5 курс / Сексология (доп.) / Сексуальность_в_постсовременном_мире_Короленко_Ц_П_,_Дмитриева_Н

41

Вто же время недостаточно учитывается, что в постсовременном обществе эти разные родительские функции присущи как женщинам, так и мужчинам. Увеличивается количество матерей, предпочитающих возлагать на себя традиционно отцовские обязанности, в то время как их мужья проявляют тенденцию к исполнению активностей, ранее традиционно считавшихся материнскими.

Всемьях постсовременного мира как мальчики, так и девочки часто отрицательно реагируют на доминирование матери в семье, что находит выражение в деидеализации отца и его авторитета. В результате мужские формы деятельности и связываемые с ними мужественные качества оцениваются более высоко, чем женские. Такая динамика неизбежно ведет

кпринижению роли женщины в обществе.

Происходящая девальвация женщин в контексте идентификации с мужскими и женскими характеристиками обоих родителей и их разными материнскими и отцовскими функциями, оказывает глубокое влияние на оба пола. Создаваемые культуральными влияниями содержания воображения формируют специфический стереотипный образ женщины, получающей основное удовольствие от осознания своей внешней привлекательности и умения осуществлять заботу. Идентификация с мужскими качествами для девочки не является такой угрозой, как отождествление себя с женскими качествами для мальчика. Последние попадают для многих в категорию не очень желательных жизненных целей.

Gaylin (1992), анализируя особенности мужской идентичности, приходит к заключению, что последняя значительно ограничивается теми ролями, которые сами мужчины выбирают для себя.

Содержания мужской идентичности постоянно гонят их к достижению фактически недостижимых целей. Сформированная ситуация хронического стресса вызывает непрекращающееся эмоциональное напряжение, что чревато возникновением кризисной идентичности и развитием психических и соматических расстройств. Для таких мужчин характерен постоянный страх сексуальной несостоятельности и возникновения импотенции. Образуются бредоподобные опасения оказаться лишенными присущих мужчинам сексуальных качеств и функций.

Понятие мужественности сливается с сексуальной состоятельностью, что в некоторых культурах проявляется в культе мачизма. Прототип мачо был сформирован в Средиземноморском регионе (Gilmore, 1990). Автор пишет: “Андалузийцы глубокого юга Испании стремятся доказывать свою мужественность публично… Они являются горячими последователями псевдо религиозной испанской “веры в мужественность”. Если Ваш имидж

42

соответствует данному прототипу, Вы являетесь настоящим мужчиной, “воплощенным мачо”. Если нет – Вы становитесь “flojo”, что в буквальном переводе означает пустой, ленивый, а иногда используется для обозначения разряженной батарейки или другого не работающего инструмента. Flojo ассоциируется с неадекватностью, бесполезностью, неэффективностью.

Культ мачо распространен также в Сицилии, Турции, Балканских странах, Центральной и Латинской Америке. Приверженность этому культу сохраняют представители многих эмигрантских испаноязычных общин в Северной Америке.

Характерная для постмодернистского общества дефицитарность эмоций и нарастающая популярность нарцисстических подходов неизбежно приводит к обеднению содержаний интимных отношений, к уходу от искреннего взаимопонимания, спиритуальности, сопереживания, глубины любовных эмоций. Вместо этих, необходимых для гармоничного развития здоровой идентичности качеств, акцентуируется механическая, главным образом физиологическая составляющая взаимоотношений и сексуальных реализаций. Постмодернистские имиджи гендерных идентификаций объективно способствуют прогредиентному процессу выхолащивания высших эмоциональных переживаний в сфере интимных отношений.

Культ мачо и его замаскированные косвенные влияния отражают типичную для постмодернистского общества динамику.

Обращает на себя внимание также определенное расширение атрибутов женской гендерной идентификации. Образ престижной и успешной женщины в постмодернистской культуре стал включать раскрепощенность, сексуальную активность, ассертивность, доминирование и агрессию в сексуальных контактах.

Постмодернистская культура вносит значительные изменения в содержание сексуальных отношений. В фильме “Прелестная женщина” (“Pretty Wopman”) играющая роль проститутки Джулия Робертс (“Julia Roberts) получает от более опытной подруги совет, никогда не целовать клиента в губы. Это связано с тем, что поцелуй в постсовременной культуре стал считаться более интимным, чем половое сношение актом. Поцелуй является сигналом романтических отношений, выходящих за рамки бизнеса

(Libeau, 2007).

