Нормативно правовые акты

Комментарий к Гражданскому Кодексу, часть 2 (постатейный) Садикова М. 1996.

Постановления ЦИК и СНК СССР 1925 «О торговых агентах»

Устав торговый Российской Империи.

Гаагская конвенция 1978 о праве, применяемом к агентским соглашениям.

The Commercial Agents Regulations (of Great Britain) 1993

Директива 86/653/EWG «О координации правовых предписаний стран-участников о независимых торговых агентах (торговых представителях)» 18 декабря 1986 г.

Во-первых, необходимо определиться с терминологией, используемой мною в данной работе. Сравнению в ней подлежат agency англо-американского права (в работе обращается внимание на историю развития данного института, его признаки и т.п.) и агентские отношения в России. То есть целью работы не является сравнение нахождение и описание аналога agency в России или аналога агентского договора в англо-американском праве.

В литературе, посвященной агентским отношениям, широко дискутируются следующие вопросы: целесообразно ли выделять договор агентирования в рамках договорах о представительстве, наряду с комиссией и поручением, а также точка зрения заимствования агентирования из англо-американского права. Обсуждение этих вопросов актуально как само по себе, так и с позиций сравнения агентских отношений, то есть темы данной работы. По поводу первого вопроса существует точка зрения, согласно которой, проще регулировать агентские отношения смешанным договором, включающим элементы комиссии и поручения.¹ В целом данный вопрос является весьма спорным и обширным и может являться предметом самостоятельного исследования. Второй вопрос является спорным и дискуссионным. Поводом для возникновения проблемы заимствования является главным образом созвучие русского «агент» и английского “agency”. Но как ни назови агентские отношения, все-таки необходимо учитывать и факты истории, которые говорят об объективных предпосылках самостоятельного развития данного института в российском праве. На мысль о том, что понятием agency, например, в американском праве называют нечто иное по сравнению с российским законодательством, наводят примеры в сборнике судебных решений. Вот один из примеров: агентом мужа является жена, которую супруг не обеспечивает всем необходимым и которая вступает в обязательства для того, чтобы обеспечить себя необходимым. При этом она становится агентом своего мужа в силу сожительства² Пример этот не совсем типичный, автор относит его к agents of necessity, но тем не менее это - агентские отношения с точки зрения американского права. Заимствовало ли российское право только лишь термин агентства, или же законодатель «списал» нормы ГК с институтов англо-американского права? Насколько эквивалентны по объему и содержанию агентские отношения и agency англо-американского права? Для ответа на эти вопросы необходимо сравнить соответствующие институты в соответствующих правопорядках.

Существуют различные жизненные ситуации, в которых одно лицо призвано охранять в обороте интересы другого лица, например, управлять его имуществом. Такими лицами могут быть законные представители (родители, опекуны), или те, кто на основании положения в качестве органа юридического лица (управляющий делами ООО), или на основании должностного положения (конкурсный управляющий) осуществляют определенные действия. Аналогичные отношения могут быть основаны на договоре, но от этого не меняется основа, которая лежит в существовании подобных правоотношений.

Те авторы, которые утверждают, что институт агентирования был заимствован из англо-американского права, не учитывают, что агентские отношения не могли возникнуть «на пустом месте». Тот факт, что термин «агент» не употреблялся до определенного времени, не говорит о том, что предпосылок агентских отношений не было в России и что они появились неоткуда. В дореволюционной литературе встречается термин «торговый агент» и будет целесообразно определить, какое место он занимал в отношениях представительства. Кроме того, агентские отношения получили широкое распространение в таких странах континентального права, как Германия и Франция, на которые Россия также могла ориентироваться, регулируя агентские отношения. А.Кабалкин отмечает, что тот факт, что первоначально агентские отношения развивались в США, является причиной того, что адаптация данного института в России встретила некоторые трудности.¹ Также он отмечает нецелесообразность специального регулирования агентских отношений на уровне гражданского кодекса, указывая на то, что агентские отношения и раньше развивались через систему сетевого маркетинга и оформлялись агентскими соглашениями, скопированными с аналогов в США. Доводы Кабалкина представляются нецелесообразными, так как по его мнению лучше «прикрывать» агентские отношения другим названием, нежели признать, что российский правопорядок использует лучшее из зарубежных правопорядков, когда в этом появляется необходимость. Более сдержанной представляется позиция Суханова, который отмечает, что нет оснований говорить о рецепции агентского договора, хотя очевидно прослеживаются следы влияния англо-американского правопорядка. Схожей позиции придерживается и Брагинский, когда говорит, что нет оснований для отождествления агентских договоров в двух правопорядках.

