Повседневность номенклатуры

Ключом к социальной солидарности, базовым социальным ритуалом является религия (здесь Р. Коллинз опирается на классические положения Э. Дюркгейма). Он выделяет два взаимосвязанных элемента любой религии: разделение мира на «священное» (важное, к чему необходимо подходить серьезно, уважительно, с необходимыми приготовлениями), «не священное» (все остальное) и ритуалы (строго детерминируемое проведение процедур, посредством которых люди должны вводить себя в мир вещей, которые считаются священными)»1.

Таким образом, религиозные верования выступают скорее как символы объединений (Бог – символ общества), а основную роль в создании группы играют ритуалы, своеобразные машины для трансформации энергии и создания символов (идеалов, эмблем, доктрин). Символы, воспринимаемые как священные, конструируют группу. Те, кто разделяют общие символы, ощущают между собой моральные связи и отвергают тех, кто не испытывает одинаковых с ними чувств. Исторически каждый тип общества ориентировался на своего Бога, место которого постепенно (вследствие индустриализации, рационализации, индивидуализации и т.д.) занимала политика с ее идеологиями, своеобразными религиозными суррогатами сакрального. Далее в современном обществе появляется выявленный и описанным И. Гофманом культ повседневных ритуалов, «представляющий возвеличивание собственного «эго», ибо то, что ежедневно считается «вежливостью» в социальном взаимодействии, представляет собой возможность приукрасить в беседах собственное «Я», взамен разрешая аналогичное действие собеседнику»2.

Символы задают индивиду определенный образ действия вне группы, являются групповыми эмблемами и критериями идентификации «своих» и «чужих». Индивиды, участвующие

1Там же. С. 435.

2Там же. С. 445.

41

в совместных ритуалах, заряжаются эмоциональной энергией, переживаемой как прилив положительных эмоций, чувство целостности, энтузиазм. Из каждой ситуации индивид выходит с определенным запасом эмоционально заряженных символов, обозначаемых как культурный капитал. Людей привлекают взаимодействия, в которых они могут наилучшим образом использовать свой культурный капитал для участия в интерактивных ритуалах, повышающих их уровень эмоциональной энергии, и они стараются избегать тех случаев, где он понижается. Участие в группах с высокой степенью солидарности увеличивает индивидуальный культурный капитал и эмоциональные ресурсы, исключение и отторжение их снижают. В стратифицированных сетях человек пытается доминировать насколько возможно, избегая ситуаций подчинения1.

Зафиксируем внимание на том, что ситуации взаимодействия основываются, прежде всего, на эмоциях и совместных переживаниях, становящихся основой устойчивых отношений. Единицей анализа выступают «интерактивные ритуалы – эмоционально внушительные взаимодействия между индивидами в ситуациях «здесь и сейчас», в результате которых как раз меняются или подкрепляются элементы габитусов участников – их установки сознания, идентичности и поведенческие стереотипы»2.

В качестве основных компонентов габитуса Н.С. Розов предлагает рассматривать фреймы (когнитивные структуры для схематизации опыта через подведение происходящего под знакомое и привычное), символы (принимаемые индивидом или группой религиозные, морально-политические и идеоло-

1Коллинз Р. Социология философий: глобальная теория интеллектуального изменения / пер. с англ. Н.С. Розова и Ю.Б. Вертгейм. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. С. 78−79.

2Розов Н.С. Колея и перевал: макросоциологические основания стратегий России в XXI веке. М.: Российская политическая энциклопедия (РОС-

СПЭН), 2011. С. 45.

42

гические святыни, идеи, идеалы), идентичности (установки самовосприятия, роли), поведенческие стереотипы (управляющие психические структуры, рутинные практики и целенаправленные стратегии).

Таким образом, поведение людей объясняется их комплексными установками (габитусами), которые, в свою очередь, формируются и изменяются через механизмы оперантного положительного или отрицательного подкрепления в интерактивных ритуалах1.

Итак, общая закономерность утверждаемого и подкрепляемого поведения должна просматриваться через систему универсальных символов и ставить в центр интерактивного взаимодействия «Бога», «идеологию» и «эго». В первую очередь, ключевые изменения должны произойти в элите (здесь рассматриваемой как совокупность лиц, занимающих ведущие позиции в значимых социальных институтах и принимающих решения, затрагивающие судьбы большинства членов общества). Именно поведение членов элиты задает определенный этический стандарт, с тем или иным успехом тиражируемый и принимаемый в неэлитарных группах.

