли в уставном капитале»; однако «поскольку обязательства по договорам были исполнены, суды пришли к выводу о невозможности их расторжения по соглашению сторон»). См. также постановление АС Московского округа от 16.07.2019 № Ф05-10877/2019.

213

является новым основанием для возникновения преимущественного права. Соответственно, рассмотренный вариант «расторжения» не имеет никакого эффекта для возможности реализации преимущественного права.

Если стороны расторгают договор до того, как он полностью исполнен,

сможет ли это заблокировать реализацию преимущественного права? В рамках конститутивной теории прекращение обязательств из первоначального договора ввиду их исполнения никак не лишает правообладателя секундарных возможностей по созданию нового договора525. Должен ли такой же подход применяться к иным случаям прекращения обязательств?

Внемецкой доктрине признается, что односторонний отказ от договора со стороны контрагента, а равным образом подписание соглашения о расторжении не влияют на возможность правообладателя после этого реализовать преимущественное право правообладателя. Такие отказ или расторжение не обладают ретроспективным эффектом для целей преимущественного права, а потому не могут отменить уже возникшее основание для осуществления преимущественного права (Vorkaufsfall)526.

Вто же время в Швейцарии закон прямо указывает, что прекращение договора после реализации преимущественного права не лишает правообладателя возможности им воспользоваться (абз. 2 ст. 216d ШОЗ) – из этого порой делается вывод от обратного: если договор прекращается до осуществления преимущественного права, после этого такое осуществление становится невозможным. Впрочем, в доктрине звучат голоса в пользу того, чтобы толковать это правило таким образом, что только прекращение договора до момента, когда правообладатель узнал о договоре между грантором и контрагентом, влечет невозможность осуществить преимущественное право527. Более того, de lege

525См. раздел 1.6.2.

526См., напр.: Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB - Buch 2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 433-480. § 463. Rn. 39-40; Schurig K. Op. cit. S. 142-143.

В российской литературе в поддержку такой точки зрения см.: Скловский К.И. Некоторые проблемы

преимущественного права покупки(«Даже расторжение уже заключенного с третьим лицом договора, хотя оно и не является односторонним действием продавца, не должно влечь прекра щения действия права преимущественной покупки, и не потому, что такое расторжение будет злоупотреблением правом, а потому, что оно не уничтожает

эффекта ранее сделанного предложения»).

527 См.: Rüegg J. Op. cit. Rn. 580.

214

ferenda предлагается воспринять немецкий подход и признать, что прекращение договора никогда не имеет ретроспективного эффекта, а потому не способно заблокировать преимущественное право528.

Как должен данный вопрос решаться в соответствии с российским правом?

По общему правилу расторжение первоначального договора по соглашению стороны или в результате одностороннего отказа со стороны контрагента не должно влечь невозможность реализации преимущественного права. У этого есть как догматическое, так и политико-правовое обоснование. Во-первых, с точки зрения догматики есть аргумент о том, что секундарные возможности в рамках активной фазы преимущественного права возникают в результате нейтрального юридического факта – заключения договора, а не в качестве своеобразной санкции529. Как следствие, в данном случае невозможно «исправление» со стороны грантора путем расторжения договора до реализации преимущественного права530: прекращение договора по российскому праву не имеет ретроспективного эффекта, а потому не ведет к исчезновению основания для возникновения преимущественного права (Vorkaufsfall)531. Во-вторых, с политико-правовой точки зрения нужно иметь в виду, что грантор зачастую заключает договор с контрагентом, прекрасно зная о преимущественном праве правообладателя. Предоставление ему возможности «исправиться» лишь возвращает положение в status quo, что в реальности дает грантору «второй шанс» произвести отчуждение так, чтобы в этот раз уже наверняка обойти преимущественное право.

Идеальным примером в данной связи является спор, рассмотренный Десятым ААС в 2018 г.532 В данном деле в АО533 имелось три акционера: А (49,996%), В (49,996%) и С (0,008%). Акционер С продал принадлежащую ему одну акцию

528См.: Ibid. Rn. 582.

529См. разделы 1.4-1.5.

530Однако см.: Naudé T. The Legal Nature of Preference Contracts. P. 319-320, 365 (автор настаивает на том, что

прекращение договора должно блокировать любую последующую реализацию преимущественного права, так как подобным образом грантор исправляет свое предшествующее нарушение).

531В российской литературе аналогичные рассуждения см.: Алешина А.Д. Указ. соч. С. 96.

532Постановление Десятого ААС от 13.09.2018 № 10АП-11348/2018.

