2833.Западная философия от истоков до наших дней. Книга 4. От романтизма до н

2.3. Социология как социальная физика

Чтобы перейти от кризисного общества к «социальному порядку», необходимо знание. Знание составляют законы, основанные на фактах. Если мы хотим выйти из кризиса, надо найти эти законы. «Рациональным предвидением будущего развития человеческого сообщества можно назвать основной дух позитивной политики», — полагает Конт.

Как физика устанавливает законы природных феноменов, так социология посредством наблюдения и рассуждения устанавливает законы общественных феноменов. Конт делит социологию на соци­ альную статику и социальную динамику. Социальная статика изуча­ ет условия, одинаковые для обществ любой эпохи (как, например, общительность человека вообще, семья как ячейка, разделение труда, кооперация и т. п.). Основной закон социальной статики — связь разных аспектов жизни (например, политическое устройство неотделимо от экономических и культурных факторов). Именно социальная динамика изучает законы развития общества, главные из которых — закон трех стадий и закон прогресса

Теологической стадии соответствует преобладание военной силы (как в случае феодализма). Революции и протестантская реформа соотносятся с метафизической стадией. Индустриальное общество характерно для позитивной стадии, где, по Конту, есть «бесконечная свобода сознания». Он рассуждает о средневековье, Реформации, революции, воспитании, природе женщины и о множестве других проблем. Однако вся его социология, если обобщить, заключается в следующих четырех моментах: 1. Социальная статика исследует условия Порядка, динамика изучает законы Прогресса; 2. Челове­ ческий прогресс происходил в соответствии с естественно необхо­ димыми этапами, история человечества есть развертывание челове­ ческой природы ; 3. Хотя развитие человечества идет от теологической стадии к позитивной, Конт не обесценивал традицию. Прошлое беременно настоящим, и «человечество состоит более из мертвых, чем из живых»; 4. Социальная физика — необходимая предпосылка рациональной политики. Беда, когда политика нахо­ дится в руках адвокатов и литераторов, ничего нс знающих о функционировании общества. Изменить социальные явления, как и природные, можно только при условии, что мы знаем законы.

Как же можно узнать эти законы? К ним можно при#™) полагает Конт, тремя путями: наблюдением, экспериментом й сравнитель­ ным методом. Изучение социальных фактов начинается с прямого и вписанного в теорию трех стадий наблюдения. Эксперимент в социологии не так прост, как в физике или химии. Вес же патоло­ гические случаи, меняющие нормальный ход событий» в каком-то

смысле заменяют эксперимент. Исторический метод образует един­ ственно прочный фундамент, на котором реально основывается политическая логика

2.4. Классификация наук

Социология, рождение которой давно назрело, составляет верши­ ну науки. Положив математику в основу, Конт расположил науки по порядку усложнения: астрономия, физика, химия, биология, социология. В эту схему не попали теология, метафизика и мораль, ибо первые две не позитивны, а третья находит разрешение в социологии. Психологию Конт частично включил в биологию, час­ тично — в социологию. Хотя математика не фигурирует в списке, весь первый том «Курса позитивной философит посвящен ей, ибо «от Картезия и Ньютона по сию пору математика была настоящим фундаментом естественной философии».

Кроме научного порядка есть еще порядок логический, истори­ ческий и педагогический. Логический порядок продиктован крите­ рием простоты объекта. Ясно, что объект социологии сложнее объекта точной науки. Исторический порядок выявляется при пере­ ходе наук к позитивной стадии. Астрономия вышла из метафизики усилиями Коперника, Кеплера и Галилея. Физика проделала тот же путь благодаря Гюйгенсу, Паскалю и Ньютону. Химию сделал по­ зитивной Лавуазье, а биологию — Биша и Бленвиль. Заботы по выводу социологии из метафизики взял на себя Конт. Педагогичес­ кий порядок предписывает преподавать науки в том порядке, как они сформировались в историческом генезисе.

Виерархии Конта более сложные науки основаны на менее сложных. Все же это не означает редуцируемости высших к низшим. Каждая имеет свои автономные законы. Социология не сводима ни

кбиологии, ни к психологии. Люди живут в обществе, ибо оно составляет часть их социальной природы. Люди социальны изна­ чально, и нет никакой нужды в «общественном договоре», о котором писал Руссо.

