!!Экзамен зачет 2023 год / Негаторный иск в исторической и сравнительно

Все это наталкивает на мысли о том, что, вероятно, сам критерий разграничения виндикационного и негаторного исков должен пониматься иначе, чем предложено. О необходимости иного понимания свидетельствует также и то, что разграничение негаторного и виндикационного исков по критерию «невладеющий к владеющему» и «владеющий к невладеющему» не следует ни из дословного текста действующего отечественного закона, ни из германского понимания разделения единого «притязания о [защите] права собственности» («Eigentumsanspruch») на притязание против лишения вещи и на притязание против всех иных нарушений, концепция которого отражена отечественным законодателем. Дословный текст ст. 304 ГК РФ говорит лишь о том, что для целей квалификации нарушения в соответствии с данной статьей оно не должно быть соединено с лишением владения, т. е. о том, что именно нарушение не должно быть соединено с лишением владения, а не о том, что владение как таковое в принципе должно иметься у собственника <1>. Анализ пандектной литературы <2> также свидетельствует о том, что критерий разграничения виндикационного и негаторного исков виделся немецкими исследователями, которые оформили воспринятое отечественным правопорядком понимание негаторной защиты, именно в характере нарушения — «полное» ли оно, т. е. лишение нарушителем владения вещью, или «частичное», т. е. иные действия нарушителя, кроме лишения владения, но не в наличии владения у управомоченного лица в принципе. ——————————— <1> Такой критерий в отечественном праве был воспринят изначально. Еще применительно к положениям проекта Гражданского уложения Российской империи, откуда, пожалуй, и можно начать отсчет истории отечественной негаторной защиты, И. М. Тютрюмов (Проект Высочайше учрежденной Редакционной комиссии по составлению Гражданского уложения (с объяснениями, извлеченными из трудов Редакционной комиссии) / Сост. А. Л. Саатчиан; Под ред. И. М. Тютрюмова. Т. 1. СПб., 1910. С. 624 — 625) писал: «…право собственности может быть нарушено не вполне, а, так сказать, частично [явно концепция Б. Виндшейда! — К. У.] самовольными действиями постороннего лица, которые хотя и не лишают собственника владения, но тем не менее препятствуют собственнику осуществлять те или другие из принадлежащих ему прав или вообще являются вторжением в сферу этих прав (ст. 755 проекта). Против такого рода нарушений, не соединенных с потерей владения, собственник может защищаться так называемым негаторным или прогибиторным иском (actio negatoria, prohibitoria)». <2> См., например: Forster F. Op. cit. S. 253 — 254; Leske F. Op. cit. S. 441 — 442; Wachter K. G. Op. cit. S. 190; Windscheid B. Op. cit. S. 546 — 547. И в современной литературе также встречается именно такой подход (см., например: Baur F. Beitrage zum materiellen Recht und Verfahrensrecht. Tubingen, 1986. S. 142; Baur F., Sturner R. Op. cit. S. 137; Beck’scher Online-Kommentar BGB / H. G. Bamberger, H. Roth (Hgs.). 26. Edition (http://beck-online. beck. de/?typ=reference&y;=400&w;=BeckOK&name;=BGB). § 1004. Rn. 1; Herrmann E. Op. cit. S. 1; Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch / F. J. Sacker, R. Rixecker (Hgs.). 5. Aufl. § 1004. Rn. 1, 25; Lettl T. Op. cit. S. 871; Wolf M., Wellenhofer M. Op. cit. S. 360; Muller K. Op. cit. S. 250; J. von Staudingers Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Buch 3: Sachenrecht. § 985 — 1011 (Eigentum 3). 15. Aufl. § 1004. Rn. 1 — 2, 82 — 83; J. von Staudingers Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch mit Einfuhrungsgesetz und Nebengesetzen. Eckpfeiler des Zivilrechts. Neubearbeitung. S. 1000; Westermann H. P., Gursky K.-H., Eickmann D. Op. cit. S. 287).