В целом можно говорить о сходстве агентских отношений в англо-американском и российском праве. Как отмечает Егоров, в обоих случаях речь идет о деятельности одного лица (агента) в интересах другого (принципала), и в связи с этим допустимо говорить о том, что относительно природы агентских отношений не наблюдается существенных расхождений. ¹ в выводы

Интересное замечание было сделано в работе Егорова, посвященной агентским отношениям. Он отмечает, что в российском юридическом языке не сложилось единообразного термина, которым охватывается определение сторон в «ведении чужих дел», т.е. комиссия, агентирование, поручение, доверительное управление имуществом, экспедиция, внедоговорное ведение чужих дел без поручения.² Например, в проекте Гражданского уложения Российской империи предлагалась пара «распорядитель чужого дела» и «хозяин дела».³ Автор признает данную пару вполне удачной.

Агенты в дореволюционной литературе рассматриваются в основном в сравнении с комиссионерами и маклерами. Авторы в своих работах по торговому праву уделяют агентским отношениям незначительное место, отдавая предпочтение в посреднической деятельности комиссионерам. Хотя в Своде законов нет упоминания об агентах, все же о них шла речь в ряде законодательных актов, не вошедших в Свод. Примерами могут служить Устав гражданского судопроизводства (ст. 36 и 221), а также Положение о пошлинах (ст. 56 и примечание к ней).⁴

Цитович отмечает, что «подлинное назначение агентов – собирать предложения (оферты) от лиц, желающих заключить договор с хозяином агента, находящимся в другой местности. … Не через него, а лишь при его посредстве происходит заключение договора».(63) Деятельность агентур он называет собственно маклерством. Таким образом он отрицал юридический характер в деятельности агента. Подобного воззрения придерживался А.Ф.Федоров.¹ Шершеневич указывал, что полномочия агента заключаются в «приискании условий для заключения сделок известного рода»², а также что «агент действует в чужом интересе, не в качестве приказчика, комиссионера и маклера»³.

Более широкую характеристику торговым агентам дает Таль. Он отмечает, что ни комиссионеры, ни маклер6ы не удовлетворяли в полной мере потребности торгового оборота в торговых посредниках. Именно поэтому сложился институт торговых посредников, получивших название торговых агентов. Сам термин, как отмечает Таль, был в употреблении давно, но не имел строго определенного значения. Также не был определен и характер договора, заключаемого по поводу агентских отношений. Рассматривалась возможность использования «возмездного мандата», т.е. поручения, личного найма или подряда. Опровергая возможность использования этих договоров для оформления агентских отношений, Таль раскрывает существенные черты этих отношений, в понимании участников торгового оборота конца 19 – начала 20 века. Во-первых, действия агента заключаются не только в совершении сделок, но и в фактических действиях. Вопрос об объеме деятельности сторон должен решаться согласно «воззрениям торгового оборота». Во-вторых, агент «не обещает конкретно определенной услуги», т.е. его действия носят постоянный представительский характер и между агентом и принципалом существует «длительная связь». В-третьих, агент выступает в обороте, как «купец, … , а не как служащий». Правительствующий Сенат в решении 1882 г. за №910 определил, что «существенной отличительной чертой деятельности агентов является то, что они вступают в сделки не от своего имени и за свой счет, а за счет и от имени других лиц, уполномочивших их на это, и являются, таким образом, представителями отсутствующего другого контрагента по сделке». В решении 1880 г. №978 указывалось, что «агентами признавались лица, которые в виде промысла занимались посредничеством для торгового предприятия определенного купца или в качестве посредников заключали (если к тому особо уполномочены) торговые сделки чужим именем и за чужой счет.⁴

Таким образом, ни дореволюционные авторы, ни судебная практика не сформировали единого мнения по поводу природы агентских отношений. Не было четко определено, какие действия может совершать агент, только ли фактические, т.е. по сути посреднические, или как высказывался Таль – фактические и юридические действия.

