При нарушении этой обязанности приобретатель права может требовать от первоначального кредитора возмещения убытков.

На практике зачастую обязанность передать документы, подтверждающие право, смешивали с обязанностью передать само право требования. В результате такого смешения делался вывод, что уступка права требования до момента передачи документов не состоялась и новый кредитор не приобрел право требования к должнику. В данном случае наличие доказательств существования права необоснованно смешивается с существованием самого права. Приведенный в п. 11 Обзора пример свидетельствует о четком разграничении Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ момента перехода права и момента передачи документов. Уклонение цедента от передачи цессионарию документов, удостоверяющих переданное последнему право (требование), не рассматривается как факт, сам по себе свидетельствующий об отсутствии перехода права к цессионарию.

Передача документов необходима для обеспечения реализации права новым кредитором. Для достижения этих целей в ряде случаев нет необходимости передавать подлинные документы новому кредитору; первоначальный кредитор может принять на себя обязательства представлять необходимые доказательства в подлиннике при возникновении спора с должником.

Цедент может оставить подлинные документы у себя, например, при частичной уступке требования, передав новому кредитору надлежаще заверенные копии.

Закон не устанавливает срок исполнения обязанности представления документов. В силу общих положений об исполнении обязательств такая обязанность должна быть исполнена в разумный срок (ст. 314 ГК РФ), который должен определяться с учетом цели установления данной обязанности цедента. Разумным должен считаться срок представления документов, позволяющий новому кредитору без затруднений реализовать свое право в отношении должника. Срок передачи документов может быть определен соглашением цедента и цессионария.

Перечень документов, подлежащих передаче, зависит от характера уступаемого права. При передаче права, возникшего из договора, как правило, это текст договора, документы, подтверждающие его исполнение цедентом (накладные, акты приема-передачи и т.д.). Лежащая на цеденте обязанность передачи документов охватывает все находящиеся у него документы, которые могут быть использованы для удостоверения требования и других перешедших к цессионарию прав. Конкретный перечень документов может быть согласован сторонами.

Первоначальный кредитор также обязан сообщать новому кредитору все значимые обстоятельства в отношении уступленного требования, перешедших вместе с ним прав, должника и принадлежащих ему возражений, в том числе и обстоятельства, ставшие известными цеденту после уступки.

13. Еще в римском праве был выработан принцип, согласно которому цедент отвечает за существование требования, но не отвечает за то, что может быть взыскано с должника. Российская дореволюционная цивилистика опиралась на этот принцип. Так, Г.Ф. Шершеневич писал: "Прежний веритель отвечает перед новым за то, что передал ему вполне действительное право, не имеющее никакого юридического недостатка. Если бы обнаружилось, что переданное право не существует по действительности обязательства, например, если оно заключено было несовершеннолетним или уже исполнено (оплачено заемное письмо), тогда прежний веритель отвечает за неосуществленный интерес. Но он по общему правилу не обязан отвечать за то, что новый веритель не получил удовлетворение от должника. Уступая свое место в обязательстве, прежний веритель переносит на нового и риск по осуществлению права, который до сих пор лежал на нем" <1>. Об ответственности цедента за истинность, подлинность обязательства и отсутствии по общему правилу его ответственности за прочность, добротность права упоминали Д.И. Мейер <2> и В.И. Синайский <3>.

Цессионарию при принятии решения о приобретении дебиторской задолженности или предоставлении кредита под эту дебиторскую задолженность необходимо располагать определенными данными для определения ее ценности. Он, в частности, должен обладать информацией о том, является ли цедент кредитором в отношении должника, имеет ли цедент право передавать эту дебиторскую задолженность; уступал ли цедент прежде эту задолженность другому цессионарию, имеет ли должник возражения против платежа либо право на зачет. Для выяснения этих обстоятельств цессионарий должен нести дополнительные расходы.

Как правило, для избежания этих расходов в отношениях по уступке цедент дает цессионарию соответствующие заверения (гарантии), касающиеся существования передаваемого (уступаемого) права, и несет ответственность в случае нарушения этих договорных гарантий. В большинстве правовых систем наличие гарантий существования ("действительности") передаваемого права со стороны цедента подразумевается.

