Ответственность за посредника.

"Двойное владение" оборачивается двойным ответчиком по виндикации. Попытка свести владение к держанию, к фактической стороне владения ведет, вопреки намерениям законодателя, не к упрощению, а к усложнению отношений.

Новый Гражданский кодекс Нидерландов определяет владение как "факт держания имущества для себя". Такое регулирование сопровождается допущением опосредованного держания наряду с непосредственным. Тем самым идея держания

как фактического положения разрушается, и на ее место ставится формальное понятие, как в классическом римском праве.

Правила расчетов по виндикации применяются к держателю только с учетом его правоотношения с лицом, для которого он осуществляет держание.

Определением владения выступает правоотношение между владельцем и держателем на чужое имя, которое опирается на недопустимость произвольного изменения основания владения и "воззрения делового оборота", которые противопоставляются произвольному субъективному суждению держателя⁶.

Если голландские авторы прекрасно различают собственность, владение и держание, то в Германии легальное определение владения как "фактической власти" дезориентирует практику, которая апеллирует к "представлениям повседневной жизни" для решения конкретных казусов .

Уже Первая комиссия столкнулась с проблемой определения "фактической власти" для целей приобретения владения. Р.Йохов: "Фактическая власть над движимой вещью достигается посредством установления определенного отношения с вещью, при котором приобретатель получает непосредственное господство над вещью или считается получившим в соответствии с обычаем и обыкновениями".

Итоговый протокол говорит о "выявлении установления фактического отношения лица к вещи в соответствии с господствующими воззрениями оборота" как показателе приобретения владения. Эта беспомощность вызвана трактовкой владения как фактической, а не формально-юридической ситуации.

Возможно, романские правопорядки, которые трактуют владение как внешнее проявление правовой позиции, испытывают меньшие трудности в нахождении фактического субстрата владения.

Виндшейд, державшийся "волевой теории", но сводивший владение к "фактической власти", которую он трактует шире, чем физический контакт, - как осуществление контроля и возможность воздействия на вещь, демонстрирует неспособность определить владениею

Вилинг: говорит о "статистической вероятности иметь возможность осуществлять власть над вещью".

Суть вопроса заключается в признании и уяснении юридической природы владения. Нормативное значение различения владения (самостоятельного) и держания (служебного) свойственно всем правопорядкам.

Несмотря на декларативное приравнивание владения к факту держания, германское право проводит строгое различение между владением на себя и владением для другого. Только самостоятельный владелец отвечает за ущерб, вызванный обрушением здания (§ 836); только самостоятельный владелец приобретает по давности (§ 937 - 940), имеет право на плоды. Только самостоятельное владение дает собственность на бесхозяйную вещь (§ 958).

Владение для другого признается за "непосредственными" владельцами и слугой владения. Последняя фигура подчеркивает несамостоятельность держателя по отношению к вещи, отсутствие нормативно признанной непосредственности связи с вещью.