2833.Западная философия от истоков до наших дней. Книга 4. От романтизма до н
.pdfа единственное обоснование того, «что будет», — то, «что было». «Общая» пропозиция — всего лишь прием для сохранения в памяти частных случаев. Все наши познания, все истины опытны по при роде, включая дедуктивные пропозиции геометрии. Отсюда общий вывод Милля: «Дедуктивные, или демонстративные (доказатель ные), науки все без исключения — науки индуктивные, их очевид
ность — в опыте».
Силлогизм бесплоден, по Миллю, ибо он не увеличивает наших познаний. То, что герцог Веллингтон (в ту пору живой и невреди мый) смертен, уже подразумевается как частный случай посылки, согласно которой смертны все. Однако здесь начинаются осложне ния. Если верно, что знания добываются опытом и наблюдением, и верно также, что опыт и наблюдение основываются на конечном числе случаев, законны ли тогда формулировки общих законов, вроде упомянутой «Все люди смертны»? Как от факта смерти Петра, Иосифа, Фомы мы заключаем, что «смертны все»?
«Индукция, — пишет Милль в третьей книге “Логики”, — мен тальная операция вывода из знания об одном или многих случаях знания обо всех подобных, в определенных аспектах, случаях». Индукцию можно определить как «обобщение опыта». Это выведе ние «из немногих подтверждаемых случаев знания обо всех случаях определенного класса, похожих на предыдущие при обстоятельствах, считающихся существенными».
3.7. Принцип индукции: единообразие природы
Чтобы отличить существенные обстоятельства от несуществен ных, выбрать из следующих одно за другим те обстоятельства, которые связаны неизменным законом, Милль предлагает четыре индуктивных метода. Это метод согласия, метод различия, метод сопутствующих изменений и метод остатков. Однако вопрос наибо лее острый — вопрос основания индуктивного вывода: где гарантия, что вывод из опыта верен? Такая гарантия, по Миллю, — в едино образии природного процесса. Общую аксиому индукции можно по-разному сформулировать: Вселенной управляют законы, будущее похоже на прошлое. Однако реальность в том, что «мы не просто переходим от прошлого к будущему, поскольку это прошлое и будущее, мы из известного выводим неизвестное, из наблюдаемо го — ненаблюдаемое, из нами воспринятого или того, что осознаем, идем к тому, что еще не вошло в сферу нашего опыта. В этом утверждении — целый сектор будущего, но также и большая часть настоящего и прошлого».
Так в чем же ценность индуктивного принципа (единообразие природы и каузальность как аксиома)? Обладает ли он априорной
очевидностью? Нет, отвечает Милль. Это обобщение основано на предыдущих обобщениях. Даже смутные законы природы были открыты сами по себе, наиболее очевидные из них стали общепри нятыми прежде, чем о них начали говорить. То, что огонь обжигает, а от дождя мокнут, так или иначе подтверждает принцип едино образия природы, «согласно которому каждое событие зависит от некоторого закона» и «для каждого события есть некоторая комби нация предметов или событий».
Таковы некоторые основные черты индуктивной логики Милля. Местами она приводит в замешательство. Очевиден круг: принцип индукции подтверждает частные индукции, а последние обосновы вают сам принцип индукции. Милль мог бы ответить, что это верно, если верна традиционная доктрина силлогизма. Тем не менее она не безукоризненна. Из тезиса «Все люди смертны» вовсе не следует заключение «Герцог Веллингтон смертен», но прошлый опыт позво ляет нам выводить общие истины и частные случаи с такой же степенью вероятности. Так что Уильям Уэвелл, полемизируя с Миллем, был прав, утверждая, что законы и научные теории суть гипотезы, изобретенные творческими умами, — гипотезы, которые подлежат фактической проверке.
3.8.Науки о морали, экономика и политика
Вшестой книге «Системы логики» речь идет о логическом аспекте наук о морали. Милль не отрицает свободу человеческой воли. Если познать личность до самых глубин и узнать обо всем, что на нее воздействует, то можно предсказать ее поведение с точностью, с какой предсказуемо поведение физического тела. Однако эта фило софская необходимость не есть фатальность. Фатальность тадшственна, ее нельзя изменить. Философская же необходимость, когда она познана, позволяет воздействовать на причину самого действия так, как мы воздействуем на причины природных процессов. Мы знаем, что в случае наших волевых действий нет таинственной вынужденности. Нет чародея, принуждающего нас повиноваться силе какого-то мотива. Если мы хотим, то умеем показать силу сопротивления обстоятельствам (это желание может быть новым антецедентом). И было бы унизительно для нашего достоинства думать, что желание совершенства может быть парализовано. Сле довательно, свободе индивида не противоречит научный подход. Из наук о человеке на первом месте, по Миллю, стоит психология, опирающаяся на «последовательное единообразие предмета». За
будущей наукой «этологией» (изучающей характер, этос) Милль закрепляет задачу изучения общих ментальных законов и влияния
обстоятельств на характер. Еще сложнее социальная наука, изучаю щая «человека в обществе, коллективные действия и другие фено мены, составляющие социальную жизнь».
