Основные черты политических систем монархий Аравийского полуострова.

Для монархий Аравийского полуострова характерны оп­ределенные схожие черты политических систем, среди кото­рых наибольшее внимание привлекает то обстоятельство, что ключевая роль в этих системах принадлежит правящим се­мействам, члены которых составляют ядро политической элиты в каждом из государств: Ааль Сауд- в Саудовской Аравии, Ааль Сабах - в Кувейте, Ааль Тани - в Катаре, Ааль Халифа - в Бахрейне, Ааль Бу Сайд - в Омане, Ааль Нахаян -в эмирате Абу Даби, Ааль Мактум - в эмирате Дубай, Ааль Касими - в эмиратах Аш-Шарджа и Рас-аль-Хайма, Ааль Ну-айми- в эмирате Аджман, Ааль Муалла- в эмирате Умм-аль-Кайвайн, Ааль Шарки - в эмирате Аль-Фуджайра. Генеа­логические корни всех правящих династий уходят в племен­ную среду.

Основы политической легитимности режимов в аравий­ских монархиях практически одни и те же: наследственная власть династии. При этом они опираются также и на легитим­ность религиозного толка - на ислам.

Монарх фактически возглавляет исполнительную, законо­дательную и судебную власти. Он же является и верховным главнокомандующим национальных вооруженных сил. Основ­ные посты в структурах исполнительной власти (премьер-министр, заместители премьера, силовые министры, министры финансов, иностранных дел, информации) занимают, как пра­вило, члены правящих семейств.

Во всех аравийских монархиях ислам является государст­венной религией и служит основным источником законода­тельства. Религиозные институты играют важную, а иногда и ключевую роль во многих сферах общественной жизни. На­пример, в Саудовской Аравии монарх в течение довольно дли­тельного времени соединял светскую и религиозную власть: он был эмиром и имамом. Хотя в настоящее время он носит свет­ский титул- «король», за ним сохраняется высшее руково­дство религиозными институтами в стране. В других монархи­ях светская власть фактически отделена от религиозной, одна­ко и здесь правители претендуют на то, что они правят в соответствии с исламскими принципами.

Это обстоятельство требует освещения, хотя бы крайне беглого, основных принципов «исламского правления», или «исламского политического порядка», установления которого добиваются особенно энергично так называемые исламисты.

В представлении ортодоксальных правоверных верховная власть в мусульманской общине полностью соответствует ценностям традиционной исламской культуры тогда, когда она возглавляется наиболее способным лидером, ведущим свое происхождение от Пророка. Мусульмане-сунниты идеальной формой государственности считают халифат, мусульмане-шииты - имамат.

Как у суннитов, так и у шиитов есть общее представление об основных элементах «исламского правления». В качестве идеальной модели такого правления берется первое государст­во в истории ислама - город-государство Медина, основанное Пророком Мухаммадом, - теократическое политическое обра­зование. При принятии политических решений Пророк кон­сультировался с своими сподвижниками. Соответственно, принцип консультаций (шуры) считается первым элементом исламского правления. После смерти Пророка возникла необ­ходимость выбора (ихтийар) наследника. Наиболее влиятель­ные лидеры племени Курейш сделали это. Принцип свободно­го выбора исламского правителя стал вторым принципом ис­ламского правления. Каждый халиф должен получить байу, т. е. клятву лояльности и покорности со стороны народа. Это-третий принцип исламского правления. Подобная процедура практиковалась в течение трех десятилетий после смерти Про­рока. Имела она место, правда, чисто формально, и в более поздние времена.

В период расцвета исламской цивилизации политическая легитимация правителя осуществлялась с помощью религии. Исламские инититуты, прежде всего улемы, естественно, играли центральную роль в этом процессе. Ислам не признает законо­творчества со стороны людей, так как законы идут от Бога. За­дача улемов заключается в интерпретации исламских источни­ков с целью снабжения верующих священным руководством в их поведении. Поэтому именно исламские знатоки законов вы­ступали в качестве наиболее влиятельных лиц, т. е. тех, кто имел авторитет «развязывать» и «завязывать» (ахль аль-халль ва аль-акд), объявлявших нового правителя «законным». Таким обра зом, помимо шуры, ихтийара и байи, идея института ахль аль-халль ва аль-акд стала четвертым принципом исламского прав­ления. Тем не менее, традиционное мусульманское право- в принципе не предусматривает систему разделения властей. Вся­кая же оппозиция правителю рассматривалась религиозными правоведами как смута (фитна).