Российское гражданское право в подходе к вопросу о распределении рисков, связанных с существованием ("действительностью") переданного в результате уступки требования, основывается на общепринятых принципах.

В соответствии со ст. 390 ГК РФ первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором.

Под недействительным требованием понимают прежде всего требование, не имеющее действительного основания; если заключенная между первоначальным кредитором и должником сделка ничтожна, то нет и требований из этой сделки. Недействительность требования имеет место и в случаях, когда цедент не является обладателем данного права (например, оно было ранее передано другому лицу); когда сделка, на основании которой возникли передаваемые права, оспорима и признана судом недействительной; когда уступлено требование, уже прекращенное к моменту уступки исполнением либо иным предусмотренным законом способом (новация, отступное, зачет и т.д.). Недействительным является также требование, которое не может быть реализовано в силу возражений должника (например, о пропуске срока исковой давности, неисполнении обязательства цедентом, зачете и т.д.).

Положения ст. 390 ГК РФ позволяют сделать вывод о том, что соглашением первоначального кредитора с новым кредитором не может быть исключена ответственность цедента за недействительность уступленного требования.

Несмотря на отсутствие каких-либо оговорок в рассматриваемой норме, при ее применении следует иметь в виду, что решение вопроса об ответственности цедента зависит от характера отношения, на основании которого уступается право. На случаи безвозмездной передачи права требования положения ст. 390 ГК РФ не распространяются и цедент ответственности за недействительность уступленного права не несет <1>.

Пункт 1 ст. 382 ГК РФ не решает судьбу соглашения о цессии. Неисполнение должником принятой на себя обязанности (неисполнение цедентом обязанности по передаче цессионарию права требования) необходимо расценивать не как обстоятельство, свидетельствующее о недействительности сделки, а как нарушение обязательства цедентом.

Признавая недействительными договоры об уступке, фактически не исполненные либо ненадлежаще исполненные цедентами, суды лишали возможности цессионария применить меры воздействия, предусмотренные законом и договором за нарушение данного обязательства. Поскольку такой подход прямо противоречит положениям ст. 390 ГК РФ, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в п. 1 Обзора, во-первых, провел разграничение между соглашением об уступке, как обязательственной сделкой, и распорядительной сделкой уступки. Во-вторых, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ четко указал на то, что недействительность уступки означает отсутствие перехода права к третьему лицу; но это не колеблет действительность соглашения между цедентом и цессионарием, на основании которого передавалось право, и цедент несет ответственность за допущенное им нарушение обязательства - передать определенное в соглашении право (требование).

14. Сделка уступки права требования - это сделка, приводящая к передаче имущества в виде права требования, возникшего из обязательства, из состава имущества (актива) первоначального кредитора в состав имущества нового кредитора.

Для того чтобы цессия привела к такому эффекту, предмет сделки - уступаемое право - должен на момент уступки существовать. Пункт 1 ст. 382 ГК РФ, говоря о предмете уступки, указывает на право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства. Характеристика цессии как действия по передаче права исключает возможность использовать в качестве предмета уступки право, отсутствующее на момент передачи. Данный подход основывается на известном постулате, согласно которому никто не может передать другому прав больше, чем обладает сам.

В рамках этого подхода следует определить, что же понимается под существующим и будущим правом для целей определения предмета сделки цессии. В правовой литературе эти понятия часто используются без определения их содержания и в различном смысле. Так, под будущим правом понимают как права по обязательствам, которые возникнут в будущем, так и права по обязательствам, по которым не наступил срок исполнения. Соответственно, изменяется и содержание понятия "существующее право".

ГК РФ положений, определяющих рассматриваемые понятия, не содержит. Тем не менее в некоторых нормах говорится о правах, которые будут приобретены в будущем (п. 6 ст. 340 ГК РФ), о правах по обязательствам, которые возникнут в будущем (ст. 361 ГК РФ).

