10945

Скорее всего, единицами отсчета эстетических ценностей могли бы стать общечеловеческие ценности сферы искусства, воплощенные в шедеврах мировой архитектуры, в литературе, в живописи. Например, для соизмерения юмористического, по мнению Л. А. Зеленова, подошел бы добрый юмор Швейка, для соизмерения трагического – атомный дом в Хиросиме, а в качестве изобразительного абстрактного начала – « Черный квадрат» К. Малевича. Не в подобных ли «модульностях» заложен своеобразный отсчет в установлении меры не только эстетического, но и не этического, а в их единстве – калокагатического?

Различить качественные уровни и модификации мер помогает количественная характеристика. Коснемся ее особенностей на примере архитектуры и ее ярчайших выразителей и толкователей. В отличие от теоретиков архитектуры Витрувия и Альберти, Виньола был более прагматичен в рассуждениях об эстетическом совершенстве классических форм. Свое понимание прекрасного он выразил вполне определенно, «... оставив в стороне у писателей многое из того, что порождает между ними немалые противоречия, я, дабы иметь наиболее прочную опору, поставил перед собою те античные

украшения пяти ордеров, которые можно видеть в римских древностях; рассмотрев таковые в их совокупности и обследовав их при помощи тщательных обмеров, я пришел к заключению, что те из них, которые, по суждению большинства, кажутся более красивыми, и являют нашему взору большее изящество» [25]. Отсюда логически вытекает своеобразный «закон большинства», который как бы предполагает создание произведений для основной массы потребителей.

Особенности такой сугубо практической позиции в отношении к ценностям материально-эстетической культуры имели и соответствующие исторические последствия. Удачно выявленные в пропорциях и архитектонических построениях типы ордерных систем многократно реализованы в различных странах. Однако правила пяти ордеров, превратившись в застывший канон, в конечном итоге оказались для архитектуры прокрустовым ложем. Попытки же привнести новую канонизацию для советской классики выглядят несколько искусственно. Они напоминают перенос религиозных канонов в советскую идеологию почитания массами новоявленной элиты.

Проблему «красоты и количественной меры» А. Г. Раппопорт определил жестко: «Красоту сегодня нельзя изменить количественно». Если эксперты выставляют баллы, а экономисты оценивают даже непререкаемые шедевры искусства – значит, все же можно. Пожалуй, более прав оказался В. И. Рабинович, выразив свое мнение следующим образом: «Количественные критерии, как показывает современный, практический научный, и художественный опыт, неприменимы абсолютно ко всем моментам, «категориями сферам эстетики», но в

80

то же время, возможно, применимы и, более того, необходимы» [131]. В прошлом были, а в настоящем разрабатываются различные подходы к количественной оценке объектов архитектуры и дизайна с привлечением к анализу математического аппарата (см. Азгальдов Г. Г., Божко Ю. Г., Бочков В. Е., Гликин Я. Г., Евреинов Ю. Г., Задесенц Е. Е., Лаврик Г. И., Тиц А. А., Федоров М. В., Шевелев Н. Ш. и др.).

Если в самой реальности, в каких бы то ни было формах, есть архитектоническое искусство, значит должно быть познание перспектив его развития. Наличие реального процесса архитектонического творчества предполагает его детальное описание как того общего и ценного, то, присутствует в каждом из отдельных его видов. Особую сложность в осмыслении искусства архитектонической организации пространства составляют вопросы синтеза искусств и творчества, направленного на его реализацию, выходящего за грани научно-технического прогресса.

С точки зрения определения конкретной ценности продукции и работ архитектонической деятельности следует учитывать диалектику субъективного и объективного, индивидуального и общественного, человеческого и предметного. Г. Б. Минервин отмечает «трудность, которая стоит в, «объективном» подходе к значимости и весомости» эстетических качеств в комплексной оценке предметнопространственной среды и указывает «по крайней мере, на два уровня «учета» человеческого фактора» [119]. Однако в различных аспектах конкретных пространств учет этого фактора оказывается еще более многоплановым, например, в аспекте гендерного принципа.

