книги / Советская номенклатура и постсоветская неономенклатура кадровые практики (российско-украинские исследования)

предприниматели, чья деятельность связана с новыми производствами, возникшими в постсоветскую эпоху. В отличие от тех, кто получил собственность от государства, они в меньшей степени зависят от государства, заинтересованы в большей автономии в условиях рыночных отношений. Вся политика неономенклатуры ставила представителей второй группы в подчиненное положение, заставляя действовать по очень невыгодным правилам внутри государства и вне его.

Именно этой группе приходится противостоять и неономенклатуре в целом, и внутренней неономенклатурной «оппозиции», которая еще более опасна для национального бизнеса. Время новых групп собственников, базирующихся на национальном производстве, придет тогда, когда они будут способны артикулировать свои новые экономические интересы, организоваться для их реализации, организовать достаточно влиятельные массовые группы для политических действий.

Список литературы

1.Сельцер Д.Г. Взлеты и падения номенклатуры. – Тамбов: Тамбовполиграфиздат, 2006.

2.Ашин Г.К. Элитология: история, теория, современность. – М.: МГИМО-Университет, 2010.

3.Старкова М.А. Механизмы и источники рекрутирования глав российских регионов // Вестн. Перм. ун-та. Политология. – 2009. – № 1.

4.Нисневич Ю.А. Правящая номенклатура сегодня: «захват» государства // Общественные науки и современность. – 2014. – № 5.

5.Шкаратан О.И. Социально-экономическое неравенство и его воспроизводство в современной России. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2009.

6.Ашин Г. Смена элит // Общественные науки и современ-

ность. – 1995. – № 1.

141

7.Поляков В.Г. Грозит ли России диктатура неономенклатуры? Нами вновь будет править сплоченная посредственность? [Электронный ресурс] // Независимая газета: Наука. – 2001.

01.17.– URL: http: //www.ng.ru/style/2001-01-17/16_diсtatura.html.

8.Беляев В.А. Специфика клановой постноменклатуры в Татарстане [Электронный ресурс]. – URL: http: //www.rapn. ru/partner/files/belyaev.pdf.

9.Беляев В.А. Интеллигенция как субъект российского политического процесса: федеральный и региональный аспект: автореф. дис. … д-ра полит. наук. – М., 2007.

10.Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. – М., 1997.

11.Афанасьев М.Н. Невыносимая слабость государства: Очерки национальной политической теории. – М.: РОССПЭН, 2006.

12.Крыштановская О. Анатомия российской элиты. – М.: Захаров, 2005.

13.Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России: вехи исторической эволюции. – М.: РОССПЭН, 2006.

14.Полякова Л.І. Аналіз процесу формування політичної еліти в України в перехідний період (1989–1992 рр.) // Наукові праці історичного факультету Запорізьского державного університету. – Запоріжжя: Просвіта, 2008. – Вип. XXIII: Політична еліта в ісорії України.

15.Кадыржанов Р. От старой номенклатуры к новой элите [Электронный ресурс] // Евроазиатская интеграция. – 2010. –

Вып. 5 (44) октябрь. – URL: http: //www.baiterek.kz/index.php? journal=5&page=174.

16.Кольч Д. Рыночный мессианизм, или «Попроси громилу подождать…» [Электронный ресурс] // Набат: Всеукраинская ли-

бертарная газета: сетевая версия. – URL: http: //www.nabat.info/article.php?content_id=27

17.Сведенияо доходах сотрудников МВД РФ номенклатуры Президента РФ за 2010 год; Сведения о доходах сотрудников МВД

142

РФ номенклатуры министра внутренних дел РФ за 2010 год [Элек-

тронный ресурс]. – URL: https: //mvd.ru/anticorr/dohod/Svedenija_za_2010_god

18.Сельцер Д.Г. Новая номенклатура? Главы администраций городов и районов России, 1991–2005 гг. // Pro nunc. Современные политические процессы. – 2006. – Т. 7, № 4.

19.Крыштановская О.В. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту // Общественные науки и со-

временность. – 1995. – № 1. – С. 51–65.

