Глава 4 Любовники «корыстные» и «манипулирующие» («асоциальные»)

Когда очарование превращается в яд, или «Не повезло, но жизнь — штука жестокая»

Термин «асоциальный» любовник не совсем верен. В действительности такой человек весьма искушен в обще­ственных отношениях, но использует свои знания и уме­ния для достижения собственных интересов. Это прирож­денный продавец, ас своего дела, способный уговорить эс­кимосов купить у него снег.

Иногда, если его возбудимость и импульсивность превышают норму, он может склониться в сторону криминальной деятельности, однако наиболее часто такая личность добивается успеха в торговле, политике, религии и на других поприщах, где требуется владение ораторским искусством. Представители «асоциального» типа эксплу­атируют других, про себя насмешливо называя их «наи­вными» за то, что те доверяют им. Вступая в личные отно­шения, они в первую очередь ищут собственную выгоду.

В этой главе я буду пользоваться терминами «корыст­ный» или «манипулирующий» любовник для обозначения умеренной степени «асоциального» типа (который также называется «психопатическим» или «социопатическим» типом личности).

В детстве типичными действиями для многих из них являются обман, воровство, прогулы занятий, драки, акты вандализма и побеги из дома. В наиболее экстремальных случаях в число их проступков входят поджоги и жесто­кое обращение с людьми и животными. В зрелом возрас­те негативные особенности их поведения несколько сгла­живаются, но характерными признаками представителей этого типа, тем не менее, остаются неспособность сдержи­вать обещания, беспорядочность половых связей, прерыви­стый трудовой стаж, антиобщественное поведение, воров­ство или занятие противоправной деятельностью.

Антиобщественные наклонности обычно усиливаются во время подросткового периода их жизни, что обусловле­но гормональными изменениями организма и стремлени­ем к независимости, через которое проходит любой подро­сток. Хотя «романтика вольной жизни», нередко сопро­вождаемая пристрастием к наркотикам и жестокости, часто «улетучивается» при переходе из подросткового воз­раста в зрелый, склонность ко лжи, безответственность и неспособность к раскаянию не менее часто остаются на всю жизнь, делая «манипулирующих» любовников край­не сложными партнерами для интимных отношений.

Из всех личностных типов, обсуждаемых в этой книге, «корыстные» и «манипулирующие» любовники являют­ся наиболее опасными. Самая зловещая черта, характери­зующая их личность, состоит в полном безразличии к тому, как их поведение отражается на других людях. Именно эта бессердечность и жестокость делает их крайне дест­руктивными и невосприимчивыми к лечению.

В предыдущих главах я предлагал вам различные спо­собы для ПОНИМАНИЯ определенного типа личности, ПЕ­РЕСМОТРА собственных ожиданий и ПРЕОБРАЗОВАНИЯ ваших интимных взаимоотношений с партнером, принад­лежащим к тому или иному типу. В этой главе, однако, я укажу вам только пути ПОНИМАНИЯ партнера «корыс­тного» или «манипулирующего» типа, но вместо ПЕРЕ­СМОТРА ваших ожиданий и ПРЕОБРАЗОВАНИЯ интим­ных отношений с ним я буду категорически рекомендо­вать вам ПОРВАТЬ все связи с таким партнером. Един­ственная ваша возможность обезопасить себя заключает­ся в том, чтобы не вступать в отношения с «корыстным» или «манипулирующим» любовником или немедленно пре­рвать эти отношения.

Причина, делающая мое мнение о «манипулирующих» любовниках столь циничным, состоит в том, что их прак­тически абсолютная неспособность поддерживать близкие, теплые и основанные на взаимной ответственности связи с друзьями, членами семьи или интимными партнерами не позволяет строить отношения с ними на доверии, не боясь при этом оказаться эксплуатируемой стороной. Их развитые навыки общения в сочетании с импульсивнос­тью характера и отсутствием чувства вины приводят к тому, что при возникновении дома каких-либо спорных или проблемных ситуаций они немедленно обращают свое внимание на всегда ожидающий их «запасной аэродром», где и удовлетворяют свои сексуальные потребности. «Иметь по девчонке в каждом порту» -— вот их девиз, провозгла­шаемый с гордостью и самодовольством.

Поступки говорят громче слов — этот афоризм стоит запомнить тем, кто имеет дело с «корыстными» любовни­ками. В общении они очаровательны и щедры на добрые слова и обещания, они могут быть обаятельными собесед­никами, но их поведение рано или поздно опровергнет все их возвышенные речи. Это те любовники, которые посылают вам дюжину великолепных роз на метровых стеблях, а сами тем временем занимаются сексом с вашей лучшей подругой. Они отлично знают, как выразить свою «любовь» цветами, словами или изысканными сексуаль­ными техниками, но не умеют и не хотят подтверждать ее преданностью и верностью.

Слова «манипулирующих» любовников подобны выпи­сываемым ими чекам, которые возвращаются владельцу с отметкой о его неплатежеспособности. Остерегайтесь ве­леречивого любовника, когда слышите от него признания в любви! Его клятвы на самом деле означают: «Доверься мне, чтобы я мог воспользоваться тобой для удовлетворе­ния своих желаний и целей». Когда «корыстный» любов­ник употребляет слова «любовь», «брак» или «доверие», он вкладывает в них совершенно иной смысл, чем вы мог­ли бы ожидать. Эти слова фальшивы, как упомянутые выше чеки, и не заслуживают доверия. Общий признак всех пред­ставителей «манипулирующего» типа — от закоренелых преступников до рядовых подонков — в той легкости, с которой они раздают заведомо невыполнимые обещания.

Для «корыстных» любовников жизнь представляется гигантским кроссвордом, который нужно заполнить сло­вами, чтобы получить первый приз, но слова эти сами по себе не имеют большого значения и смысла, и употребле­ние их диктуется только требованиями момента.

Выше мы уже отмечали, что «невротики» во многом противоположны «актерам». Чуть позже мы убедимся, что «корыстные» и «манипулирующие» любовники являют собой такую же противоположность «ведомым» и «веду­щим». Если «ведомый» использует свои навыки обществен­ного поведения пассивно, чтобы угодить другим и снис­кать их расположение, то «манипулирующий» любовник независим в своих социальных установках и пользуется искусством общения, чтобы подчинить себе других и не беспокоиться о том, как угодить им. «Ведомые» доверяют­ся окружающим, ища в них поддержки, тогда как «мани­пулирующие» доверяют исключительно себе.

Если представители «манипулирующего» типа облада­ют повышенной возбудимостью и импульсивностью, что бывает нередко, они проявляют склонность к криминаль­ной деятельности. Такие типы личности принято назы­вать «асоциальными», «социопатическими» или «психо­патическими». Однако (и это справедливо для любого лич­ностного типа) важно помнить, что характерные для них признаки — импульсивность, отсутствие чувства вины, владение искусством риторики — значительно варьиру­ют по интенсивности у различных представителей типа, и потому, конечно, далеко не все «манипулирующие» лично­сти становятся преступниками. Справедливости ради сле­дует отметить, что в таких основанных на конкуренции сферах деятельности, как бизнес, торговля, юриспруденция, политика или военное дело, подобные качества являются необходимыми для достижения карьерного успеха.

Для «манипулирующих» любовников мир представля­ется местом, переполненным разочарованиями и опаснос­тями. Они с подозрительностью относятся к окружающим и всегда следуют не такому уж золотому правилу: «Нане­си удар первым, не дожидаясь, пока его нанесут тебе!» До­веряя только себе, они практически лишены привязаннос­тей и не знакомы с угрызениями совести. Наиболее близ­ким эквивалентом слов сочувствия или сожаления им служит фраза: «Такова жизнь».

КЕРК

— Вот так! Надеюсь, этот урок пойдет тебе на пользу! Может, теперь ты запомнишь, что надо запирать своих жи­вотных, когда я этого от тебя требую!

Казалось, отзвук резких слов отца, с силой захлопнув­шего за собой дверь, тяжелым облаком остался висеть в утреннем воздухе, и только теперь восьмилетний Керк по­степенно начал осознавать значение происшедшего. Вере­ница тревожных мыслей, мгновенно сменявших одна дру­гую, пронеслась через его сознание.

«Что если Рой наябедничает ребятам в школе?»

От мысли, что Рой расскажет обо всем, его чуть не сто­шнило, потому что он был уверен, что Рой обязательно расскажет. Тот никогда не упускал возможности выде­литься на фоне других, обливая их грязью.

«А вдруг Джимми придет поиграть в бейсбол?»

Было воскресенье, и хотя обычно ожидание прихода лучшего друга приводило Керка в радостное возбуждение, сегодня все было иначе — совсем иначе. От мысли, что скоро Джимми увидит его, Керка наполняло чувство не­преодолимого и разрывающего душу стыда.

«Может, еще и кузины придут?» — с ужасом подумал Керк.

Приход Джимми был неизбежен. Сегодня воскресенье, а по воскресеньям они играли в бейсбол вот уже несколь­ко месяцев подряд. Он уже решил, что скажет Джимми. Подумать о том, что он предстанет перед своим лучшим другом в таком виде, было ужасно, но предположить, что и любимый дядя с дочерьми могут стать свидетелями его унижения, было выше его сил, и Керк заплакал.

Тревожные мысли, роившиеся в голове, были не един­ственной причиной нахлынувшей на него тошноты — сол­нце в это июльское утро припекало все сильнее, и от мер­твого щенка, привязанного к его шее, начал исходить слад­коватый запах.

— Прости меня, Дружок! — всхлипнул Керк. — Я не специально оставил дверцу открытой! Я просто забыл о ней! Я не хотел, Дружок!

Вид, запах маленького тельца, ощущение на коже шеи холодной шерсти мертвого животного делали невыноси­мым его горе от потери любимца, но охватившее его чув­ство стыда было настолько всеобъемлющим, что, казалось, заглушало душевную боль и угрызения совести.

Это был один из последних эпизодов в жизни Керка, ког­да он, по его собственным воспоминаниям, испытывал ка­кие-либо сильные эмоции. Чувства раскаяния, стыда и люб­ви постепенно стали вытесняться садистским юмором, гру­бой бравадой и повышенной сексуальностью. Инцидент, про­исшедший с ним в то воскресенье, навсегда изменил Керка.

А он так гордился своим новым щенком! Даже пробо­вал научить Дружка кое-каким командам, но юный спаниель, не секунды не способный усидеть на месте, только и делал, что пытался лизнуть своего хозяина в лицо. Отец говорил, что Керк слишком мал, чтобы заботиться о щен­ке, но мама встала на сторону сына. Когда отец вышел за утренней воскресной газетой, он обнаружил, что Дружка сбила проезжавшая машина. Он проверил вольер собаки и убедился, что дверца его была раскрыта. Таким образом, Керк нарушил «правило номер один», согласно которому всегда обязан был сажать щенка в вольер и запирать дверцу после того, как поиграет с ним.

Тогда отец и решил привязать щенка к шее Керка и заставить сына носить его на себе весь день, чтобы «препо­дать ему урок, который он никогда не забудет».

И он своего добился! Много лет спустя, когда мы вместе учились в старших классах, Керк вспоминал тот день, как самый ужасный в его жизни, а отца называл не иначе как «психом рехнувшимся». «Ненавижу ублюдка, — говорил он мне. — Он научил меня никому не доверять. Неплохой урок, а?»

То воскресенье стало поворотным моментом в жизни Керка. Он сам разделил ее на две части, которые стал называть ДЩ и ПЩ («до щенка» и «после щенка»), и го­ворил, что «в тот день старик просто оттрахал мне мозги. С тех пор я стал совсем другим».

Однако все началось (или закончилось) отнюдь не в день происшествия со щенком. Нет сомнений, что важно опре­делить инцидент в жизни ребенка, необратимо травмиро­вавший его психику, но еще важнее понять ту ежедневную атмосферу, на фоне которой этот инцидент имел мес­то. Потому что травма ребенка была хронической и состо­яла она в том, что он изо дня в день жил с отцом, способ­ным «преподать ему урок», привязав мертвое животное к шее. Постоянное общение с отцом возымело на Керка куда большее влияние, чем единственное трагическое проис­шествие. То, как повел себя отец с сыном в день гибели щенка, было всего лишь вершиной айсберга.

Отец Керка был алкоголиком, которому найти очеред­ное место работы было так же сложно, как и удержаться на нем. Если ему удавалось куда-нибудь устроиться, то после окончания рабочего дня он непременно заглядывал в бар и возвращался домой абсолютно пьяным только несколько часов спустя. Керк и Рой, завидев пьяного отца, с трудом преодолевавшего порог, мгновенно прятались в своих комнатах или убегали к соседским детям, чтобы только не попасться ему на глаза. Отец избивал сыновей часто и беспричинно. Его жестокость сама по себе была травмирующей для их психики, однако ее опасность еще более усугублялась оттого, что она никак не провоцирова­лась поведением детей. Вопреки всякой логике, жесто­кость отца зависела только от количества выпитого им.

В такой непредсказуемой, но эмоционально напряжен­ной обстановке Керк и сам стал прибегать к насилию как способу избавления от царившего в его душе смятения. Привычка постепенно превращалась в характер, и вскоре за ним закрепилась устойчивая репутация «драчуна». Иг­рая, например, в бейсбол, он все чаще стал пытаться ре­шать спорные вопросы при помощи кулаков.