533В данном деле формально речь шла об ОАО, устав которого включал положение о преимущественном праве. Поскольку суды не поставили под сомнение действительность такого положения, они, очевидно, исходили из того,

что спор идет об обществе, не отвечающем требованиям, предъявляемым к публичным акционерным обществам (п. 1 ст. 66.3 ГК), т.е. о непубличном обществе (п. 2 ст. 66.3 ГК).

215

контрагенту D, являвшемуся родственником акционера В. Акционер А обратился в суд с требованием о «переводе прав и обязанностей» по указанному договору. Акционер С и контрагент D расторгли исполненный договор купли-продажи, что вроде бы возвратило положение дел в первоначальное состояние. Однако после

этого акционер В подарил контрагенту D одну акцию, а акционер С продал акционеру В принадлежащую ему акцию. В результате подобных действий акционеры В и С, а также контрагент D все-таки добились ровно того же, на что они рассчитывали в рамках первой сделки. Суды же, к сожалению, отказали правообладателю в иске на том основании, что «согласно сложившейся судебной практике расторжение договоров купли-продажи, заключенных в нарушение преимущественного права покупки, влечет невозможность удовлетворения требования о переводе прав и обязанностей по договору». В действиях же, произошедших после расторжения первоначального договора купли-продажи, суды злоупотребления не увидели, поскольку формально ни на договор дарения, ни на договор купли-продажи между акционерами преимущественное право не распространяется. Таким образом, суды позволили через расторжение договора помешать реализации преимущественного права, что в итоге привело к новой, на этот раз успешной, оппортунистической попытке его обхода534.

Кроме того, у контрагента едва ли могут быть причины для одностороннего отказа от договора, которые были бы релевантны в рамках отношений между грантором и правообладателем. Если даже грантор не передает контрагенту долю или иным образом нарушает договор с контрагентом, то отказ контрагента от договора не должен мешать правообладателю осуществить преимущественное право и прийти с иском к грантору о передаче ему доли535.

534 Парадоксальным образом ровно такие же попыткипродажи акций с последующим их расторжением происходили в том же самом АО и до этого, но суды ровно так же отказывали в иске правообладателей о реализации преимущественного права. См. постановление АС Московского округа от 20.07.2018 № Ф05-5570/2018.

535 Аналогичные рассуждениясм.: Rüegg J. Op. cit. Rn. 576-579.

216

преимущественного права536.

Односторонний отказ от договора со стороны грантора. Если первоначальный договор предоставляет грантору право на немотивированный односторонний отказ, может ли грантор им воспользоваться после того, как правообладатель реализовал преимущественное право? И если да, то не открывает ли это дорогу для злоупотреблений?

Отвечая на данный вопрос в рамках немецкого права, K. Schurig справедливо обращает внимание на положения § 465 ГГУ, в соответствии с которым в отношении правообладателя не действуют такие положения договора между грантором и контрагентом, которые (а) ставят действие такого договора под условие не осуществления преимущественного права или (б) дают возможность его расторгнуть в случае, если преимущественное право все же осуществлено. Автор предлагает применять данное положение в том числе в тех ситуациях, когда грантор, реализовав право на немотивированный отказ от договора, не смог дать убедительных пояснений в отношении причин такого отказа537. По сути, в такой ситуации предлагается презюмировать, что отказ грантора был направлен на то, чтобы избавиться от договора с правообладателем именно в связи с реализацией преимущественного права.

По-видимому, похожий подход должен быть воспринят и в рамках российского права за счет применения ст. 10 ГК (в отсутствие специальных правил касательно реализации преимущественного права). Немотивированный односторонний отказ грантора от договора, возникшего в результате реализации преимущественного права, должен рассматриваться в качестве злоупотребления правом, а потому лишаться юридической силы (ст. 10 и 168 ГК), если только грантор не даст убедительных пояснений в отношении причин такого отказа (например, обоснованные сомнения в отношении того, что правообладатель сможет исполнить свои обязательства по договору). В противном случае грантору и

536В пользу такой точкизрения, по-видимому, склоняется К.И. Скловский – см.: Скловский К.И. Некоторые проблемы преимущественного права покупки.

537См.: Schurig K. Op. cit. S. 154. См. в поддержку данной идеи: Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB - Buch 2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 433-480. § 463. Rn. 39.

217

контрагенту достаточно будет включить в договор подобное условие, чтобы в последующем при реализации преимущественного права грантор мог в любой миг

водностороннем порядке отказаться от нового договора с правообладателем.