В традиционном мусульманском обществе практически не было институтов, не подчиненных правителю. Улемы также были включены в политическую систему. Помимо того, что они они обеспечивали правителя, которому полностью подчи­нялись, необходимой легитимностью, они контролировали со­блюдение членами мусульманской общины, в том числе и пра­вителем, шариата- священного закона, выступали в роли су­дей, а также организовывали и контролировали систему образования.

Перечисленные принципы и основы «исламского правле­ния» в представлении исламистов лежат в основе политиче­ской системы, которая, как они уверены, более совершенна, чем западная демократия. Однако доводы исламистов поддер­живаются далеко не всеми даже среди мусульманских религи­озных деятелей. (Следует при этом иметь в виду также много-конфессиональность обществ в аравийских Монархиях, где есть как сунниты, так и шииты, причем разных толков и сект, а также немусульмане). Исламские правоведы признают, что Коран содержит только общие положения, касающиеся поли­тической организации общества, а также то, что в течение 14 веков своего существования исламский мир знал различные формы правления. В прошлом правители государств мусуль­манского мира претендовали на то, что они правили в соответ­ствии с исламскими принципами. Однако даже такой наиболее общий компонент шариата, как шура, никогда серьезно не практиковался. Тем не менее, каждая форма правления нахо­дила оправдание в сочинениях исламских правоведов.

Таким образом, на самом деле нет специфической формы исламской системы власти. Утверждавшийся удемами «ислам­ский характер» того или иного политического правления был всегда средством легитимации и рационализации существо­вавшей политической власти.

Важнейшей опорой правящих режимов в Монархиях Ара­вийского полуострова являются армия и органы безопасности. Им отводится исключительная роль в поддержании политиче­ской стабильности внутри этих стран, а также в отражении внешних угроз. Силовые структуры в рассматриваемых госу­дарствах- предмет особой заботы монархов. Не случайно в течение многих десятилетий именно аравийские монархии яв­ляются крупнейшими в мире импортерами самых современных вооружений. Однако, в отличие, например, от Турции и Паки­стана, здесь пока офицерский корпус не выступает в качестве самостоятельного субъекта внутриполитических процессов. Не полагаясь полностью на свои силы, аравийские монархии под­держивают тесные военно-политические отношения с веду­щими державами Запада, прежде всего со США, разрешая им держать на своих территориях военные базы.

Имея в виду прежде всего особую заботу аравийских мо­нархий об укреплении институтов подавления и наказания в своих государствах, египетский социолог Саад Дин Ибрахим еще в 1983 г. писал (возможно, несколько сгущая краски) о том, что каждая из правящих элит «создала вокруг себя прочную крепость, которая охраняет ее от народа. Между этим крепостями и народами царят взаимные страх, нена­висть и недоверие. Причем степень их не уменьшается той идентичностью, о которой эти элиты заявляют... Им не верят ни народы, ни другие крепости. Я сомневаюсь, что они сами себе верят».

На политическую жизнь в аравийских монархиях серьез­ное влияние оказали революционные изменения в арабских го­сударствах, особенно в Египте после 1952 г., Ираке после 1958 г. и в Северном Йемене после 1962 г., покончившие с су­ществовавшими там монархическими режимами. Подъем на­ционалистических, светских и антизападных по своему харак­теру движений, охвативших во второй половине 60-х годов весь арабский мир, создавал серьезную угрозу правящим ре­жимам на Аравийском полуострове, которые декларировали приверженность исламским ценностям и поддерживали дру­жественные отношения с ведущими державами Запада, что служило основанием для обвинений их в консерватизме преж­де всего со стороны арабских националистов.

