IV. [Осуществление прав из 6vMar на предъявителя]

'

16 января 1925 г. примечание 2 к ст. 60 ГК) создает повы­шенную защиту добросовестных приобретателей против вин­дикации только для определенной категории бумаг на предъ­явителя. Остальные по-прежиему подлежат действию общего правила ст. 60. Правда, примечание 2 к ст. 60 распространя­ется на те бумаги, в отношении которых вопрос практически вставал наиболее остро (облигации правительственных зай­мов³⁰). Но все же мы не видим достаточных оснований для разделения бумаг на две группы и считаем вполне возмож­ным распространение действия примечания 2 к ст. 60 на все ценные бумаги на предъявителя.

IV. [Осуществление прав из бумаг на предъявителя]

Теперь нам нужно остановиться на вопросах, связанных с осуществлением права, выраженного в бумаге. Действую­щее право не дает в этой области почти никакого материала. Поэтому нам придется ограничиться постановкой этих вопро­сов и указанием того, в каком направлении они должны быть разрешены.

30

Практическое значение примечания 2 к ст. 60 ГК подчеркивается цир­кулярами НКФ СССР от 9 июня 1925 г. № 769 и НКЮ РСФСР от 30 апреля 1925 г. № 88.

Мы указывали выше, что право, выраженное в бумаге, принадлежит собственнику бумаги. Это положение сталки­вается с другим началом, характерным для ценных бумаг, а именно с так называемым началом презентации, согласно которому осуществление права возможно только при усло­вии предъявления самой бумаги. Если мы возьмем в каче­стве примера простейший случай денежной бумаги, погашае­мой единым платежом, то можем оказаться перед следующей комбинацией обстоятельств. Бумага может быть предъявлена должнику для оплаты лицом, не уполномоченным на распо­ряжение ею. С точки зрения общего правила обязательствен-

ного права, должник освобождает себя от долга только испол­нением кредитору. Исполнение третьему, неуправомоченному лицу не освобождает его от ответственности перед действи­тельным субъектом права требования. Если применять это правило к бумагам на предъявителя, то должник, уплатив­ший предъявителю бумаги, остается ответственным перед ее собственником. На него, таким образом, будет возложен риск, вызываемый способом осуществления права, выраженного в бумаге (презентация). Возложение этого риска на должника совершенно очевидно не может быть обосновано какими бы то ни было соображениями целесообразности. Должник, со­ставивший бумагу и нормально выпустивший ее в обращение, не имеет никакого отношения к ее переходу от одних лиц к другим. В подавляющем большинстве случаев он не знает и не может знать о том, кто является ее собственником и, следо­вательно, субъектом обращенного к нему права требования. Он не может требовать от предъявителя каких-либо дополни­тельных доказательств принадлежности последнему бумаги. Требование предъявления таких доказательств противоречи­ло бы самой природе бумаги на предъявителя и сводило бы на нет практическое значение института. Он лишен, таким об­разом, способов устранить или уменьшить риск, вызываемый возможностью предъявления бумаги к платежу неуправомо-ченным лицом. Средство уменьшить этот риск находится в распоряжении собственника бумаги, который может прини­мать меры для охранения ее от похитителей и не вверять ее лицам, не заслуживающим доверия. На собственника бумаги поэтому целесообразно возложить несение риска. Такое реше­ние единственно совместимо с теми практическими целями, для которых существует институт бумаг на предъявителя.

В действующем советском праве нет соответствующей нормы, имеющей хоть сколько-нибудь общее значение, хотя, как мы увидим ниже, имеются некоторые указания для от­дельных частных случаев. Для того, чтобы рассмотреть дей­ствие юридического механизма, которым создается перемеще-