Можно предположить, что вывод о владении как о критерии разграничения негаторного и виндикационного исков основывается на том, что у невладеющего собственника просто отсутствует интерес в негаторной защите, а удовлетворение любого иска — как средства защиты нарушенного права — безусловно, должно его предполагать. 1. Так, в литературе встречается позиция, что иски о корректировке реестра (а они — негаторные) не могут удовлетворяться в отношении лица, которое непосредственно не владеет, поскольку без возврата владения в их предъявлении отсутствует интерес <1>. Иначе, к примеру, может получиться так, что реестр скорректирован, а владение правомерным способом вернуть нельзя из-за истечения срока исковой давности по виндикации. И в таком случае правка реестра, существующего для достоверного отражения фактической картины, для добросовестных участников оборота теряет свое значение (недобросовестные могут править реестр, а потом в условиях отсутствия посессорной защиты забирать вещь силой) <2>. Такая позиция поддержана судебной практикой <3>. Между тем речь здесь должна идти, вероятно, не обо всех ситуациях. Так, наверное, необходимым условием для отказа в таком иске здесь должно являться истечение срока давности для заявления виндикационного иска (иначе не работает аргумент о невозможности возврата правомерным способом фактического владения), с одной стороны, и отсутствие как непосредственного, так и опосредованного владения — с другой (в случае с опосредованным владением собственник может вернуть владение <4>). Еще один момент, в связи с которым обсуждается возможность отказа в оспаривании записи в реестре в связи с отсутствием у истца владения, — это своеобразная мера предосторожности для защиты добросовестного приобретателя, ведь положения, в частности, ст. 304 ГК РФ не предусматривают правил о добросовестном приобретателе, которые предусмотрены в отношении виндикационного иска <5>. Но, учитывая действующую норму абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ <6>, проблема снимается. При этом даже исходя не из формального содержания закона, а из существа вопроса было бы странно распространять разные правила на аналогичные с точки зрения целей применения правил о добросовестном приобретателе ситуации (но проблему с давностью этим способом устранить не получится: для целей применения правил об исковой давности требование о корректировке реестра и истребование из владения существенно различаются (см. далее)). ——————————— <1> Скловский К. И. Об условиях предъявления иска о признании права собственности: «Предполагаемая цель таких исков — «воздействие на восприятие права истца нарушителем и окружающими» — кажется довольно невнятной… Поэтому на самом деле защита против подобных исков должна состоять в указании на отсутствие у истца права на иск о признании за ним права собственности (как, впрочем, и иного права), поскольку его действительный интерес состоит, скажем, в получении владения вещью». <2> Егоров А. В., Ерохова М. А., Ширвиндт А. М. Указ. соч.; Литовкин В. Н., Суханов Е. А., Чубаров В. В. Указ. соч. (проблема здесь обсуждается, но иск о правке реестра не считается негаторным, и поэтому авторы не распространяют на него срок давности); Скловский К. И. Об условиях предъявления иска о признании права собственности. <3> См., в частности, п. 12 информационного письма Президиума ВАС РФ N 153, Постановление Президиума ВАС РФ N 2147/09 («выбранный обществом в качестве владеющего собственника»). <4> J. von Staudingers Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Buch 3: Sachenrecht. § 985 — 1011 (Eigentum 3). 15. Aufl. § 1004. Rn. 83 (здесь указано, что право на притязание имеет собственник, чье право собственности нарушено; ему не нужно находиться во владении своей вещью, чтобы защищать свое право собственности как право (хотя почти всегда ему нужно быть хотя бы опосредованным владельцем)). <5> В российском понимании иск о корректировке реестра выражается как «иск о признании права собственности на недвижимое имущество», хотя вряд ли имеет в себе только установительное притязание (к вопросу о терминологии: Егоров А. В., Ерохова М. А., Ширвиндт А. М. Указ. соч.). А по поводу иска о признании права собственности на недвижимое имущество в контексте его соотношения с правилами о добросовестном приобретателе есть соответствующая судебная практика (см., в частности, Постановление Президиума ВАС РФ от 4 сентября 2007 г. N 3039/07, п. 58 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ N 10/22; см. также: Егоров А. В., Ерохова М. А., Ширвиндт А. М. Указ. соч.; Скловский К. И. Об условиях предъявления иска о признании права собственности). <6> См. также, в частности, п. 13 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ N 10/22.