В советском праве институт торгового агента продолжал развиваться в принципе в заданном дореволюционным законодательством направлением. В постановлении ЦИК и СНК СССР от 29 октября 1925 г. «О торговых агентах» определялось, что торговыми агентами «признаются лица, которые, не состоя на службе в торговом или промышленном предприятии, оказывают ему содействие по заключению торговых сделок или совершают торговые действия от его имени». Непосредственно заключать сделки агент мог при наличии общего или специального письменного полномочия. Законодатель таким образом четко отграничил агентов от комиссионеров и маклеров, а также от лиц работающих по трудовому договору. Таким образом, в лице агента сливались функции представителя и фактического посредника. Определяющим был не объем переданных ему полномочий, а то какого результата он должен был достичь. В связи с этим он мог совершать как фактические, так и юридические действия для того, чтобы способствовать установлению отношений между клиентом и третьими лицами. Также существовал институт коммивояжеров, т.е. разъездных агентов. Коммивояжер в любом случае не мог заключать сделки от имени того, в чьих интересах он действовал, так как коммивояжер имел с собой лишь образцы товаров. Деятельность их напоминала по существу разносную торговлю.¹

Те экономические условия, которые сложились на момент принятия постановления 1925 г., не соответствовали тем, которые потом сложились в стране.² В связи с этим агентские отношения угасают. В дальнейших советских НПА агентские отношения регулировались в сфере страхования и морской торговли. В итоге агентами моги выступать государственные предприятия и то только в сфере внешней торговли.³

Институт агентирования в современном российском гражданском праве.

Складывается впечатление, особенно в сравнении с американской юридической литературой, где часто отмечается тенденция к чрезмерному расширению термина agency, что агентским отношениям в российской юридической литературе не могут «найти места». Постоянно ставится вопрос о самостоятельности данного института, о его сходствах и отличиях со смежными институтами, о целесообразности его существования и возможности его заменить. Некоторыми авторами отмечается, что потребность в договорах агентской группы на данном этапе невелика.⁴ Другие же говорят о том, что агентский договор является наиболее распространенным посредническим договором в повседневной коммерческой практике.⁵

Сравнивая агентские отношения с отношениями, возникающими из договора комиссии и поручения, важно отметить следующее. В процессе осуществления главным образом предпринимательской деятельности, необходимость представителя-профессионала увеличивалась по мере развития оборота. Действия, которые совершал представитель, становились все более разнообразными и конструкция отношений усложнялось. Это и привело к выделению агентирования наряду с комиссией и поручением. Агентирование в одних странах поглотило поручение и комиссию, а в других стало сосуществовать с ними.¹ При этом отмечается, что главной целью и результатом такого разделения стало то, что агент вправе совершать юридические и фактические действия от имени принципала. Но критерием разделения действий на фактические и юридические должен быть не результат действий, а воля лица, совершающего то или иное действие. Термин «иные действия», используемый в ст.1005 ГК однозначно толкуется как фактические действия (для сравнения – предметом договора комиссии являются только сделки, а предметом договора комиссии – юридические действия). Но не любые фактические действия могут быть предметом агентирования. Фактические действия сводятся к таким, которые имеют связь с основной задачей – юридическими действиями во исполнение поручения. Оспаривается целесообразность разделения действий на фактические и юридические, так как, например, в результате т.н. фактических действий (например, проведение пресс-конференции, сбыт нужных товаров), могут возникнуть правовые последствия, как то необходимость оплаты предоставленных агентом услуг, обязанность принципала возместить убытки в результате неправомерных действий и т.п. Кроме того, если такие действия указываются в качестве предмета агентского договора, то вообще теряется всякий смысл отнесения их к «фактическим»². Возникает вопрос: может ли агент совершать одни лишь фактические действия в интересах принципала? По смыслу ст.1005 ГК РФ, где фактические и иные действия соединены союзом «и», они находятся в неразрывной связи. Но если отступить от формализма, то можно допустить совершение агентом одних лишь фактических действий. ФАС Московского округа (постановление от 26 октября 1999 г.) не увидел противоречия природе агентских отношений, в случае, когда услуги агента сводились только к фактическим действиям, обладающим признаками посредничества.³ Такая возможность предусматривается иностранным законодательством, и была предусмотрена в дореволюционной России.

В целом следует отметить, что в агентские отношения, возникающие не по поводу предпринимательской деятельности, зачастую ограничиваются фактическими отношениями. Например, действия агента, занимающегося поиском подходящего варианта купли-продажи жилого помещения, или действия рекламного агента, чьи усилия не вызывают никакого правового эффекта из-за отсутствия отклика покупателей, зачастую востребованы именно на уровне фактических действий агента.¹

Агентские отношения в российском варианте характеризуются той особенностью, что агент может совершать сделки как от своего, так и от чужого имени. Данный подход является отличительным, так как в странах Европы агент действует от имени принципала. В подтверждение тому – законодательство ряда европейских стран и Конвенция о праве, применимом к агентским соглашениям. ²