Советская номенклатура и постсоветская неономенклатура кадровые пра

(а чуть позже и председатель Молотовского облисполкома Д.Ф. Федюнькин, его заместитель Гительман) лишились своих должностей за то же самое [16. Оп. 16. Д. 225. Л. 15–43]. Данную формулировку помогает раскрыть характеристика секретаря обкома ВКП(б) А.С. Кокшарова, который был снят с занимаемой должности за то, что «неправильно реагировал на критические замечания, допускал неоднократные ошибки в своей деятельности». В постановлении были взяты под сомнение и его профессиональные качества: «Не справляется со своими обязанностями секретаря обкома по сельскому хозяйству и не принимает действенных мер к выполнению уборки и планов хлебозаготовок области» [16. Оп. 16. Д. 225. Л. 195]. В апреле 1950 г. секретарь обкома ВКП(б) А.М. Бобров был переведен на пост первого секретаря Молотовского горкома ВКП(б) (отныне данная должность не совмещалась руководителем регионального парткома) [19].

Почти полностью обновленный состав бюро и секретариат Молотовского обкома ВКП(б) во главе с Ф.М. Прассом начинает чистку партийных и советских функционеров областного центра. В феврале 1950 г. был снят с должности председателя Молотовского ГИК В.П. Михайлин за насаждение «негодного порочного стиля», провал годового плана жилищного строительства за 1949 г., «непартийное отношение к подбору кадров», в результате чего в аппарате горисполкома «оказались отдельные лица, не внушающие политического дове-

рия» [16. Оп. 16. Д. 225. Л. 192].

Постановлением бюро Молотовского ГК ВКП(б) от 20 марта 1950 г. председатель Молотовского РИК М.Ф. Бушмелев

ВКП(б). Суть обвинения заключалось в том, что в 1946 г. он продал собственный дом (30 м2) за 45 тыс. рублей и, используя свое служебное положение, купил у районного финотдела того же

42

райисполкома выморочный полукаменный двухэтажный дом (80 м2) уже за 31,4 тыс. рублей на основании фиктивного акта о ветхости дома и износе до 45 %. Предприимчивого председателя райисполкома обвинили и в том, что он выселил в 1948 г. из своего дома семью пенсионерки за то, что та отказывалась платить за занимаемую площадь (30 м2) 200 рублей в месяц [16. Оп. 16.

Д. 242. Л. 134].

Обратим внимание и на то, что среди сменившихся по отрицательным причинам наибольшее применение находила формулировка «скомпрометировавшие себя» в качестве главного обвинения при снятии с должности. Это характерно прежде всего для должностных групп первых секретарей (1949–1950), председателей исполкомов (1949). Во многом это была запоздалая и вынужденная реакция областного руководства на жесткую критику своей деятельности центральной газетой «Правда»

[11, с. 200].

Так, только по итогам конференций, состоявшихся в марте – апреле 1950 г., были освобождены от работы «как скомпрометировавшие себя и не оправдавшие доверия коммунистов» семь первых секретарей сельских райкомов партии. Среди обвинений фигурировали: «участие в жульнических махинациях большой группы работников в период хлебозаготовок» (в форме приписок несданного зерна в счет выполнения хлебозаготовок, содействие нарушителям Устава сельскохозяйственной артели), нарушение норм внутрипартийной морали (систематическое пьянство, «недостойное поведение в быту», злоупотребления при строительстве дома), административные методы руководства («встал на путь голого администрирования, широко культивировал методы запугивания кадров», «зажим критики и грубость»), недостаточное усердие в реализации кадровой политики («грубо нарушал большевистские принципы подбора и расстановки кадров, что привело к засорению организаций района и аппарата райкома политически

43

неблагонадежными людьми»1) [16. Оп. 17. Д. 215. Л. 103–113;

Оп. 18. Д. 241. Л. 323–328].

В целом из 2216 работников номенклатуры обкома в 1950 г. были освобождены по негативным основаниям (как несправившиеся с работой, скомпрометировавшие себя, за нарушение директив вышестоящих органов) 249 человек (более 11 %), в том числе освобождено от работы по указанным причинам 43 секретаря (из них 15 первых секретарей) и 19 председателей райгорисполкомов

[16. Оп. 17. Д. 215. Л. 103–113; Оп. 18. Д. 241. Л. 323–328]. Для сравнения: за 1949 г. решением бюро обкома было снято всего 8 секретарей (из них 4 первых секретаря, 2 вторых секретаря и 2 секретаряпо кадрам) [16. Оп. 16. Д. 242. Л. 58].