2. В случае же, когда речь идет о негаторном иске об устранении фактических воздействий, но когда истец не владеет вещью и в реестре в качестве собственника также не указан, тоже имеется судебная практика, где в удовлетворении иска отказывают <1>. Но похоже, что в этих случаях в иске отказывают скорее не потому, что истец не владеет и поэтому не имеет интереса, а потому, что он не доказал даже свое право собственности на вещь (хотя право собственности и не сводится к записи в реестре, доказать его в таких ситуациях действительно трудно <2>), а уж тогда его интереса в негаторном иске, служащем для защиты права собственности, точно нет. Кроме того, здесь могут возникать и трудности с точки зрения процессуального права: в частности, в ситуациях, когда фактические препятствия в осуществлении права собственности может осуществлять одно лицо (например, сосед), а в реестре будет значиться другое лицо (не сосед, а кто-то иной), логично полагать, что требование истца к соседу, если оно будет удовлетворено (а значит, будет признано, что истец является собственником, несмотря на то что в реестре значится иное лицо), неизбежно будет затрагивать права того лица, которое указано в реестре в качестве собственника. Поэтому без его участия в деле решать вопрос об основаниях для удовлетворения требования истца было бы несправедливо <3>. ——————————— <1> См., например, факты дела, изложенного в Постановлении Президиума ВАС РФ N 360/12. <2> Хотя и возможно (см., например, п. 7 информационного письма Президиума ВАС РФ N 153, Постановление Президиума ВАС РФ N 1916/07). <3> Такое лицо (которое указано в реестре в качестве собственника) можно привлекать к участию в деле в качестве третьего лица (см.: Егоров А. В., Ерохова М. А., Ширвиндт А. М. Указ. соч.). Этот подход отражен и в судебной практике (см., например, Постановление Президиума ВАС РФ от 1 июня 2010 г. N 11614/09 (общий смысл здесь такой же)).

3. Поэтому сложнее вопрос об интересе в негаторном иске именно в тех случаях, когда истец в реестре значится в качестве собственника (т. е. в этом плане его интерес точно подтвержден), но при этом не владеет и заявляет иск об устранении фактических воздействий. На этот счет в немецкой доктрине одно время существовала позиция <1>, согласно которой если собственник не владеет вещью, то вмешательство в его право собственности не может нарушать его права, поскольку как невладеющее лицо он не имеет никакого интереса в разрешении вопроса о том, осуществляет кто-либо вмешательство в отношении его земельного участка или нет (например, если речь идет о воздействиях на вещь со стороны соседнего участка, не влияющих на ее субстанцию (шум, дым и пр.) <2>). Однако, по всей видимости, обозначенной категорией не охватываются все негаторные нарушения <3>. Например, вполне можно представить себе ситуацию, когда кто-то один лишил собственника, значащегося в реестре, владения его участком, а кто-то другой, например сосед, направляет на участок собственника сток воды. Наверное, в этом случае у собственника все-таки имеется интерес в удовлетворении негаторного иска, если он каким-то образом подтвердит свое намерение (например, что виндикационный процесс уже начался) и возможность (к примеру, что давность по виндикации еще не прошла) вернуть участок во владение. ——————————— <1> Эта позиция была отражена, в частности, в предварительном проекте ГГУ (Wieling H. J. Sachenrecht. Bd. 1. Sachen, Besitz und Rechte an beweglichen Sachen. 2. Aufl. Berlin; Heidelberg, 2006. S. 626) и в некоторых теоретических исследованиях. Подобный подход встречается и в отечественной доктрине (см., например: Советское гражданское право: Учебник / Отв. ред. В. П. Грибанов, С. М. Корнеев. Т. 1. М., 1979. С. 313). <2> J. von Staudingers Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Buch 3: Sachenrecht. § 985 — 1011 (Eigentum 3). 15. Aufl. § 1004. Rn. 83. <3> Довольно аккуратно написано об этом и в литературе (Ibidem).