Понятия "существующее право" и "будущее право" используются в нормах п. 1 ст. 826 ГК РФ, регулирующих отношения по уступке в рамках договора о финансировании под уступку денежного требования. Данная норма предусматривает, что предметом уступки, под которую осуществляется финансирование, может быть как денежное требование, срок платежа по которому уже наступил (существующее требование), так и право на получение денежных средств, которое возникнет в будущем (будущее требование). А.С. Комаров, анализируя содержание этой нормы, говорил о праве на получение будущих долгов и определял их как "платежные обязательства контрагентов клиента, вытекающие, например, из уже заключенных им договоров на поставку товаров, срок платежа по которым еще не наступил" <1>.

Российской Федерации. Часть вторая: Текст. Комментарий. Алфавитно-предметный указатель. С. 447.

Действительно, на практике наиболее часто предметом уступки являются денежные требования, основанные на договоре, уже заключенном к моменту уступки, срок платежа по которым наступает позднее. Сущность многих сделок по финансированию заключается в предоставлении кредитов производителям в качестве встречного возмещения за непросроченные (и более ликвидные) права на получение денежных сумм за товары, работы и услуги, переданные или подлежащие передаче в соответствии с договором. При этом договор, на котором основано право требования, уже заключен на момент уступки или заключается одновременно с договором об уступке.

Положения п. 1 ст. 826 ГК РФ нередко приводятся в подтверждение мнения о невозможности уступки в рамках общегражданской цессии прав по требованиям, срок которых на момент уступки не наступил. Однако данная норма не дает оснований для такого вывода.

Обязательство как правоотношение, в силу которого кредитор получает право требовать от должника исполнения его обязанности, возникает из договора, вследствие причинения вреда и из других оснований, указанных в ГК РФ (п. 2 ст. 307).

Существование обязательств, исполнение которых поставлено в зависимость от наступления срока, является аксиомой. Достаточно указать на положения ст. 314 ГК РФ, устанавливающей правила определения срока исполнения обязательства. Если бы не существовало разрыва между моментом возникновения права требования и моментом, когда обязанность должна быть исполнена, то не было бы самого обязательства как правоотношения, не было бы долга.

Права требования, возможность реализации которых поставлена в зависимость от срока или условия, в российской цивилистике определялись как "несозревшие" права. Возможность уступки прав, осуществление которых поставлено в зависимость от наступления срока, так же как и прав, возникновение которых поставлено под условие, ни в зарубежной, ни в российской и советской цивилистике практически не подвергалось сомнению <1>.

Ненаступление срока платежа, установленного договором, не создает никаких препятствий для уступки: есть должник и кредитор, существует связывающее их обязательство, объем права установлен или может быть без затруднений определен.

Иной подход приводит к абсурдному выводу о возможности включения в оборот и, следовательно, передачи в порядке цессии лишь просроченных, пораженных неисполнением долговых требований. Из этого исходит и Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, указывая в п. 10 Обзора на возможность уступки права требования, срок исполнения по которому не наступил.

Таким образом, если понимать под будущим требованием в контексте п. 1 ст. 826 ГК РФ только требования, по которым не наступил срок платежа, то включение этого положения в закон излишне, поскольку общие положения о цессии (гл. 24 ГК РФ) не исключают возможности уступки прав, поставленных в зависимость от срока.

Затруднения возникают в случаях, когда на момент совершения соглашения об уступке обязательство, на котором должно быть основано передаваемое право, еще не возникло. Именно в этом случае мы сталкиваемся с собственно будущим правом. В качестве примера таких требований можно привести требование об уплате арендных платежей из будущего договора аренды определенного помещения. В отношении таких, еще не существующих, требований возникают проблемы, вызываемые затруднительностью применения к сделкам в отношении подобных прав норм об уступке права требования (§ 1 гл. 24 ГК РФ).

Включение в оборот прав по обязательствам, которые возникнут в будущем, является реальностью хозяйственной практики. При этом в категорию будущей дебиторской задолженности включаются и определенные денежные требования, которые неизбежно возникнут в будущем, и требования, которые могут возникнуть благодаря определенному событию в будущем, которое может иметь место, а может и не иметь.

В российском праве в отношении таких уступок возникают проблемы, вызываемые затруднительностью применения к подобным случаям передачи прав требования норм об уступке (§ 1 гл. 24 ГК РФ).