Ему уже не хотелось, как раньше, заботиться о ком-то, все его желания теперь сводились к хаотичному поиску удовольствий, и при удовлетворении этих импульсивных потребностей мнение других учитывалось все меньше и меньше. К тому времени, как ему исполнилось двенадцать, он уже проявлял завидную сексуальную активность, пользуясь любой подворачивавшейся возможностью и хва­стаясь затем перед приятелями своими подвигами.

Я был хорошо знаком с Керком, потому что мы росли по соседству и ходили в одну школу — пока, конечно, он ее не бросил. И местные органы правопорядка не менее хорошо были знакомы с Керком и его семьей. Его отец не раз оказывался под стражей за вождение автомобиля в нетрезвом виде, воровство, драки, нарушение обществен­ного порядка и, разумеется, жестокое обращение с члена­ми своей семьи. Впрочем, он скорее был местным дебоши­ром, нежели серьезным преступником. Несколько раз со­седям приходилось вызывать полицию, чтобы утихоми­рить отца Керка, когда признаки скандалов в его доме

становились слишком явными. В пьяном угаре он регу­лярно избивал жену, но она ни разу не выдвинула против него обвинение и не позвонила в полицию, опасаясь, что «от этого будет только хуже».

Достигнув подросткового возраста, Керк практически не заходил в магазины, чтобы хоть что-нибудь не стащить из них. Он постоянно хвастался своими приобретениями, полученными, как он выражался, благодаря «ловкости рук». Несмотря на то, что отец его пил беспробудно, семья Керка никогда не испытывала серьезных материальных затруднений, поскольку мать трудилась на двух работах и всю зарплату тратила на продукты и предметы первой необходимости. Таким образом, когда Керк воровал даже самые незначительные товары — конфеты, жевательную резинку или водяные пистолеты, — он делал это не из-за нужды, а ради «спортивного интереса».

Потеряв последние остатки совести, он стал воровать день­ги из ящика для пожертвований местного католического прихода и лазить по складам Армии Спасения, не гнуша­ясь ничем, что могло бы привлечь к себе его внимание. Однако еще примечательнее его воровства была та непоко­лебимая самоуверенность, с которой он им занимался.

Керку всегда удавалось сохранять «хладнокровие», и несколько раз, когда его «ловили с поличным», он расска­зывал настолько жалостливые истории о «болезни мамоч­ки», что хозяева магазинов отпускали его на все четыре стороны, не заявляя в полицию. Один раз ему даже позво­лили забрать украденное для «голодающей» матери. Та­кой поворот событий привел Керка просто в неописуемый восторг, потому что ему удалось «лихо одурачить» управ­ляющего. В душе его не возникло даже намека на угрызе­ния совести, как не появилось и чувства благодарности управляющему за его доброту.

Когда смерч разрушил несколько домов в зажиточном районе соседнего городка, Керк отправился туда в ночную экспедицию, рассчитывая поживиться оставшимся без хо­зяев добром. Он решил, что если первым обнаружит в раз­валинах тела погибших, то ему по праву достанутся их бумажники и драгоценности. Ранним утром следующего дня он вернулся с «добычей» — несколькими ювелирны­ми изделиями и небольшой суммой наличных денег — и принялся с упоением рассказывать о том, как нашел тела и опустошил их карманы. Позже выяснилось, что хотя разрушения были катастрофическими, ни один человек, оказавшийся под завалами, не погиб. В действительности Керк под покровом темноты обыскал несколько домов, а свою историю просто выдумал, чтобы произвести на нас впечатление.

Нас это не слишком удивило — мы уже привыкли, что Керк почти никогда не говорил правду. Даже в тех случа­ях, когда честность не грозила ему никакими неприятнос­тями и не влекла неудобств, он просто не мог удержаться от преувеличений, которые, как вы можете догадаться, были направлены на формирование в наших глазах определен­ного представления о нем. Впрочем, он и не скрывал, что с помощью лжи может выкрутиться из любой ситуации, если ему «придется туго», и охотно делился с нами многочис­ленными примерами из собственной жизни, подтверждав­шими этот тезис.

В старших классах Керк стал не успевать по большин­ству предметов, потому что не занимался, а большей час­тью просто «валял дурака». Занятия он пропускал чаще, чем появлялся на них. Он заявлял, что «школа нужна только тем, кому не хватает мозгов, чтобы обойтись без нее», и на практике воплощал в жизнь свою теорию. Внеш­не привлекательный, обаятельный и скорый на язык, он активно пользовался врожденным даром красноречия и сообразительностью, чтобы «обводить вокруг пальца» лю­дей, с которыми сводила его жизнь.

Однажды, например, работая на местной заправочной станции, он решил устроить себе выходные в конце неде­ли, несмотря на то, что по графику в эти дни должна была работать его смена. В то время он был помолвлен с девуш­кой, которая была от него без ума, и летом они собирались пожениться. Внеплановые выходные, однако, понадобились Керку для того, чтобы съездить на север к одной из его многочисленных «посторонних» подружек. У него всегда были «запасные» девчонки, так как он твердо придержи­вался принципа «не складывать все яйца (или сперму) в одну корзину».

Претворяя свои планы, Керк сказал начальнику смены, что его мать срочно положили в больницу с сердечным приступом и ему необходимо немедленно увидеться с ней. Ее состояние, сказал он, внушает серьезные опасения. Вра­чи якобы позвонили ему и сказали, что не уверены, смо­жет ли она выкарабкаться. Начальник, разумеется, с го­товностью предоставил ему выходной.

Довольно смеясь, Керк поделился со мной, что работает на «такого болвана, которому даже любой дебил навешает лапшу на уши». Именно это, казалось, было движущей си­лой всей его жизни — желание перехитрить, обмануть всех и каждого. Для него любые взаимоотношения были по­стоянным соревнованием, смысл которого сводился к тому, чтобы использовать других в своих интересах и не позво­лить им использовать себя. «Золотым правилом» всей жизни Керка было: «Нанеси удар первым, не дожидаясь, пока его нанесут тебе!»

У этого правила были и варианты: «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня» и «Синица в руках лучше, чем журавль в небе». Поскольку его невеста не намерена была лишаться девственности до первой брач­ной ночи, а Керк не собирался отказывать себе в удовлет­ворении сексуальных потребностей, он нашел из этой си­туации самый простой для себя выход — солгал началь­нику и провел «пламенные выходные» с одной из своих «крошек на севере».

Нетрудно заметить, как хаотичное детство Керка по­влияло на формирование его замешанного на импульсив­ности пессимизма. Постоянно сталкиваясь с неоправдан­но жестоким обращением отца, он был просто не в состо­янии справиться с порождаемыми этим обращением эмо­циями. Наиболее очевидно это проявилось в инциденте со щенком — как мог восьмилетний мальчишка совла­дать с переполнявшими его чувствами горя, стыда и злости, оказавшись отвергнутым своей семьей? Пожалуй, только так, как это сделал Керк — «отключив» свои чув­ства, взяв на вооружение браваду и отказавшись от эмо­циональной поддержки окружающих. Инцидент со щен­ком стал лишь экстремальным проявлением того, что происходило с ним постоянно. Почти ежедневно он был участником ярких эмоциональных конфликтов, главную роль в которых играл его отец. Или он был свидетелем скандалов между отцом и матерью, или слышал крики избиваемого Роя, или сам подвергался моральным и физическим унижениям.

В подростковом возрасте Керк сталкивался с предста­вителями власти практически ежедневно. Основными его занятиями в школе и вне ее стен стали ложь, воровство, прогулы, вандализм и драки, вследствие чего он регуляр­но «общался» с директором школы, полицией и чиновни­ками городской администрации. После происшествия со щенком он несколько раз был замечен в жестоком обра­щении с животными. Обычно он «развлекался» тем, что швырял камни и палки в собак и кошек, однако однажды дошел до того, что поджег соседского кота. Возмущенные хозяева животного заявили в полицию, и Керку пришлось провести несколько дней в окружной тюрьме, однако — и это было для него типично — арест сделал его знаменито­стью среди соседских подростков, не питавших к кошкам особой приязни, а сам факт уголовного наказания только привлек их внимание к его подвигам.

Психопатический тип личности Керка начал усугубляться в старших классах школы. Он стал активно зани­маться торговлей наркотиками, а на смену магазинному воровству пришли угоны автомобилей. Его «ораторское искусство» со временем только совершенствовалось, и Керк изначально способен был убедить кого угодно и в чем угодно. Теперь, однако, его все больше притягивали насто­ящие преступления. Однажды, например, он изнасиловал пятнадцатилетнюю девушку, и та заявила на него в поли­цию. Когда его арестовывали по обвинению в изнасилова­нии, он находился за рулем угнанной машины.

Три года он провел в тюрьме штата, ставшей для него своего рода «криминальным университетом». На свободу вышел куда более осмотрительным, твердо решив никогда больше не попадать за решетку. Он женился на Сэнди, девушке, с которой познакомился в тюрьме, и в качестве «уникального свадебного подарка» вытатуировал на яго­дицах слова «Керк и Сэнди». Предметом его особой гор­дости было то, насколько симметрично располагалась эта надпись на обеих сторонах ягодиц.

Татуировка, однако, потеряла свою актуальность, едва успев высохнуть, так как его брак с Сэнди продлился всего несколько месяцев (поскольку она не принадлежала к чис­лу «ведущих»). Вернувшись домой после медового месяца, проведенного на островах Карибского моря, он с гордостью рассказывал приятелям о том, как ему удалось «подцепить» там несколько местных «горячих телок». Он часами с вос­торгом повествовал о бескрайних песчаных пляжах, легко­доступных наркотиках, не облагаемой налогами выпивке и тому подобных прелестях южного отдыха, ни словом при этом не обмолвившись о Сэнди или о том, как он чувствует себя в роли женатого мужчины. Казалось, его единствен­ной целью было произвести на нас впечатление, похвастать, как ловко он все провернул, когда «сделал» эту «местную цыпочку» в номере мотеля через коридор от их комнаты после того, как удовлетворил Сэнди и она уснула. Мысль о серьезном отношении к собственным брачным клятвам была для Керка абсолютно чуждой.

Ему прекрасно было известно, что супружеская невер­ность не входит в число добродетелей, однако его всегда привлекали риск и опасность, а стремление заполучить «запретный плод» было для него несравненно более воз­буждающим, чем спокойные «разрешенные» интимные от­ношения с женой. Характерной особенностью его сексу­ального поведения было неудержимое желание вступать в интимные связи с любой особой женского пола — от несо­вершеннолетних подростков до солидных жен уважаемых граждан города, — и те и другие возбуждали его именно тем, что сексуальные контакты с ними были потенциально рискованными, но не влекли за собой обязательство вступать в брак.

Он любил хвастать тем, что «оприходовал» жену шефа полиции и других дам, мужья которых занимали соответ­ствующее общественное положение в городе. И мы никог­да не были до конца уверены, где заканчиваются факты и начинается обычный для него вымысел, однако не прихо­дится сомневаться в серьезности его отношений с некото­рыми замужними женщинами, поскольку не раз ему при­ходилось покидать пределы штата, спасаясь от физичес­кой расправы, которую намеревались учинить над ним раз­гневанные мужья его любовниц. Впрочем, когда накал стра­стей несколько стихал, Керк возвращался и вновь, как ни в чем не бывало, принимался за прежнее.

Я никогда не занимался Керком профессионально. Как и большинство асоциальных типов, он не испытывал по­требности в лечении и подвергался ему только принуди­тельно, когда находился в заключении. В тюрьме он прохо­дил обязательные сеансы групповой психотерапии, кото­рые затем презрительно назвал «пустой тратой времени».

Чтобы определить, насколько высока вероятность того, что ребенок или подросток станет «манипулирующим» взрослым, специалисты пользуются следующими крите­риями. Такая опасность считается обоснованной, если по крайней мере три критерия из перечисленных соответ­ствуют действительности:

1) часто прогуливал занятия в школе;

2) живя с родными или приемными родителями, по мень­шей мере дважды не ночевал дома;

3) часто являлся инициатором драк;

4) по меньшей мере в двух драках пользовался оружием;

5) насильно склонял кого-нибудь к сексуальным дей­ствиям;

6) проявлял жестокость по отношению к животным;

7) проявлял жестокость по отношению к другим людям;

8) намеренно наносил ущерб чьей-либо собственности;

9) намеренно устраивал поджоги;

10) часто лгал;

11) по меньшей мере два раза совершал кражи без при­сутствия жертвы (например, магазинное воровство, ис­пользование поддельных документов и т.д.);

12) совершал кражи в присутствии жертвы (например, по­хищение кошельков, ограбление прохожих, вооружен­ный грабеж).

