Глава 7 Обманувшийся и разочарованный в себе

Зло, которое нас мучает, находится не в том месте, где мы находимся, а в нас самих. Мы бессильны перенести какиелибо трудности, не можем терпеть боль, не умеем наслаждаться приятными вещами, всегда недовольны собой.

Сенека «О спокойствии души»

Это тот случай, когда из-за отсутствия чувства собственного достоинства верх берет уверенность в том, что человек не может рассчитывать на себя. Эта позиция очень категорична и чаще всего она не оставляет места для сомнений. Человек уже убедился в своей недееспособности на практике. Он отлично помнит тот момент, когда окончательно подтвердилось, что у него нет качеств, навыков, ресурсов, мужества для чего-либо. Это мог быть момент острого или неожиданного стресса, серьезной потери (или тяжелой утраты), болезни (даже временной) или рождения… момент, когда была упущена какая-либо возможность, считавшаяся незаменимой и, возможно, неповторимой. Мы можем составить длинный список возможных событий, но их общий знаменатель на уровне логики звучит так: «Я доказал или обнаружил, что я не тот, кем я себя считал».

Но не всегда нужны «доказательства», чтобы быть уверенным, что ты не тот, кем ты себя считал. Прекрасным приемом, обладающим большой эвристической ценностью, способностью открыть новое знание, что в данном случае имеет катастрофические последствия,

ошибок не предполагается, забыть о них невозможно, груз прошлого

с его негативными воспоминаниями давит все больше, вытесняя память о позитивных и приятных событиях.

Каждое поражение, реальное или воображаемое, имеет двойной вес, в то время как успех не воспринимается как доказательство способностей: если он успешно что-то выполнил, то только потому, что «был должен». Ему свойственен ретроспективный скептицизм. Иногда мучительная ностальгия наполняет воспоминания меланхолией. Настоящее воспринимается как то, что нельзя изменить, будущее – как невозможное. Этот человек, похоже, отказывается замечать, что он – человеческое существо со свойственными ему качествами: он несовершенен, склонен совершать ошибки, но при этом и способен исправить их, для него ценен опыт, что созвучно смыслу эволюции в целом. Но в его жизни все происходит наоборот, под знаком непримиримости к ошибкам, и если что-то вышло не так, как ожидалось, то он заслуживает наказания, а точнее самонаказания. Похоже, мы имеем дело с человеком, стиль мышления которого – предположение, и его мнение о себе самом неоспоримо. Он не в состоянии превратить свою гордость в амбиции и со спортивным азартом принять вызовы конкуренции. Если он соревнуется, то всегда должен получить золотую медаль; если ему это не удается, то, значит, он неудачник. Ему никогда не приходило в голову, что золотые медали – это результат множества поражений, и что самые впечатляющие победы вытекают именно из поражений. Своим девизом он сделал драматичный афоризм: «Там, где невозможно победить, откажись от участия».

Нередко встречается и другое отношение. Человек, который не смог самостоятельно найти исчерпывающего объяснения неудаче, который, так скажем, не смог «собрать нужные улики против себя в ходе собственного судебного разбирательства», задает судьбоносный вопрос другим: «Если все происходит именно так, то значит, со мной что-то не так, но я не знаю, что именно. И если бы я

характеристики, являющиеся результатом его отказа и его

специфического убеждения, терапевт может вести диалог «симметрично» высказываниям пациента, то есть принимая антагонистическую позицию и используя это в качестве приоритетного метода терапевтического вмешательства. В случае обманувшегося и разочарованного в себе иногда мы встречаем настоящую параноидальную позицию в отношении самих себя, но не в психиатрическом смысле этого термина, а по значению этого слова: люди больше не доверяют себе. Их умственное смятение, характеризующееся сомнениями, ставит под вопрос все, что они делают или должны делать; часто это приводит к тому, что они сдаются из страха совершить ошибку.

По необходимости терапевтом применяется директивный стиль общения. Если пациент критикует действия терапевта, как это часто бывает в таких случаях, когда он может, например, сказать, что предписание, которое дает терапевт, «не кажется подходящим, но…», то ответ терапевта не должен заставить себя долго ждать и должен быть симметричным заявлению пациента: «То, что вы до сих пор делали для решения вашей проблемы, тоже было неподходящим, поэтому мы предлагаем вам применить предписания на практике, прежде чем возражать. Мы будем обсуждать только эффекты выполнения предписания».

У обманувшегося и разочарованного в себе ранее на основе повторяющегося опыта и конкретных фактов сформировалось убеждение, что нет ничего невозможного: «Если я хочу, то я смогу…». Данте назвал бы это грехом гордыни и напоминал об аде и чистилище для гордых. Дзен-буддийские монахи назвали бы чрезмерной самооценкой, скрывающей собственные слабости.

Это означает формирование собственной картины мира на основе теории (то есть убеждения), что способности, упорство, социальное положение, самоотверженность и так далее помогут преодолеть любую трудность в жизни, в то время как уязвимость и поражение считаются не только маловероятными, но и вообще невозможными.

самим собой и с другими, не успокаивает боль, а укрепляет ее. Все

остается неизменным, внимание сконцентрировано на наблюдении за чем-то, чего больше не существует: за собственными способностями, собственным положительным представлением о себе; присутствует ощущение невосполнимой потери, не дающее жизни продолжаться. Частыми характеристиками являются отчаяние

иплач, как в случае глубокой скорби.

•На соматическом уровне также случаются рецидивы, приобретающие постоянный характер: утомляемость, усталость, чувство тяжести; все эти ощущения кажутся непроходящими при отдыхе. Дисфункциональная логика проявляется в стремлении «больше отдыхать», вплоть до того, что это становится главной целью дня. Таким образом, отдых становится апофеозом отказа, освобождая человека от действий и размышлений; состояние может характеризоваться озабоченностью насчет проявлений на уровне соматики и чертами ипохондрии. Иногда просьба о помощи приходит именно по соматическому каналу. Симптоматика варьируется от нарушений сна до расстройств пищевого поведения, вплоть до тревожных расстройств с нейровегетативными коррелятами. Последнее, по-видимому, происходит чаще, когда человек еще не достиг безропотного смирения, следующего за отказом.

•Поведение, понимаемое как совершение ряда действий в повседневной жизни, принимает редуцированный характер. Действия ограничиваются самым необходимым – а это понятие носит субъективное значение для больного – вплоть до запретов делать что-либо, и это имеет важное и при этом инвалидизирующее значение. Снижение суточного ритма становится еще одним подтверждением того, что человек оказался в тупике. «Я не такой, как был раньше» легко может трансформироваться в «Я больше не буду таким, каким был раньше». «До» и «после» как будто бы идут не последовательно друг за другом, а одновременно, и при этом выхода из ситуации не видно. Таким образом, отказ может