В «Началах политической экономит Милль суммирует выводы из работ Смита, Мальтуса и Рикардо. Что касается вопросов распределения благ, то Милль ставит его в зависимость от чело веческой воли, права и обычаев. В распределении человек должен добиваться более подходящих условий. Вместе с тем Милль отри цает теорию «зависимости и протекции». Он против теории, что нужно регулировать порядок в пользу бедных, в соответствии с которой судьба бедных и все, что касается их как класса, должно устраиваться исходя из их интересов, но не ими самими. «Приви легированные классы, — писал он, — всегда используют свою власть в интересах собственного эгоизма». Философ защищает «теорию независимости», согласно которой «благосостояние народа рождается справедливостью и самоуправлением». Рабочие могут и должны добиваться улучшения своего положения мирными сред ствами, а не революционными. Решая проблему, как совместить социальную справедливость со свободой индивида, Милль уповает на социальные реформы, полагая, что социализм несет в себе опасность удушения свободы индивида.
В«Размышлениях о представительном правлении» (1861) Милль обсуждает проблему, как помешать ситуации, когда «большинство, придя к власти, вынуждает остальных к маргинальному существова нию в политической жизни, контролируя законодательство и управ ление в собственных интересах». Ведь не исключено, что большин ство встанет на путь тирании. Поэтому основная проблема представительной демократии — предотвратить порчу и воспрепят ствовать злоупотреблениям, не принося в жертву достижения народ ного самоуправления. Представительная демократия, Полагает Милль, «правильна, когда не только большинство, но и мнения меньшинства могут быть услышаны и приняты, в соответствии с весомостью их принципов и влияния, превосходящего, возможно, их численность. Эго демократия, где встречаются равенство, беспри страстность и управление всех для всех».
Вкниге «Утилитаризм» (1861) Милль сначала идет по пути Бентама: «Я полагаю приемлемой мораль пользы, или Принцип максимального счастья, согласно которому действия справедливы
втой мере, в какой они увеличивают счастье, и несправедливы, когда они ведут к противоположному состоянию. Под счастьем подразумевается удовольствие и отсутствие страдания». Однако, в отличие от Бентама, Милль подчеркивает аспект качества (а не количества) удовольствия. Все же лучше быть, с этой точки зрения, «больным Сократом, чем лоснящейся жизнерадостной свиньей». Чтобы заключить, какое из страданий невыносимее, приходится
полагаться на мнение большинства — тех, у кого богатый опыт. Противоречие между счастьем одного и процветанием всех ни при чем, ибо сама жизнь воспитывает и укореняет в нас бескорыстные чувства.
Посмертно были опубликованы очерки «Орелигии* (1874). Милль излагает свой взгляд на природу мирового разумного порядка. По рядок мира свидетельствует о наличии упорядочивающего разума. Однако это не дает нам оснований считать, что Бог сотворил материю, что он всемогущ и всеведущ. Бог не есть Абсолютное Все, человек сотрудничает с Богом в наведении порядка, гармонии и справедливости. Вера —это надежда, превосходящая пределы опыта. Так почему же, спрашивает Милль, «не довериться воображению, ведущему к надежде, даже если для ее реализации никогда не понадобится рассчитывающий вероятность рассудок?»
3.9. Защита свободы индивида
Книгу «О свободе* (1859) Милль написал в соавторстве со своей женой. Сам автор предсказал в «Автобиографии», что книга пережи вет все прочие его творения. В самом деле, поражает богатство аргументов в защиту автономии личности. Милль не устает подчер кивать важность для человека и общества в целом «максимального разнообразия характеров и полной свободы развития человеческой природы в бесчисленных контрастных направлениях». Свобода за щищает не только от тирании власти, она страхует от тирании мнений и преобладающих чувств, от общей социальной тенденции, идей и привычек... В ней предел легитимного проникновения кол лективного мнения в индивидуальную независимость».
Милль защищает право индивида жить так, как ему нравится. «Каждый из нас самодостаточен относительно собственного здоро вья, как телесного, так и умственного и духовного». Социальный рост есть следствие развития всех разнообразных индивидуальных инициатив. Ясно, что свобода каждого находит свой предел в свободе другого. Индивид «обязан не ущемлять интересы других или опре деленную группу интересов, которые по закону или молчаливому согласию должно почитать как правовые. Он вынужден принять свою часть ответственности и необходимых жертв для защиты об щества и его членов от любого вредительства и беспокойства».