151 |

Ценные бумаги на предъявителя

IV. [Осуществление прав из бумаг на предъявителя]

ние риска на собственника бумаги, остановимся на § 793 абз. 1 Германского Гражданского Уложения³¹). Согласно этому па­раграфу, держатель бумаги на предъявителя может требовать от ее составителя выполнения выраженного в ней обязатель­ства, если только имеет право распоряжения бумагой. Одна­ко составитель освобождается от долга также и исполнени­ем неуправомоченному на распоряжение держателю. Таким образом, предъявление бумаги производит двоякое действие. Во-первых, оно легитимирует держателя в качестве субъекта права, выраженного в бумаге. Должник не может требовать от него дополнительных доказательств принадлежности ему этого права. Во-вторых, должник освобождает себя от обяза­тельства исполнением предъявителю бумаги, независимо от того, явился ли последний действительным субъектом права, или нет. Должник может считаться только с тем, что требо­вание предъявлено лицом, обладающим достаточной легити­мацией. Однако должник обязан только перед действитель­ным субъектом. Поэтому, если он считает, что предъявитель не является таковым, он может отказать ему в исполнении. Но этим он возлагает на себя бремя доказывания своей право­ты. Держатель бумаги не обязан предъявлять дополнитель­ных доказательств. Поэтому, если должник сомневается или даже знает, что предъявитель не имеет права распоряжения, он все же не обязан отказать в исполнении. Нельзя возлагать на него риск проиграть процесс. Ответственность должника перед действительным субъектом права возникает только в том случае, если у него в руках были совершенно исчерпыва­ющие доказательства, дававшие ему возможность не опасать­ся процесса и без ущерба для себя задержать исполнение, а

³¹ 793 Abs, I BGB: "Hat jemand cine Urkunde ausgestellt, in der er dem Inhaber der Urkunde erne Leistung verspricht (Schuldverschreibung auf den Inhaber), so kann der Inhaber von ihm die Leistung nach Mass-gabc des Versprechens verlangen. es не! denii dass cr zur Verfiigung uber die Urkunde nicht berechtigt ist. Der Aussteller wird jedoch auch durch die Leistung an einen nicht zur Vcrfiigung berechtigten Inhaber befreit".

также тогда, когда учинение платежа является сознательным содействием преступному деянию. При таких обстоятельствах действительный субъект права может основывать свое требо­вание к должнику на §§ 242 и 826 Германского Гражданского Уложения³²' ³³).

Как было указано выше, в действующем советском пра­ве нет по этому вопросу нормы, имеющей общее значение. Но некоторый материал все же имеется. В уставах ряда акционер­ных обществ, утвержденных высшими законодательными ор­ганами, содержатся указания по вопросу об акциях на предъ­явителя. Так, устав Торгово-Промышленного Банка СССР гласит; «передача от одного лица к другому акций Банка на предъявителя совершается без всяких формальностей со сто­роны Банка, и владельцем акции па предъявителя признается то лицо, которое имеет их в своих руках» (§ 11). Аналогичное постановление повторяется в уставах довольно часто (см., на­пример, § 10 Устава Банка для Внешней Торговли СССР, § 14 Устава Центрального Сельскохозяйственного Банка, § 8 Уста­ва Центрального Банка Коммунального Хозяйства и Жилищ­ного Строительства). Смысл этих постановлений тот же, что § 793 Германского Гражданского Уложения. Держатель ак­ции на предъявителя является легитимированным в качестве акционера, и общество не несет ответственности перед дей­ствительным акционером, если будет допускать держателя к осуществлению прав по акции. Так же. как из § 793 Герман-

§ 242 BGB: "Der Schuldner ist verpflichtet die Leistung so zu bewirken, wie Treue und Glaiiben mit Ilucksicht auf die Verkchrsitte es erfordern". § 826 BGB: "Wer in einer gegen die guten Sitten verstossendcn Weise einem anderen vorsaUlich Schaden gefiigt, ist dem Anderen zum Ersatze des Schadens verpflichtet".

³³ § 793 BGB cm. Enneccerus. Lehrbuch, B. II, 2 § 430; Ocrtmami: Das Recht d. Schuldverhaltnisse. Amt. § 793; E. Jacob!, op. tit., § 22; Schwerin, op. cit, §5.