20.Шнайдер Э. Политическая система Российской Федерации / пер. с нем. – М.: ИНИОН РАН, 2002.

21.Российские региональные элиты: инновационный потенциал в контексте глобализации / А.С. Быстрова, А.В. Дука, Н.В. Колесник, А.В. Невский, Д.Б. Тев // Глобализация в Российском обществе. – СПб.: Нестор-История, 2008.

22.Булатов А. Российская экономическая модель [Электронный ресурс] // Мировое и национальное хозяйство. – 2013. –

№3–4. – URL: http: //elibrary.ru/download/62367379.pdf

23.Мохов В.П. Номенклатура: социальная группа или социальный институт? // Социология. – 2007. – № 1. – С. 73–88.

24.Мохов В.П. Номенклатура как политический институт в истории советского общества второй половины ХХ века // Управленческое консультирование. – 2005. – № 1. – С. 94–111.

25.Дука А.В. Элита как становящийся институт // Региональные элиты Северо-Запада России: политические и экономические ориентации/ отв. ред. А.В. Дука. – СПб., 2001. – С. 50–72.

26.Пегин Н.А. Административный рынок и региональная элита // Вестник ТОГУ. – 2011. – № 3.

27.Медушевский А.Н. Формирование правящего класса // Социологический журнал. – 1995. – № 4.

143

Г.П. Рогочая

Кубанский государственный университет, г. Краснодар, Россия

РОССИЙСКИЕБИЗНЕС-ЭЛИТЫВКОНТЕКСТЕПОИСКА ОПТИМАЛЬНОГОБАЛАНСАВЗАИМОДЙСТВИЯС ВЛАСТЬЮ

Эффективная политическая трансформация в современной России возможна в случае обеспечения согласия институтов, баланса эффективных и неэффективных, формальных и неформальных норм и правил взаимодействия бизнеса и власти. Достигнутое политико-экономическое равновесие сформирует соответствующие институциональные рамки экономического поведения бизнеса, создаст условия для его политической легитимации и будет способствовать созданию национально ориентированной элиты.

Ключевые слова: бизнес-элита, власть, неформальные практики, аффилированные структуры, государственный корпоративизм.

G.P. Rogochaya

Kuban State University, Krasnodar, Russian Federation

RUSSIAN BUSINESS ELITE IN THE CONTEXT OF FINDING AN OPTIMAL BALANCE INTERACTION WITH POWER

Effective political transformation in contemporary Russia is possible in case of institutions’ consent, the balance of effective and ineffective, formal and informal norms and rules of interaction between business and government. Reached political and economic equilibrium will form the institutional framework of business economic behavior, create conditions for its political legitimacy, and will facilitate the creation of nationally oriented elite.

Keywords: business elite, power, informal practices, affiliates, national corporativism.

© Рогочая Г.П., 2016

144

Становление современной российской бизнес-элиты как социально-политического феномена находится на начальной стадии. Институциональная эволюция российского бизнеса в постсоветской России свидетельствует о том, что, несмотря на различные политико-экономические условия на каждом этапе своей эволюции, бизнес-элиты в России были ориентированы не столько на разработку инновационных подходов и конкурентных стратегий, сколько на борьбу за доступ к государственным ресурсам посредством конструирования неформальных связей и использования патерналистских подходов во властных структурах для контроля над конкурентами. Это во многом способствовало выработке коррупционных стратегий на всех уровнях взаимодействия бизнеса и власти и неэффективному использованию ресурсов [1, c. 151]. Проведенная приватизация государственной собственности только усугубила и без того неравные стартовые возможности представителей бизнес-элиты, аффилированной с властными структурами и не имеющей доступа

ктаковым. Как отмечает И.В. Куколев, к «1995 году фактически не остается крупного «независимого» бизнеса, не связанного с определенным истэблишментом или не имеющего политического сопровождения, прикрытия. Причем реализуется не та схема, когда крупный предприниматель становится одновременно и весомой политической фигурой… Получается распространение ситуации, когда к экономическим структурам «пристегиваются» определенные политические институты, политические структуры или отдельные политики (группы политиков)» [2]. Концентрация капитала в руках узкого круга приближенных

квласти лиц – это принципиальная черта взаимодействия бизнеса и власти в России.