Несложно увидеть в теоретической модели Р. Коллинза десакрализацию символического объекта, уменьшение его масштаба и увеличение роли индивидуального восприятия. Драматургия власти подразумевает изменение фокуса внимания от личности вождя к требованиям организации и индивидуальным инициативам. В рассматриваемой номенклатурной и постноменклатурной системе динамика может быть представлена через символы Вождь – Партия (организация) – Эго. Если в центре внимания сталинской номенклатуры находилась «воля Вождя», понимаемая как реализация священного дела строительства коммунизма, то позднее, в 70−80-е годы основным ориентиром выступала уже «воля партии» как организа-

1 Там же. С.42-46.

43

ции, объединяющей своих членов в единое целое. В постсоветский период в центр внимания помещаются проблемы распределения ресурсов и «приемлемого» объема административной ренты. На основе имеющихся исследований советской номенклатуры выделим типичные ролевые идентичности.

Руководитель сталинского типа. В качестве наглядного художественного образа последнего вполне подходит портрет героя повести А. Бека «Новое назначение» А. Онисимов. То, что основные характеристики «человека Вождя», «солдата партии и Сталина» были точно переданы, показывают запрет на издание (книга, написанная в 1964 году, была издана только в СССР в 1986) и использование этого текста в качестве наглядного примера для характеристики административнокомандной системы Г. Поповым. Главный герой (под собой имеющий реального прототипа И. Тевосяна, министра черной металлургии)– руководитель сталинского типа, «умно, четко, жестко» делающий дело. Делом же считается не то, что он считает нужным, а то, что ему поручено. «Делай мое плохое, а не свое хорошее», – такое напутствие получает он от Сталина. «Дело», выполнение поставленных задач – это то, что держит всех в постоянном напряжении. Недоверие, контроль, поиски слабых мест, отказ от близких отношений, аскетизм, скромность и бескорыстие – эти характеристики постоянно присутствуют при описании повседневных рутинных проблем.

Формирование «сталинского типа» последовательно проходило в годы Гражданской войны, в ходе борьбы с оппозицией и коллективизацией.

Сталинская ложь («кризисный прагматизм», в определении О. Хлевнюка) – радикальные политические и экономические авантюры, в основе которых провозглашение невыполнимых обязательств, мобилизация всех ресурсов, максимальная жестокость мер, применяемая ко всем: исполнителям, скептикам, несогласным и жертвам. Откат от авантюрных практик начинается только тогда, когда становится очевидным

44

провал экономических проектов или складывается ситуация, когда репрессии, голод или степень социального напряжения начинают угрожать основам системы. Обычно в этих случаях все происходит тихо, в форме смягчения законодательства путем разъяснения или рассылки на места отдельных писем. Наиболее одиозные фигуры, объявленные виновными, публично осуждаются и расстреливаются (как было с Ягодой и Ежовым), часть репрессированных освобождается, и демонстрируется социальное примирение, как это было в 1933 и 1934 годах или в 1938−1939 годах1.

Вырабатывается своеобразная технология. В декларациях она проявляется через принятие пятилетних планов, основных документов (в том числе и Конституции 1936 года), резолюций партийных съездов, в реализации через комплексы идеологических и организационных кампаний, действия и рапорты о выполнении задуманного. Реальное выполнение камуфлируется фразами «в основном», «в целом», «в соответствии с плановыми показателями», недостатки списываются на рост активности врагов и вредителей, пережитки буржуазного с последующей кампанией карательных мер и санкций.

Исключения из правил делаются двумя путями. С одной стороны, выбираются те лица, которые вне реальных результатов своей деятельности должны символизировать воплощение деклараций и требований. Они получают такое количество наград и материальных благ, которое в десятки раз превышает уровень обеспеченности по средней социальной категории. Механизм отбора передовиков-ударников рабочих, знатных хлеборобов и передовых ученых разный: иногда это какое-то реальное достижение, как правило, не в тех масштабах и с иной мотивацией, иногда это спущенная сверху разнарядка на героев, иногда – личные отношения. Иногда все вместе, но

1 Хлевнюк О.В. Хозяин Сталин и утверждение сталинской диктатуры М.: Российская политическая энциклопедия (РОСПЭН); Фонд первого Президента России Б.Н. Ельцина, 2010. С. 465.