Следующие критерии используются для определения асоциальных личностей среди взрослых. Если четыре кри­терия соответствуют действительности, человек считается принадлежащим к асоциальному типу:

1) не способен непрерывно работать продолжительное вре­мя, что характеризуется:

а) частыми пропусками работы без уважительных причин;

б) повторяющимися увольнениями с работы без чет­ких планов о будущем месте работы;

в) нежеланием работать или неспособностью устро­иться на работу в течение шести месяцев и более за пятилетний период при наличии рабочих мест;

2) не способен соблюдать общественные нормы поведения, то есть наносит ущерб частной собственности, ворует, ведет себя вызывающе по отношению к окружающим или занимается незаконной деятельностью (независи­мо от наличия или отсутствия приводов в полицию);

3)отличается раздражительностью и агрессивностью, что характеризуется неоднократным участием в драках, на­несением оскорблений и проявлением жестокости, в том числе по отношению к членам семьи и детям;

4) хронически неспособен выполнять финансовые обяза­тельства, что характеризуется отказом возвращать долги, поддерживать материально детей и т.д.;

5) не способен планировать свои действия или поступает импульсивно, что характеризуется:

а) переездами с места на место без явной необходимо­сти и четкой цели;

б) отсутствием постоянного адреса места жительства;

6) проявляет склонность к искажению фактов, что харак­теризуется ложью, использованием вымышленных имен

или обманами других людей ради личной выгоды или удовольствия;

7) пренебрегает правилами безопасности, что характери­зуется частыми штрафами за превышение скорости вож­дения автомобиля, вождением в нетрезвом виде и т.д.;

8) не способен адекватно выполнять родительские функ­ции, что характеризуется одним или несколькими сле­дующими признаками:

а) недостаточное кормление ребенка;

б) болезни ребенка по причине несоблюдения гигие­нических норм;

в) неспособность организовать адекватную медицинс­кую помощь серьезно больному ребенку;

г) кормлением ребенка и уходом за ним занимают­ся соседи или живущие отдельно родственники;

д) неспособность организовать уход за маленьким ре­бенком при отсутствии дома родителей;

е) повторяющиеся траты денег, отложенных на хо­зяйственные нужды;

9) не способен поддерживать моногамные отношения доль­ше одного года;

10) не способен испытывать угрызения совести, ищет оп­равдания своему поведению, совершая антиобществен­ные поступки.

Приведенный выше список признаков проблемного по­ведения больше похож на руководство для должностного лица, осуществляющего надзор за условно освобожденны­ми преступниками. Вам не требуется заучивать его наи­зусть — главное, что вы должны сделать, это достаточно ясно представлять себе суть личностного типа «корыст­ного» человека. Такие люди обычно бывают жестокими и бессердечными, изворотливыми, презрительно относящи­мися к властным структурам, они почти всегда импуль­сивны, беспокойны и безжалостны.

Нет необходимости говорить, что эти люди являются не самыми желанными партнерами в любой области долго­временных отношений, будь то бизнес, отдых, образование или секс. Поскольку целью их является немедленная, краткосрочная выгода, в начальной стадии отношений они мо­гут казаться милыми и очаровательными, однако вскоре они выведут из терпения любого, кто попытается поддер­живать о ними более продолжительные отношения.

Жизнь в десятиминутном интервале — вот тот прин­цип, которого придерживаются «корыстные» любовники. Представьте себе, что вся ваша жизнь продолжается десять минут. Что произойдет с вашим миром? Вы вдруг обнару­жите, что у вас нет долговременных целей,- никаких планов на будущее, кроме того, чтобы улизнуть из магазина с укра­денными товарами, ущипнуть цыпку, разносящую напитки по столикам, или обналичить похищенную кредитную кар­точку и не попасться на этом. Такие рассчитанные на пер­спективу задачи, как закончить колледж, завести семью, на­писать роман или организовать доходное предприятие, даже не рассматриваются в вашей повестке дня, поскольку для их реализации требуется время, которого у вас нет.

«Сиюминутное существование» становится вашей до­минантной моделью поведения, разбивая реальность на от­дельные фрагменты, все события и происшествия в кото­рых рассматриваются как самостоятельные, не связанные между собой и существующие только в настоящем време­ни. «Над пролитым молоком не плачут» — с этой точки зрения вы оцениваете прошлое, тогда как в планировании будущего руководствуетесь принципом: «Синица в руках лучше, чем журавль в небе». Вот почему на продолжи тельном отрезке времени поведение «корыстного» лю­бовника деструктивно и неадекватно, но представляется в высшей степени компетентным и эффективным в строго ограниченном временном интервале.

Если вам приглянулась какая-нибудь красотка, поче­му бы не приударить за ней сейчас же? Вопрос о том, как это отразиться на вашем браке, не существен, поскольку он относится к далекому будущему. Если вы хотите ку­пить что-либо, можно воспользоваться кредиткой, а если ваш счет исчерпан, можно «позаимствовать» кредитку у кого-нибудь или выписать чек. Если чек будет возвращен банком как недействительный (а вы не сомневаетесь, что именно это и произойдет), об этом можно будет побеспо­коиться позже — в отдаленном будущем.

Подобный образ жизни порождает хаос в таких долго­временных отношениях, как брак, работа или образова­ние. И все же, если ваша жизнь продолжается только десять минут, это не лишает ее смысла. Хватай сейчас, потому что в следующий момент такого шанса может не представиться.

Первое впечатление. Для «корыстных» любовников произвести первое впечатление — главенствующая зада­ча. Именно в эти моменты они могут быть максимально эффектными и эффективными. Им прекрасно известно, как играть в игру под названием «свидание», они обольют вас духами, осыплют цветами и окружат таким внимани­ем, что вы мгновенно почувствуете себя любимой и един­ственной. Они отнюдь не выглядят плохо ориентирующи­мися в ситуации — как раз напротив. В начальной стадии отношений «манипулирующие» любовники умеют произ­вести впечатление, как никто другой.

Через некоторое время поведение «корыстных» любов­ников непременно изменится, однако на первых порах они великолепны во всех отношениях, поскольку обычно не испытывают волнений и потому кажутся уверенными и решительными. «Актеры» в высшей степени эмоциональ­ны, часто теряют контроль над собой и производят впечат­ление «не совсем нормальных»; «невротики» из-за своих неуклюжих попыток справиться с волнением через стрем­ление к порядку или выполнение столь же неуклюжих ритуалов выглядят закрепощенными; «ведомые» и «веду­щие» настолько стараются быть «милыми», что кажутся крайне уязвимыми. «Манипулирующие» любовники, од­нако, спокойны, уверенны и способны полностью контро­лировать ситуацию.

Клекли, один из ведущих специалистов по исследова­нию асоциального типа личности, описывал его предста­вителей следующим образом:

«Мы видим чрезвычайное самообладание, но не взвин­ченность или взволнованность, разумную заботу о собственном физическом здоровье, но не озабоченность физиоло­гическими потребностями. Даже в критических обстоя­тельствах, оказавшись в которых обычный человек почув­ствовал бы смятение, замешательство, смущение, беспокой­ство или волнение, их относительное спокойствие выгля­дит выдающимся» (1976, с. 340).

Культурные факторы. Во многих отношениях вся наша культура основывается на манипулировании, и мы восхи­щаемся им, когда оно приносит успех. Нас приводят в во­сторг люди, взобравшиеся на самую вершину социальной лестницы, и часто мы просто не задумываемся о том, через сколько тел им пришлось переступить в этом восхожде­нии. Нас вдохновляют истории в жанре «из грязи в кня­зи», и мы в большинстве случаев не очень принципиальны при осмыслении пути, приведшего «в князи». Дональд Трамп сделал себе состояние и имя, ну так что ж, если для этого ему пришлось срезать несколько острых углов? Биз­нес есть бизнес. Политики ориентируются на различные социальные группы, чтобы быть избранными и переизб­ранными, поэтому стало аксиомой, что далеко не всегда они говорят именно то, что думают. Умение «складно лгать», вести пространные дебаты и никогда не признавать ошиб­ки характерно как для политиков, так и для социопатов. Президенты Никсон и Рейган не раз «забывали детали», когда это отвечало их интересам, а Клинтон время от вре­мени позволял себе побаловаться «косячком» — не в за­тяжку, разумеется.

Художественные фильмы, делающие кассовые сборы, яв­ляются индикатором того образа жизни, за который «го­лосуют» зрители. Мы стремимся проникнуть в личную жизнь тех, с кем хотели бы себя идентифицировать. Филь­мам о людях улицы, таким, например, как «Сорная трава», никогда не суждено завоевать зрительскую популярность, несмотря даже на блестящую игру великолепных Мэрил Стрип и Джека Николсона. С другой стороны, фильмы в жанре «Крестного отца», прославляющие благополучие асо­циальных личностей, даже достигнутое насилием, обрече­ны на успех.

Решительный, хладнокровный и до зубов вооруженный герой телевизионных вестернов привлекает зрителей на протяжении десятилетий, и я очень сомневаюсь, что при­чина этого кроется в том, что на экране он отстаивает мо­ральные ценности. С некоторыми заслуживающими вни­мания исключениями, такими как «Маленький домик», практически все экранное время большинства вестернов отдается изображению крайне асоциальных ковбоев.

Нас привлекает успех, и не всегда мы критически отно­симся к тому, как наши герои достигают своих вершин. Разрабатывают ли они религиозную ниву (как Джимми Суоггерт или Бэккеры), являются ли магнатами бизнеса (как Дональд Трамп или Айвен Боски) или успешными политиками, мы склонны многое прощать этим «белым воротничкам», профессиональным ловчилам. Чуть стро­же, но не менее восхищенно относимся мы и к «успеш­ным» серийным убийцам. Пример тому Тед Банди, долгое время бывший сенсацией средств массовой информации.

Как ни прискорбно это осознавать, но многие верят в справедливость таких удобных пословиц, как «в любви и войне все средства хороши», «бизнес есть бизнес», «кто ус­пел — тот и съел» или «это всего лишь политика» — при условии, что человек, руководствовавшийся ими, достиг ус­пеха! Мы ожидаем от политиков лжи, от кинозвезд — по­стоянной смены любовников и любовниц, от бизнесменов — действий «на грани». И они редко разочаровывают нас.

Слова «корыстных» любовников не соответствуют их чувствам. «Ну и в чем проблема? — спросите вы. — Что плохого в том, чтобы уметь всегда сохранять самооб­ладание?» Да, хладнокровие, выдержка и уверенность — качества, несомненно, положительные, однако применитель­но к «манипулирующим» любовникам они являются теми признаками, которые должны заставить вас насторожить­ся. Дело в том, что у «корыстных» любовников отсутству­ет прямая связь между словами и чувствами. У них эта связь приобретает своеобразный характер. Слова для них подобны шахматным фигурам в захватывающей игре под названием «жизнь». Они знают, как влияют слова на людей, и пользуются ими для манипулирования чувствами окружающих. Лично для них, однако, непосредственная взаимозависимость между словами и чувствами отсут­ствует. Асоциальный любовник, таким образом, прекрас­но осознает, что слова «Я так сильно люблю тебя» несут при общении эмоционально мощную нагрузку, и пользу­ется ими, когда они отвечают его целям, как использовал бы, например, ферзя в шахматной партии. Однако для него лично слова эти не являются эмоциональным отражени­ем реальности, а остаются всего лишь словами!

Асоциальных любовников характеризует отсутствие соответствующих словам эмоций. Они произносят эти слова подобно тому, как выписывали бы необеспеченные чеки; и так же, как чеки, возвращаемые банком ввиду не­платежеспособности клиента, слова их пусты, потому что «не обеспечены» соответствующими чувствами. Это по­зволяет им манипулировать другими, к чему почти не при­ходится прилагать усилий, поскольку обычный человек предполагает адекватную связь между словами и эмоци­ями и не задумывается о том, что эти слова могут быть «аннулированы» по причине отсутствия в них реального содержания.

В последнее время организации и фирмы, принимаю­щие к оплате кредитные карты, сначала проверяют плате­жеспособность клиента и только после этого вступают с ним в финансовые отношения. Если бы этот порядок был применим в мире эмоций, асоциальные личности были бы далеко не столь успешны в «одурачивании» окружающих, так как при любой попытке расплатиться «Эмоциональ­ной Визой» она отклонялась бы как превышающая «кре­дитоспособность» клиента.

Их внутренние «принципы» — ловкое жонглирование словами и ставка на сиюминутность — являются сутью того типа, который мы называем «корыстным» или «ма­нипулирующим». Их эмоции никак или почти никак не связаны с мыслями. Следствие этого — крайне неустой­чивое «равновесие сил» между мыслями и чувствами и примитивность эмоций. Асоциальные личности никогда не продумывают заранее свои поступки и не рассматрива­ют их предполагаемые последствия; их не беспокоят уг­рызения совести, чувство стыда или возможное наказа­ние. Образ мышления их направлен исключительно на немедленное удовлетворение своих желаний. Богатый дет­ский опыт научил асоциальных любовников не рассчиты­вать на завтрашний день.

Отношения асоциальных личностей с другими людьми основаны на том, чтобы использовать их. Поскольку асо­циальный любовник живет только в «настоящем» и все его помыслы направлены на поиски немедленного удов­летворения своих потребностей, не приходится удивлять­ся, что и отношения его с другими людьми служат той же цели. Люди для них, подобно картонным тарелкам или пластиковым стаканам, представляют собой «предметы од­норазового пользования», которые можно употребить по назначению и выбросить. Слова нужны для того, чтобы «настроить» других на выполнение требуемых функций, а когда те исполнят свое «назначение», от них можно изба­виться и переключить внимание на следующих жертв. Как выразился Джек после расставания с подружкой:

«Я был просто сражен наповал, когда она ушла. Думал, что жизнь моя закончилась. А на следующий день — вы можете в это поверить? — встретил Рейчел, и, представьте себе, все снова встало на свои места. Моя жизнь опять стала полноценной» (Уишни, 1976, с. 54).