Вклассификации Конта не упомянута философия. Филосо­ фия — не совокупность наук, ее задача — «точное определение духа каждой из них, открытие их связей и отношений, суммиро­ вание принципов в соответствии с позитивным методом». Стало быть, философия сведена к методологии наук. Она — «истинно рациональное средство, делающее очевидными логические законы человеческого духа».

2.5.Религия человечества

Впоследней работе Конта — «Системе позитивной политики»

(1851—1854) — стремление переделать общество на основе соци­ альных законов приобретает религиозные формы, а любовь к Богу заменяется любовью к Человечеству. Человечество состоит из всех живущих, умерших и еще не родившихся. Индивиды подобны клеткам организма, они суть продукты Человечества, которому следует поклоняться, как языческому богу.

Увлеченный католическим универсализмом, Конт делает рели­ гию Человечества точной копией церковной системы. Тут же готовы и догмы новой веры: позитивная философия и научные законы. Не обошлось и без введения новых культов — светские обряды креще­ ния и миропомазания. Ангелом-хранителем назначена женщина (идеализация начата с возлюбленной Конта Клотильды де Во). Месяцы названы именами «позитивных» богов (например, Проме­ тея), дни недели освящены именем каждой из семи наук. Научные институты становятся храмами, папа укрепляет свою власть, способ­ ствуя индустриальному росту. Молодежь подчинена старшим, раз­ воды запрещены. Наконец, Человечество названо «Великим Быти­ ем», пространство — «Великой Сферой», а земля — «Великим фетишем». Мы получили троицу позитивной религии.

2.6. «Обоснования» Конга

Незамедлительная критика идей Конта не смогла, однако, вос­ препятствовать распространению позитивизма. Заметим, что его последователи (например, Литтре) почти сразу элиминировали Все, что касалось позитивной религии. Имели успех: идея важности науки для прогресса человечества, критика непроверяемых идей, идея социологии как автономной науки, акцентирование традиции, признание историчности фактов, идея единства научного метода, мотивы позитивного и продолжительного влияния истории научной мысли.

Нельзя не заметить, что закон трех стадий есть не что иное, Как метафизика истории, со всей очевидностью противоречащая пози­ тивному методу. Классификация наук полна двусмысленностей: простота и сложность объекта всегда определяются выбранными критериями и не могут ргюсматриваться как абсолютные атрибуты объектов. Картина эволюции научной мысли в изображении Конта не убеждает. Биология, например, родилась не в XIX веке, она была известна грекам. Догматические предписания, что дблжно и чего не дблжно делать ученым, сегодня выглядят анахронизмом.

Трудно не посмеяться над обезьяньим подражанием католициз­ му со стороны теоретика религии человечества. Тем не менее Реймон Арон назвал «Великое Бытие» Огюста Конта «наилучшим из всего, сделанного людьми»: «...стоит любить сущность Челове­ чества в лице лучших и великих его представителей как его выражение и символ; это лучше страстной любви к экономичес­ кому и социальному порядку, доходящей до того, чтобы желать смерти тем, кто не верит в доктрину спасения... То, что Огюст Конт предлагает любить, есть не французское общество сегодня, не русское — завтра, не американское —■послезавтра, но высшая степень совершенства, к которой способны некоторые и до которой следует возвыситься», — писал Р. Арон.

3, ДЖОН СТЮАРТ МИЛЛЬ

ИАНГЛИЙСКИЙ УТИЛИТАРИСТСКИЙ ПОЗИТИВИЗМ

3.1.Мальтузианские проблемы

Утилитаризм первой половины XIX века выступает как наследник просветительских тезисов и образует внутри философской традиции эмпиризма первую фазу английского позитивизма. Его представи­ тели — Иеремия Бентам, Джеймс Милль и его сын Джон Стюарт Милль. Бентама и его школу, заметил Рассел, сформировали идеи Локка, Гартли и Гельвеция. Они проложили дорогу английскому радикализму и социалистическим доктринам. Среди представителей утилитаризма достойны особого внимания такие ученые, как Т. Мальтус и экономисты А. Смит и Д. Рикардо.

Томас Роберт Мальтус (1766—1834) в 1798 г. анонимно опубли­ ковал нашумевшую книгу «Опыт о законе народонаселения». Он начал с двух неоспоримых постулатов: «1) пища необходима для жизни человека; 2) притяжение полов неодолимо, оно останется, более или менее, на том же уровне, что и сегодня». Из этих двух посылок он делает вывод, что «сила роста населения бесконечно превышает то, что может произвести земля в качестве жизненно необходимых средств. Рост народонаселения, если его не остановить, будет уве­ личиваться в геометрической прогрессии, а ресурсы могут возрасти только в арифметической прогрессии».

