Форма договора сингулярной сукцессии de lege ferenda

Представляется, что наиболее удачной и отвечающей потребностям прочности гражданского оборота должна быть признана теория письменности формы договора сингулярной сукцессии.

При выработке общего правила о форме договора уступки требования нужно исходить из следующих соображений.

К условиям допущения устных сделок относятся не только незначительность их суммы (п.1 ст.161 ГК РФ), но и наличие возможности доказать факт их совершения, не прибегая к письменным доказательствам. Последнее соображение должно быть признано решающим, ибо незначительность суммы сделки - критерий весьма зыбкий и неопределенный (для кого-то 10 минимальных размеров оплаты труда - сумма значительная, а для кого-то нет). Следовательно, должны считаться дозволенными лишь такие устные сделки, которые в обычной обстановке совершаются так, что их совершение становится очевидным для любых третьих лиц. Как известно, в Древнем Риме даже существовал особый торжественный обряд, свершавшийся в присутствии свидетелей и указывающий на совершение сделки (манципация). На Руси аналогичные действа хотя были и менее торжественными, но тоже существовали. Таковыми служили рукобитие, угощение спиртными напитками (магарыч, литки, давасы, покопытное), дача и принятие задатка, молитва, обращенная к церкви или иконам, наименование друг друга определенными словами и т.п.*(10)

Кроме того, совершение сделки может быть доказано ссылкой на определенные фактические обстоятельства, доступные для единообразного восприятия любых лиц, которые прямо или косвенно свидетельствуют о совершении сделки (например, у одного лица находится вещь, до недавнего времени принадлежавшая другому; лицо отправляет деньги почтовым переводом; у лица имеется письмо должника с просьбой подождать до возврата долга и т.п.). И в этом случае устные сделки могут считаться допустимыми.

Сделки по уступке требований - как письменных, так и устных - не имеют никаких внешних проявлений. Если передача вещи может быть доступна восприятию свидетелей, то передача прав, не обставленная торжественным символическим обрядом, - никогда. Передача вещи влечет внешне видимое уменьшение имущества передавшего и увеличение имущества получившего вещь, а передача права - нет. Наконец, заключение в устной форме, скажем, договора купли-продажи, если и создаст в будущем неопределенность отношений, то только между сторонами, в то время как совершение в устной форме договора сингулярной сукцессии может вылиться в будущем в неопределенность правового положения третьего лица - должника, не участвовавшего в этой сделке. А то, что в доказывании факта и условий сингулярной сукцессии могут быть заинтересованы не только стороны данного договора, но и третье лицо - должник, сомнению не подлежит.

Так, должник, произведший исполнение новому кредитору, заинтересован в том, чтобы иметь возможность доказать, что исполнение это было надлежащим, для чего он должен удостовериться в наличии договора уступки требования. Без представления доказательств совершения уступки требования должник вправе не исполнять обязательства новому кредитору (п.1 ст.385 ГК РФ). Поскольку интересы должника и кредиторов прямо противоположны друг другу, следует признать, что требование должником письменных доказательств совершенной уступки не только не лишено оснований, но и заслуживает уважения со стороны закона. Действительно, недобросовестные кредиторы вполне могут вступить в сговор и отказаться от своих прежних утверждений о якобы состоявшейся уступке после того, как новый кредитор получит исполнение. При наличии же письменного подтверждения уступки кредиторы такой возможности лишаются.

Единственное внешнее проявление, которое может иметь совершившаяся уступка требования, - это факт передачи кредитором третьему лицу документов об уступаемом требовании. Но беда в том, что, когда само требование не оформлено письменно, таких документов нет, а значит, и единственно возможное внешнее проявление цессии отсутствует. Если же документы, подлежащие передаче, имеются, то это означает, что речь идет об уступке требования, удостоверенного в письменной форме, т.е. для доказательства наличности сделки и ее условий ссылаться на факт передачи документов уже не нужно.

Сказанное позволяет заключить, что общим правилом о форме договора сингулярной сукцессии (и всякой иной сделки, которая служит основанием уступки требования) должна быть простая письменная форма*(11). Исключения из этого правила должны быть установлены законом. За руководящее начало, таким образом, должна быть принята теория письменности формы договора сингулярной сукцессии. В свете сказанного норма ст.389 ГК РФ, проводящая теорию зависимости формы договора сингулярной сукцессии от формы основной сделки, не может рассматриваться как удачная.

Предвидимым нами возражением против принятия теории письменности в качестве общего правила о форме договора сингулярной сукцессии является соображение о том, что требование письменности формы может стеснить гражданский оборот. Но при ближайшем его рассмотрении соображение это оказывается вовсе лишенным оснований. Договоры об уступке требований между гражданами из сделок на сумму менее 10 минимальных размеров месячной оплаты труда практически не встречаются. Что же касается договоров уступки требований между юридическими лицами, то таковые, как правило, облекаются в письменную форму по принципу зависимости от формы основной сделки, ибо уступка требований, возникших из иных оснований, чем сделки, также встречается крайне редко. Иными словами, получается, что фактически договоры сингулярной сукцессии и без того почти не заключаются в устной форме; основная их форма - письменная. Заняв позицию теории письменности, законодатель только закрепит фактически сложившееся общее правило.

Таким образом, общим законодательным правилом о форме договора сингулярной сукцессии должно быть правило о письменности его формы. Теория зависимости должна применяться только к договорам уступки требований, возникших из сделок, заключенных в форме, более строгой, чем письменная.