Среди германских комментаторов существует некоторое разногласие по вопросу о границах ответственности составителя в случае знания его об отсутствии права у предьявителя бумаги,

Ценные бумаги на предъявителя

IV. {Осуществление прав из бумаг на предъявителя]

ского Гражданского Уложения, из этого не следует делать вы­вод, что общество может заведомо и имея исчерпывающие до­казательства того, что предъявитель не имеет права распоря­жаться акцией, допускать последнего, в ущерб действительно­му акционеру, к осуществлению прав по акции. Гражданский Кодекс дает достаточную возможность потерпевшему предъ­явить к акционерному обществу требование об убытках. Тре­бование может быть основано па ст. 403 ГК. Возможна также ссылка на ст. 1 ГК, так как акционерное общество, учиняя при таких обстоятельствах платеж неуправомоченному лицу, несомненно отступает от социально-хозяйственного назначе­ния тех правомочий, которые предоставляются ему соответ­ствующей статьей его устава. Назначение указанных статей заключается в освобождении акционерного общества от несе­ния риска, вызываемого возможностью предъявления акции неуправомоченным лицом. Между тем, когда общество знает и может доказать, что предъявитель не имеет права распоря­жения акцией, вопрос о риске не возникает.

Встает вопрос о том, следует ли, при отсутствии в действу­ющем законодательстве общей нормы, обобщать отдельные постановления, которые мы находим в акционерных уставах, или же, наоборот, надо рассматривать их как специальные нормы, не имеютцие руководящего значения за пределами то­го фактического состава, который ими непосредственно пре­дусмотрен. Как нам кажется, едва ли могут быть сомнения в том, что необходимо извлечь из этих постановлений зало­женную в них общую мысль. Не будь указанных уставных норм, все же следовало бы придти к тому же выводу, как един­ственно соответствующему практическому назначению всяко­го рода бумаг на предъявителя. Применение общего правила обязательственного права, согласно которому должник осво­бождает себя от долга только исполнением действительному кредитору, лишило бы ценную бумагу на предъявителя вся­кого значения. Предъявление бумаги превратилось бы в дей-

ствие юридически безразличное, и перед составителем вста­вала бы в громадном большинстве случаев безнадежная за­дача—определить, кто является действительным субъектом

14

соответствующего права .

Кроме риска, вызываемого возможностью предъявления документа лицом, неуправомоченным на распоряжение им, с осуществлением права, выраженного в бумаге, связан еще другой вид риска, который порождается тем, что воплощен­ное в бумаге правоотношение фигурирует в обороте только с теми особенностями, которые указаны в содержании бума­ги. Лицо, приобретающее бумагу, обычно не знает и не может знать о тех отношениях, которые связывают составителя и первого приобретателя, а также последующих приобретателей друг с другом. Поэтому, если применять к приобретению пра­ва, выраженного в бумаге, общее начало правопреемства, то окажется, что приобретатель получает вместо права, в твер­дости которого он может быть уверен, нечто весьма неопреде­ленное и находящееся в зависимости от таких обстоятельств, которых он не имел возможности ни выяснить, ни учесть. Для того, чтобы бумага на предъявителя была объектом твердого и основанного на хозяйственном расчете оборота, необходи­мо снять этот риск с приобретателя и переложить его на со­ставителя. Составитель должен быть лишен права приводить против требования предъявителя бумаги возражения, кото­рые не касаются действительности бумаги и не основаны на ее содержании или на личных отношениях между ними. Так и поступают германское и швейцарское законодательства (§ 796 BGB и § 848 С. des Obligations). Соответствующие нормы на-

Отметим, что среди общих положений обязательственного права мы находим отступление от правила о погашении обязательства исполнени­ем должнику, которое тоже имеет в виду освободить должника от несе­ния риска, вызываемого неопределенностью личности кредитора. Мы Имеем в виду ст. 124 ГК, согласно которой должник должен быть уведом­лен об уступке требования и до уведомления вправе чинить исполнение прежнему кредитору.