Отсюда вывод, что, во-первых, вероятно, не всегда сам по себе факт отсутствия владения свидетельствует об отсутствии интереса в негаторном иске <1>, а во-вторых, даже те случаи, когда у невладеющего лица нет интереса в негаторной защите, не позволяют сделать вывод об управомоченности на негаторный иск только в случае владения спорным имуществом, ведь в иске здесь отказывают не в связи с отсутствием права на него, а в связи с тем, что не доказан интерес истца в его удовлетворении. Следовательно, и в этом контексте не получается сделать вывод о владении как о предпосылке права на негаторный иск и, соответственно, как о критерии разграничения виндикационного и негаторного исков. ——————————— <1> Ibidem (указывается, что право на притязание имеет собственник, чье право собственности нарушено, и что ему не нужно находиться во владении своей вещью, чтобы защищать свое право собственности как право (хотя почти всегда ему нужно быть хотя бы опосредованным владельцем), а вот в случае с чисто фактическими воздействиями может получиться так, что у него не будет интереса в такой защите (но не по общему правилу, а лишь «при воздействиях, которые не влияют вредоносно на субстанцию вещи…»)). Примечательно, что и в литературе иногда специально указывается, что не имеет значения, владеет собственник вещью или нет (см., например: Basler Kommentar. Zivilgesetzbuch II. Art. 457 — 977 ZGB. Art. 1 — 61 SchlT ZGB / H. Honsel, N. P. Vogt, T. Geiser (Hgs.). 4. Aufl. Basel, 2011. S. 821 (объясняется это тем, что здесь речь идет о целостности его собственности); Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch / F. J. Sacker, R. Rixecker (Hgs.). 5. Aufl. § 1004. Rn. 18, 25).

Таким образом, критерий разграничения виндикационного и негаторного исков должен видеться именно в характере нарушения, а не вообще в наличии у управомоченного лица владения: для квалификации состава нарушения в качестве виндикационного действия нарушителя должны состоять в лишении владения, а для квалификации состава нарушения в качестве негаторного действия нарушителя должны состоять в чем-то ином, чем лишение владения. При этом под лишением владения должно пониматься именно лишение владения всей вещью, но не лишь ее частью; если же происходит лишение владения частью вещи, то по сути это состав нарушения, относящийся к сфере применения негаторного иска (при соответствующих фактических обстоятельствах это, к примеру, иски о выселении <1>, о сносе самовольной постройки <2>). ——————————— —————————————————————— КонсультантПлюс: примечание. Статья А. М. Эрделевского «О защите права собственности на недвижимое имущество» включена в информационный банк. —————————————————————— <1> Всегда как негаторные квалифицирует их, в частности, А. М. Эрделевский (Эрделевский А. М. Указ. соч.). Но такой вывод основан на том, что автор придерживается концепции невозможности виндикации недвижимого имущества (об этой концепции в настоящей работе речь уже шла выше). О проблеме см. также: Скловский К. И. Негаторный иск: отрицание не должно быть огульным. <2> Когда нарушитель не полностью занял участок и когда требование о сносе предъявляется не в связи с несоблюдением строительных нормативов и правил, иначе спор будет носить публично-правовой, а не частноправовой характер (Ерохова М. А. Конкуренция требований по Гражданскому кодексу России. М., 2006. С. 104 — 105; Скловский К. И. Комментарий к Постановлению Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»). Обзор концепций, предложенных отечественной доктриной и практикой на этот счет, см., например: Подшивалов Т. П. Указ. соч. С. 57. Колебания практики в этом отношении наглядно показаны, например, в правовой позиции судов, изложенной в Постановлении Президиума ВАС РФ от 30 июля 2012 г. N 3605/12.