Свобода подразумевает: а) свободу мысли, религии, высказыва ния; б) свободу вкусов, свободу планировать жизнь по своему усмотрению; в) свободу собраний. Таким образом, идеал Милля — возможная свобода каждого для процветания всех. «Государство, пытающееся снизить ценность индивидов, чтобы сделать из них
послушные инструменты своих проектов (даже в лучших целях), очень скоро придет к выводу, что нельзя осуществить великие цели маленькими людьми, и совершенный механизм, которому все при несено в жертву, ни для чего больше не годится именно в силу отсутствия витального духа, подавленного для ускорения движений самого механизма».
Ясно теперь, как далек Милль от Конта, проповедовавшего, по Миллю, внушающий страх деспотический абсолютизм. Отделению верного от ошибочного посвящена его работа «Огюст Конт и позитивизм* (1865).
Особой остротой социального анализа отличается сочинение Милля «Подчиненность женщины* (1869). Веками женщин считали неполноценными «по природе». Однако, замечает Милль, «женская природа» — это факт искусственный, факт исторический. Марги нальное положение женщин есть результат поведения мужчин, «исключительная выгода которых — держать женщин на перифе рии, в семье или, как это тогда было в Англии, на фабриках, а потом говорить об их неодаренности и неспособности к наукам и искусствам». Проблему следует решить политическими средствами: создать для мужчин и женщин равные социальные условия. Не без влияния Милля феминистское движение в Англии на протяжении XIX века все ширилось. В 1919 г. английские женщины получили право голоса на выборах.
4. ЭВОЛЮ ЦИОНИСТСКИЙ П О ЗИТИВИ ЗМ ГЕРБЕРТА СПЕНСЕРА
4.1.Религия н наука «коррелягивны»
В1859 г. Чарльз Дарвин опубликовал книгу «Происхождение видов*. Однако еще несколькими годами ранее увидели свет ^Гипо теза развития* (1852) и «Основания психологии» (1855) Герберта Спенсера, развивающие эволюционистскую теорию. В I860 г. Спен сер вознамерился написать «Систему синтетической философии»,
охватывающую все познанное. «Основные начала», знакомящие чи тателя с этой системой, появились уже в 1862 г. Грандиозная метафизика вселенной давала оптимистическую картину мира, не прерывно и прогрессивно развивающегося.
Впервой главе поставлен сложный и деликатный вопрос взаи моотношений науки и религии. Спенсер согласен с Уильямом Гамильтоном (1788—1856), познакомившим англичан с немецкими
из научных истин. Как каждое обобщение науки консолидирует более узкие обобщения собственного раздела, так философские обобщения консолидируют широкие обобщения науки». Филосо фия — наука о первопринципах, в ней процесс унификации познания доведен до предела. Философия — финальный продукт этого процесса, ведущего от связи между грубыми наблюдениями к разработке все более широких положений, отделенных от фактов, вплоть до универсальных суждений. «Наука — частично унифици рованное познание, философия — полностью унифицированное познание», — заключает Спенсер.
Философия должна начать с наиболее общих принципов, к кото рым пришла наука. Это, по Спенсеру, принципы неуничтожимое™ материи, непрерывности движения, силового сопротивления. Эти принципы свойственны всем наукам. Впрочем, их можно унифици ровать в более общий принцип — принцип «непрерывного перерас пределения материи и движения». В самом деле, «абсолютного покоя
иабсолютного постоянства не существует, и каждый предмет (как
иагрегат всех предметов) испытывает какое-либо изменение». Закон общего изменения и есть закон эволюции.
Впервые термин «эволюция» употреблен Спенсером в 1857 г. Через два года Дарвин в «Происхождении видое* употребит’ это понятие в отношении живых существ. Однако Спенсер говорит об эволюции вселенной. Первая ее характеристика — переход от менее связанной формы к более связанной (например, эволюция Солнеч ной системы из туманности). Вторая характеристика — переход от гомогенного состояния к гетерогенному (это не только биологи ческий феномен, его можно наблюдать и в языке, и в искусстве). Третья характеристика эволюции — переход от неопределенного к определенному. Это очевидно из сравнения племени с цивилизо ванным народом, где задачи и функции четко разделены. «Эволю ция есть интеграция материи, сопровождаемой рассеянием движения; в ней материя переходит от неопределенной и несвя занной гомогенности к определенной и связанной гетерогенности, в то время как сохраненное движение претерпевает параллельную трансформацию».