Ценные бумаги на предъявителя

IV. [Осуществление прав из бумаг на предъявителя]

ходятся в швейцарском проекте 1919 г. (§ 864, 847) и в проекте Торгового Свода СССР (ст. 197). Благодаря этому риск будет переложен на составителя, который имеет возможность при­нять необходимые меры для того, чтобы гарантировать осу­ществимость требований, принадлежащих ему против первого приобретателя, с которым он находится в непосредственных отношениях. Тем самым право владельца бумаги делается са­мостоятельным и независимым от прав его предшественни­ков.

Нормы, ограничивающие возражения, принадлежащие со­ставителю бумаги, не являются исключительной принадлеж­ностью законодательной регламентации ценных бумаг на предъявителя. Аналогичные положения имеются в законо­дательствах и относительно ордерных бумаг (вексель, чек и др.)- Существует взгляд, что ограничение возражений яв­ляется одним из моментов, характерных для понятия ценных бумаг в узком смысле слова, и отличает эти бумаги от дру­гих документов, предъявление которых необходимо для осу­ществления выраженного в них права (ценные бумаги в широ­ком смысле слова) . Общность этой нормы для разного рода ценных бумаг является, как нам кажется, одним из основа­ний возможного распространения точки зрения распределе­ния риска на область ценных бумаг вообще.

Исключение возражений является положением, на объяс­нение которого затрачено весьма много усилий. К числу рас­пространенных конструкций принадлежит имеющая сторон-

- 16

ников и в новейшей литературе . точка зрения, согласно ко­торой исключение возражений рассматривается как следствие того, что составление документа является односторонней аб­страктной сделкой, оторванной от своего основания. Будучи оторванным от основания, оно не допускает вытекающих из него возражений.

³⁵ Schwerin, op. cit., S. 10.

^4fi См. Н. Capitant, op. cit., pp. 415-435-

Существование абстрактных в этом смысле сделок являет­ся спорным³⁷. Нам кажется, что значительная ясность в этот вопрос вносится взглядами Stampe³⁸ и, особенно, переработ­кой их, предложенной Oertmann³⁹. Последний предлагает раз­делять все сделки, входящие в имущественный оборот, на две категории: сделки хозяйственные (Wirtschaftsgeschafte) и спе­цифические (spezifische Rechtsgeschafte). Первые служат для того, чтобы осуществить тот или иной хозяйственный резуль­тат: обмен благ, дарение, возмездное или безвозмездное предо­ставление пользования и т. п. Вторые служат для достижения определенного правового результата (традиция, составление векселя, отречение, перевод долга, уступка требования). Этот правовой результат не имеет самодовлеющего значения, а все­гда служит для осуществления какого-либо хозяйственного эффекта. Но при этом сама сделка не позволяет узнать, для какой хозяйственной цели она предназначена. Так, например, передача вещи может иметь целью погашение долга, дарение, возмездную передачу собственности и т.д. Отношения меж­ду теми и другими сделками могут быть различны и зави­сят от правопорядка и воли участников. Правопорядок мо­жет игнорировать хозяйственные цели и иметь в виду только правовой результат. Так обстояло дело, например, при рим­ской stipulatio. Хозяйственный эффект является в этом слу­чае только юридически безразличным следствием правового результата {абстрактные сделки). Возможно обратное отно­шение. Правопорядок имеет в виду непосредственно хозяй­ственные цели сделок. Специфические сделки являются в та­ком случае только лишенными самостоятельности составны­ми частями хозяйственных сделок. Наконец, возможна проме-

Wieland: Dor Wechsel und seine /ivilrechtlichen Grundlagen, 1901; Keubecker: Der Abstraktc Vertrag, "Archiv fur burg. Recht". B. 22; Brutt: Die abstracte Fordertmg, 1918; Thallor, op. cit; Capitant, op. cit.

Stampe: Das Causa-Problem dcs Zivilrechts, 1904.

Oertmanu: Die Geschaftsgrundlage. Bin neuer Rechtsbegriff, 1921, § 2, SS. 4-12.