Животные и растения переполнили бы землю, если бы нашли достаточно пространства и пищи. Однако недостаток жизненных средств, составляющий суть сурового повсеместного закона, сдер­ живает рост в определенных рамках. Гибель семян, болезни

и преждевременная смерть держат растения и животных в жестких рамках, в то время как размножение людей сдерживает нищета и пороки. Стихийные средства сдерживания, по Мальтусу, можно заменить превентивными средствами контроля. Воздержание от брака может быть достигнуто и усилено, например, аргументами морального свойства

Мальтузианское решение проблемы перенаселения нельзя при­ знать приемлемым. Тем не менее проблема соотношения популя­ ции с состоянием среды и наличием естественных ресурсов сегодня находится в центре внимания мировой общественности. Отсутствие безотходных источников энергии и несбалансированный рынок лишь обостряют эту проблему.

3.2. Классическая политэкономия: Адам Смит и Давид Рикардо

Давид Рикардо (1772—1823), автор известной книги «Начала политической экономит (1817), и Адам Смит (1723—1790) представ­ ляют классическую политическую экономию. В «Исследованиях о природе и причинах богатства народов* (1776) Адам Смит пришел к следующим выводам: 1. Только ручной труд, создающий материаль­ ные блага и объективные ценности, по-настоящему ГФ°ДУ*стивен; 2. Ученые, политики, профессора, т. е. все производители Немате­ риальных благ, участвуют в формировании народного богатства опосредованно. Поэтому чем меньше сословие праэдноре1™ ^ ора­ торов, тем богаче нация; 3. Мудрость государственных мужей состо­ ит в том, чтобы, оставив за индивидом свободу достижения макси­ мального благосостояния, обеспечить каждому из них м^еимадьную безопасность.

Суть концепции либерализма Смита в том, что «каж#61* индивид предпочитает род занятий, наиболее выгодный как дл£ него, тнк и для коллектива. Хотя общий интерес — вне сферы субъективных намерений и каждый преследует цель собственного обоГ311^ 1*^» же некая невидимая рука ведет к реализации нужной ц^Яи», короче

говоря, найдена формула «естественной гармонии», «е^геств^нЦого порядка», смысл которых в совпадении неосознаваемой эгойзма с благосостоянием всех. В самом деле, возможность заработка Пйкогда не упускают предприниматели, производя товары, име*011*116 спрос на рынке. Сначала прибыль достается немногим, но зат^м на рынке появляются другие производители, и цены снижаются.

Взгляд Рикардо на эти же процессы менее оптим0стич^н. Он полагает, что стоимость продукта равна количеству 1рУда’ затра­ ченного на его производство, и стоимости использован**™ рументов. И если товары имеют стоимость необходимо*45 тРУда> то стоимость труда есть суммарная стоимость необходасу*ых сре,цСтв

для производства и воспроизводства. Теоретик свободного обмена (внутреннего и внешнего), Рикардо полагал, что только свободный рынок с его игрой спроса и предложения может установить истинную стоимость произведенного товара. Однако размер зара­ ботной платы нельзя установить посредством той же техники. Следовательно, уравнение С = Т (стоимость товара равна количе­ ству труда) не работает для производителя, который далеко не всегда располагает своим продуктом.

Мы подошли к проблеме фондовой ренты (т. е. ренты, которую присваивает обладатель фондов — капитала, земли и т. д. — по той простой причине, что это его собственность). О фондовой ренте не пришлось бы говорить, если бы земля была равнодоступна всем. Рост населения вынуждает осваивать земли менее плодородные и более отдаленные от рынка сбыта. Ясно, что производство на такой территории требует больших трудовых затрат. Как следствие, цены на агропродукцию в целом возрастают, а цены на плодородные земли поднимаются из-за уровня цен на менее плодородные земли. Получается, что прибыль, полученная от продаж с более богатых и близких к рынку земель, возрастет и осядет в карманах земельных собственников в виде ренты. Значит, тот, кто создает товары, не знает цены своего труда, зато тот, кто ничего не создает, все более обогащается, а цены растут. Поэтому рента антисоциальна по харак­ теру. Не потому ли растут цены на мануфактурную продукцию, пишет Рикардо в «Началах», ведь она не требует никакого дополни­ тельного труда? Но если заработная плата возрастет, то упадет прибыль. Так Рикардо указал на серьезную брешь в концепции «естественного порядка» Адама Смита. Сегодняшняя критика высо­ ко оценивает научные открытия Рикардо. Множество поднятых им проблем окажутся в центре внимания Маркса.