В настоящее время многие подростки в Северной Америке на бессознательно – сознательном уровне оценивают содержание интимных отношений в соответствии с этой моделью. Поцелуи и прикосновения, с их точки зрения, отражают настоящую интимность, а половой контакт и

43

оральный секс воспринимаются как составляющие случайной, ни к чему не обязывающей связи.

Оральный секс и другие формы сексуального контакта рассматриваются подростками и лицами молодого возраста вне контекста интимных отношений (Stepp, 1999).

Cornell et al. (2006), изучая растущую популярность среди американских подростков орального секса, отмечает в качестве причин выбора такого способа контакта следующие: для улучшения отношений (24.8%); для получения удовольствия (19%); для повышения престижа (17.4%); из любопытства (12.4%); в связи с меньшим риском (9.8%).

Mundy (2000) констатирует, что современные американские школы наводнила сексуальная активность. В средствах массовой информации часто появляются материалы на эту тему. Так, Bakramptour и Shapiro (2005) сообщали о широкой распространенности орального секса в средних школах, им занимаются в аудиториях, спортивных залах, на паркингах, в душевых кабинах.

Драматические последствия подросткового секса описывают ряд авторов (Ressner, 2003 и др.).

Сексуальная активность процветает не только в стенах школ, она совершается чаще всего на вечеринках, после различных значимых событий, на дискотеках, в частных домах во время отсутствия родителей, или при наличии спящих или безразличных родителей, которым нет дела до того, что происходит с их детьми. Провоцирующим сексуальные контакты фактором является употребление алкоголя.

Halpern Felster et al. (2003) описывают подростковую игру,

называемую Снэп (Snap). Во время игры девочки подростки надевают пластиковые разноцветные браслеты, цвет которых сигнализирует вид секса, которым они предпочитают заниматься. Так, например, красный цвет обозначает секс во время танцев (lap dance), зеленый – секс вне дома, голубой оральный секс, черный – обычный сексуальный акт. Сорванный с руки девочки браслет считается “купоном” для совершения обозначенного цветом сексуального акта. Эта игра получила распространение во многих районах США, втом числе в Вашингтоне, Дистрикт Колумбия, таких городах, как Нью Йорк и Филадельфия.

Следует иметь ввиду, что в формировании гендерной идентичности значительную роль играют бессознательные воздействия, отражающие содержания алгоритмических гендерных моделей бессознательной системы разума. Valian (1998) в процессе анализа причин сравнительно медленного

44

карьерного продвижения женщин в постмодернистском обществе обнаруживает значение влияния скрытых внутренних факторов, которые, наряду с внешней легко выявляемой дискриминацией, серьезно влияют на базисные элементы отношения к гендерной идентификации. Бессознательные силы создают невидимый барьер, “потолок”, удерживающий скорость и ограничивающий диапазон социального успеха женщин, несмотря на одинаковые с мужчинами формальные данные (образование, интеллект, результаты выполнения различных тестовых заданий).

Valian считает, что такие значимые “внешние” дискриминационные факторы и воздействия, как более низкая заработная плата, более высокие требования, недооценка профессиональных достижений, харассмент (сексуальные приставания) на рабочем месте не достаточны для объяснения стереотипных дискриминационных ситуаций, остающихся типичными для постсовременной культуры.

Находящиеся в бессознательной сфере скрытые убеждения называются Valian «гендерными схемами”. Гендерные схемы определяют исходные базисные ожидания, касающиеся всего того, на что способна женщина и мужчина, каким будет качество выполняемой ими работы, будет ли правильным сделанный ими выбор, будут ли правильными и перспективными их профессиональные решения.

Гендерные схемы не эквивалентны стереотипам. Стереотип относится к одному конкретному виду гипотез. Гендерные схемы включают в себя больший по объему круг понятий и подходов, которые носят обобщающий, неконкретный и вместе с тем категорический, максималистский характер. Сила воздействия гендерных схем заключается как раз в том, что они не осознаются, действуют на бессознательном уровне.