Для «корыстных» любовников люди заменяемы, как автозапчасти. Если масляный фильтр вашего автомобиля отслужил свой срок, вы просто снимаете его, ставите но­вый и отправляетесь в путь. Вы не проливаете слезы над утратой отработавшего фильтра и не восхищаетесь новым. Масляный фильтр есть масляный фильтр. Между разны­ми моделями, конечно, могут быть незначительные разли­чия, но в общих чертах один фильтр не слишком отлича­ется от другого, и механик скажет вам, какая модель по­дойдет к вашему автомобилю. Так и люди для «корыст­ных» любовников подобны масляным фильтрам — они в большинстве своем прекрасно подлежат замене.

Жестянщики. Такой взгляд на окружающих присущ всем асоциальным личностям, независимо от степени раз­вития в них соответствующих наклонностей. «Умеренные» представители асоциального типа часто рассматривают лю­дей как своих «потенциальных покупателей». Это было весело, но точно изображено в фильме «Жестянщики», в котором Ричард Дрейфус и Денни Де Вито играли двух торгашей, стремившихся любыми путями и кому угодно всучить алюминиевый сайдинг. В одной из моих самых любимых сцен этого фильма Ричард Дрейфус ведет пере­говоры о покупке автомобиля. В этой сцене во всей своей красе перед нами предстают два жулика, которые пользу­ются всеми доступными им средствами, чтобы заключить как можно более выгодную сделку.

Дрейфус. Слушай, давай перестанем вешать друг другу лапшу на уши и поговорим конкретно, как мужик с му­жиком, идет?

Продавец. Конечно. Так сколько ты хочешь заплатить за машину?

Дрейфус. Видишь?! Вот ты опять за свое! Что это зна­чит — сколько я хочу заплатить за машину?

Продавец. Да, скажи мне сам, сколько ты хочешь зап­латить за машину.

Дрейфус. Хорошо, я скажу тебе, сколько я хочу запла­тить за машину! Я хочу заплатить за нее два доллара! Да, два доллара, вот сколько я хочу заплатить!

Я убежден, что многие торговцы, политики и даже про­поведники обладают яркими признаками «манипулирую­щего» типа личности. Любой человек, задача которого со­стоит в том, чтобы представить сомнительный продукт в максимально выгодном свете или продать его по заведо­мо завышенной цене, ничем не отличается от асоциаль­ной личности, когда обсуждает с потенциальным покупа­телем условия предстоящей сделки. В таких ситуациях «целевой объект» становится для манипулирующей им личности его «страховым полисом», «новообращенным», «избирателем» и т.д. И во всех случаях «корыстный тор­говец» в полной мере пользуется ораторским искусством, говоря именно те слова, которые хочет услышать от него потенциальный клиент.

При крайних — или криминальных — проявлениях асоциального типа личности целевой объект, разумеется, ждут значительно более серьезные последствия, нежели приобретение не нужного ему алюминиевого саидинга или страховки, однако деперсонализация жертвы преступни­ком ничем не отличается от той, которую мы наблюдаем в менее серьезных случаях.

Вот как Брюс рассказывал о стрельбе, открытой им по незнакомым ему людям:

«Я стрелял в лесу по пивным банкам, когда вдруг увидел, что мимо проезжает грузовик с людьми в кузове. Ну, я и подумал, попаду ли в кого-нибудь из них. Поднял винтовку, бабах — и этот парень так и подпрыгнул! Потом я прочитал в газете, что попал ему в плечо» (Уишни, 1977, с. 54).

Когда его спросили, что он при этом чувствовал, Брюс даже не понял, что психиатр имеет в виду раненого чело­века, а не винтовку.

«Ну, это было такое классное ощущение — когда при­клад прижимаешь к плечу. Эта винтовка здорово сбалан­сирована, у нее такая специальная ложа...»

«Нет-нет! Как насчет того человека? Что вы почувство­вали, когда поняли, что попали в него?» «Ах, это. Да вроде ничего особенного». Это дистанцирование от жертвы характерно для пред­ставителей «манипулирующего» типа в любой форме его проявления — и для торговца подержанными автомоби­лями, продающего машину с заведомо негодной трансмис­сией, и для жестокого и безжалостного уголовника.

«Презрительное удовлетворение» — так назвал один автор чувство гордости, охватывающее асоциальную лич­ность, когда той удается «обвести вокруг пальца» свою жер­тву. Помните, как горд был Керк, вернувшись с награблен­ным добром из разрушенного смерчем городка? То же самое испытывает человек и при совершении менее тяж­кого преступления, например, магазинной кражи, и при обычном приукрашивании своей роли в событиях, участником которых ему довелось быть. Мальчик, с упоением рассказывающий товарищам о том, что, стоя в воротах во время футбольного матча после уроков, он не пропустил ни одного мяча (хотя б действительности едва ли не каж­дый удар соперников заканчивался голом), повышает свою пошатнувшуюся самооценку, преувеличивая собственное мастерство и одновременно сознательно обманывая слу­шателей. Те же самые попытки возвеличивания себя в собственных глазах и потакания своим непомерным ам­бициям характерны и для наиболее одиозных представи­телей асоциального типа.

Альберт Де Сальво, Бостонский Душитель, так вспоми­нал один из сочельников, проведенных им в кругу семьи:

«В общем, я узнал, что одна из моих сестер занимается дзюдо, чтобы суметь противостоять — кому бы вы думали? — Душителю! Собираются вместе с подругами и ходят в спортивный зал тренироваться. Я говорю ей: «Уверена, что в случае чего справишься с Душителем?» Она гово­рит: «Я для него уже достаточно хорошо подготовлена». Тогда я говорю: «А что будешь делать, если он применит вот такой приемчик?» И не успела она опомниться, как я скрутил ее. Она и пошевельнуться не могла. И говорит: «Ну, я ведь только учусь».

Он совсем по-мальчишески усмехнулся и добавил: «У ее мужа одиннадцать сестер — все красавицы, пальчики оближешь! Я хотел добраться до каждой из них» (Франк, 1966, с. 296).

Не считая свои намерения преступными, Де Сальво бра­вирует тем, что хотел «добраться» до всех одиннадцати красавиц-сестер мужа своей сестры, подобно тому как Керк хвалился перед нами своими сексуальными «под­вигами» или с восторгом рассказывал о награбленном в разрушенном городке «добре». И Керк, и Душитель тем самым искусственно раздували свое и без того завышен­ное самомнение, которое в действительности было чрез­вычайно хрупким.

Такое же высокомерно-презрительное отношение к ок­ружающим, согласно исследованиям Абрахамсена (1985), было характерно и для серийного убийцы Дэвида Берковича, известного под псевдонимом Сын Сэма:

«Он никогда не возбуждал подозрений. На почте, на­пример, где его коллеги часто обсуждали Сына Сэма и спо­рили о его вменяемости, Беркович никогда не высказывал собственного мнения. «Я только слушал и не вмешивался в их разговоры. Иногда я спрашивал: «А что вы думаете об этом парне? Он чокнутый или как?» И с заметным триумфом в голосе добавил: «Никто из них так и не дога­дался, что это я был Сыном Сэма».

Со своей двойной ролью он справлялся с завидным хлад­нокровием. 'Однажды я зашел на почту сразу после паль­бы. На лицах всех, кто там присутствовал, застыло выра­жение растерянности и страха. Я сказал: «Что тут про­изошло? Надо же, какой кошмар! Надеюсь, этого ублюдка поймают» (с. 189).

«Я не виноват!» — любимый тезис асоциальных лич­ностей любых разновидностей. Они перекладывают вину на других, не задумываясь и с такой же легкостью, с какой нормальный человек передает масло или соль за столом. И опять же, возлагая всю ответственность и вину на окру­жающих, они тем самым защищают свое хрупкое, но не­померно раздутое самомнение. Как вы, должно быть, по­мните, «невротики», боясь ошибиться, избегают принимать решения, «актеры» в случае необходимости легко меняют свое мнение, а «ведомые» предоставляют право решать за себя другим. Асоциальные же личности, стремясь выгля­деть правыми в собственных глазах, перекладывают вину на других, что получается у них легко и просто. Это явле­ние типично для них, но в высшей степени неприемлемо для нормальных людей, когда дело касается насилия:

«Один из пациентов объяснял кражу магнитофона из автомобиля тем, что хозяин машины недостаточно надеж­но закрепил его на приборной доске и, таким образом, сам был виноват в том, что этот магнитофон у него украли. Другой мужчина, стрелявший в человека во время воору­женного ограбления, также обвинил в этом свою жертву: «Он вынудил меня. Он сам во всем виноват. Он ведь видел, что у меня в руке пушка. Вот и не нужно ему было бросаться на меня» (Уишни, 1977, с. 119).

Ослабление боли. Такой неоправданно жестокий посту­пок, как стрельба в незнакомого человека, для большин­ства из нас покажется ужасным, однако он является всего лишь крайним проявлением того асоциального поведе­ния, которое ранее мы уже наблюдали у Керка. «Корыст­ный» тип личности формируется в ответ на жизненный опыт, который оказывается слишком болезненным, чтобы пережить его без помощи внимательных и заботливых ро­дителей. Результатом его является «отключение» эмоций и образование из возникшего на их месте вакуума внеш­него панциря под девизом «Мне на все наплевать!», пред­назначенного для защиты скрытого под ним хрупкого внутреннего «я». Этот панцирь, выполняющий оборони­тельные функции, делает невозможным развитие такого чувства, как сопереживание.

Агрессия без сопереживания — вот что делает ярость асоциальной личности столь пугающей. На первый взгляд, попытка обнаружить связи между гневом и сопережива­нием может показаться странной, однако у нормальных людей способность к сопереживанию неразрывно связана с чувством гнева. Мы испытываем гнев — который назы­ваем «справедливым негодованием», — когда являемся свидетелями физического или эмоционального оскорбле­ния. Мы злимся, когда нас стыдят или ставят в неловкое положение, особенно если чувствуем, что делается это на­меренно. В таких ситуациях, однако, наш гнев жестко при­вязан к эмоциям. У асоциальных личностей все происхо­дит иначе. Поскольку чувство сопереживания (способность поставить себя на место другого) им незнакомо, унижение или оскорбление человека, свидетелями которых они яв­ляются, их просто «не трогают». И именно по этой причи­не они сами способны наносить оскорбления спокойно, хладнокровно и равнодушно.

Разница между психопатической агрессией и обычным гневом подобна разнице между кошкой, спокойно и не­возмутимо охотящейся за птицей, и двумя дерущимися котами. В первом случае мы наблюдаем агрессию хищника, тогда как второй эпизод спровоцирован эмоциональ­ным взрывом. Агрессия, проявляемая асоциальными лич­ностями, обычно относится к первой категории. Иногда они утрачивают присущее им «хладнокровие», но в боль­шинстве случаев им свойственны именно хищническая агрессия и полное отсутствие сопереживания жертвам.

«Двое молодых людей ограбили женщину неподалеку от ее квартиры, отобрав у нее всего лишь десять долла­ров. Она не оказывала сопротивления, но один из пре­ступников, на мгновение задумавшись, заставил ее опус­титься на колени и выстрелил в затылок из револьвера двадцать второго калибра. После ареста он на допросе сразу же признался в содеянном и объяснил, что ему «просто захотелось это сделать. Ничего особенного» (Ме-лой, 1988, с. 233, 234).

Именно подобная равнодушная безжалостность и делает преступников столь отталкивающими в глазах нормальных людей. Полное отсутствие способности отождествлять себя с жертвой у асоциальных личностей достигает своего пика.

Асоциальный тип личности начинает формировать­ся уже в первые часы жизни ребенка, если он оказывается обделен постоянной заботой и вниманием родителей. Мы уже несколько раз отмечали, что склонный к асоциально­му поведению ребенок «отключает» свои эмоции, посколь­ку они оказываются для него настолько болезненными, что он не может с ними справиться. Становление типа личности, несомненно, является составной частью воспи­тательного процесса, однако начинается оно с момента рож­дения ребенка и непосредственно связано с его способнос­тью находиться в эмоциональном контакте с родными или приемными родителями.

Асоциальная личность не способна усваивать культур­ные или поведенческие нормы. У нее отсутствует глубокое подсознательное отождествление себя с родителями. Со­ответственно, способность к отождествлению себя с други­ми людьми и умение сопереживать им не развиваются уже с первых мгновений жизни ребенка.

В корне асоциального типа личности и соответствую­щего ему уничижительного отношения к окружающим лежит именно неспособность к сопереживанию. Сопере­живание является тем фундаментом, на котором строят­ся искренние эмоциональные взаимоотношения между людьми. Это основа законов этики, справедливости, соци­альных устоев, образующих саму суть цивилизованных отношений, как мы их понимаем. «Золотое правило», тре­бующее «относиться к другим так, как мы хотели бы, что­бы они относились к нам», предполагает способность к сопереживанию через отождествление себя с другими людь­ми и понимание их. Если же этот необходимый компо­нент эмоциональной жизни не достаточно развит или от­сутствует вовсе, мы наблюдаем пародию на личность, на­зываемую психопатом. Таким образом, все проблемы пси­хопатов изначально продиктованы их неспособностью чув­ствовать эмоции окружающих людей.