3.3. Роберт Оуэн: от утилитаризма к утопическому социализму

Роберт Оуэн (1771—1858), инженер, предприниматель, филан­ троп — пример человека, «который сделал себя сам». В духе англий­ ского прогрессизма он верил в возможность переделать людей средствами воспитания и улучшения условий жизни. В тридцать лет он стал одним из директоров текстильной мануфактуры в Шотлан­ дии. Пятнадцать лет предприятие процветало, ибо умеренное рас­ писание, хорошая оплата, здоровые условия работы и отдыха, поря­ док в школе, яслях дали свой результат, и рабочие трудились с энтузиазмом. Так писал Тревельян в «Истории Великобритании в XIX веке».

Однако убедить других предпринимателей Оуэну не удалось, как не удалось провести через парламент законопроекты в защиту

рабочих (запрет на использование детского труда, ограничение рабочего дня до 10,5 часов и др.). Вторую часть жизни он посвятил кооперативному движению и дал толчок «союзам труда». Став социалистом (наподобие Сен-Симона, Фурье и Прудона), Оуэн высказывал опасения, что «мертвая машинерия» умерщвляет «живую машинерию», поэтому необходимо поддерживать коопера­ тивы, где землю обрабатывают лопатой и граблями. И хотя ни экономисты, ни философы, ни тем более предприниматели не поддержали такую форму социализма, идеи Оуэна получили боль­ шое распространение. Религия, по его мнению, вредит человечес­ кому роду. Ее (вместе с идеей бессмертия) следует лечить, как болезнь.

3.4. Утилитаризм Иеремии Бентама

Иеремия Бентам (1748—1832) известен как основатель утилита­ ризма, главный принцип которого (сформулированный еще Хат­ чесоном и Беккариа) звучит так: максимум возможного счастья — для наибольшего числа лиц. Филантроп и политик, Бентам испы­ тывал особый интерес к юриспруденции, считая своими предше­ ственниками Беккариа и Гельвеция. Законы, полагал Бентам, не даны раз и навсегда, они изменчивы и подлежат усовершенство­ ванию. Поэтому от законодателя требуется неустанная работа по закреплению возможности достижения «максимального счастья для наибольшего числа людей».

В области морали он считал основополагающими состояния удовольствия и страдания. «Человеческая природа — империя ра­ достей и боли», — писал Бентам. Добиться удовольствия и избежать страдания — единственные мотивы действия, «источник наших идей, наших суждений и наших определений». Оценить, т. е. выра­ зить одобрение или неодобрение какого-то поступка, — значит определить его достоинство в виде наказания или поощрения. Мо­ ральное суждение становится суждением о счастье: благо — это удовольствие, порок — страдание.

Утилитаристская мораль предписывает человеку следовать такому положению вещей, которое дает наибольшее счастье при минимуме страданий. Она ведет к расчетливому гедонизму, тщательно оцени­ вающему характеристики удовольствия: продолжительность» интен­ сивность, ясность, близость, способность продуцировать другие удовольствия, отсутствие неприятных последствий. Мудр61* т°т».кто умеет отказаться от немедленного наслаждения во имЯ будущего блага и устойчивости. В то же время важно не допускать ошибок в оценке приятных и вредных следствий из поступков. Для этого нужна моральная арифметика с выверенными расчетами-

Каждый из нас ищет счастья. Задача законодателя — привести к гармонии частные и общественные интересы. В интересах общества препятствовать воровству, хотя частный интерес часто к нему тол­ кает при отсутствии надежного и эффективного уголовного кодекса. Наказание в уголовном праве оправдано как попытка вписать дей­ ствия индивида в социальные рамки. Мера пресечения призвана предупредить преступление, поэтому важнее понимание неотврати­ мости наказания, чем его жестокость. Бентам боролся за отмену смертной казни, за исключением разве что особо тяжких преступ­ лений. Смягчение карательных санкций в английском законодатель­ стве вызывало у него одобрение. Что касается гражданского законо­ дательства, четыре задачи он считал главными: поддержание существования, изобилие, безопасность и равенство граждан. Сво­ боды, как видим, здесь нет. Он не принимает ни монархию, ни наследную аристократию, уповая на демократию, где даже женщины имеют право голоса. Любое верование, лишенное рациональной основы (в т. ч. религию), Бентам отклоняет.