3.2.2. Практические последствия разрешения вопроса о критерии разграничения негаторного и виндикационного исков. Вопрос о нахождении адекватного критерия разграничения виндикационных и негаторных исков приобретает особую актуальность не только из-за необходимости обеспечения беспробельной правовой защиты (в частности, см. примеры про защиту прав обладателя сервитута и прав арендодателя), но также еще и в связи с тем, что правила, применяемые к виндикационному или негаторному иску, не всегда одинаковы. В идеале существование таких различий в правопорядках, отразивших сформированный пандектной литературой подход к негаторной защите, возможно только тогда, когда это обусловлено спецификой вида нарушения <1>, ведь по критерию вида нарушения как раз и проводится граница с виндикационным иском; во всех остальных случаях правила должны быть одинаковыми, поскольку считается, что виндикационный и негаторный иски образуют единое целое, различаясь лишь характером нарушающего воздействия <2>. При таком подходе серьезных проблем, связанных с правовой квалификацией тех или иных требований в качестве виндикационных или негаторных, не должно возникать: как ни квалифицируй требование, правила для него все равно будут либо одинаковыми, либо заданными спецификой нарушения — вне зависимости от его правовой квалификации. ——————————— <1> Так, есть группа правил, которые применимы к виндикации (в частности, немецкие Eigentumer-Besitzer-Verhaltnisse, российским аналогом которых являются правила ст. 303 ГК РФ), но их применимость к негаторному иску именно в силу характера нарушений, от которых он защищает, иногда сомнительна. Хотя встречаются суждения о применимости некоторых из них и к негаторному иску. Например, А. Х.И. Шмид (Schmid A. Chr. J. Handbuch des gegenwartig geltenden gemeinen deutschen burgerlichen Rechts. Bd. 1. Leipzig, 1847. S. 372) пишет, что посредством негаторного иска можно было потребовать устранения созданного нарушающего положения, восстановления нормального положения, а также полного возмещения плодов и любой иной выгоды, полученной вследствие неправомерного нарушения права собственности; также можно было потребовать предоставления обеспечения о несовершении дальнейших нарушений; О. Херманн (Hermann O. Op. cit. S. 353 — 354) указывает, что прусское право различало добросовестного и недобросовестного ответчика по негаторному иску. А. Швеппе (Schweppe A. Das romische Privatrecht in seiner heutigen Anwendung. Bd. 2. Dingliches Recht. Gottingen, 1828. S. 227 — 228), указывая на сходство в отдельных случаях негаторного и конфессорного исков с виндикационным, также предлагает применять правила о последнем к первым. См. также: Medicus D., Petersen J. Op. cit. S. 216 — 217; Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch / F. J. Sacker, R. Rixecker (Hgs.). 5. Aufl. § 1004. Rn. 111; Picker E. Der «dingliche» Anspruch. <2> См., в частности: Picker E. Der «dingliche» Anspruch (здесь особенно хорошо продемонстрирован этот вопрос, но с той оговоркой, что автор свои основные выводы строит на выведенной им «теории узурпации» как того, что сближает эти притязания).

В отечественном же праве, несмотря на то, что подход к негаторной защите схожий, такая логика выдерживается не всегда. Речь идет прежде всего о различии в правовом регулировании течения сроков исковой давности для виндикационных и негаторных исков <1>: законодатель распространяет его на виндикационные иски и не распространяет на негаторные. И при этом сложно сказать, что различный подход предопределен спецификой вида нарушения: учитывая то, что в качестве негаторных могут выступать самые разные нарушения (лишь бы они не были связаны с лишением владения), иногда трудно понять, почему для некоторых из них в сравнении с виндикацией исключается срок исковой давности <2>: ——————————— <1> Про правила о добросовестном приобретателе здесь не пишем, так как этот вопрос уже обсуждался выше. <2> Такой подход предлагается изменить (см. проект Федерального закона N 47538-6). Вместо нераспространения срока давности на все негаторные требования предлагается не распространять его на требования о сносе самовольной постройки, сохранение которой создает угрозу жизни и здоровью граждан, либо самовольной постройки, возведенной на земельном участке, строительство на котором запрещено законом (похоже, что здесь речь идет вообще не о негаторном иске, поскольку такие нарушения носят публично-правовой характер).

