Настоящее как открытое пространство

Вернемся назад: настоящее – это место, в котором мы формируем свою жизнь на фоне некоторых судьбоносных факторов, на которые не можем повлиять. Таким образом, настоящее – это продукт нашей обусловленности, но не только; оно также является продуктом наших решений, в том числе решения о том, какое значение мы будем придавать обусловленности.

Главное заблуждение каузального подхода, следовательно, в том, что он строит линейные отношения между тем, что мы принимаем, и тем, что отдаем, и теряет из виду наше соавторство и соучастие в своей биографии, а значит, и ответственность, которую мы несем за свой вклад в жизнь.

Проиллюстрируем это на конкретных примерах. Когда нас любят или ненавидят, это означает не больше не меньше, чем любовь или ненависть, проявленные к нам. Но это не обязательно делает нас самих любящими и ненавидящими. Мы можем позволить типичной реакции увлечь себя и начать ненавидеть в ответ или войти в доброжелательные отношения отдачи и получения и ответить на любовь любовью. Мы можем также в обеих ситуациях остаться равнодушными и не ответить вовсе; или на ненависть ответить дружелюбием, а на любовь – неприятием. Как бы мы ни поступили, ненавидим мы не потому, что ненавидят нас, любящими мы становимся не потому, что нас любят, – наше решение делает нас любящими или ненавидящими, и это решение формирует нашу личность и наше бытие сильнее, чем факт проявления к нам любви или ненависти. Именно это решение, а не то, что с нами случилось, делает нас теми, кто мы есть. Кратко говоря, мы не можем выбирать, как отнесутся к нам другие (или как поступит с нами судьба), но мы можем решать, что мы будем транслировать в мир. Это наш вклад – в нем все дело.

На многих уровнях и многочисленных примерах можно увидеть следующее: между тем, что с нами происходит, и тем, что мы транслируем в мир, стоит решающий всё момент выбора и свободы. Когда нас обкрадывают или одаривают, предают или превозносят, это лишь события в жизни, но они еще не делают нас теми, кто мы есть;

Убийства бы просто не прекращались, потому что одно влекло бы за собой другое, одна несправедливость тянула бы за собой другую. Нет! В конце концов, цепь зла должна быть разорвана! Мы не хотим снова и снова платить за ненависть – ненавистью, за насилие – насилием! Это цепь, Пауль, пойми, цепь – вот что это! Ее нужно наконец разорвать… (Оседает на нары.)[34]

Можно возразить: это геройство и уже поэтому не годится в качестве примера психологии для повседневной жизни. Но что же еще, кроме образцового и примерного, может служить образцом и примером? Если занять такую позицию возможно даже во время уникальных исторических событий, почему это должно быть невозможно в повседневной жизни, когда люди сетуют на большие, малые или мнимые проблемы повседневности гораздо сильнее, чем оно того стоит, и готовы отплатить ближнему (или жизни) той же монетой за меньшую несправедливость, недружелюбие и недостаточную поддержку? Другими словами, кто, если не мы, решает, что будет существовать – порочный круг постоянного зла и противоречия смысла или же запущенная нами цепная реакция доброты, любви, мужества, исцеления?