Мужчины и женщины в постмодернистском обществе на уровне осознания часто искренне придерживаются и поддерживают положение о равенстве мужского и женского полов. Однако, сами по себе сознательные убеждения неспособны сколько нибудь эффективно контролировать активность бессознательных гендерных схем.

Наши реальные оценки поведения, профессиональной деятельности других людей находятся под сильнейшим воздействием бессознательных категоричных и бескомпромиссных убеждений о гендерных различиях.

Гендерные схемы можно отнести к разряду функционирующих в режиме ожидания интуитивных гипотез об особенностях мышления, эмоционального реагирования и стиля поведения женщин и мужчин.

45

В постмодернистской культуре гендерные схемы являются реликтами прежних культур, и, прежде всего, традиционной культуры.

Так, наприсер, мужская гендерная идентичность характеризуется активностью, решительностью, независимостью, бескомпромиссностью, у успешностью.

Женские гендерные схемы включают совершенно другие признаки: готовность к оказанию помощи, заботливость, коммуникабельность, опеку, эмоциональную экспрессивность.

Эмоционально экспрессивные, склонные к опеке, характерологически мягкие мужчины в контексте бессознательных гендерных схем воспринимаются как женственные. Ассертивные независимые женщины воспринимаются как мужественные, лишенные “истинных” женственных качеств.

Гендерные схемы страдают сверхупрощенностью. В реальности мужественные и женственные черты не исключают друг друга и не находятся в оппозиции. Каждый человек вне зависимости от пола является носителем мужских и женских личностных особенностей, которые проявляются в зависимости от ситуации.

Подвергаясь воздействию гендерных схем, можно легко потерять чувство реальности. Эта опасность особенно представлена в постмодернистском обществе, где женщины все более часто задействуются в традиционно мужских, а мужчины – в традиционно женских профессиях.

Moen et al. (1999) констатирует, что с 1950 годов зарабатывающий отец и занимающаяся исключительно домашним хозяйством и детьми мать, становятся все реже статистически встречающимся явлением. Все большую популярность приобретают работающие матери, женщины менеджеры, незарегистрированные браки, неполные семьи.

Eisenstein (2007) отмечает, что все « …большее число женщин сегодня служит в армиях, занимая командные посты, как, например, генерал Kempinski (армия США); женщины участвуют в войнах, милитаризируются в личной жизни; служат в действующих армиях в странах третьего мира, являются иммигрантками и беженцами. Все вышеперечисленное дестабилизирует традиционные значения гендера”.

Женщины были избраны президентами Германии, Чили и Либерии, Condoleezza Rice была Госсекретарем США в правительстве Джорджа Буша младшего. Tzipi Livni была во время правления Голды Меир первым министром иностранных дел Израиля и шесть женщин были избраны в парламент Хамаза.

46

В американском телесериале “Главнокомандующий” женщина выступала в роли президента США.

Фаундация Рокфеллера (Rockefeller Foundation) в сотрудничестве с журналом «Time» провела широкомасшабное исследование гендерных проблем в США. Анализ результатов исследования позволил прогнозировать, что впервые в истории страны к концу 2009 года женщины составят более половины рабочей силы в США. В этом контексте Gibbs (2009) сообщает, что американские мужчины и женщины согласны с констатацией происходящих изменений женской гендерной идентификации. Исследование выявило озабоченность мужчин и женщин расширением репертуара женского ролевого поведения, оказывающего влияние на детей, что должно, с точки зрения испытуемых, приниматься во внимание официальными органами.

Феномен традиционной гендерной идентичности, таким образом, подвергается в постмодернистской культуре нарастающей атаке. Сильное влияние на личность и общество гендерных схем остается, однако оно, вопреки концепции Valian, не в состоянии эффективно противостоять воздействиям постмодернистской культуры. Об этом свидетельствуют стирание границ гендерных идентичностей, ре сексуализация гендера, в процессе которой женщины ведут себя как мужчины, и ре гендеризация гендера, когда женщины становятся более модернистскими и разнообразными (Eisenstein); широкое распространение гомосексуализма и лесбианства, возрастающая сексуальная флюидность.

Fausto Sterling (2000) анализируя ситуацию в постмодернистском мире, приходит к заключению, что “этикетирование кого либо мужчиной или женщиной является социальным решением”.