Поворотным моментом в формировании своего лично­стного типа сам Керк считал «инцидент со щенком», од­нако я полагаю, что склонность к асоциальному поведе­нию закладывалась у него с первых же часов жизни. Ро­дился он во вторник, а в ближайший понедельник его мать уже отправилась на работу, оставив младенца на попече­нии его тринадцатилетней сестры. Керку было просто не­возможно отождествлять себя с жестоким и сильно пью­щим отцом, а мать его настолько выбивалась из сил на работе, что возвращалась домой совершенно опустошен­ной и неспособной к эмоциональному взаимодействию. Керк рос под присмотром сестры-подростка, в душе нена­видевшей его, так как забота о нем не позволяла ей прово­дить время с подругами. Соответственно, на подсознатель­ном уровне от нее шел мощный посыл: «Не привязывай­ся ко мне, у меня нет на тебя времени!»

Через жестокости родительского обращения пришлось пройти в детстве и работавшему уборщиком альфонсу по имени Марк. Отец «воспитывал» его ремнем, бросал на пол и бил о стену, если малыш долго плакал и никак не успокаивался. Когда он учился в начальных классах, в качестве наказания его часто били по голове, душили или запирали в крошечной темной кладовке. Подобный жиз­ненный опыт едва ли мог способствовать развитию у ре­бенка чувства сопереживания.

Не слишком отличалась от этой атмосферы и та, в ко­торой формировался Бостонский Душитель, разве что из­биения его, пожалуй, были более жестокими и, кроме того, поведение отца провоцировало раннее развитие сексуаль­ности в ребенке.

«Отец... — монотонно говорил Де Сальво. — Каждый вечер он выстраивал нас перед собой, меня и моего брата Фрэнка, и лупил ремнем. Я и сегодня могу точно вам ска­зать, какого цвета был этот ремень и какого размера — два на тридцать шесть дюймов, — хороший ремень, с та­кой здоровой пряжкой. Каждый вечер он выстраивал нас перед собой и хлестал этим чертовым ремнем — каждый вечер, независимо от того, провинились мы в чем-нибудь или нет. Тогда мы ходили только в четвертый или пятый класс...

И еще отец перед нами забавлялся с проститутками» (Франк, 1966, с. 316, 317).

Стиль жизни. Едва ли стоит говорить, что из всех лич­ностных типов, обсуждаемых в этой книге, асоциальный тип является наиболее деструктивным. И проявляется это не только в случаях преступлений, оканчивающихся смер­тью жертвы, которая, кроме того, подвергается издеватель­ствам до, во время и после убийства, но и в менее экстре­мальных ситуациях. Даже те любовники, у которых асо­циальные наклонности проявляются в наименьшей степе­ни, попирают принципы взаимного доверия, семейных уз, соблюдения приличий и принятых в обществе норм пове­дения, тем самым негативно влияя на социальные устои. Делают они это самыми разнообразными способами, но наиболее опасный заключается в разрушении семей и, сле­довательно, самого общества.

Большинство ваших знакомых не принадлежит, конеч­но, к таким экстремальным представителям асоциально­го типа, как Керк, Бостонский Душитель или маньяк по прозвищу Сын Сэма. Однако присущие им характерные признаки, проявляющиеся с существенно меньшей интен­сивностью, вы без труда обнаружите у некоторых из своих коллег или приятелей. Импульсивность поведения, неспо­собность извлекать уроки из ошибок, многочисленные ро­маны на стороне, отсутствие угрызений совести, свободная раздача обещаний без намерения выполнять их и полное равнодушие к чувствам окружающих — в современном обществе все это встречается отнюдь не редко. «Манипу­лирующий» тип в значительно большей степени присущ мужчинам, но основные его признаки встречаются и у женщин, примером чему может служить случай Роберты.

РОБЕРТА

«Бобби» ее назвали в честь отца, но он недолюбливал ее с самого рождения, просто потому что она родилась девоч­кой. Ее родители всегда мечтали о том, что у них будут сын и дочь, так что рождение Бобби принесло разочарова­ние им обоим и в первую очередь отцу. Выросший в об­ществе трех сестер — «в женском окружении», как он сам об" этом говорил, — он страстно хотел сына и очень расстроился, узнав, что у него опять родилась дочь.

Она, должно быть, чувствовала это и всеми силами ста­ралась заслужить его расположение, пытаясь во всем быть «папочкиной помощницей». Она преданно ходила за ним по двору и стремилась помогать в любой «мужской рабо­те», которой он занимался, отлаживая двигатели и переби­рая трансмиссии. Ее отец был механиком и совладель­цем небольшого гаража. Кроме того, он никогда не гну­шался побочных приработков. Подъездная площадка пе­ред их домом была похожа на стоянку подержанных ав­томобилей. Таким образом, пока ее сестра училась печь хлеб, шить и «смотреть за собой», Бобби наблюдала, как |Отец разбирает двигатели и ремонтирует газонокосилки.

Однако Бобби не знала того, что «папочкин гараж» был в действительности подпольной мастерской, в которой уг­нанные машины разбирались на запчасти, чтобы затем продать их рыночным оптовикам в соседние штаты. Когда ей было семь лет, отца арестовали, и больше она никог­да о нем не слышала. С этого момента налаженная, каза­лось бы, жизнь семьи покатилась под откос. Они перееха­ли в крошечную квартирку, и мать Бобби, чтобы содер­жать дочерей, стала заниматься проституцией, нередко приводя домой своих клиентов.

Когда Бобби сидела в моем кабинете и рассказывала о своем прошлом, терзавшая ее боль была столь же очевид­на, как и слезы на щеках, сопровождавшие детские воспо­минания.

«Помню, как едва ли не каждую ночь я плакала и пря­тала голову под подушку, чтобы только не слышать того, что эти мужчины делали с мамой. Я хотела войти к ним и потребовать, чтобы они прекратили обижать маму, но нам строго запрещалось даже приближаться к ее комнате, когда она была «занята». Иногда они ее действительно били, потому что, помню, по утрам я видела на ее теле синяки, но теперь я понимаю, что крики и стоны, которые я тогда слышала, были в основном звуками секса, прони­кавшими сквозь тонкие стены спальни.

Я не знала, что мне делать. Я была в полной растерян­ности, потому что думала, что они обижают маму, но вмес­те с тем я с самых ранних лет знала, что эти «милые люди», как мама их называла, оплачивают аренду квартиры и обес­печивают нас едой».

К десяти годам Бобби начала воровать для удовлетво­рения собственных нужд и внесения своей лепты в семей­ные доходы. В тринадцать она стала принимать наркоти­ки и торговать ими. Вскоре она последовала материнско­му примеру и начала использовать секс для приобретения необходимых ей вещей. В строго юридическом смысле она не занималась проституцией, а обещала мужчинам, что переспит с ними в обмен на различные подарки, в число которых могли входить магнитолы, косметика, телевизо­ры и другие «предметы роскоши».

Вспомнив наполненные душевной болью ночи, которые пришлось пережить Бобби в раннем детстве, и учитывая подростковую проституцию, заполнившую большую часть ее времени в чуть более зрелом возрасте, вы не удивитесь, узнав, что она бросила школу и стала все глубже и глубже увязать в наркотиках.

Дети, прошедшие через подобное душевное смятение и оставшиеся без помощи заботливых родителей, редко мо­гут развить в себе способность терпеть и переносить не­приятные эмоции. Вполне понятно, что решение своих про­блем они пытаются найти в «химических утешителях» (алкоголе и наркотиках), несущих предсказуемую и не­медленную смену настроения.

В более цельных семьях один или оба родителя эмоци­онально доступны ребенку с первых недель его жизни, они могут успокоить его, утешить, приласкать в моменты ду­шевных потрясений и даже объяснить их причины. Такое взаимодействие между ребенком и родителями начинает восприниматься им как должное и привычное и позволя­ет управлять собственным настроением, не прибегая к помощи химических препаратов и значительно снижая риск возникновения наркотической или алкогольной за­висимости, а также психопатического «отключения» эмо­ций. Бобби, однако, в этом не повезло.

К моменту нашей первой встречи она принимала такие дозы тайленола с кодеином, что способность ее крови к свертыванию была существенно нарушена. Стоило ей по­шлепать себя по руке, как на ней тут же образовывались огромные черно-синие пятна в местах внутренних крово­излияний, сохранявшиеся затем неделями. Ее проблема была не только в пристрастии к кодеину, но и в том, что в это время в самом разгаре был уже шестой для нее брако­разводный процесс.

Однако пришла она ко мне не для того, чтобы я помог ей избавиться от кодеиновой зависимости или спас ее брак, а только по той причине, что, по мнению ее адвоката, на

суд должен был произвести благоприятное впечатление факт посещения ею консультаций у специалиста по семейным отношениям. Я сразу почувствовал в ней глубочайшую душевную пустоту, полное отсутствие каких-либо искренних эмоций. Несмотря на ужасающие обстоятельства ее детства (или, если быть точнее, именно из за них), она, казалось, совершенно не испытывала настоящей ду­шевной боли. А оставшиеся ее крохи глушила кодеином.

Обычно именно душевная боль заставляет людей ис­кать помощи, обращаться к психотерапевту и проводить в его обществе продолжительный период времени, необхо­димый для устранения подобных проблем. Бобби, однако, была совершенно не обременена тревогами и волнениями; она утверждала, что приступы депрессии ей практически не знакомы, и с некой «житейской практичностью» заяв­ляла, что тот образ жизни, который она ведет, ей «вполне по душе».

Хотя на протяжении наших встреч она на удивление последовательно и логично излагала свои мысли, слова ее не сопровождались соответствующими эмоциями. В них не звенел «колокольчик искренности». Она говорила, что ей грустно, но на лице ее не было и тени печали. Она рас­сказывала о гневе, раскаянии, тоске и даже любви, но вы­ражение ее лица при этом почти не менялось. Ее эмоцио­нальная жизнь была совершенно выхолощенной, и слова большей частью оставались всего лишь словами. Я не уди­вился, что после третьей консультации она решила пре­кратить наше общение и, закрыв за собой дверь кабинета, навсегда ушла из моей жизни.

ПОНИМАНИЕ «манипулирующего» или «корыстного» muпа в обычных людях

Керка и Роберту мы можем отнести к представителям асоциального типа в его наиболее экстремальных прояв­лениях, однако характерные для этого типа признаки не­редко обнаруживаются и в самых обычных людях. Даже самые «умеренные» асоциальные личности часто причи­няют глубокую душевную боль окружающим, не обращая при этом внимания на вызванные ими страдания других людей. Их ничуть не беспокоят угрызения совести, и они остаются равнодушными к переживаниям других. Но, как мы могли убедиться в случаях Керка и Роберты, их эмо­циональная глухота уходит корнями в непереносимые ду­шевные муки, которые им пришлось испытать в детстве. В обычных «манипулирующих» любовниках мы видим не полное бесчувствие или непреодолимое стремление ко лжи, а лишь «облегченную версию» этих пороков. Они не лгут безоглядно, а только слегка «приукрашивают» исти­ну. Они могут иметь достойную работу и долгое время сохранять супружеские отношения, однако это удается им лишь по той причине, что их жены (или мужья) относятся к умеренному ведущему типу и потому прощают им «не­серьезные увлечения» на стороне. Но, подобно ярко выра­женным асоциальным личностям, они, тем не менее, про­изводят впечатление «корыстных». Они искажают исти­ну, чтобы представить себя в более выгодном свете, и по­стоянно стремятся манипулировать другими, даже если за­нимаются вполне законным бизнесом. Поэтому умерен­ные асоциальные личности в качестве сотрудников часто бывают настоящей находкой для компаний, занимающих­ся страхованием или недвижимостью. Они смогут «уго­ворить» своих доверчивых клиентов купить страховку, в которой те совершенно не нуждаются, и будут гордиться своими предпринимательскими способностями. Они и за­думываться не станут о том, как эта сделка отразится на материальном положении их клиентов, поскольку их ин­тересует только личная выгода. В своих отношениях с ок­ружающими они руководствуются лишь стремлением продать свой товар, а не искренней заинтересованностью в том, что нужно покупателю.

«Корыстный» или «манипулирующей» сексуальный тип у обычных людей

МАРК И ЭМИ

Марк и Эми были обычной супружеской парой, кото­рая вполне могла бы жить в соседнем с вами доме или напротив, через дорогу. У них не было серьезных семей-

ных проблем, разве что Эми утверждала, что их брак, по ее мнению, «катится в никуда».

— У нас двухлетний малыш, — говорила она мне, — и я бы хотела, чтобы его детство не было похоже на мое.

Больше всего из нашей первой встречи с ними мне за­помнился бархатный баритон Марка и вкрадчивая мане­ра речи, следуя которой едва ли не каждую фразу он за­вершал уважительным обращением «доктор».

— Я рассказал вам все, что, как мне кажется, может оказаться полезным, доктор, но если вы считаете, что я должен обратить на что-то особое внимание, доктор, то я надеюсь, что вы мне на это укажете, потому что я очень люблю Эми (обнимая ее), и, я думаю, мы оба хотим, чтобы эти консультации принесли пользу.

И позже, перед тем как покинуть мой кабинет:

— Доктор Береж, я хочу, чтобы вы знали, как мы це­ним вашу помощь. Вы хотите, чтобы мы платили за каж­дый сеанс отдельно или выписывали чек в конце месяца, доктор?