Только отдельные работники из числа субрегиональных руководителей были исключены из рядов ВКП(б) (например, третий секретарь Еловского РК партии Л.Ф. Гудков был снят с должности и исключен из партии за финансовые махинации

входе денежной реформы 1947 г. [16. Оп. 16. Д. 242. Л. 165]) и отданы под суд. Количество работников, снятых по негативным причинам с занимаемых должностей, было гораздо больше числа исключенных из рядов партии, но при этом до уголовного наказания дело доводилось крайне редко.

1В подготовленной в марте 1950 г. справке «О засоренности Черновского РК ВКП(б) чуждыми элементами» фигурировало предложение за «притупление революционной бдительности и непроведение в жизнь постановления ЦК ВКП(б) и VI пленума обкома ВКП(б) “О работе Молотовского обкома ВКП(б)”» освободить от занимаемой должности первого секретаря Черновского РК партии Колмогорова. Ошибки первого секретаря райкома ВКП(б) в подборе кадров проявились

втом, что на руководящую партийную работу попадали люди с «сомнительными»

биографическими данными. Оказалось, что некоторые подчиненные Колмогорова (третий секретарь райкома, заведующие отделом пропаганды и агитации и отделом партийных, комсомольских и профсоюзных органов) скрыли компрометирующие факты биографии (они являлись выходцами из семей кулаков, хозяйства отцов и других родственников раскулачивались). В конечном счете за скрытие социального происхождения и «неискренность» перед партией виновные получили выговор с занесением в учетную карточку и с работы были сняты. [16. Оп. 16.

Д. 242. Л. 152-159об., 178].

44

Особую роль в информировании масс о злоупотреблениях местного руководства начинает играть пресса. Уже 28 декабря 1949 г. в передовице «Звезды» ответственный редактор газеты Б.Н. Назаровский без указаний конкретных фамилий руководителей приводил примеры невыполнения плановых заданий областными промышленными предприятиями (по товарной продукции, ассортименту, себестоимости), срыве плана капитального и жилищного строительства. В то же время подчеркивалась существовавшая практика «парадности и шумихи». «Переоценка успехов имеется в нашей области и в вопросах сельского хозяйства и в вопросах культурного строительства, – отмечалось в передовой статье. – Она связана с низким уровнем критики и самокритики в партийных, профсоюзных организациях, а также в советских и хозяйственных органах. Низкий уровень критики и самокритики ведет к чрезмерной самоуверенности, зазнайству, хвастовству, замазыванию недостатков» [20].

Почувствовав шаткость и обреченность положения старого руководства, местная печать публикует журналистские расследования тех или иных жалоб о гонении на корреспондентов со стороны субрегиональных партийных и советских руководителей. В качестве главного мотива расправы за острые публикации называлась денежная и материальная зависимость партийных руководителей районов от хозяйственных работников, которых политическое и административное руководство по корыстным соображениям «покрывало» [21, 22].

Так, в последнем номере областной газеты «Звезда» за 1949 г. появилась передовая статья «Развертывать критику и самокритику», в которой говорилось, например, что «случаи зажима критики и преследования за нее получили у нас в области значительное распространение» [23]. Данная передовица стала логичным объяснением появления в этом же номере газеты статьи «Зажимщики критики изворачиваются», в которой более подробно рассказывается о деятельности председателя Куединского РИК П.И. Соснина. Последний обвинялся в нарушении Устава

45

сельхозартели: используя свое служебное положение, в течение ряда лет брал в колхозах района для себя лично и узкого круга работников райисполкома пшеницу, гречиху, ячмень, для личной коровы – сено. Несколько гектаров колхозной земли использовалось на посевы для работников РИК. Накошенное на колхозных полях сено не было полностью увезено, так как «незаконность действия Соснина стала известна широкому кругу колхозников». Особо подчеркивались «факты преследования» районными работниками (прежде всего П.И. Сосниным) селькора Пономарева, занимавшего должность счетовода колхоза. По инициативе П.И. Соснина правление колхоза «Горд Армия» отстранило счетовода от занимаемой должности, а райисполком пытался (неудачно) привлечь Пономарева к уголовной ответственности. Попытки найти защиту у райкома партии оказались безуспешными: «Руководители Куединского райкома и, в частности, первый секретарь т. Ермаков… вместо беспощадной борьбы с фактами зажима критики и преследования селькора выгораживают зажимщиков критики. Антипартийные бюрократические права насаждаются в Куеде!» [24]. Только после выхода указанной статьи бюро Куединского РК ВКП(б) объявило П.И. Соснину строгий выговор с занесением в ученую карточку, а постановлением бюро обкома от 23 февраля 1950 г. он был снят с должности [16. Оп. 16. Д. 242. Л. 64].