Акцент только на внешнем виде затуманивает ясность восприятия. Автор считает, что юридическое признание существования двух полов искажает реальность того, что “мужественность и женственность являются культуральными понятиями”, социальными конструкциями, и что в действительности “мужчина и женщина находятся на полюсных концах биологического континуума”.

Понятие пола как таковое подвергается этим постмодернистским автором критике. Она считает, что термин “пол” отражает лишь “впечатления о половых различиях”.

Megerowitz (2002), развивая ту же идею, пишет о “перекрывании” полов, о возможности “универсальной бисексуальности”: мужчины и женщины имеют как мужские, так и женские половые гормоны – все женщины обладают мужскими характеристиками, а все мужчины – женскими”. Поэтому, с научной точки зрения, неточно “классифицировать

47

людей как исключительно мужчин или исключительно женщин. Биология пола не столь однозначна”.

Krieger, Smith (2004) отмечают, что “социальные и этические условия влияют на характер проявления биологически детерминированных половых признаков” и что имеются связи между конституцией тела и политикой тела”. Новые конструкты пола и гендера отражают эту постмодернистскую текучесть. Лица, самоопределяющие себя как трансгендерных, транссексуальных индивидуумов, значительно сглаживают традиционно установленные границы между гендерными и половыми различиями.

Krieger (2003) приходит к выводу о том, что гендерная идентификация оказывает влияние на биологические характеристики, а связанные с полом признаки способны влиять на гендер.

Проблема гендера и пола затрагивалась также в работе Oyama (2000). Автор подчеркивала насущную необходимость понимания сильнейшего влияния гендерной идентификации на восприятие человеком собственного тела и сексуальности. Сформированный таким образом имидж, в свою очередь, оказывает влияние на гендер. Oyama убеждена, что природа не ограничивается существованием только двух полов и только двух гендеров. Она подразумевает, что пол и гендер являются частью “наиболее интимных конструкций нашего политического мира”. Процесс гендеризации пола и сексуализации гендера происходит постоянно. Пластичность и вариабильность пола менее заметны, чем постмодернистская множественность гендера.

Butler (2004) утверждает, что неоспоримые данные о постсовременной множественности гендерных идентификаций вступают в нарастающую конфронтацию с принятой в социумах гендерной категоризацией, которую автор называет “анатомическим эссенциализмом”. Универсализацию существующего разделения гендеров Butler определяет как форму”культурального империализма”.

В настоящее время делается акцент на том, что биология не является судьбой. Человек формируется под влиянием социума и не является исключиельно биологической экзистенцией, которую можно определять в парадигме инстинктов или драйвов. Человек постсовременного мира является не только продуктом биологической эволюции, но и следствием социальных, экономических и политических изменений. Общепринятая и слишком упрощенная формула пола постепенно заменяется в постмодернистской культуре концепцией гендера, позволяющей понять плюрализм выборов и множественность фрагментированных ценностей и смыслов, актуализирующихся в межличностных отношениях.

48

Представленные факты и взгляды вышеуказанных авторов демонстрируют актуальность проблемы изменяющейся гендерной идентичности в постсовременном мире.

Негативная трансформация гендерной идентичности детерминирует развитие и распространенность различных сексуальных дисфункций и девиаций, а также их специфику, характерную для постсовременной культуры.

Типология формирования и классификация видов постмодернистской гендерной идентичности

Характерной чертой постмодернизма является трансформация идентичности. Этот процесс происходит через изменение установок и мотивации как условия формирования новых когнитивно эмотивных и поведенческих паттернов. Отдельные социальные группы наших современников выстраивают свои новые идентичности, устанавливая гармоничные взаимоотношения с самим собой и с окружением под воздействием новых психосоциокультуральных, духовных и экономических факторов.

Опираясь на модель аккультурации канадского психолога Berry (1980) и концепцию трансформации Haarmann (1986), мы разработали новую

типологию формирования постмодернистской гендерной идентичности в

условиях новой культуры на основе критерия выраженности особенностей самоидентификации личности с собственной и другими вариантами гендерной идентичности. Согласно сформулированной нами авторской пресуппозиции, трансформация гендерной идентичности в условиях постмодернизма может происходить по следующим различным типам:

1.Фрагментация гендерной идентичности –разобщение, расчленение, расколотость гендерной идентичности на отдельно сосуществующие в ней различные радикалы (появление бисексуальности).