Я ничего не имею против своего звания доктора или вежливого обращения к себе, но это было чуть-чуть слиш­ком. Его речь напомнила мне старанияорганизатора под­писки, стремящегося втиснуть ваше имя в каждое предло­жение:

«Мистер Береж, не сомневаюсь, что вы вновь захотите подписаться на журнал «Тайм», особенно когда узнаете о наших новых специальных расценках. Можно я буду на­зывать вас Джон? Вы слышали, Джон, что теперь мы пре­доставляем специальную скидку для приемных профес­сиональных учреждений? Итак, Джон, вы выбираете трех­летнюю подписку по специальным расценкам или опять ограничитесь годовой подпиской? Хорошенько подумайте, Джон, вам выпадает шанс, который обидно будет упус­тить! »

Люди, профессионально занимающиеся торговлей, зна­ют, что «для каждого человека самым любимым словом родного языка является его имя», но при этом слегка пе­реигрывают. Это же было свойственно и Марку. Он был слишком уважителен, слишком учтив, слишком мил. Он был мастером своего дела, однако, как только он вошел в мой кабинет, я сразу почувствовал, что он неискренен, и мои подозрения подтвердились, когда я более детально по­знакомился с его трудовой биографией.

Поступив в колледж на двухлетний курс обучения биз­несу, он был отчислен за неуспеваемость после первого же семестра и переориентировался на работу уборщиком. Он рассказал мне, что сначала убирал в домах частного сектора, но вскоре обнаружил, что работа по коммерчес­ким контрактам принесет ему значительно больше де­нег. Позже Эми призналась, что действительная причина перемены профессии заключалась в том, что он попал в неприятности, убирая в частных домах, поскольку, кроме уборки, оказывал своим заказчицам и некоторые другие «услуги». Он был привлекательным мужчиной и потому решил, что сможет заработать существенные «чаевые», «от­рабатывая сверхурочно» в спальнях богатых, но одино­ких домохозяек.

Его бизнес, совмещавший в себе исполнение обязаннос­тей уборщика и альфонса, процветал до того самого дня, когда нанявший его бизнесмен неожиданно вернулся до­мой с работы и обнаружил Марка в собственной спальне, старательно «обрабатывавшего» его жену. Он чуть не убил Марка случайно оказавшейся под рукой шваброй. Это про­исшествие положило конец «санитарному» этапу в его тру­довой деятельности, и он переключился на установку сиг­нализационных систем. Как и прежде, благодаря обходи­тельности манер и умению «заговорить» клиентов Марк быстро приобрел широкий круг заказчиков, и его новый бизнес сразу же стал разрастаться.

Однако — что характерно для асоциальных личностей — он просто не мог отказать себе в возможности пользо­ваться благоприятными для него ситуациями. После ус­тановки им сигнализации в одном из медицинских уч­реждений там обнаружилась пропажа большого количе­ства наркотических средств. Поскольку на время работы ему были выданы ключи от здания, он и стал главным подозреваемым в краже. Позже он признался мне, что «не был дураком» и надел перчатки, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Ему удалось сохранять полное хлад­нокровие при проверке на «детекторе лжи», и власти так и не смогли доказать, что это именно он украл наркотики. Однако поскольку тщательное расследование кражи про­водилось как местными, так и федеральными органами и потому получило широкую огласку в прессе, оно сделало крайне неблагоприятную рекламу его «Защитным систе­мам», постепенно приведя их к полному банкротству.

Марк недолго горевал по этому поводу и вскоре занял­ся сетевым маркетингом, распространяя витамины, сред­ства для ухода за кожей, оздоровительные пищевые до­бавки и лечебные комплексы для избавления от лишнего веса. Для этого ему пришлось наладить тесные контакты с хиропрактиками и подобными им «специалистами». Его очередной бизнес был построен по принципу пирамиды, то есть он получал определенные проценты с продаж, осуще­ствленных «завербованными» им сотрудниками. Большин­ство медиков и фармацевтов, к которым он обращался, даже слышать не желали о предлагаемых им товарах, счи­тая, что они если не вредны, то, по меньшей мере, бесполез­ны, но это отнюдь не смущало Марка, продолжавшего ак­тивно расширять свой штат за счет представителей лю­бых профессий, от агентов по торговле недвижимостью и владельцев мотелей до адвокатов и банкиров. Когда я в последний раз видел Марка, он попытался вовлечь в свой бизнес и меня, утверждая, что его годовой доход превыша­ет двести пятьдесят тысяч долларов. Конечно, общаясь с асоциальной личностью, следует принимать во внимание «фактор лжи», однако, даже учитывая это, он производил впечатление вполне обеспеченного человека. Ездил на «Мерседесе» последней модели, был одет в костюм сто­имостью в девятьсот долларов и обладал всеми «вторич­ными признаками» преуспевающего бизнесмена.

Что касается Эми, то ей были присущи собственные при­знаки асоциального типа, проявлявшиеся главным обра­зом в беспорядочных интимных связях. Женщина в высшей степени сообразительная, несмотря на диплом по гуманитарным наукам, полученный после четырехлетнего обучения в колледже, она занимала должность заведую­щей отделом внешкольных мероприятий в местной сис­теме образования. Спортивные соревнования среди уча­щихся она начала проводить еще в студенческие годы и благодаря своим организаторским талантам, любви к де­тям и искреннему желанию спать с начальником доби­лась быстрого карьерного роста. Еще до окончания кол­леджа она была ответственной за проведение летних спортивных мероприятий среди учащихся начальных школ всего округа. Эти обязанности она выполняла, не имея специального образования, и в том возрасте, когда боль­шинство людей находятся лишь на начальных ступенях должностных лестниц.

Эллиот, двухлетний сын Эми и Марка, стал «ненагляд­ным сокровищем» дедушек и бабушек с обеих сторон. Пер­вый внук, он был единственным объектом их обожания и внимания и осыпался подарками, достойными принца. По­скольку Марк и Эми большую часть времени были слиш­ком заняты, чтобы посвящать себя воспитанию ребенка, Эллиот стал эмоционально ближе к своей бабушке, чем к матери. Поэтому Эми испытывала смешанные чувства по поводу того внимания, которое проявляли ее родители к Эллиоту. «У них никогда не было ничего подобного по отношению ко мне, — жаловалась она. — Как раз я толь­ко и делала, что заботилась о них!»

Эми уже была подростком, когда ее отец получал в кол­ледже специальность инженера, а мать преподавала в шко­ле, обеспечивая материальную независимость семьи. За­нятость родителей требовала от нее, старшей дочери, вы­полнения множества домашних обязанностей, включавших в себя приготовление пищи, стирку и много других дел, которые отец и братья пренебрежительно называли «жен­ской работой». С горечью в голосе она рассказывала мне о вечерах, когда ее братья играли на улице с друзьями в софтбол или баскетбол, а ей в это время приходилось мыть посуду после ужина, стирать и убирать в доме.

Большую часть вечеров ее мать проводила в школе, где работала заместителем директора, а если ей и удавалось прийти домой пораньше, то она обычно была занята про­веркой тетрадей и составлением планов уроков на следу­ющий день.

Соответственно, в детстве у Эми просто не оставалось времени для игр, и она попыталась восполнить этот пробел, уже став взрослой. Она не только организовывала спортив­ные мероприятия для учебных заведений, но и тренировала футбольную команду девочек, а также входила в состав су­дейских комиссий на женских легкоатлетических соревно­ваниях. Таким образом, все вечера Эми были заняты спортом, и для Марка, по его словам, вечера были наиболее удобным временем для встреч с деловыми партнерами и клиентами. Это означало, что большую часть времени Эл­лиот вынужден был проводить с одной из своих бабушек.

Эми не только не испытывала по этому поводу ни ма­лейших угрызений совести, но и не хотела принимать бо­лее активное участие в воспитании своего ребенка. Она говорила мне:

— Мама никогда не уделяла мне внимания, когда я была маленькой, поэтому я считаю, что она у меня в долгу. Кроме того, она действительно очень любит Эллиота и бо­лее терпелива с ним, чем я.

Причина половой распущенности Эми заключалась в ее подсознательном стремлении досадить отцу. Он препо­давал инженерное дело в маленьком католическом кол­ледже, и Эми воспитывалась в строгом соответствии с ре­лигиозными нормами. С детского сада и до самого окон­чания колледжа она посещала католические школы, и ее родители были истинными приверженцами веры — это была одна из причин, по которой после Эми у них роди­лось еще шестеро детей. Несмотря на то, что ее отец счи­тался человеком набожным, он не отличался смиреннос­тью и кротостью нрава.

Часто он выходил из себя даже из-за самых незначи­тельных нарушений «правил». Как ни прискорбно, но он не в состоянии был понять естественное стремление детей к играм и шалостям и сурово — чтобы не сказать жесто­ко — наказывал их за малейшие провинности, которые в действительности были результатом проказ и озорства, а не попыткой бросить вызов его авторитету.

Эми презирала отца и на терапевтических сеансах в течение многих часов изливала накопившуюся в душе го­речь. С множеством подробностей она вспоминала его едва ли не садистские способы наказаний ее и младших сестер. С гневом и раздражением она рассказывала о том, как отец «воспитывал» ее, но буквально начинала дрожать от переполнявшей ее ярости, вспоминая, как жестоко он об­ращался с ее младшими сестрами.

— В эти моменты я настолько ненавидела его, что пря­мо бесилась от злости и была уверена, что если бы в доме было ружье, я бы его точно пристрелила!

Ненависть к отцу она автоматически перенесла на боль­шую часть представителей противоположного пола. «Муж­чины! — с негодованием фыркала она. — Только и дела­ют, что издеваются над слабыми женщинами». Эми с дет­ства усвоила, что ее роль «младшей матери» не оценивает­ся по достоинству ни отцом, ни братьями, которые прини­мают все ее труды и старания как должное и не расщед­риваются даже на скупое слово благодарности. Младшие сестры время от времени пытались помогать ей по хозяй­ству, но они были слишком малы, чтобы их помощь мож­но было назвать существенной.

Таким образом, неразборчивость Эми в связях была выз­вана ее желанием отомстить отцу и научиться самой управ­лять мужчинами. С четырнадцати лет она начала встречать­ся с такими парнями, от одного вида которых ее отец в бук­вальном смысле готов был «лезть на стену». Все эти юноши были католиками — родителям не приходилось слышать, что у нее свидания с протестантами или иудеями, — но это были совсем не те молодые люди, которых отец с матерью желали бы для своей дочери. Любой из ее знакомых, среди которых были индейцы, негры, азиаты, дальнобойщики, вы­шибалы, уличные музыканты и т.д., никак не соответство­вал занимаемому отцом Эми общественному положению.

Эми не скрывала от родителей свои многочисленные ув­лечения, заявляя отцу, что ее устраивают другие люди та­кими, какие они есть, несмотря на все существующие меж­ду ними различия. С презрительным высокомерием она утверждала, что лишена, в отличие от некоторых, предубеж­дений, надменности и напыщенного самомнения. Более того, она едко замечала, что ей, кем бы она ни казалась (отец не называл ее шлюхой, ограничившись лишь заявлением, что она производит впечатление слишком «доступной»), не свой­ственно лицемерие, как кое-кому, кто регулярно ходит в церковь и толкует о любви к ближним, а сам на каждом шагу проявляет расовую и социальную нетерпимость.

В своих сексуальных приключениях Эми «пускалась во все тяжкие», невзирая на место, время и предпочтения своих партнеров. Она намеренно выбирала мужчин, по всем социальным стандартам считавшихся «второсорт­ными», что в еще большей степени позволяло ей чувство­вать свою доминирующую роль в общении с ними и злить отца, называвшего ее поклонников не иначе как «отбро­сами общества».

Эми проявляла сексуальную активность с самого ран­него возраста, но всегда пользовалась противозачаточны­ми средствами, чтобы не забеременеть, что с ее стороны было очередным игнорированием нравственных ценнос­тей родителей. После многочисленных и беспорядочных половых связей она наконец вышла замуж за Марка, пос­ледователя религиозного учения «Христианская наука», сына японца и индианки. Большего оскорбления отцу она просто не могла нанести, что, разумеется, только порадова­ло Эми. Тот факт, что Марк был отчислен из колледжа, был подобен вишенке в ликере на верхушке приготовлен­ного ею для родителей свадебного торта.

Отец наотрез отказался вести невесту к алтарю, и до того момента, пока он под руку с женой не появился на пороге унитарианской церкви, все присутствовавшие на бракосочетании сомневались, что он почтит своим внима­нием свадьбу старшей дочери. Поскольку она выходила замуж не за единоверца, служба не проходила в католической церкви и церемонию не мог проводить католичес­кий священник. Еще одно очко в пользу Эми!

Родители асоциального типа часто пренебрегают свои­ми обязанностями в обеспечении ребенка правильным пи­танием, медицинским обслуживанием и надлежащим об­разованием. Эта тенденция проявилась не слишком оче­видно в случае Эллиота, поскольку физиологические нуж­ды внука полностью удовлетворялись дедушками и ба­бушками, впрочем, и родители его не окончательно само­устранились от воспитания сына. Однако, как они сами рассказали мне во время одного из сеансов, однажды они оба спокойно ушли на работу, причем каждый из них ре­шил, что другой отвезет Эллиота к сиделке. Только через несколько часов сиделка позвонила на службу Эми уз­нать, не заболел ли Эллиот.

Уезжая на работу, Марк понадеялся, что Эми отвезет сына к сиделке, а она пребывала в такой же уверенности, что это сделает муж.

Эми запаниковала, примчалась домой и обнаружила там малыша живым и здоровым, но отчаянно ревущим в своей кроватке. Вечером она с гневом набросилась на Марка, обвинив его в преступной беззаботности. Марк, разумеется, ответил ей тем же. В последовавшем скан­дале их единственной задачей стало найти виноватого, а задуматься и поговорить о состоянии Эллиота просто не пришло в голову.

