Форма договора перевода долга и последствия ее несоблюдения

Согласно п. 2 ст. 391 ГК РФ, "к форме перевода долга соответственно применяются правила, содержащиеся в пунктах 1 и 2 статьи 389 Гражданского кодекса". Эти правила относятся к форме договора уступки требования и, коротко говоря, могут быть сведены к следующему: договор перевода долга не может быть совершен в форме, менее строгой, чем та, в которой совершен договор, являющийся основанием возникновения переводимого долга. Соответственно перевод долга из письменного договора также должен осуществляться на основе письменного договора перевода долга; долга из нотариального договора - на основе нотариально заверенного договора перевода долга и т.д.

Следует указать на отсутствие в законодательстве каких-либо специальных предписаний о форме перевода долгов, возникших из устных сделок, а также из юридических фактов, не являющихся сделками. Очевидно, такие сделки могут быть совершены и в устной форме, если иного не будет установлено соглашением сторон (например, предварительным договором). Особо отмечаем, что возможности совершения перевода долга в устной форме шире, чем возможности для уступки таким образом требований, ибо подтверждением устного договора перевода долга всегда может стать факт обращения его сторон за согласием к кредитору.

Таким образом, можно заметить, что в вопросе о форме договора перевода долга российское законодательство (как и в случае с договором сингулярной сукцессии) придерживается теории зависимости формы договора перевода долга от формы сделки, из которой возник долг22.

М.М. Агарков высказал мнение о том, что форма договора о переводе долга не должна находиться в зависимости от формы договора, являющегося основанием возникновения переводимого долга. Оно основано на трактовке категории "правопреемство" как процесса передачи прав и обязанностей. С этой точки зрения перевод долга не изменяет содержания обязательства, в которое он входит, а значит, не изменяет и договора, являющегося основанием его возникновения. Акт же, не являющийся изменением договора, не должен зависеть по своей форме от формы этого договора.

С этой позицией трудно согласиться. Рассматривая правопреемство в обязательствах как процесс прекращения одних правоотношений и их замены иными с идентичным содержанием, но другим субъектным составом, мы вынуждены будем придавать договору, прекращающему правоотношения, как минимум ту же форму, что была и у договора, послужившего в свое время основанием их возникновения.

Теории зависимости формы договора перевода долга от формы договора, из которого долг возник, противостоят две теории: общего правила о форме договоров*(9) и письменности. Но если в случае с договором сингулярной сукцессии мы готовы согласиться с выводом о том, что наиболее целесообразной и отвечающей потребностям практики является теория письменности, то в отношении договора перевода долга это решение не столь однозначно.

Главным соображением в пользу приоритета теории письменности в отношении формы договора сингулярной сукцессии является то, что исполнение данного договора не имеет никаких внешних проявлений, а следовательно, доказать его заключение иными доказательствами, кроме письменных, почти невозможно. Иное дело с переводом долга: исполнение этого договора (платеж долга новым должником) очевидно и никакому сомнению не подлежит, а то, что платеж был произведен третьим лицом именно как новым должником, может быть доказано согласием кредитора на замену должника. Иначе говоря, допущение заключения договоров перевода долга не только в письменной, но и в устной форме не влечет тех процессуальных проблем, которые возникли бы при аналогичном допущении, сделанном в отношении договора сингулярной сукцессии.

Вопрос о том, какую же из теорий - общего правила или зависимости следует избрать для законодательного воплощения и практического применения, нуждается в специальном подробном исследовании. Прежде всего следует сопоставить данные теории в общем плане, не ограничиваясь применением к сделке перевода долга. По результатам такого сопоставления должны быть выявлены факторы, которыми определяется целесообразность использования каждой из этих теорий. Используя свой личный опыт практической деятельности, мы бы рекомендовали сохранить существующее положение вещей, т.е. продолжать руководствоваться теорией зависимости.

Вопрос о последствиях несоблюдения законодательных требований к форме договора о переводе долга в науке не исследован. Те немногие авторы, которые его затрагивают, ограничиваются упрощенным толкованием (в том смысле, что последствия эти общие: для простой письменной формы - запрет ссылаться на свидетелей, а для нотариальной - недействительность).

Попытаемся уточнить эти выводы:

а) несоблюдение простой письменной формы перевода долгов, возникших из договоров, для которых законом установлена обязательность письменной формы под страхом недействительности, влечет недействительность договоров о переводе соответствующих долгов (п. 2 ст. 162 ГК РФ);

б) несоблюдение установленного законом правила о необходимости совершения договора перевода долга, возникшего из нотариально удостоверенной сделки, в нотариальной письменной форме влечет ничтожность договора перевода долга (п. 1 ст. 165 ГК РФ);

в) несоблюдение в случаях, установленных законом, требования о государственной регистрации сделки, также влечет ее недействительность (п. 1 ст. 165 ГК РФ);

г) договор перевода долга, возникшего из договора, для которого законом установлена обязательность его государственной регистрации под страхом недействительности, также подлежит государственной регистрации под страхом его недействительности, если иное не будет установлено законом (п. 2 ст. 389 ГК РФ), ибо несоблюдение требования о государственной регистрации сделки также влечет ее недействительность (п. 1 ст. 165 ГК РФ);

д) если же переведен долг из договора, подвергнутого государственной регистрации, но в отношении которого законом не установлено следствие его недействительности по мотиву отсутствия государственной регистрации, то такой договор перевода долга без его государственной регистрации не считается заключенным (п.3 ст. 433 ГК РФ).