(f)Отменительное условие

Если договор с контрагентом включает отменительное условие, то какой эффект наступление такого условия оказывает на допустимость реализации преимущественного права?538

Если к моменту осуществления преимущественного права отменительное условие еще не наступило, то по общему правилу договор между грантором и правообладателем будет включать такое условие и его наступление будет ретроспективно отменять такой договор539. Если условие наступило до реализации преимущественного права, то, поскольку отменительное условие является частью условий, согласованных между грантором и контрагентом договора (и на иных условиях грантор, возможно, не стал бы продавать долю), ретроспективно отпадает само основание для реализации преимущественного права (Vorkaufsfall). Это позволяет вести речь о том, что в обоих из указанных случаев основание для реализации преимущественного права следует считать ненаступившим540. Для борьбы с потенциальными злоупотреблениями в немецком законодательстве предусмотрено специальное правило, которое влечет относительную недействительность (relative Unwirksamkeit) (т.е., по сути, непротивопоставимость правообладателю) условия о том, что первоначальный договор прекращает действие в случае осуществления правообладателем преимущественного права

(§ 465 ГГУ)541.

538Речь идет о таких отменительных условиях, которые не зависят от воли грантора или контрагента. К отменительным условиям, зависящим от воли одной из сторон, должны применяться те же правила, что касаются одностороннего отказа от договора – см. раздел 2.2.1(i)(e).

539См.: Schurig K. Op. cit. S. 139.

540См.: Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB. Buch 2: Recht

der Schuldverhältnisse: §§ 433–480. § 463. Rn. 42.

541 См.: Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB - Buch 2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 433-480. § 465. Rn. 1.

На русском языке об относительной недействительности см.: Гражданское право. Т. 1 / отв. ред. Е.А. Суханов. С. 416-417 (автор раздела – А.М. Ширвиндт); Генкин Д.М. Относительная недействительность сделок // Вестник гражданского права. 2014. № 4. С. 190-220; Сделки, представительство, исковая давность: постатейныйкомментарий к статьям 153–208 Гражданского кодекса Российской Федерации / отв. ред. А.Г. Карапетов. С. 604 (комментарий к ст. 173.1; автор комментария – А.А. Громов).

218

Некоторые швейцарские авторы также выступают за аналогичное решение, т.е. признание непротивопоставимости правообладателю указанного типа отменительных условий (в том числе со ссылкой на § 465 ГГУ)542. Как следствие, если первоначальный договор все же включает положение о том, что он прекратит действие при реализации преимущественного права, то в рамках отношений между грантором и контрагентом он действительно прекратит действие (притом ретроспективно). Однако это не лишает правообладателя возможности воспользоваться преимущественным правом и заключить таким образом новый договор, но уже без соответствующего отменительного условия (в чем также можно увидеть отступление от принципа идентичности543)544.

Аналогичным образом рассматриваемый вопрос должен решаться и по российскому праву. Если отменительное условие наступило до осуществления преимущественного права, то право уже не может быть реализовано, поскольку в противном случае грантор вынужден был бы продать долю на таких условиях, на которые он не соглашался. При этом следом за немецкой и швейцарской доктриной во избежание злоупотреблений следует сделать исключение для таких отменительных условий, которые прекращают действие первоначального договора в случае осуществления преимущественного права. Такие условия не могут противопоставляться правообладателю, а их наступление имеет эффект только в рамках отношений между грантором и контрагентом. В отсутствие специального регулирования нормативным обоснованием этого решения может служить запрет совершения действий в обход закона с противоправной целью (п. 3 ст. 10 ГК).

(g) Влияние изменения договора

Если грантор и контрагент после заключения договора вносят в него изменения, сказывается ли это на условиях договора, возникающего в результате реализации правообладателем преимущественного права?

В российской судебной практике можно увидеть набор сравнительно

542См.: Brückner Ch. Op. cit. Rn. 93; Rüegg J. Op. cit. Rn. 564.

543См. в поддержку: Schermaier M.J. in: J. von Staudingers Kommentar zumBürgerlichen Gesetzbuch: Staudinger BGB - Buch 2: Recht der Schuldverhältnisse: §§ 433-480. § 465. Rn. 1.

544Парадоксальным образом противоположное решение поддерживается во французском праве – см.: Malaurie P., Aynès L., Gautier P.-Y. Op. cit. n° 153.

219

типовых дел, в которых грантор и контрагент сначала подписывают соглашение о купле-продаже доли по цене, равной (или близкой к) номинальной стоимости доли. Правообладатель, узнав о таком соглашении, подает в суд иск о «переводе прав и обязанностей». Спохватившись, стороны первоначального договора подписывают дополнительное соглашение, в соответствии с которым цена существенно увеличивается545. Делается это, по-видимому, для того, чтобы либо отбить у правообладателя желание осуществлять преимущественное право, либо пусть и с запозданием, но зафиксировать реальную покупную цену, уплаченную за долю.