Терапевтические сеансы я проводил с ними раздельно и вскоре обнаружил, что у них был «уравновешенный» брак, в котором каждый из супругов обманывал другого. Я подозреваю, что оба они чувствовали это, но, «уважая право на личную жизнь» друг друга, не заходили слиш­ком далеко в намерении установить истину, интересуясь, например, где каждый из них был «прошлой ночью с деся­ти до двух». Естественно, Эми не думала, что Марк торгует пищевыми добавками в час ночи, да и Марк не особенно верил, что его жена проводит тренировки до полуночи.

У каждого из них было много личных проблем, над которыми требовалось поработать, чтобы их брак стал жизнеспособным. На сеансах с Эми мы разбирали ее отноше­ния с отцом и другими мужчинами, тогда как Марк боль­шую часть времени скармливал мне истории о своих пред­принимательских подвигах. Терапия ему быстро наску­чила, и он заявил, что собирается некоторое время «пора­ботать» со своим духовником, а затем, вероятно, переедет на западное побережье в поисках новых рынков для рас­ширения своей деятельности.

Эми посещала сеансы несколько месяцев. После того как она выговорилась, выплеснув горечь и обиду на отца, копившиеся и хранившиеся в ее душе долгие годы, ее стремление к внебрачным связям стало заметно осла­бевать. Я считал, что ее душевное состояние определен­но идет на поправку, когда она без всякого предупреж­дения неожиданно заявила: «Сегодняшний сеанс будет у меня последним». Затем сообщила, что у Марка воз­никли торговые перспективы на западе, а она сама на­шла себе работу в Лос-Анджелесе. Две недели спустя они переехали.

На последнее Рождество она прислала мне открытку, в которой рассказывала о своей работе и о том, что бизнес Марка процветает. Написала, что Эллиот с удовольствием ходит в детский сад, но ужасно скучает по дедушкам и бабушкам. Сообщила, что они по-прежнему придержива­ются принципов «открытого» брака, «уважая право друг друга на личную жизнь», но призналась, что за последний год лишь дважды изменила Марку. Я знаю, что для себя она считает это значительным достижением.

Марк и Эми являют собой пример супружеских пар, в которых муж и жена взаимно уравновешивают друг дру­га. Каждый из них проявляет умеренные асоциальные на­клонности, и их брак продолжает существовать, потому что принятые ими правила предоставляют обоим супругам широкую свободу действий для установления внебрачных связей. Однако их взаимоотношения пронизаны двулич­ностью, характерной для представителей асоциального типа и делающей невозможным возникновение между супру­гами истинной духовной близости.

ПОНИМАНИЕ «корыстного» или «манипулирующего» сексуального типа

Теперь, когда вы довольно подробно познакомились с самыми разнообразными представителями асоциального типа от преступников и до обычных «корыстных» любов­ников, откровенно ответьте на следующие вопросы, чтобы определить, не обладаете ли вы сами некоторыми призна­ками этого типа.

Вопросник

1. Часто ли бывает, что я не чувствую «ничего особенно­го», когда все вокруг плачут, например, во время про­смотра «слезоточивой» мелодрамы?

2. Считаю ли я в душе членов обществ защиты животных,

«зеленых», пацифистов и т.п. сборищем «придурков»?

3. Приходилось ли мне когда-либо совершать кражи в магазинах или какие-нибудь другие мелкие преступ­ления?

4. Могу ли я уговорить автоинспектора не выписывать штраф за нарушение правил движения? Часто ли мне приходится делать это?

5. Легко ли мне завязать знакомство в торговом центре, баре и других общественных местах?

6. Часто ли в детстве я прогуливал уроки в школе?

7. Часто ли мне приходится рассчитывать на друзей?

8. Наказывали ли меня родители сурово, но беспричинно?

9. Свойственно ли мне обычно преувеличивать или при­украшивать факты?

10. Всегда ли я знаю, как заключить «выгодную сделку»?

11. Считают ли меня окружающие «общественным жи­вотным»?

12. Всегда ли я испытывал повышенный интерес к вопро­сам секса?

13. Сложно ли мне сдерживать обещания, если они меша­ют претворению собственных планов?

14. Руководствовался ли я в детстве поговоркой «Кто ус­пел — тот и съел»?

15. Стрелял ли я в детстве из рогатки в бездомных живот­ных?

16. Есть ли у меня огнестрельное оружие?

17. Был ли у меня когда-нибудь кнопочный нож?

18. Люблю ли я фильмы в жанре «Крестного отца»? Пере­живаю ли я в таких фильмах за «плохих парней», же­лая, чтобы они вышли победителями в противостоянии с полицией?

19. Проявлял ли я сексуальную активность до четырнад­цати лет?

20. Было ли у меня в жизни более двенадцати сексуаль­ных партнеров?

21. Считаю ли я, что большинство полицейских — «уро­ды» или еще хуже?

22. Страдает ли обычно мой партнер значительно сильнее меня при разрыве дружеских или любовных отношений?

23. Вызывает ли у меня улыбку мнение, что Айвен Боски или кто-то подобный ему нажил свое состояние непра­ведными средствами?

24. Фантазировал ли я когда-либо об успешном ограбле­нии банка?

25. Считают ли меня окружающие способным сохранять хладнокровие в любой стрессовой ситуации?

26. Задумывался ли я всерьез о том, чтобы стать сотрудни­ком ЦРУ?

27. Часто ли я говорю или думаю, что «такова жизнь, ни­чего не поделаешь»?

28. Подделывал ли я когда-нибудь чью-либо подпись?

29. Люблю ли я каждый раз появляться в компании с новой подружкой? Нравится ли мне, когда меня видят в сопровождении «сногсшибательных» и «умопомрачи­тельных» женщин?

30. Называли ли меня когда-либо «бабником» или «уха­жером»?

31. Обладаю ли я «даром красноречия»? Могу ли я заста­вить слушателей поверить во что угодно и часто ли делаю это — просто так, ради развлечения?

32. Приходилось ли мне удивляться, почему все так расстроенны на похоронах, когда сам я не чувствую ниче­го особенного?

33. «Забираю» ли я иногда с собой из ресторанов столовые приборы? Или полотенца из мотелей?

Если вы ответили положительно на некоторые из пред­ложенных вопросов, то, вероятно, обладаете определенны­ми признаками «корыстного» или «манипулирующего» типа. Если же вы заметили, что многие из перечисленных предположений характерны для вас или вашего партнера, то это должно стать для вас настораживающим призна­ком. Давайте вкратце рассмотрим, как в этом случае вам вести себя с «корыстным» партнером.

ПЕРЕСМОТР собственных ожиданий

Предположим, вы только что обнаружили, что вашему партнеру свойственны некоторые признаки умеренного «манипулирующего» типа. До этого момента вы всегда думали, что он просто забывает о таких значимых датах как, например, ваш день рождения, или бывает настолько занят, что не может выкроить время для приобретения подарка к очередной годовщине вашей совместной жиз­ни. Вы полагали, что он не был инициатором своих «са­мопроизвольно» возникающих романов, поскольку ни один мужчина не в состоянии долго сопротивляться назойли­вому вниманию любвеобильных сотрудниц. Теперь вы знаете, что его склонность к флирту вполне соответствует определенному личностному типу. Вы узнали, что тип этот называется «корыстным», и теперь вправе подозревать, что ваш партнер может оказаться даже асоциальной личнос­тью. Что же вам делать?

1. Оставьте романтические мечтания, что он (она) мо­жет измениться. Если вы продолжаете прощать ему один роман за другим, это может быть признаком вашей соб­ственной склонности к «ведущему» типу. Посмотрите прав­де в глаза — он не изменится. О, я знаю, какими словами он клянется вам, что это было в последний раз, но если вы наберетесь смелости заткнуть себе уши и обратите внима­ние на его поведение, то станете более реалистично отно­ситься к его обещаниям. Следуйте простому правилу: пусть

основанием для любого вашего решения относительно партнера — разорвать с ним отношения или продолжать жить вместе — будет его поведение, а не слова. Как вы уже узнали, на слова человека такого типа полагаться нельзя. Они нужны ему только для манипулирования дру­гими и не имеют никакого отношения к его мыслям и чувствам. Когда он говорит «Мне очень жаль», то имеет в виду «Мне очень жаль, что ты меня «застукала» или «Мне очень жаль, что ты злишься». Если она говорит, что «Это­го больше не повторится», добавьте: «...по крайней мере, пару недель».

Не мучайтесь угрызениями совести оттого, что не дове­ряете своему партнеру, потому что, если его поведение сви­детельствует о том, что он личность «манипулирующая» или асоциальная, доверять ему было бы в высшей степени наивно. Иначе говоря, бессмысленно пытаться доверять человеку снова и снова, если вы видите, что его поведение постоянно противоречит обещаниям.

2. Время на вашей стороне. Поскольку «корыстные» любовники обычно бывают нетерпеливыми и импульсив­ными, вам не придется долго ждать, когда он (или она) покажет вам свое «истинное лицо». Для асоциального че­ловека неделя — очень долгий отрезок времени, месяц по­добен десятилетию, а год не отличается от понятия «всегда» Если вы только начинаете встречаться с подобной личностью и, прочитав эту главу, подозреваете его в при­надлежности к «корыстным» любовникам, то всего лишь подождите. Поиграв с таким человеком в «ожидалки», вы ничего не проиграете, а вот выиграть сможете многое. Если ему не удастся сохранять вам верность шесть меся­цев, то как вы можете надеяться, что ваши взаимоотноше­ния останутся крепкими на всю жизнь и не развалятся под натиском неизбежных испытаний? Если у него по­явится кто-либо еще в течение года, станете ли вы верить, что в следующем году — ив каждый последующий год — ничего подобного не произойдет?

Что бы вы ни делали, все ваши поступки должны быть продуманными и взвешенными. Рим строился не один день — то же самое можно сказать и о построении проч­ных отношений. Вы можете разговаривать, развлекаться или работать вместе, но только не торопитесь выходить замуж! Предложите ему сходить в кегельбан, пройтись по магазинам, пойти в кино, на концерт или бейсбол, но толь­ко не предлагайте переехать к вам. Главное правило: если у вас есть хоть малейшие подозрения, что он может ока­заться асоциальной личностью, подождите минимум пол­года перед принятием таких важных решений, как брак или совместное проживание.

И в течение этих шести месяцев не позволяйте роман­тическому настрою ослепить вас. Не давайте разгореться в себе костру страсти — в разведении которого он может оказаться большим специалистом, — чтобы продолжать реально оценивать происходящее. Старайтесь сохранять объективность, но если ошибетесь, то лучше в сторону по­дозрительности и цинизма: «Поверить не могу, что я это сказала!» Увы, «корыстные» партнеры требуют совершен­но иного обращения, нежели все другие. Вы должны про­являть скептическую подозрительность при изучении сво­его партнера и делать выводы с компьютерной точностью. И не забывайте, что ключ к пониманию таких людей ле­жит в их поведении.

3. При оценке «корыстного» партнера очень полезно вспомнить пословицу, гласящую: «Не судите о книге по обложке». Эти люди возвели свою способность произво­дить первое впечатление в ранг искусства. Они особенно гордятся своим умением пускать пыль в глаза и весьма преуспевают в этом. Помните, что первое впечатление — это всего лишь аперитив, назначение которого состоит в том, чтобы возбудить аппетит, а не насытить обедающего. Истинно близкие отношения невозможно построить на основании десятиминутного общения.

4. Не все близкие отношения обязательно должны про­должаться вечно. Некоторые приходят в отчаяние от пред­ложения остаться друзьями. Для большинства из нас та­кой поворот событий представляет серьезное испытание, поскольку мы с неувядаемым оптимизмом надеемся, что окружающие питают к нам те чувства, которых мы от них ждем. Заставить себя смотреть на отношения с парт­нером с определенной долей цинизма особенно сложно людям, обладающим признаками «ведущего» типа, но это жизненно необходимо, если ваш партнер принадлежит к «манипулирующим» любовникам.

Вам необходимо научиться жить в новой для себя ре­альности. Вы должны перестроить свой образ мышления, иначе рискуете стать легким объектом манипуляций «ко­рыстного» партнера. Для этого вы не обязаны изменять своим принципам, просто старайтесь не слишком привя­зываться к партнеру и не принимайте его близко к серд­цу. Ваш знакомый, скорее всего, не является профессио­нальным вором, серийным убийцей или подобной им лич­ностью с явно выраженными асоциальными наклонностя­ми. Тенденции «манипулирующего» типа проявляются в нем в значительно меньшей степени. Это может быть, на­пример, ваш сотрудник, не упускающий ни единой воз­можности «подсидеть» шефа и получить очередное повы­шение в должности.

«Корыстные» любовники тянутся к представителям «ведущего» типа и другим людям, считающим, что во всех ситуациях они должны проявлять «участие» к окру­жающим. Если они окажутся вовлечены в отношения с «корыстным» партнером, то во всем будут потакать ему. Внутренняя убежденность, что они должны помогать каж­дому, не позволяет им прекратить отношения с «корыст­ным» партнером. Они оказываются обречены оставаться с ним до тех пор, пока он не «высосет из них все соки». Не допускайте, чтобы это произошло с вами. Население на­шей планеты превышает пять миллиардов человек — по­чему бы вам не подыскать среди них другую кандидатуру для действительно нормальных и прочных отношений? Почему бы не выбрать из них такого партнера, у которого полностью отсутствуют асоциальные или «манипулирую­щие» наклонности?