Это не может не оказывать негативного воздействия на перспективы дальнейшей политической трансформации России. По утверждению А. Либмана, эффективная политическая трансформация возможна в случае обеспечения согласия институтов, баланса эффективных и неэффективных, формальных и неформальных

145

норм и правил, которые будут соответствовать друг другу. В такой ситуации достигнутое политико-экономическое равновесие сформирует соответствующие институциональные рамки экономического поведения бизнеса и обеспечит взаимовлияние различных игроковхозяйственной деятельности[3, c. 98].

Необходима политическая легитимация бизнеса в глазах общества и социально-политическая, национально ориентированная направленность его капитализации. Год назад в Государственную Думу РФ был внесен законопроект «О статусе национального бизнеса в Российской Федерации». Хотя проект закона был отправлен на доработку, это свидетельствует о том, что власть осознает необходимость изменения целевых ориентаций современной российской бизнес-элиты и преодоления социального синдрома их перманентной коррупционности, основанной на симбиозе частных интересов бюрократических и экономических элит.

Переживаемый Россией период системных общественнополитических перемен с особой остротой ставит вопрос об отношениях между государством и обществом, о характере и динамике этих отношений. Взаимодействие между обществом и государством носит эффективный характер, если это взаимодействие осуществляется на институциональном уровне. Со стороны государства в процессе взаимодействия участвуют государственный аппарат и органы власти, со стороны общества – организации, группы и иные объединения. И если первые осуществляют такое взаимодействие через выборы, парламенты и другие системы территориального представительства, то группы интересов делают это, входя в непосредственный контакт с государством и его органами (система функционального представительства).

В данном случае нас интересует вторая система, так как именно она является важнейшим каналом, по которому осуществляется взаимодействие общества и государства, реализуется прямая и обратная связь между ними.

146

Выдвижение бизнес-элит на авансцену политической и экономической жизни современного общества не новый феномен. Многие годы социологи и политологи заняты теоретической разработкой проблемы роли групп интересов как «связующего звена» гражданскогообщества игосударства.

Наличие групп интересов является важнейшим признаком гражданского общества и устойчивой демократии и одним из элементов системы «сдержек и противовесов». Бизнес-элиты составляют основной спектр сил, воздействующих на государственную политику извне и изнутри.

Общественное мнение в своих оценках современных российских групп интересов бизнеса эволюционировало от восторгов к претензиям «обманутых ожиданий». Сходный путь проделала в отношении групп интересов бизнеса и российская наука. На начальном этапе исследований групп интересов бизнеса доминировала оптимистическая, даже романтическая установка, но в процессе становления групп интересов бизнеса в России, который протекает весьма драматично, оценки претерпели значительные изменения. Во многом это было предопределено непоследовательной политикой государства и криминализацией экономических отношений. Поэтому история становления групп интересов бизнеса непростая и неоднозначная тема для исследования.

В настоящее время группы интересов бизнеса начинают играть все более существенную роль в политической жизни России, определяя характер отношений между российским обществом и государством. Наиболее влиятельными субъектами в области функционального представительства являются современные российские корпорации.

Анализ роли и значения корпораций в функционировании общественного организма обычно связан с понятием группы интересов. В демократическом обществе эти объединения и организации представляют собой независимые от государства структуры, которые артикулируют коллективные требования и ищут оп-

147

тимальные способы их продвижения, в первую очередь путем воздействия на политический процесс.

Одна из отличительных черт современного российского бизнеса − по преимуществу неформальный характер взаимодействия между наиболее влиятельными группами интересов и носителями государственной власти, а также стремление государства влиять на процесс формирования бизнес-элит.

Ослабив и модифицировав административно-командную систему, бюрократический корпоративизм способствовал известному смягчению ее чрезмерной жесткости и неповоротливости, режим начал реагировать на изменения в производстве и обществе.

Как всякая формирующаяся корпоративная модель, наша российская плюралистическая модель этого периода отличалась своеобразием. Ее главная особенность – это набирающий силу стихийный, неупорядоченный лоббизм, противоречащий этике договорных отношений, не ограниченный ни эффективными юридическими рамками, ни общепризнанными этическими нормами.