45

суть выбора маяков и звездочек одна – они должны символизировать политическую лояльность и материальный успех. Обращения к народу, культ заботы и защиты интересов «маленького человека» (который знает правду лучше больших начальников), разбавляемые модой на коллективные развлекательные мероприятия и праздники, относительный рост благосостояния, а также раскрывающиеся вследствие кадрового голода (вызванного, в первую очередь, репрессиями) перед молодыми образованными людьми − все эти факторы лежат в основе сталинского социального оптимизма и отрицания трагедий времени до сегодняшнего дня.

С другой стороны, исключения делаются для тех, кто попадает в категорию врагов. Известная статья М. Горького «Если враг не сдается, его уничтожают» (15 ноября 1930 года) служит недвусмысленным предупреждением, что по отношению к тем, кого партийные органы назначают своими врагами, правила не действуют. Для них действуют особые меры, подразумевающие особое следствие и кару. Здесь, действительно, нет исключений, партийные начальники, командиры Красной армии, трудяги-работяги, сельские середняки и бедняки, советские служащие – все они при известных обстоятельствах за то, что делали, возможно, сделали или не сделали в далеком прошлом, или, возможно, могут совершить, будут приписаны к категориям убийц, шпионов, вредителей, кулаков, подкулачников со всеми вытекающими отсюда суровыми последствиями. Не являются исключением и члены Политбюро, они также могут быть репрессированы по самым разным основаниям в любое время. Обратной стороной неформальных исключений выступает индульгенция, выдаваемая фаворитам. Те, кому повезло, могут позволять себе любые преступления по согласованию с вождем и не заботиться о хлебе насущном, пока эффективно реализуют его волю.

Существующие между Сталиным и его соратниками отношения редуцируются на более низкий иерархический уро-

46

вень и становятся основой патрон-клиентельных отношений между главой ведомства, курирующего, стимулирующего, защищающего своих подчиненных, и предметом неустанных забот первого человека в государстве, время от времени разрушающего складывающиеся неформальные сети, усматривая в этом определенную угрозу для свого всевластия. За десять лет от системы «коллективного принятия решений», реализуемых через Политбюро, где Сталин выступал как первый среди равных, был осуществлен переход к системе, где лица, занимающие посты, примерно равные в СНК, ГКО и Политбюро, превратились в администраторов, реализующих волю вождя через регулярные встречи и неофициальные совещания. Поощрялась личностная (например, Молотов – Вознесенский), ведомственная (например, наркоматы и Госплан) и структурная (партийный аппарат против чекистов и наоборот) конкуренция, переходящая в конфликты и дающая возможность выступать Сталину в качестве арбитра или сторонника той позиции, которая была ему лично выгодна1.

Руководитель периода развитого социализма. «Человек партии» – человек организации, добросовестно выполняющей поручения и умеющий улавливать ведущие тенденции. Как и в любой организации, основной проблемой становится проблема кадрового назначения и корпоративных траекторий служебного роста. «Место» в аппарате становится тем сакральным объектом, который определяет динамику и степень эмоционального насыщения повседневных интерактивных ритуалов. Самые жесткие столкновения происходят по кадровому вопросу.

Новый партийный лидер, создавший эпоху реального социализма, ориентируется на коллективное принятие решений, терпеть не может скандалов, миролюбив, доброжелателен и осторожен в обещаниях и действиях. Личные качества политической элиты (прошедшей жестокую систему сталинского

1 Хлевнюк О.В. Указ.соч. С. 305.

47

отбора и получившей военный опыт управления) в организационном плане в начальный период вполне позволяют решать поставленные задачи.

Конституция 1977 года, наконец, официально узаконила в своей 6-й статье принцип партийного руководства, что означало юридическую легитимацию принимаемых 0,35 % населения страны решений. Приобщение к простым жизненным благам во многом используется как стимул при отборе: значительная часть рекрутирования проводилась через вхождение в систему закрытых мероприятий: праздничных приемов, банкетов, посещений бани, охоты и прочих неформальных сборищ, которые обычно следовали за официальными мероприятиями: съездами, пленумами, конференциями и семинарами.

Сочетание цинизма в отношении идеалов, конформизма в отношении злоупотреблений и личного прагматизма в отношении доступа к материальным благам составляет суть поведения советского человека 80-х годов. Работы А. Зиновьева и Ю. Левады детально воспроизводят тип поведения советской личности, обозначаемой в зависимости от степени симпатии

«Совок» или «Homo soveticus».