2.Интеграция (андрогинная гендерная идентичность, при которой количество феминных личностных свойств равно количеству маскулинных (соотношение анимы/анимуса 50/50).

3.Маргинализация появление пограничных типов гендерной идентичности (трисексуализм).

49

4.Пролиферация процесс разобщения, в результате которого появляется новая идентичность, но при этом старая не исчезает (формирование на базе старой гендерной идентичности новой постмодернистской). В некоторых случаях моратория или стагнации идентичности возможен незавершенный процесс перехода одного варианта в другой, как это бывает, например, в случае ммбивалентной – невыраженной или флуктуирующей гендерной идентичности.

5.Инкорпорация процесс объединения, при котором менее выраженная идентичность сливается с доминирующей.

Следует отметить, что при возникновении новых гендерных идентичностей важно сохранение основной здоровой личностной идентичности.

Практика показывает успешность использования в психокоррекционной работе разработанной нами классификации видов гендерной идентичности.

Классификация видов постмодернистской гендерной идентичности

I.По радикалу «позитивность/негативность»:

1.1.Позитивная – нормальная, здоровая гендерная идентичность, при которой собственный гендерный образ воспринимается как положительный; присуща большинству людей и характеризуется сбалансированной толерантностью по отношению к собвенной и другим гендерным группам.

Для достижения позитивной гендерной идентичности необходимо наличие таких личностных свойств, как положительное самоотношение, самоуверенность, открытость, свобода от внутренних противоречий, высокая потребность в принадлежности к своей гендерной группе.

1.2.Негативная гендерная идентичность включает отрицательное восприятие своего гендерного образа, наряду с толерантным отношением к лицам, имеющим иной тип гендерной идентичности, с высоким уровнем идентификации с представителями этой группы.

Варианты негативной гендерной идентичности:

•Ущемленная гендерная идентичность, являющаяся следствием рефлексии низкого статуса представителей своей гендерной группы, осознание ее неравноценности в сравнении с другими. Приводит к тревоге, стрессу, утрате душевного равновесия, ощущению беспомощности, одиночества.

50

•Конфликтная гендерная идентичность как результат осознания и переживания индивидом внутриличностного конфликта, вызванного конфликтом идентичностей (например, половой и гендерной) и межличностного конфликта, как следствия дисфункциональных отношений, иррациональных конгитивно эмоциональных представлений и стратегий поведения внутри группы. Смешанным вариантом конфликта может быть борьба мотивов принадлежности к социальной группе, с одной стороны, и сохранение личностной и гендерной идентичности, с другой.

Стратегией выхода из конфликта может быть замещение

необходимости решения внутриличностных проблем стремлением принадлежать к группе с другим видом гендерой идентичности, желание раствориться в ней, и предпочесть групповые цели и ценности индивидуальным.

•Кризисная гендерная идентичность как один из новых типов постмодернистской идентичности в современном обществе возникает как следствие гетеросексизма (отрицания, принижения и стигматизации

любых, негетеросексуальных проявлений идентичности) и характеризуется тем, что, с одной стороны, является более личностным образованием, по сравнению с социальной идентичностью, а, с другой, занимает промежуточное место между конфликной и диссоциогенной ее формами. Осознание и переживание кризисной ситуации опирается преимущественно на гендерную составляющую конструкта сэлф, критерием ее достижения является приобретение внутренней и внешней гармонии, основанной на постмодернистской компетентности (рациональных когнитивных, эмотивных, поведенческих и духовных компонентов).

1.3.Гипернегативная патологическая диссоциогенная гендерная

идентичность как совокупность конфликтной и кризисной личностной идентичности, возникает на фоне негативного гендерного самоопределения, проявляется в отсутствии глубоких положительных самоидентификаций, вызванных эмоционально – когнитивным диссонансом, проявляющемся на поведенческом уровне. Переживание чувства неполноценности из за своей гендерной принадлежности приводит к деформации ценностно смысловой, волевой, мотивационной систем и утрате смысла жизни.

1.4.Гиперпозитивная такое самоопределение и поведение человека, при котором своя гендерная идентичность приобретает приоритетное значение среди других видов идентичностей и ранжируется как доминирующая ценность и главный смысл жизни. Подобный акцент на