— так, с одной стороны, действительно, гипотетически можно объяснить, почему нельзя ограничивать сроком исковой давности требования, связанные с корректировкой реестра: управомоченное на иск лицо в большинстве случаев не знает, что в реестр внесены изменения <1> (когда оно само либо посредством иного лица владеет вещью, с фактической точки зрения все выглядит так, как и если бы нарушения посредством внесения неверной записи в реестр не было) <2>; ——————————— <1> См. также: Скловский К. И. Комментарий к Постановлению Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. N 10/22 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности». <2> Обоснование неприменимости срока исковой давности к этим требованиям только исходя из того, что они констатируют факт и что там из-за этого отсутствует материально-правовое притязание, что здесь не происходит как таковая защита нарушенного права и поэтому неприменим срок исковой давности как срок именно для защиты нарушенного права, кажется нам менее убедительным, поскольку оно более применимо именно к «чистым» искам о признании, а не к тем, где элемент признания входит в состав иных требований (как здесь — в иски о корректировке реестра). Да и, кроме того, если следовать этой позиции, то нормальной будет являться ситуация (вообще-то ненормальная), когда я долго знаю о том, что в реестре значится иное лицо, и не предъявляю иск, а потом делаю это спустя довольно длительный срок. Обоснование неприменимости срока исковой давности к этим требованиям из-за возможности возникновения противоречий между мотивировочной частью решения, где фактически суд признает за истцом требование, и резолютивной, где в требовании откажут в связи с пропуском срока исковой давности, тоже нам кажется менее убедительным. Такая ситуация, вероятно, является обычной для всех требований вообще, в удовлетворении которых отказывается в связи с пропуском срока исковой давности. Приведенное в данной работе обоснование тоже не является идеальным, а представляет собой лишь один из возможных подходов к регулированию данной проблемы. Вообще, вероятно, здесь возможны два подхода к исчислению срока давности в таких случаях: 1) не распространять его вообще, но считать, что существует презумпция знания о содержании реестра всех лиц, т. е. полагать, что, когда в реестр внесены сведения об ином лице, презюмируется, что все об этом знают; но поскольку в отношении самого лица, чьи права затрагивает неверная запись, такой подход был бы явно несправедлив, следует просто исключать срок давности для его требования (это как раз то обоснование, которое в тексте данной работы и приводится); 2) не считать, что существует презумпция знания о содержании реестра всех лиц, и тогда срок давности для требования заинтересованного лица о корректировке реестра исчислять с того момента, когда оно фактически узнало о нарушении своего права (второй, также очень даже возможный вариант). В этом отношении п. 57 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ N 10/22 занял промежуточную позицию, отразив оба подхода.

— но в то же время, с другой стороны, довольно сложно обосновать с точки зрения специфики нарушения нераспространение срока исковой давности, например, на частноправовое требование о сносе самовольной постройки <1>, когда собственник долгое время знал об этой постройке и не заявлял иска о ее сносе, а потом через продолжительный период времени (и, возможно, лишь чтобы не за свой счет сносить) он обратился с соответствующим требованием. ——————————— <1> Когда нарушитель не полностью занял участок и когда требование о сносе носит не публично-правовой, а именно частноправовой характер (подробнее см. выше).

Вследствие всего этого итоговое решение в отношении ряда квалифицируемых как негаторные требований получается во многом несбалансированным <1>. Специальное изучение проблематики вопросов, связанных с исковой давностью, не является целью настоящего исследования, однако в отношении несбалансированности российского подхода к вопросу об исключении течения срока исковой давности применительно абсолютно ко всем негаторным искам можно указать на — как нам на данном этапе кажется — более рациональный подход к этому вопросу немецкого законодателя: ГГУ не содержит исключения относительно течения срока исковой давности для негаторных исков, однако на их отдельные виды — где это, вероятно, обусловлено спецификой нарушения — исковая давность не распространяется <2>. ——————————— <1> При этом и рациональное обоснование тому отсутствует. В литературе часто можно встретить объяснение этого длящимся характером нарушения и наличием у истца владения (Генкин Д. С. Указ. соч. С. 218 — 219. Российское гражданское право: Учебник: В 2 т. Т. I: Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е. А. Суханов. 2-е изд., стереотип. С. 634 (автор гл. 17 — Е. А. Суханов); Литовкин В. Н., Суханов Е. А., Чубаров В. В. Указ. соч.). Между тем не совсем понятно, почему длящийся характер нарушения и наличие у истца владения исключают течение срока исковой давности. Так, и деликтное требование носит длящийся характер (право считается нарушенным до тех пор, пока не устранены последствия нарушения), но срок давности на него распространяется. Обоснование с отсутствием владения также не вносит ясность в рассматриваемый вопрос. <2> Beck’scher Online-Kommentar BGB / H. G. Bamberger, H. Roth (Hgs.). 26. Edition. § 1004. Rn. 111 — 114; Hochloch G. Die negatorischen Anspruche und ihre Beziehungen zum Schadenersatzrecht. Frankfurt am Main, 1976. S. 196 — 202; Muller K. Op. cit. S. 266; Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch / F. J. Sacker, R. Rixecker (Hgs.). 5. Aufl. § 1004. Rn. 120 — 123; Schulze R. Burgerliches Gesetzbuch. Handkommentar. 7. Aufl. Baden-Baden, 2012. S. 1414 и др.