Хозяйственная инициатива, выходящая за рамки официальных идеологических догм, проявленная даже ответственными работниками в порядке эксперимента, могла закончиться трагически. Так, А. Худенко, применивший метод, в основе которого лежал свободный труд колхозника с оплатой по урожаю (производительность выросла в 4 раза, прибыль в 6 раз, зарплата в 4 раза), был осужден и скончался в тюрьме. Заметим, что в это время в 1974 году полки продовольственных магазинов не ломились от изобилия товаров, и производительность труда в сельском хозяйстве выступала как одна из ключевых проблем1.

1См.: Геллер М., Некрич А. История России 1917–1995. Т. 2: Утопия

увласти 1945−1985. М.: МИК, Агар, 1996.

48

Рассмотрение номенклатурной организации в обществе «развитого социализма» в контексте анализа «патрон-клиен- тельных» отношений проведено в работах М. Афанасьева. Описывая номенклатурный социум, он выделяет следующие особенности его формирования и развития: потеря договорного основания (отсутствие в отличие от традиционного социума договора клятвы, опирающегося на традицию и сословный этос, или признания равноправия агентов в обществе буржуазном), вследствие чего распространяется маргинальное правило взаимодействия: «у кого сила, тот и прав», молчаливое право на кормление с места (взимание номенклатурной ренты: «живи и сам дай жить другому»), молчаливый сговор с управляемыми об обоюдной безнаказанности при нарушении закона, подразумевающий наличие некой формы негласного взаимного прощения («низы» прощают «верхам» превращение государственной власти в источник доходов, «верхи» прощают «низам» недисциплинированность, мелкое воровство и работу «на себя» в оплаченное государством время)1.

Н. Митрохин, исследуя систему взаимоотношений в аппарате ЦК партии, обращает внимание на то, что «работники аппарата ЦК напоминали выходцев из американского соци-

ального слоя WASP (White Anglo Saxon Protestant) или пред-

ставителей любой другой староевропейской элиты, активно участвующей в политической и экономической жизни своей страны». Как и выходцы из среднего и «высшего среднего» класса в других странах, они получали хорошее образование, позитивные (воспитанными родителями) установки относительно социальной системы, еще в школе проявляли лидерские и интеллектуальные качества и были готовы действовать

1 Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность: Исследование клиентарных отношений, их роли в эволюции и упадке прошлых форм российской государственности, их влияния на политические институты и деятельность властвующих групп в современной России / Москов. обществ. науч. фонд. М., 2000. 318 с.

49

в составе команды, умели подчиняться корпоративной дисциплине. «Деловитые, терпеливые и ответственные, обладавшие исключительно хорошей памятью, довольно начитанные и имевшие собственные культурные пристрастия (впрочем, как правило, исключавшие любовь к радикальным художественным экспериментам и субкультурам)».

Однако этого было мало. Попасть в Аппарат можно, только умея управлять. «Аппарат ЦК в этом отношении был средоточием «партийной» интеллигенции, переваривавшей или исторгавший из себя любого представителя «критической» группы, если тот туда попадал, поскольку критику там попросту незачем было делать. Аппарат не занимался формулированием новых идеологических задач и целей, не проводил исследований и не создавал культурных символов и смыслов, а именно это было, в общем и целом, полем деятельности «критической интеллигенции»1.

Но было еще одно обстоятельство, без которого невозможно было существование в номенклатуре. О нем упоминает исследователь региональной элиты В. Мохов, отмечая, что в 1960–1980 годы в стране возникла новая политическая ситуация, специфику которой составляла особая форма внутриэлитного «общественного договора», устанавливавшего ориентиры деятельности для всех ее групп и отрядов. М. Горбачев, давая характеристику этому негласному «общественному договору», назвал главную его составляющую: «первым секретарям в их регионах давалась почти неограниченная власть, а они, со своей стороны, должны были поддерживать Генерального...». Кроме этого была и другая составляющая договора: неявная форма политического контракта между хозяйственниками и партийными кадрами, в рамках которого хозяйственники, оставляя за партией право «вето» по кадровым вопросам

1 Митрохин Н. Аппарат ЦК КПСС в 1953-1985 гг. как пример «закрытого» общества // НЛО. 2009. № 100.

50