Пока рано судить, насколько отечественная система представительства бизнеса приблизится к неокорпоративной модели. Это будет зависеть от места, которое в новой системе займут союзы предпринимателей. И если на федеральном уровне мы наблюдаем признаки диалога власти и бизнеса в отличие от конца 90-х гг., когда бизнес признал, что претензии на ключевое положение могут вызвать осложнения, то на местном и региональном уровне ситуация иная. Не имея реальных возможностей воздействия на крупные корпорации и финансово-промышленные группы, взаимодействующие с властями федерального уровня, и «приватизировав» более или менее крупную промышленность на местах, региональные и местные власти стремятся сделать подконтрольным себе малый и средний бизнес путем введения дополнительных административных барьеров и увеличения числа контролирующих организаций. Эти действия имеют обратный

148

эффект. На сегодняшний день система корпоративного представительства может оказаться недостаточно разветвленной, чтобы справиться с ролью «младшего партнера» государства.

В любом случае российская версия неокорпоративизма скорее всего окажется своеобразной, поскольку втиснуть все отношения между государством и бизнесом в рамки союзов и ассоциаций будет чрезвычайно затруднительно, потому что современные корпорации в России являются своего рода наследниками еще советской традиции укрупнения и централизации базовых отраслей экономики, а малый и средний бизнес на местах не имеет эффективного представительства. Государственный корпоративизм за последние два года упрочил свои позиции. Об этом свидетельствует и назначение в государственные компании представителей государства, и создание государственными чиновниками селективных условий для деятельности той или иной компании и существующая де-факто интервенция государства в частные компании. Все это не может не оказывать влияния на структурирование общественного пространства, на формирование обратных связей между обществом и государством. Существующая система функционального представительства не может по своей природе являться отражением всего многообразия групповых интересов. Социальные издержки госкорпоративизма очевидны и на макроэкономическом, и на микроэкономическом уровнях. Прежде всего это сужение социальной базы представительства и как следствие замедление темпов роста малого и среднего бизнеса в России, невозможность для большинства граждан на деле ощутить свою социальную ответственность перед обществом и перед самими собой, рост потребительских настроений.

Является ли госкорпоративизм оптимальной моделью представительства интересов в современной России? На этот вопрос нет однозначного ответа. Приверженцы укрепления вертикали представительства групповых интересов приведут свои аргументы в пользу данной системы. Но надо учитывать и тот

149

факт, что за последние десятилетия достаточно широкое распространение получили сетевые подходы и методы взаимодействия, позволяющие активизировать творческий микроэкономический потенциал общества. Многие крупные корпорации сознательно трансформируются в атомарные, или так называемые «кластерные» структуры, активизируя тем самым микроэкономический фундамент национальных экономик, делая их более конкурентоспособными, инновационными и устойчивыми. Это принципиально меняет всю систему представительства групповых интересов, расширяя социальную базу представительства иукрепляя механизмы обратной связи между обществом и государством. Это становится еще более актуальным в условиях экономических кризисов и снижения инвестиционной привлекательности России для западных инвесторов. Проведение модернизационных преобразований становится жизненно важным фактором обеспечения политических иэкономических позиций Россиивмире.

Сложно переоценить влияние традиции и стереотипов на воспроизводство тех или иных социальных практик. Инициирование государством модернизационных процессов в России стало устойчивой традицией. Ряд исследователей отмечают, что достаточно жесткая позиция государства в отношении инициирования, выбора курса и самого хода модернизации приводит к тому, что «в результате успешное реформирование одних сфер общественной жизни сопряжено с застоем или даже упадком других» [4].

Если попытаться выявить общее во всех «волнах» российской модернизации, то мы увидим безусловное доминирование государства как субъекта, инициирующего этот процесс, и приоритет технологического направления в программах модернизационного развития. Безусловно, следует отметить, что такая логика модернизационного развития в краткосрочной перспективе давала свои положительные результаты, но никогда не приводила к социальной модернизации. Сегодня требуются активные меры для изменения подобного состояния. На сегодняшний день

150