Однако аравийские монархии проявили значительную ус­тойчивость, а после поражения арабских стран в «шестиднев­ной» войне 1967 г. начали превращаться в силу, оказывающую существенное влияние на парадигму внутриполитического развития остальных арабских государств.

Этому способствовала прежде всего финансовая помощь, которую начали оказывать этим государствам аравийские мо­нархии, особенно Королевство Саудовская Аравия (КСА), Ку­вейт и ОАЭ. Мощным инструментом влияния монархических режимов Аравийского полуострова на политические процессы в арабском мире была и массовая трудовая миграция в богатые нефтедобывающие государства Персидского залива из таких арабских стран, как Египет, Сирия, Судан, ЙАР и НДРЙ. В конце 70-х годов в КСА, Кувейте, ОАЭ, Катаре работало, по некоторым оценкам, около 6 млн. граждан других арабских го­сударств.

Аравийские монархии, прежде всего КСА, особое внима­ние уделяли оказанию прямой поддержки различным ислам­ским институтам в других арабских странах, где довольно ч сильны были светские начала организации политической и прочих сфер общественной жизни. В результате в этих странах начал стремительно нарастать процесс «реисламизации», од­ним из проявлений которой было усиление политической ак­тивности исламистов - сторонников создания «исламского го­сударства».

В самих аравийских монархиях процесс «реисламизации» вылился в появление исламистских движений и организаций, подвергающих резкой критике правящие режимы за недоста­точное соблюдение исламских принципов. Эта критика бьша стимулирована победой Исламской революции в Иране в 1979 г.

Данное обстоятельство имело для аравийских монархий особое значение, так как одним из основных факторов их леги­тимности является, как отмечалось выше, их приверженность исламу. То обстоятельство, что аравийские монархии активно используют ислам в качестве средства легитимации, служит их критикам, прежде всего из лагеря радикальных исламистов, основанием для постановки вопроса о том, есть ли в этих госу­дарствах «исламский политический порядок», т. е. порядок, основу которого составляет ислам.

Не случайно в аравийских монархиях специально подчер­кивается, особенно в последнее время, соблюдение перечис­ленных выше таких основных принципов «Исламского правления», как шура, ихтийар, байа и пр., что находит отражение в политической лексике правящих кругов, в законодательстве, а также в названиях некоторых институтов власти.

С другой стороны, расширение экономических возможно­стей видных торговых домов, племенной знати, появление сложного государственного аппарата, формирование новых социальных и политических структур вынуждают политиче­ские элиты маневрировать, перераспределяя управленческие функции в рамках монархических систем. Углубление соци­альной дифференциации, которая проявляется в беспрецедент­ном разрыве между правящей верхушкой и населением, под­рывая традиционную легитимность правящих династий, за­ставляет их обратить внимание на проблему политического участия народных масс в решении насущных вопросов госу­дарственного развития, заимствуя при этом, хотя бы формаль­но, и политический опыт западных государств. Отсюда появ­ление в политической лексике правящих элит таких понятий, как демократия, права человека, свобода слова и пр., а также «дарование» своим подданным конституций, консультативных советов (маджлис аш-шура) и даже парламентов, избираемых населением, которые призваны создать новые источники легитимности существующим режимам.

Во всех государствах, даже в Королевстве Саудовская Лравия, где формально конституцией являются Коран и сунна 11ророка, есть конституции или документы конституционного характера, которые определяют основы государственного уст­ройства и власти, взаимоотношения между ветвями власти, структуру судебной системы и т. д. В них декларируются сво­бода собраний, свобода слова и прочие гражданские права, хо­тя политические партии (а во многих монархиях и профсоюзы) везде запрещены. Провозглашается независимость судопроиз­водства и подчеркивается, что суды действуют только на осно­ве соответствующего законодательства. Почти во всех доку­ментах такого рода зафиксировано намерение правителя деле­гировать часть своих властных полномочий другим институтам власти, в том числе законодательным или консуль­тативным органам, состав которых избирается или назначается правителем.