г

Денные бумаги на предъявителя

ГУ. [Осуществление прав из бумаг на предъявителя]

жуточная, комбинирующая система, в большей или меньшей степени характерная для современных законодательств. Она заключается в том, что за хозяйственной сделкой признается полная юридическая сила, но при этом целый ряд специфи­ческих сделок является не просто составной частью первой, а производит самостоятельное действие. В этом последнем слу­чае мы имеем абстрактные сделки. Такой абстрактной сдел­кой является вексель.

Применяя взгляды Oertmann'a к ценным бумагам на предъявителя, мы придем к следующим выводам. Если счи­тать основанием возникновения правоотношения по бумаге сделку (договор, односторонняя сделка), то ее надо отнести к специфическим сделкам. Если принять, что таким основани­ем является действие (составление бумаги), которое не есть сделка (см. выше), то, конечно, его нельзя отнести к специ­фическим «сделкам». Но нет препятствий рассматривать его отношение к хозяйственной сделке по аналогии с таковыми. Действительно, составление бумаги на предъявителя само по себе производит только чисто правовой эффект, — при некото­ром дополнительном условии (приобретения кем-либо бумаги в собственность) возникает выраженное в документе право­отношение. Придавая термину «специфический» то условное значение, которое в него вкладывает Oertmann, можно гово­рить в этом случае о специфическом юридическом акте. Закон не предписывает в отношении бумаг на предъявителя, как, на­пример, в отношении векселя, обязательную абстрактность, Некоторые бумаги на предъявителя по природе своей содер­жат указание на каузальное отношение (например, вкладной билет на предъявителя, дубликат накладной на предъявите­ля). Однако каузальность бумаги не приводит обязательно к допущению возражений, не основанных на ее содержании⁴⁰. Правило об ограничении возражений может иметь полное применение и к каузальным бумагам. В этом случае ссылка

⁴⁰ См. по этому поводу О. Gierke. Deutsches Privatrecht, В. II, 1905, SS. 127 и 158.

I 158

должника на каузальное отношение будет вполне допустима, _Но лишь в тех пределах, в которых оно отразилось в содержа­нии бумаги. Таким образом, следует придти к выводу: 1) что бумага на предъявителя не является обязательно абстракт­ной по своей природе, и 2) что ограничение возражений не является следствием абстрактности бумаги.

Для того, чтобы избежать теории односторонней и аб­страктной сделки, Thaller прибегает к весьма остроумному построению⁴¹. Он рассматривает передачу бумаг, подводимых им под понятие titres de credit⁴², как делегацию. Состави­тель-должник рассматривается как делегат, первый приобре­татель—как делегант, последующий — как делегатарий. При этом презюмируется, что должник, передавая бумагу перво­му приобретателю, заранее совершает акцепт в отношении последующего приобретателя, которого может делегировать ему первоначальный кредитор. Каждая последующая переда­ча рассматривается, как новая делегация, на которую заранее согласился должник. Ограничение возражений является след­ствием этого предварительного акцепта. Должник акцептует требование таким, каким оно является согласно содержания документа и тем самым отказывается от возражений, осно­ванных на обстоятельствах, не указанных в нем.

Теория Thaller'a вызвала возражение во французской док­трине⁴³. Правильным является указание на ее искусствен­ность. Она построена на фикции не в меньшей степени, чем креационлая теория. Таллер фиигирует акцепт состави-

¹ Thallc. De la nature juridique des litres de credit. Extrait dos: "Ann. de droit commercial", 1906-1917. См. также Thaller Traite" de droit commercial, 7 ed., 1925, n. 600.

Понятие—titres de credit Thaller определяет следующим образом «Valeurs de tout genre enferniees dans un instrument de papier, dans un certificat, se pretaiit a une circulation facile ef dormant au porteur un droit. & une ou a plnsieur prestations pecuniaires qu'il tire ou parait tirer du titre hi-meme». Он относит к их числу векселя, чеки, акции, облигации, бу­маги, проистекающие из различных оснований, как, например, ордерный страховой полис, и не относит товарные документы. Thaller, op. ctt, 1-2.