Итак, резюмируя, если ваш партнер определенно при­надлежит к асоциальному типу, разорвите с ним Отношения. Бросьте все и уйдите! Или укажите ему на дверь. Продолжение таких отношений будет означать лишь бес­конечную эксплуатацию вас. Однако если, прочитав эту главу, вы уверены, что у вашего партнера наличествуют лишь незначительные склонности к «манипулирующему» типу, то вы можете попытаться воспользоваться некото­рыми из предложенных мною советов и позволить вашим отношениям продолжаться еще некоторое время.

Если вы замечаете в своем партнере положительные перемены, являющиеся результатом целенаправленности вашего поведения — то есть если он (или она) оказывает вам знаки уважения, не пытаясь эксплуатировать, — это может быть признаком незначительной вероятности, что ваши дела со временем пойдут на поправку. В этом слу­чае вы можете, соблюдая все предосторожности, продлить ваши отношения еще на некоторое время, но только при условии, что видите его постоянную преданность вам — без «ошибок» и «промахов» — в течение, по меньшей мере, двух лет. Это не означает, что ваш партнер должен быть безупречен во всех отношениях; это значит, что за этот период у него не должно быть ни одного постороннего романа. Ни единого. Полный ноль.

ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ваших интимных отношений

ПОНИМАНИЕ любовника асоциального типа крайне важно, если вы не хотите провести всю свою жизнь под гнетом его эксплуатации. Как уже отмечалось, ПЕРЕ­СМОТР своих ожиданий должен быть направлен на обес­печение собственной безопасности и развитие в себе здо­рового цинизма по отношению к его заверениям и клят­вам. «Корыстные» любовники завоевывают вашу предан­ность лишь устными обещаниями, давать которые не со­ставляет им никакого труда. Однако если события при­нимают нежелательный для них оборот, они уходят от от­ветственности с помощью разнообразных лингвистических лазеек и уверток — подобно тому, как люди выбираются из горящего здания по пожарным лестницам, — оставляя вас в одиночестве горевать и негодовать на пепелище, при­чиной которого стало их предательство. Не существует прочного основания, на котором можно было бы строить отношения с «манипулирующими» партнерами.

Если, однако, подобные наклонности в вашем партнере кажутся вам очень умеренными, вы можете попытаться продлить ваши отношения на небольшой период времени. Решившись на это, ни в коем случае не забывайте о необ­ходимости, как уже не раз говорилось выше, обеспечивать собственную безопасность и будьте готовы к трезвой оцен­ке сексуальных мифов, которые ваш «корыстный» любов­ник, возможно, попытается представить как неоспоримые факты.

Вынос мусора

Миф № 1. Секс без привязанности и взаимных обяза­тельств — самый лучший. Не нужно беспокоиться о ее настроении, высчитывать сроки месячных, выслушивать нытье и упреки. Получил, что хотел, и — свободен.

Истина. «Секс без привязанности и обязательств» на самом деле означает секс без духовной близости, а я на протяжении всей книги не устаю повторять, что секс без духовной близости партнеров не может принести полного удовлетворения. Только асоциальные или «манипулиру­ющие» любовники могут найти удовольствие в бесстраст­ном сексе, случайном совокуплении, и происходит это в первую очередь по той причине, что они заинтересованы не в обретении истинной близости с партнером, а в расши­рении списка своих «побед».

Миф № 2. Ладно, у меня венерическое заболевание. Ну и что? У других разве их нет? Не велика проблема!

Истина. Во-первых, далеко не все страдают заболева­ниями, передающимися половым путем, и во-вторых, да, проблема действительно велика. Асоциальный любовник думает следующим образом:

«Не моя забота в том, чтобы беспокоиться, как бы кого-нибудь не заразить. Я тоже «подхватил» это от кого-то,

так что если кто-то заразится от меня, мы просто поквита­емся. Если боишься «подцепить болячку», то лучше сразу уйти в монастырь».

Тезис о том, что, заразив венерическим заболеванием своего нынешнего партнера, вы тем самым можете «по­квитаться» с тем, кто заразил вас, является типичной для асоциальной личности точкой зрения в самом худшем своем выражении. В этом, кроме всего прочего, еще и при­чина безудержного распространения герпеса и превраще­ния СПИДа в кошмар всего человечества.

Миф № 3. Настоящий мужчина никогда не пользует­ся презервативом.

Истина. Ход мыслей «манипулирующего» любовника приблизительно такой:

«Что? Мне надеть презерватив? Да ты, наверное, смеешь­ся! Ты когда-нибудь пробовала принимать душ в плаще? Если ты думаешь, что я соглашусь лишить себя удоволь­ствия только лишь из-за твоей привередливости, то жесто­ко ошибаешься. Кроме того, ты должна гордиться, что тебе представился шанс заняться этим с таким опытным спе­циалистом, как я, так что расслабься и не действуй мне на нервы ».

Подобное отношение асоциального любовника к парт­неру свидетельствует о его полном пренебрежении к чув­ствам и желаниям другого человека. Он рассматривает половой контакт лишь как средство собственного удов­летворения. Он не только не пытается доставить радость и удовольствие партнеру, но и совершенно не задумывает­ся о возможных последствиях.

Миф № 4. Искусным любовником может быть только опытный любовник. Чем больше у тебя разных партне­ров, тем выше твое сексуальное мастерство. Опыт — вот что главное в этом деле.

Истина. Действительно искусный любовник характери­зуется душевной чуткостью, а не изысканными сексуаль­ными техниками. Часто люди, имеющие в своем «послуж­ном списке» огромное количество партнеров, отличаются неискренностью чувств и крайней степенью эгоизма.

Большое число прошлых «побед» говорит об отсутствии глубины в их отношениях с прежними партнерами. Более того, оно обычно свидетельствует и о том, что им незнакомо чувство преданности, и они легко разрывают отношения, если их в них что-либо не устраивает. Лично я предпочел бы им сексуально менее опытного, но чуткого и верного партнера. Техникам секса научиться довольно легко, а вот человечность формируется на протяжении всей жизни.

Миф № 5. Обмен партнерами способен оживить брак. Если за всю жизнь у тебя был только один партнер, ты сам не представляешь, что потерял.

Истина. В этом утверждении мы опять видим корен­ное отличие «манипулирующих» или «корыстных» любов­ников от искренних и преданных друг другу партнеров. Стремление к многочисленным интимным связям, обмену партнерами и причины поведения, направленного на при­обретение нового и нового сексуального опыта, основыва­ются на ложном убеждении, что чем больше — тем луч­ше. Однако в сексуальных отношениях важно качество, а не количество, а вот чрезмерное количество обычно являет­ся признаком какой-либо аномалии. Подобно патологичес­ким обжорам, стремящимся обрести успокоение через на­сыщение и страдающим в результате этого ожирением, люди, ищущие сексуальных контактов с многочисленными и раз­нообразными партнерами, часто испытывают комплекс не­полноценности и используют секс как способ заверения са­мих себя в собственной привлекательности или в способно­сти навязывать свою волю другим.

Миф № 6. «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Если подвернулась возможность всту­пить в интимные отношения немедленно, не упускай ее, поскольку неизвестно, когда выпадет следующий шанс.

Истина. Идеальные интимные отношения основываются на духовной близости, которая не растворится и не исчез­нет, если не заняться сексом немедленно. Дело в том, что для развития искренних отношений — отношений друж­бы, при которых интимная связь является лишь финаль­ным украшением вашей духовной близости, — требуется

|время. Случайный секс — это не более чем карикатура на ^нормальную интимную жизнь, и он не может быть осно­вой для долговременных отношений.

Миф № 7. «Если женщина не может получить со мной оргазм, это ее проблемы. Значит, она фригидна». Или: «Если у него не возникает эрекция, он сам в этом виноват. Зна­чит, он импотент».

Истина. Выше мы уже отмечали, что ответственность за получение оргазма лежит на обоих партнерах, так как он является продуктом взаимодействия двух человек. Асо­циальные любовники в своем эгоизме настолько уверены в собственной исключительности, что даже теоретическое допущение их сексуальной недееспособности таит для них смертельную угрозу. Соответственно, если им не удается возбудить партнера, они просто отметают этот факт как несущественный:

«Другие женщины, с которыми я занимался сексом (а их у меня хватало), никогда не жаловались. Если не мо­жешь получить оргазм, то хотя бы симулируй его, потому что я знаю, что я неподражаемый любовник, и люблю, что­бы мои женщины адекватно на меня реагировали».

И снова мы видим стремление «корыстных» или «ма­нипулирующих» любовников удовлетворить в первую оче­редь собственные потребности, а вину за любые возмож­ные неудачи возложить на своих партнеров.

На этом мы завершаем анализ асоциального или «ма­нипулирующего» сексуального типа. Это наиболее дест­руктивный личностный тип из всех, обсуждаемых в на­стоящей книге. Я познакомил вас с самыми разнообраз­ными его представителями, проявляющими свои наклон­ности с различной степенью интенсивности, и хочу еще раз подчеркнуть, что принадлежащие к этому типу любов­ники — от самых умеренных и до самых экстремальных — стремятся к эксплуатации партнеров и с большой нео­хотой меняют свои пристрастия.

Самое печальное то, что миллионы социопатов, алкого­ликов, преступников и подобных им личностей продол­жают воссоздавать породившую их среду. Тюрьмы, пере-

полненные представителями асоциального типа, являют собой благодатную почву для превращения мелких право­нарушителей в закоренелых рецидивистов.

Алкоголизм, наркомания, преступность, приводящие к распаду семей, оказывают такое же разрушительное воз­действие на общество, как сокращение озонового слоя, заг­рязнение океанов, уничтожение тропических лесов и гло­бальное потепление — на всю нашу планету. Семьи, чле­ны которых регулярно подвергаются физическому, сексу­альному и моральному насилию, не могут стать основой для обретения столь необходимого многим в наше время духовного здоровья.

Большую тревогу вызывает тот факт, что лишь считан­ные единицы представителей асоциального типа добро­вольно обращаются за терапевтической помощью. В своей клинической практике я обычно встречаюсь с супругами и детьми асоциальных личностей. И этому не приходится удивляться, так как помощи ищут люди, испытывающие тревогу, подавленность и другие формы психологического дискомфорта. Асоциальные личности не страдают от бес­покойств и волнений и бравируют своей способностью со­хранять «крутость» в любой ситуации, и потому они не чувствуют необходимости в лечении. Только когда их суп­руги угрожают разводом или каким-либо иным образом может разрушиться привычный для них жизненный ук­лад, «манипулирующие» любовники обращаются за кон­сультацией к специалистам, но и в этих случаях ими не движет искреннее желание измениться.

Мне бы очень не хотелось заканчивать эту главу на столь пессимистичной ноте, однако для оптимизма я про­сто не вижу объективных причин. И, тем не менее, я все же надеюсь, что, ясно понимая серьезнейшие последствия, к которым приводит насилие над детьми — даже в таких самых «мягких» его проявлениях, как оскорбление ребен­ка, желание пристыдить его, неспособность поставить себя на его место, — мы научимся уважительно относиться к собственным детям и тем самым укреплять, а не разру­шать семейные узы.

Часто приходится слышать, что дети — это главное до­стояние нации; однако было бы точнее назвать детей «сы­рым материалом», а основным богатством любого народа считать способных к сопереживанию родителей. При их отсутствии дети подвергаются огромному риску превра­титься в зрелом возрасте в асоциальных или подобных им личностей, плохо приспособленных для жизни в обще­стве. Духовное здоровье и благополучие нации зависят именно от руки, качающей (или неспособной качать) ко­лыбель.

Кроме того, я искренне надеюсь, что, научившись пони­мать людей с «манипулирующими» или асоциальными наклонностями, вы не станете вступать в брак или стро­ить долговременные отношения с человеком деструктив­ного типа.

В следующей главе перед нами предстанет «двоюрод­ный брат» «корыстного» любовника — так называемый «нарцисс». Самовлюбленные личности страдают от недо­статка успокоительных воспоминаний о родительской лас­ке. Однако они менее «дики» в гневе, не столь корыстны в манипулировании партнерами и более склонны к об­щественной жизни. Навыки общения они, подобно «ко­рыстным» личностям, обычно используют в целях соб­ственного возвеличивания, но, по сравнению с асоциаль­ными любовниками, они не настолько деструктивны или опасны.

Они могут выйти из себя, когда подозревают, что их самооценка оспаривается или подвергается сомнению («нарциссическая травма»), однако им не свойственна хищ­ническая «крутость» асоциальных личностей; в их гневе, пусть и основанном на эгоизме, все же присутствуют не­которые признаки сопереживания.

Как мы уже отмечали выше, каждый человек представ­ляет собой коктейль из различных личностных типов, и многие черты, присущие «нарциссам», покажутся нам не­сколько «смягченным» аналогом тех, которые мы рассмат­ривали в этой главе. Эту разницу между умеренными асо­циальными личностями и «нарциссами» часто довольно

трудно определить — как заметить разницу между по­здним вечером и ранней ночью. Однако какими бы не­значительными эти различия ни казались, они тем не ме­нее существуют, и именно они станут темой следующей главы.