Характерным примером является дело, рассмотренное АС Дальневосточного округа (далее – дело Семейной поликлиники)546. В данном споре 20.05.2015 грантор и контрагент заключили договор купли-продажи доли по цене в 4.000 руб., 14.08.2015 правообладатель подал иск о реализации преимущественного права, а 14.09.2015 было подписано (и даже нотариально удостоверено) дополнительное соглашение о повышении цены за долю до 1.500.000 руб. Окружной суд посчитал действия грантора и контрагента недобросовестными и позволил истцу осуществить преимущественное право по изначально согласованной цене.

При этом судебная практика по рассматриваемому вопросу неединообразна. В каких-то случаях суды считают, что преимущественное право должно реализовываться по измененной цене547. В то же время в ряде дел суды игнорируют попытки повысить цену продажи доли (иногда даже квалифицируя их в качестве злоупотребления правом) и дают правообладателю возможность воспользоваться своим правом с учетом условий, изначально согласованных между грантором и

545 См., напр.: постановление ФАС Московского округа от 21.02.2011 № КГ-А41/16797-10-П (грантор утверждал, что они с контрагентом подписали одновременно два договора купли-продажи: сначала один – с ценой в 5.000 руб., а затем второй – с ценой в 352.000.000 руб., «поскольку [грантор], посоветовавшись с юристами, сообщил [контрагенту], что в соответствии с действующим законодательством в договоре купли-продажи доли необходимо указывать реальную стоимость отчуждаемой доли»).

546См.: постановление АС Дальневосточного округа от 02.11.2017 № Ф03-4316/2017.

547См., например: определение СКГД ВС РФ от 24.05.2016 № 5-КГ16-66 и апелляционное определение Московского городского суда от 28.10.2016 по делу № 33-26669/2016 (суды пришли к выводу, что преимущественное право должно

осуществляться с учетом изменений, внесенных в договор между грантором и контрагентом, несмотря на то что (а) указанные изменения, касавшиеся увеличения цены в десять раз, произошли через двенадцать дней после подписания договора, а (б) основанием для реализации преимущественного права послужила стандартная схема обхода через дарение и последующую продажу третьему лицу). См. также постановление АС Северо -Кавказского округа от 29.10.2019 № Ф08-8789/2019.

220

контрагентом548.

Будет ли подобное или иное изменение изначальных положений договора между грантором и контрагентом связывать правообладателя в отношении того, на каких условиях возникает договор, заключаемый при реализации преимущественного права?

Ответ на данный вопрос должен быть отрицательным. Так же как последующее прекращение первоначального договора не лишает правообладателя возможности осуществить преимущественное право (см. раздел 2.2.1(i)(e)), изменение указанного договора по общему правилу не должно иметь эффект в отношении условий договора между грантором и контрагентом. С догматической точки зрения это объясняется тем, что преимущественное право состоит в возможности заключить такой же договор, какой был изначально заключен между грантором и контрагентом. С политико-правовой точки зрения обоснование состоит в том, что в противном случае мы открываем дорогу к оппортунистическому поведению грантора, который может попытаться внести в договор такие изменения,

которые сделают реализацию преимущественного права неприемлемой для правообладателя (что, собственно, и демонстрирует имеющаяся судебная практика). Как справедливо указывает K. Schurig, если допустить, что изменение договора между контрагентом и грантором связывает правообладателя, невозможно будет объяснить, почему, например, замена одного предмета договора купли-

продажи, охватываемого преимущественным правом, на другой предмет, таким правом не охватываемый, не ведет к прекращению возможности реализовать преимущественное право549. Кроме того, совершенно нелогично давать разный эффект расторжению и изменению договора между грантором и контрагентом: если расторжение не имеет ретроспективного эффекта в отношениях с правообладателем, почему изменение должно таким эффектом обладать?

548 См.: постановления АС Дальневосточного округа от 02.11.2017 № Ф03 -4316/2017; ФАС Волго-Вятского округа от 07.10.2013 по делу № А43-17969/2012 (грантор и контрагент после подачи иска правообладателем увеличили цену договора более чем в пять раз; однако суды пришли к выводу о том, что «увеличение цены имущества … после исполнения [контрагентом] обязательств по его оплате и после предъявления прав [правообладателя] на имущество

в порядке статьи 250 Кодекса свидетельствует о злоупотреблении правом»). 549 См.: Schurig K. Op. cit. S. 170-171.