4.3. Биология, этика и общество
Эволюция вселенной есть необходимый процесс. Начальный пункт эволюции — нестабильная гомогенность. «Во всех случаях мы наблюдаем прогрессивное движение к равновесному состоянию». Что касается человека, «эволюция может закончиться только с установлением величайшего совершенства и полнейшего счастья». Разумеется, равновесие может нарушиться, но даже условия хаоса и
распада нельзя считать окончательными, ибо с них может начаться новый процесс эволюции. Следовательно, вселенная прогрессирует, развивается к лучшему. На этом основан оптимизм Спенсера.
У Спенсера есть метафизическая картина эволюционизма, но он специфицирует свою теорию, давая различные ее проекции. В от ношении биологии он говорит о приспособлении организмов к окружающей среде. На вызов меняющихся обстоятельств организмы отвечают дифференцированием своих органов. Так Спенсер призна ет принцип Ламарка, согласно которому фунция, т. е. пролонгиро ванная реакция живого существа, медленно продуцирует специали зацию органов. Затем естественный отбор, соглашался Спенсер с Дарвином, способствует выживанию более приспособленных. Ин дивидуальные органические мутации закрепляются передачей и наследованием. Преобразование неорганической жизни в органи ческую, полагал он, началось с недифференцированной массы, наделенной, впрочем, способностью к самоорганизации.
В отличие от Конта, Спенсер считает психологию автономной наукой. Она изучает низшие психические проявления (например, рефлексы), чтобы понять более высокие формы (произведения искусства и т. п.). Спенсер признает и априорные элементы, не зависимые от индивидуального опыта. Однако, подчеркивает Спен сер, то, что априорно для индивида, апостериорно для вида, ибо интеллектуальные достижения унаследованы органическими струк турами. В отличие от Канта, Спенсер допускал, что априорные схемы могут быть ошибочными и могут меняться.
Спенсер в работах «Человек против государства» (1884), «Социаль ная статика» (1850), «Основания социологии» (1896) утверждает, что общество существует для индивида, а не наоборот, что развитие общества зависит от реализации личности. Неудивительно, что философ с недоверием относится к вмешательству государства и к эпохальному предрассудку о «божественности» парламентарного права Подлинно либеральная теория не приемлет неограниченной власти парламента, как старый либерализм отвергал неограничен ную власть монархии.
Однако, несмотря на весь свой либерализм, Спенсер не согласен с теми, кто думает изменить мир, ускорив волевыми реформами или образованием ход истории. «Как нельзя сократить путь от детства до зрелости, избежав нудный процесс всхода и медленного роста рост ков, так нельзя ждать, чтобы из низших социальных форм сразу образовались высшие без серии небольших последовательный Модафикаций». Ясно, что это позиция консерватора, поддерживающего индустриальный путь развития.
Этика Спенсера имеет биолого-натуралистическую окраску, по этому она не всегда согласована с утилитаризмом Бентама и Мйлля.
Этические принципы и моральные нормы суть инструменты при способления человека к среде. Эволюция, аккумулируя наследст венно передаваемый опыт поведения, дает индивиду априорные моральные нормы (апостериорные для вида). Некоторые нормы, необходимые для выживания вида (например, «Оберегай своих жену и детей»), утрачивали свой принудительный характер, так случилось и с некоторыми положениями морального долга, став шими общепринятыми.
5.ПОЗИТИВИ ЗМ В ИТАЛИИ
5.1.Общие положения
Позитивистские мотивы мы находим уже в работах Каттанео и Феррари. Однако особое распространение позитивизм получил после объединения Италии (1870—1900), дав ощутимые результаты в криминологии (Ломброзо), педагогике (Габелли и А н д ж у л л и ), историографии (Виллари) и медицине (Томмази и Мурри). Наибо лее видный представитель итальянского позитивизма — Роберто Ардиго. Особой популярностью в Италии пользовались сочинения Герберта Спенсера.
Оспаривая спиритуализм Розмини и Джоберти, итальянские позитивисты настаивали на необходимости связать философию с достижениями научной мысли и отказаться от метафизики транс цендентного и духа. Позитивизм приняли также и некоторые ин теллектуалы, руководивш ие рабочим движением, даже итальянский марксизм, как подчеркивает М. Кваранта, в его основной ветви проявил себя как разновидность позитивизма «Журнал научной философии» (1881—1891), издаваемый Э. Морселли, поставил своей целью «победу экспериментального метода и определенного объединения науки и философии в Италии». Сходную задачу решал журнал «Архив психиатрии, уголовного права и криминальной антропологии», основанный в 1880 г. Ломброзо, Ферри и Гарофало.
5.2. Чезаре Ломброзо и социология преступления
Социология преступности возникла в период, когда итальянское общество вступило в фазу индустриализации со всеми сопутствую щими ей социальными и человеческими проблемами. Национальное