Из множества сочинений Бентама упомянем такие, как «Введение в принципы морали и законоуложение» (1789), «Таблица движений и действий»(1817), «Деонтология, или Наука о морали» (1834). На закате жизни Бентам, к немалому своему удовлетворению, увидел распро­ странение утилитаристских идей, печатным органом которых был тогда «Westminster Review».

Гедонист в морали, сторонник свободы в торговле, либеристреформатор в политике, философ не принимал ни чистого консер­ ватизма, ни ужасов французской революции. «Естественные права» Бентам называл «чепухой на ходулях». «Священных и неотъемлемых прав никогда не существовало. Исполнительная власть использует ихдля дезориентации граждан, расплатой чего всегда была анархия». Французскую Декларацию прав человека он назвал «поп plus ultra» метафизики; ее положения «1) либо непонятны, 2) либо ложны, 3) либо то и другое вместе». О Бентаме можно сказать, что он — защитник светского радикального реформизма. Среди множества оппонентов Бентама был Александр Мандзони, который в прило­ жении к книге «Наблюдения о католической морали» написал, что суждение о моральной ценности человеческих поступков не осно­ вывается ни на факте, ни на праве (очерк «О системе, основывающей мораль на пользе»).

3.5. Джон Стюарт Милль: кризис двадцатилетнего философа

Дом Джеймса Милля, отца Джона Стюарта Милля (1806—1873), часто посещали английские радикалы, среди них — Рикардо и

Бентам. «С вниманием и интересом я слушал их беседы, — вспоминал Джон в “Автобиографии”, — и это постоянное присут­ ствие позволило мне сдружиться с обоими...» Серьезное воспитание (отец часто поручал сыну сложную работу), либеральная атмосфера, дружба с французским экономистом Ж.-Б. Сеем, чтение сочинений Сен-Симона, Конта и Бентама — все это сформировало в будущем философе желание быть «реформатором мира». Однако в один из осенних дней 1826 г. сильный кризис заставил юношу как бы пробудиться от сна. «Представь себе,— сказал он сам себе,— что все твои жизненные цели реализованы, институты изменились согласно твоим мнениям в единый миг — стало ли бы это мигом великой радости и счастья для тебя лично?» Когда внутренний голос определенно ответил «нет», ему показалось, что это полный крах и утрата жизненной опоры.

Впрочем, со временем Джон Стюарт Милль понял, что только счастье других, а не собственное, прогресс человечества, искусства могут быть объективно достойными целями, когда они идеальны сами по себе, а не в качестве средств. Наслаждения жизни способны удовлетворять тогда, когда мы культивируем их как бы между прочим, беря в качестве основных целей нечто, от наших желаний отличное. В самом деле, трактат «О свободе», написанный Д. С. Миллем вместе с женой Гарриет Тейлор, стал классическим произведением, защищающим права личности, а его «Система рассудочной и индуктивной логики» (1843) — образцовым пособием по индуктивной логике.

3.6. Критика теории силлогизма

Логика, говорит Милль, — это наука о доказательстве, т. е. о корректном выведении одних положений из других. «Всякий ответ

илюбой формулируемый вопрос состоят в утверждении, или про­ позиции. Все, что может быть предметом согласия или несогласия, должно принять форму пропозиции, что выражено словами: всякая истина и всякая ошибка гнездятся в предложениях». Но аргументы сутьцепочки из пропозиций, и если предпосылки истинны, то верны

иследствия.

Какова же ценность силлогизма? — задается вопросом Милль во второй книге «Логики». Возьмем для примера силлогизм: «Все люди смертны, герцог Веллингтон — человек, значит, Веллингтон смер­ тен». Смертность герцога мы выводим из пропозиции «Все люди смертны». Мы знаем это, ибо видели умерших Павла, Марию, и многие другие рассказывают и подтверждают то же. Стало быть, из опыта. Но в опыте мы наблюдаем только единичные случаи. Следо­ вательно, «всякий вывод — от одного частного к другому частному»,