8 января 1950 г. в той же «Звезде» выходит статья, в которой резко критикуется деятельность секретарей Молотовского горкома Лошкарева и Кулакова. Авторы статьи обратили внимание на недостаточное количество обязательных партийных форумов (активов, пленумов горкома), редком присутствии данных секретарей на мероприятиях нижестоящих парткомов: «Руководители горкома работают в отрыве от жизни районных партийных организаций». Однако главная претензия сводилась к ошибкам в кадровой политике («выгораживание провинившихся и провалившихся руководителей», их перестановки с сохранением места в номенклатуре) [25]. Несколько позже за пре-

46

вращение секретарей и работников аппарата горкома в «толкачей», «сочинителей справок», «обслуживающий персонал» для хозяйственных руководителей было раскритиковано партийное руководство г. Березники Молотовской области [26].

20 января 1950 г. в газете выходит статья «К чему приводит утрата большевистской принципиальности». В ней областная общественность информировалась о «хозяйственной» деятельности зампредседателя окрисполкома Посягина. Его примеру на пути «поборничества и мелкобуржуазного перерождения» последовали другие высокопоставленные государственные служащие окружного уровня (используя служебное положение, построили себе дома, обзавелись хозяйством, дискредитируя своим поведением партийные, советские и хозяйственные органы в глазах народа)» [27]. За использование служебного положения, выразившееся в покупке стройматериалов и аренде государственного транспорта по крайне заниженным ценам для постройки двух домов (себе и дочери), он был снят с занимаемой должности [16. Оп. 16. Д. 242. Л. 139]. Не удивительны в тогдашних политических условиях упоминания в тексте статьи о подборе высокопоставленными партийными работниками Коми-Пермяц- кого округа кадров по семейному признаку и знакомству, о фактах преследования за критику.

Председатель Кудымкарского РИК Е.Г. Котов обвинялся

втом, что, работая 12 лет на указанной должности, «скатился

вмелкобуржуазное болото». «Вместо того, чтобы заботиться о нуждах трудящихся, Котов в первую очередь проявлял заботу о создании личного благополучия. За поборничество от колхозов, хозяйственное обрастание, зажим критики и самокритики, антипартийные высказывания на окружном партактиве Котов

Е.Г. был снят с должности с занесением строгого выговора в учетную карточку» [16. Оп. 16. Д. 242. Л. 135]. Присутствовавший на данном партактиве председатель Молотовского облисполкома Д.Ф. Федюнькин, комментируя принятое решение, отметил: «Почему мы против строительства индивидуальных

47

домов руководящими работниками? Мы против этого потому, что руководящие работники, занявшись строительством своих домов, забывают о нуждахтрудящихся» [16. Оп. 16. Д. 242. Л. 138].

Следует отметить, что на местное партийное руководство возлагалась ответственность за покровительство «провинившимся» хозяйственным работникам, даже если оно и не обвинялось напрямую в коррупции. Факты покровительства нарушителям Устава сельскохозяйственной артели в Верещагинском районе «убедительно говорят о том, что райком не выполняет своей важнейшей задачи в колхозном строительстве, не противостоит враждебным элементам, занимающимся расхищением общественных земель колхозов, растаскиванием общественного колхозного добра», – отмечал в качестве вывода к своей заметке корреспондент «Звезды» Ив. Пуртов. – Своим гнилым либеральным отношением к злостным нарушителям колхозного Устава райком партии и его секретарь т. Комлев поощряют их. Не пора ли строго наказать всех нарушителей Устава сельхозартели и призвать к суровому ответу всех их покровителей!?» [28]. В итоге в сентябре 1950 г. И.И. Комлев был снят с занимаемой с 1944 г. должности и переведен на пост заместителя председателя Краснокамского горисполкома [29].

Та же участь постигла партийное и советское руководство Щучье-Озерского района. «Семейственность и угодничество, практика замалчивания критики и бюрократическое отношение к жалобам и сигналам трудящихся привели к тому, что партийная работа в районе находится на низком уровне и хозяйственные задачи не решаются», – констатировалось в статье Н. Шукшина и И. Куваева [30]. В конечном счете председатель РИК С.И. Пахомов был снят с должности в апреле 1950 г. [31], а возглавлявший райком ВКП(б) (кстати, с октября 1938 г. – Ю.Б.) первый секретарь А.И. Захаров – в августе того же года [32].