В качестве препятствия для уступки будущего права М.И. Брагинский указывает на его неопределенность на момент совершения соглашения об уступке: "Если право не является ни определенным, ни определимым, очевидно, есть основания считать договор, на основе которого должна происходить цессия, лишенным условия о предмете, признаваемого для всех договоров существенным" <1>. По мнению В.А. Белова, при отсутствии требования отсутствует и обязательственное правоотношение, а значит, отсутствуют и должник, и кредитор. Отсутствие же кредитора делает невозможным заключение договора цессии, так как "нет правоотношения, в котором могла бы произойти замена кредитора, и нет кредитора, который мог бы быть заменен" <2>.

Именно эти доводы принимались во внимание судами при оценке соглашений, предусматривающих передачу от первоначального кредитора другому лицу будущих прав требования, как недействительных.

Вместе с тем при рассмотрении отношений, возникающих по поводу распоряжения правом требования, необходимо разграничивать саму уступку как действие, приводящее к перемене лица в обязательстве, и соглашение об уступке.

Соглашение об уступке может содержать обязательство лица передать право требования в момент его возникновения. Отнесение момента распоряжения во времени от времени совершения обязательственной сделки не является чем-то необычным для российского права. Достаточно указать на положения п. 6 ст. 340 ГК РФ, предусматривающего возможность залога требований, которые залогодатель приобретет в будущем. Договор купли-продажи может быть заключен в отношении товара, который продавец приобретет в будущем (п. 2 ст. 455 ГК РФ).

Подтверждая в п. 4 Обзора правомерность соглашения об уступке права (требования), предметом которого является не возникшее на момент заключения данного соглашения право, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ приводит в качестве обоснования именно эти нормы ГК РФ. Как следует из приведенных в Обзоре материалов дела, оценивался договор, направленный на передачу права требования, не подпадающий под признаки договора финансирования. Таким образом, подтверждается как возможность уступки "будущих" прав в рамках общегражданской цессии, так и возможность квалификации соглашений, направленных на передачу права требования против встречного денежного предоставления, в качестве договоров купли-продажи права (требования), если в них отсутствуют признаки, позволяющие квалифицировать их в качестве договоров финансирования (гл. 43 ГК РФ).

Одновременно Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ справедливо обращает внимание на то, что требование перейдет к новому кредитору не ранее момента возникновения основного обязательства, поэтому положения п. 1 ст. 382 ГК РФ, устанавливающие возможность передачи кредитором по сделке принадлежащего ему на основании обязательства права (требования) другому лицу, спорным соглашением не нарушены.

В случае заключения соглашений относительно передачи будущего права, строго говоря, для перехода возникшего права требуется оформление сделок уступки. Вместе с тем в целях устранения излишних формальностей можно согласиться с тем, что само соглашение об уступке может содержать акт распоряжения требованием на будущее, и в этом случае не требуется специального оформления передачи права требования после его возникновения. Условием такого перехода является наличие в соглашении об уступке достаточных признаков, позволяющих определить, подпадает ли возникшее право под условия соглашения.

Применительно к сделкам уступки права требования в рамках договоров финансирования ГК РФ прямо предусматривает, что при уступке будущего денежного требования дополнительного оформления уступки денежного требования не требуется (п. 2 ст. 826 ГК РФ). Денежное требование, являющееся предметом уступки в рамках этого договора, должно быть определено в договоре клиента с финансовым агентом таким образом, чтобы это позволило идентифицировать существующее требование в момент заключения договора, а будущее - не позднее чем в момент его возникновения.

15. В судебной практике отмечались разные подходы к возможности уступки банком или иной кредитной организацией принадлежащего им права требования возврата от заемщика выданной на основании кредитного договора суммы, в том числе лицу, не имеющему лицензии на осуществление банковской деятельности.

Суды со ссылкой на положения п. 1 ст. 819 ГК РФ нередко квалифицировали как недействительные такие сделки, поскольку данная норма предусматривает, что кредитором по обязательству, возникшему из кредитного договора, может выступать только банк или иная кредитная организация. В обоснование этой позиции приводилась также ссылка на ст. ст. 1, 5 и 11 Федерального закона "О банках и банковской деятельности", согласно которым кредитная деятельность является банковской операцией и поэтому в качестве нового кредитора может выступать только организация, имеющая соответствующую лицензию.