3.3. Предоставление негаторного иска для защиты правовых позиций, отличных от права собственности

3.3.1. Предоставление негаторной защиты обладателям иных, чем право собственности, вещных прав. Исторический и сравнительно-правовой анализ показывает, что изначально негаторный иск предоставлялся исключительно как средство защиты права собственности. Для защиты иных вещных прав существовали иные средства. В частности, защите прав обладателей сервитута или узуфрукта служил конфессорный иск, который, однако, как уже отмечалось, в ряде случаев было сложно отграничить от негаторного. Что же касается дальнейшего развития, то здесь, очевидно, внимание следует обратить прежде всего на учение Б. Виндшейда, где в окончательном виде был оформлен сложившийся в пандектной литературе подход к негаторной защите. В его учении, в частности, для защиты прав обладателя сервитута предусматривался уже не конфессорный иск, а специальное средство («Dienstbarkeitsanspruch»), о правовой природе которого, однако, умалчивалось <1>. Впоследствии в ГГУ в отношении защиты прав обладателя сервитута был прямо предусмотрен негаторный иск (§ 1027 ГГУ). Также негаторный иск предоставляется, в частности, обладателям узуфрукта (§ 1065 ГГУ), права застройки (§ 1017 ГГУ), залогодержателю (§ 1227 ГГУ) <2>. Такая же концепция отражена и действующим отечественным законом (ст. 216 и 305 ГК РФ <3>), исходящим из возможности защиты иных, чем право собственности, вещных прав негаторным иском. В отношении защиты прав обладателя сервитута ситуация, правда, обостряется неправильным пониманием критерия разграничения виндикационного и негаторного исков, вследствие чего обладатель сервитута может оказаться вообще лишенным вещной защиты (о чем речь шла выше), но, преодолев эту трудность, можно запросто убедиться в принадлежности негаторного иска (вероятно, только негаторного) и обладателю сервитута. ——————————— <1> Б. Виндшейд (Windscheid B. Op. cit. S. 628 — 630) писал о некоем «притязании о защите сервитута» («Dienstbarkeitsanspruch»), соответствующем праву сервитута, которое было направлено на то, чтобы никто не вступал в фактическое противоречие с соответствующей сервитуту волей. При этом в ссылке там указан конфессорный иск и сказано, что он направлен как против полного, так и против частичного нарушения права. Ф. Леске (Leske F. Op. cit. S. 442) указывал на возможность применения негаторного иска собственником, совместным собственником, владельцем права застройки, сервитуарием, узуфруктуарием, залогодержателем (см. также: Forster F. Op. cit. S. 255). <2> Такие примеры приводят в отношении немецкого права: Baur F., Sturner R. Op. cit. S. 138; Beck’scher Online-Kommentar BGB / H. G. Bamberger, H. Roth (Hgs.). 26. Edition. § 1004. Rn. 2; Leske F. Op. cit. S. 442; Muller K. Op. cit. S. 257; Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch / F. J. Sacker, R. Rixecker (Hgs.). 5. Aufl. § 1004. Rn. 4 — 5; J. von Staudingers Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. Buch 3: Sachenrecht. § 985 — 1011 (Eigentum 3). 15. Aufl. § 1004. Rn. 15 (в этом комментарии приводится довольно обширный перечень таких случаев предоставления негаторной защиты); Westermann H. P., Gursky K.-H., Eickmann D. Op. cit. S. 292; по швейцарскому праву см., например: Basler Kommentar. Zivilgesetzbuch II. Art. 457 — 977 ZGB. Art. 1 — 61 SchlT ZGB / H. Honsel, N. P. Vogt, T. Geiser (Hgs.). 4. Aufl. S. 821. <3> Про ее толкование в отношении ограниченных вещных прав см. обзор точек зрения в работе: Латыев А. Н. Указ. соч. (показывает историю развития отечественных взглядов на вопрос); Подшивалов Т. П. Указ. соч. С. 97 — 111.