Впрочем, пока все эти политические надстройки мало что изменили в сущности правящих режимов в арабских странах Персидского залива, которые остаются абсолютными монархия­ ми, со всеми вытекающими последствиями. Консультативные со­веты везде, где они существуют, не являются инстанцией, принимающей решения. Их функция сугубо консультативная, совеща­тельная. Этот институт в системе власти носит вспомогательный характер по отношению к главе государства. Монарху принадлежит либо исключительная, либо решающая роль в формировании этих советов, а их председатели назна­ чаются указом правителя, что автоматически делает их должно­ стными лицами госаппарата, находящимися в административной зависимости от главы государства.

Пожалуй, лишь в Кувейте парламент пользуется полномо­чиями, которые позволяют говорить о том, что в этом государ­стве - конституционная монархия. Тенденция к конституцион­ной монархии наметилась в последнее время и в Бахрейне. Од­нако сравнительно недолгая история парламентаризма как в Кувейте, так и в Бахрейне свидетельствует о том, что любой конфликт между парламентом и исполнительной властью ре­шается в пользу последней и ведет, как правило,.к роспуску парламента.

Таким образом, чтобы получить представление о полити­ческих системах в монархиях Аравийского полуострова, не­достаточно познакомиться с конституциями тех государств, где они есть, или с законодательными актами, которые в неко­торых государствах призваны заменить конституции. Дело в том, что эти документы далеко не полностью отражают реаль­ные политические институты и их взаимоотношения в полити­ческих процессах, действительно имеющих место в том или ином государстве этой группы.

Среди институтов, которые не находят отражения в зако­нодательстве, но играют заметную роль в механизме управле­ния страной, можно выделить такой традиционный орган ди­настического правления, как «семейный совет». Только в кон­ституции Омана записано: «Совет правящего семейства... определяет наследника трона».

В состав этого совета входят самые близкие родственники правителя по мужской линии, а также главы основных ветвей правящего клана. Возглавляется тот орган самим монархом.

Главнейшая прерогатива семейного совета- принятие решений о заполнении возникающих вакансий главы государства и наследного принца. Важной задачей этого органа явля­ется также' выработка консенсуса по наиболее острым пробле­мам, с которыми сталкивается режим во внутренних и внеш­них делах.

Одним из эффективных неконституционных институтов, традиционно используемых правящими семействами в араб­ских странах Залива для воздействия на общество, являются так называемые «дивании» - неформальные собрания, в кото­рых участвуют представители правящей семьи, племенной знати, интеллигенции, торгово-промышленной буржуазии, ре­лигиозных кругов и прочих слоев населения. Эти собрания не закрыты и для рядовых подданных. Данный институт играет важную роль в политической жизни этих стран, способствуя урегулированию социальных проблем, снижению напряженно­сти во взаимоотношениях между племенами и родами, между подданными и властью.

Монархи, а также члены правящих династий широко ис­пользуют и другие способы поддержания постоянных личных связей с главами наиболее влиятельных семейств в городах, с шейхами племен и т. д., обеспечивая таким образом «обратную связь» с основными слоями общества.

Каждое из государств этой группы успело пройти свой, в чем-то уникальный путь политического развития, решая по-своему такие вопросы, как организация верховной власти, взаи­моотношений между различными политическими институтами, между правящей элитой и подданными. Это обусловлено мно­гими факторами: историей становления правящей династии, личностью монарха, экономическим положением в стране, ха­рактером внешних угроз, соотношением традиционных и либе­ральных сил и т. д.

В этом плане, например, Королевство Саудовская Аравия весьма сильно отличается от Государства Кувейт. Государство ОАЭ совсем не похоже на Султанат Оман, как, впрочем, и на другие государства.

Поэтому есть необходимость остановиться на основных чертах политических систем в каждом из этих государств. При этом, как представляется, более подробного освещения заслу­живают политические системы Саудовской Аравии и Кувейта,, весьма отличающиеся друг от друга (остальные монархические системы в разной степени тяготеют к первой или второй моде ли), а также Государства ОАЭ, федеративное устройство кото­рого представляет несомненный интерес для политологов.