В связи с этим признавалось, что уступка банками или иными кредитными организациями прав требования к заемщикам по кредитному договору в пользу не являющихся специализированными субъектами третьих лиц недопустима, поскольку она противоречит закону (п. 1 ст. 388 ГК РФ).

Вместе с тем Закон "О банках и банковской деятельности" относит к банковским операциям деятельность по привлечению и размещению денежных средств от своего имени и за свой счет. Получение денежных средств, предоставленных на основании кредитного договора, не относится к банковским операциям. Новый кредитор, получая от банка право требовать от заемщика возврата денежных средств, не становится субъектом банковской деятельности и не обязан иметь соответствующую лицензию.

Рассмотрение положений ГК РФ о договоре займа и кредитном договоре показывает, что требования к субъектному составу имеют значение в момент заключения кредитного договора. Основным отличием кредитного договора от договора займа является наличие у банка в кредитном договоре обязанности предоставить денежные средства. Поскольку договор займа является реальным, такой обязанности у заимодавца нет.

Принятие на себя специфических рисков, связанных с обещанием предоставить денежные средства, - прерогатива специальных субъектов (банков или иных кредитных организаций). После исполнения банком своей обязанности по предоставлению денежных средств у заемщика возникает обязанность их возврата, ничем не отличающаяся от обязанности возврата денежных средств, полученных по договору займа. Это обязательство заемщика принципиально ничем не отличается от любых других денежных обязательств.

Личность кредитора для заимодавца (независимо от того, получил он средства по договору займа или кредита), как в большинстве денежных обязательств, не имеет значения. Заемщик по кредитному договору в случае передачи права требования третьему лицу сохраняет против него все возражения, которые он мог выдвинуть против первоначального кредитора по денежному требованию (банка).

Исходя из этого в целом ряде случаев суды приходили к выводу об отсутствии препятствий для уступки прав требования возврата денежных средств по кредитным договорам третьим лицам, не имеющим соответствующих лицензий <1>.

В публикациях, посвященных анализу рассматриваемой судебной практики, неоднократно отмечалось, что наличие специальной правосубъектности имеет значение лишь при заключении кредитного договора для исполнения обязательства по выдаче кредита заемщику банком <1>.

Нередко в обоснование недопустимости уступки приводился такой аргумент: подобные сделки нарушают интересы вкладчиков, поскольку банки "раздают свои активы", лишая тем самым вкладчиков возможности удовлетворить свои требования.

Однако возможность отчуждения банком прав в отношении заемщиков при обычном ходе хозяйственной деятельности никак не колеблет интересы вкладчиков или иных кредиторов банка, поскольку осуществляется, как правило, за соответствующее вознаграждение и чаще всего именно в целях улучшения ситуации с активами, поскольку банк для удовлетворения текущих денежных требований вкладчиков уступает права требования, по которым не наступил срок исполнения.

Анализ правового регулирования отношений, возникающих на основании кредитного договора, позволял говорить об отсутствии препятствий для уступки права требования в отношении заемщика кредитором третьим лицам, в том числе и не обладающим лицензией на осуществление кредитных операций. Такой вывод поддерживается в большинстве современных исследований, посвященных данной проблеме <1>.

Запрет на совершение таких сделок создавал значительные и ничем не оправданные трудности в работе кредитных учреждений из-за нестабильности и рискованности ситуации на рынке денежных требований. Понесенные и возможные убытки банков перекладывались на клиентов, в том числе посредством установления завышенных процентных ставок за кредит.

Устраняя противоречия в судебной практике, в п. 2 Обзора Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отразил позицию судов, которые исходили из того, что ни Закон "О банках и банковской деятельности", ни ст. 819 ГК РФ не содержат предписания о возможности уступки прав кредитора по кредитному договору только кредитной организации; следовательно, эти нормы не могут быть основанием для признания недействительными сделок уступки прав требования банков к заемщикам третьим лицам, не являющимся кредитными организациями.