43

См. H.Capitant, op. cit, p. 420.

Ценные бумаги на предъявителя

IV. (Осуществление прав из бумаг на предъявителя]

теля бумаги на предъявителя. По правильному замечанию

Capitant: «ceci n'est plus une explication, c'est une supposition». Нам кажется, что попытки объяснить ограничения в от­ношении допустимости возражений при помощи той или иной конструкции, являются лишними. Юридическая конструкция нужна для того, чтобы объединить в одной формуле большое количество частных вопросов, решение которых может быть дедуцировано из найденного общего положения. В интересую­щем нас вопросе это является лишним. Общее положение мы имеем в традиционной формуле об исключении возражений, не касающихся действительности бумаги или не основанных на ее содержании или на личных отношениях между сторона­ми. Та или иная конструкция не окажет помощи при примене­нии этого положения. Если же конструкция выдвигается для обоснования ограничения возражений при отсутствии указа-

44

ния на это в законе , то этот прием методологически неправи­лен. В случае пробела в законе, суд должен руководствоваться соображениями целесообразности и подойти к решению во­проса, исходя из практических задач института. Он должен, по выражению ст. 1 Швейцарского Гражданского Уложения, решить дело по правилу, которое он установил бы, будучи законодателем (selon Ics regies qu'il etablirait a faire acte de legislateur). Советское право, определяя, что «за недостатком узаконений и распоряжений для решения какого-либо дела, суд решает его, руководствуясь общими началами советского законодательства и общей политикой Рабоче-Крестьянского Правитапьства» (ст. 4 Гражданского Процессуального Кодек­са), также предлагает судье решать дело по правилу, которое он установил бы в качестве законодателя, но при том только в качестве советского законодателя.

В силу этих соображений нам кажутся более плодотвор­ными не обсуждения конструктивных разногласий, а попытки

Таково положение дела во французском праве. Правило об ограниче­нии возражений в законе нигде не выражено. Тем не менее оно принято судебной практикой и доктриной.

I 160

выяснения того, на какие бумаги распространяется правило об исключении возражения⁴⁵.

В отношении бумаг па предъявителя существует мнение, что все они по своей природе обладают публичной достовер-

4fi

ностью , т.е. связаны с ограничением возражении со сто­роны должника против требования предъявителя . Нельзя согласиться с этим мнением, выраженным в категорической форме. Действующему советскому праву известна бумага — дубликат накладной на предъявителя, не обладающая пуб­личной достоверностью⁴⁸. Однако такого рода бумагу следу­ет признать аномалией. Свойство публичной достоверности естественно связано с характером бумаги на предъявителя. Выше было указано, что нет оснований возлагать риск, поро­ждаемый тем, что третьи лица не имеют возможности озна­комиться с обстоятельствами, не означенными в бумаге, на приобретателя. Бумага должна иметь самодовлеющее значе­ние и предоставлять своему владельцу право, независимое от прав его предшественников. Только таким способом гаранти­руются достаточная твердость и успешность оборота.

В действующем советском праве нет нормы, ограничива­ющей возражения составителя бумаги на предъявителя про­тив требований владельца бумаги. Исходя из указанных со­ображений и ввиду наличия этого пробела в законе, следу­ет руководствоваться следующим положением: ценная бумага на предъявителя должна рассматриваться как обладающая свойством публичной достоверности, поскольку в законе для определенного вида бумаг не установлено иное.

Весьма интересный материал по этому вопросу имеется во француз­ской доктрине и судебной практике. См. обзор у Capitant, op, cit.. p.p. 431-434.

Термин Papiere offeiitlichen Glaubens предложен Вптпег'ом — см. Endemann: Handbuch des Handelsrechts, B. II, § 170.

Gierke. Deutsches Privatrncht, B. II, S. 125, прим. 9; Jacobi, op. cit., S- 126 Schwerin. op. cit, S 1.

48

б-

Об этом наша статья «Дубликат накладной» в сборнике «Основные вопросы железнодорожного права», 1925 г.

6893

Ценные бумаги на предъявителя