Вполне очевидно, статьи в областной газете стали важной частью плана дискредитации бывшего областного и субрегионального руководства, «вброса» компрометирующих фактов для

48

широкого информирования населения и последующего освобождения многих фигурантов от занимаемых постов. Такие формулировки критических замечаний в адрес субрегиональных руководителей, как «зажим критики», подбор кадров по принципам «семейственности и знакомству», «засоренность аппаратов негодными и не внушающими политического доверия работниками», примиренческое отношение к фактам «недостойного поведения» хозяйственных руководителей, повторяли выдвинутые в постановлении ЦК ВКП(б) «О работе Молотовского обкома ВКП(б)» обвинения. Все это происходило на фоне разворачивающейся критики хозяйственного руководства населением.

О целенаправленном и спланированном характере «чистки» субрегионального руководства, которую предпринял новый первый секретарь Молотовского обкома Филипп Михайлович Прасс, свидетельствуют подготовленные по его распоряжению в недрах аппарата обкома предложения о замене кадров в связи с предстоящими в марте 1950 г. городскими и районными конференциями. В этом документе давались нелестные характеристики деятельности тех секретарей парткомов, которые подлежали замене. Примечательно и другое: судя по документу, рекомендуемые претенденты на вакантные должности лично вызывались на аудиенцию к первому секретаря обкома (в столбце для примечаний в абсолютном большинстве случаев значится «согласовано

ст. Прасс», «был у т. Прасс») [16. Оп. 16. Д. 242. Л. 160].

Вусловиях высокого обновления кадров, особенно по должностным группам субрегиональных советских и партийных руководителей, неизбежно вставал вопрос о базе рекрутирования. Дело доходило до досрочного отзыва слушателей из Молотовской областной партшколы на практическую работу. Так, за два месяца до сдачи текущих и государственных экзаменов 6 слушателей второго курса получили назначение на

должности первых секретарей субрегиональных парткомов, 6 человек – на должности председателей исполкомов районных и городских Советов депутатов трудящихся (Отчет о проведе-

49

нии госэкзаменов в 1950 г. в Молотовской ОПШ [16. Оп. 16.

Д. 242. Л. 205]).

За 1950 г. председателями райгорисполкомов Советов депутатов трудящихся выдвинуты бывшие вторые и третьи секретари партийных комитетов тех же районов. Из заведующих отделами райкомов и горкомов ВКП(б) выдвинуто секретарями 15 человек. Только по отделу тяжелого машиностроения обкома ВКП(б) на руководящую партийную работу в аппарат горрайкомов, горкомов и обкома партии были выдвинуты 6 парторгов ЦК ВКП(б), занимавшихся партийной деятельностью на заводах

[16. Оп. 16. Д. 225. Л. 119, 129]. В целом за 1950 г. было выдви-

нуто 557 человек, из них 429 – с меньшей по статусу работы. На протяжении последующего года темпы и масштабные

чистки кадров региональной номенклатуры значительно снижаются. Если за 1950 г. сменилось 132 секретаря субрегиональных парткомов (в том числе 43 человека были сняты с должности по отрицательным причинам), то в 1951 г. сменилось 94 секретаря (из них только 6 человек по отрицательным причинам) [16. Оп. 17. Д. 215. Л. 103–113; Оп. 18. Д. 241. Л. 323–328].

«Молотовская чистка» имела свое продолжение уже после смерти И.В. Сталина. Н.С. Хрущев, избранный на сентябрьском пленуме ЦК КПСС (1953 г.) первым секретарем ЦК КПСС, лихорадочно укреплял свое кадровое влияние в регионах. Это выражалось в массовом освобождении от должности первых секретарей региональных парткомов – ставленников Г.М. Маленкова. Уже осенью 1953 г. были сняты партийные руководители СевероОсетинского, Тульского, Ленинградского, Башкирского обкомов КПСС, а также первый секретарь ЦК КП Грузии, причем все исключительно по отрицательным причинам. В конце 1953 г. в отделе партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК КПСС были составлены справки негативного характера о положении дел в 14 региональных парторганизациях. В 9 из них (Костромской, Молотовской, Калининской, Воронежской, Крымской областях, Хабаровском крае, а также в ЦК Коммунистических пар-

50