Ценность предметно-пространственных комплексов можно синтезировать в диалектическом единстве ценностных начал предметных и пространственных комплексов, в единстве произведений архитектуры и дизайна. Хотя и те и другие обладают относительно самостоятельной значимостью, в комплексе их следует рассматривать как целостность. Это обусловлено и единством акта деятельности по изготовлению произведений архитектурного дизайна и дизайна архитектурной среды. Их ценность взаимообусловлена и определяется целостностью архитектонических произведений в ансамбле города, поселения, агломерации.

Эстетико-аксиологическое является гранью, аспектом любого предметнопространственного комплекса, взятого в его отношении к человеку. Эстетическая ценность архитектонического произведения выражается не просто суммарной эстетической значимостью отдельных произведений, а определяется на интегративных началах. Предметно-пространственные комплексы обладают определенной совокупностью ценностных начал – исторической, социальной, культурной, экономической, технической, научной, художественной. Интегральная же ценность предметно-пространственных комплексов как

81

архитектонических произведений является универсальной и эксплицируется в единстве всех ценностей (см. Василенко В. А., Карнап Р., Тугаринов В. П., Чухина Л. А., Шелер, Чухина Л. А.).

Деятельность, в основном связанная со сферой труда, предъявляет «жесткие» требования к архитектоническим произведениям, и они максимально проявляются в утилитарном и рациональном (целесообразном) аспектах данных произведений. Жизнедеятельность, протекающая в сфере быта, предъявляет «менее жесткие» требования к соответствующему виду архитектонического произведения, и ценность складывается как примерное равновесие утилитарного и художественного, рационального и эмоционального. Жизнедеятельность в сфере отдыха предъявляет «размытые» требования к архитектоническому произведению, и ценность максимально проявляется через художественное, логическое и эмоциональное состояние авторской свободы.

В подтверждение искусства как духовной свободы человека обратимся к книге Василия Кандинского «О духовном в искусстве», где в итоговом VIII разделе «Произведение искусства и художник» он пишет: «Истинное произведение искусства возникает таинственным, загадочным, мистическим образом «из художника». Отделившись от него, оно получает самостоятельную жизнь, становится личностью, самостоятельным, духовно дышащим субъектом, ведущим так же и материально реальную жизнь; оно является существом».

Краткие выводы по второй главе

В данной части работы схематически были намечены основные историкокритические и теоретико-методологические подходы к пониманию архитектонического искусства как выходящего в само пространство жизни искусства и искусства самой жизни. В целом обобщены модели имеют свои подтверждения в специальной литературе, на которые представлялись ссылки, дающие возможность сверки спорных моментов.

Завершить же главу можно тем, что конструировать искусство в сравнении с наукой, культурой, проектной деятельностью более всего субъективно, индивидуально и понастоящему человечно. Человек искусства мыслит эмоциями, чувствами, образами, справедливо сверяемый восторг с любованием своим творением с мистическими критериями совести, души, духа. Поскольку, обращаясь к сфере архитектонических искусств, он не может этим ограничиться, то он же становится и ученым, исследователем, изобретателем. По мере становления в человеке проявляются параллельные осевые линии его жизни и творчества, но искусство лишь одна из них.

82

ГЛАВА 3. АРХИТЕКТОНИКА НАУКИ О ПРОСТРАНСТВЕ

Содержание творчества человека, направленного на организацию новых современных пространств, составляют процессы исследования, проектирования, производства. Архитектоническое формообразование представляет собой диалектическое единство в профессиональной культуре процессов художественного, научного и технико-технологического порядка. Архитектоника пространства формируется в духовно-практическом творчестве людей, и наука является необходимым ее моментом. Формирование «архитектонической науки» с целью организации гуманных сред, по мнению авторов, имеет для «технических» искусств такое же значение, как переход от исследований в рамках конкретных фактов биологии к более глобальному обобщающему уровню – экологии. У необходимости выделения архитектонических направлений исследований есть аргументы в пользу широких и глубоких междисциплинарных исследований. Подобные работы могут идти не только в системе отдельных наук, но и в системе культурфилософского и экономико-цивилизационного знания,

83

например, на стыке специальных наук и теорий пространства с философией, эстетикой, культурологией. С позиции «Структуры научных революций» Куна можно предположить новую парадигму архитектоники, способную произвести переворот в целостности построения структуры науки в соответствии с архитектоникой пространства человека, определяемой открытым проектом самопознания человека через архитектуру (рис. 14, 15).

3.1.Научное творчество человека по формированию жизнеустройства

3.1.1.Множество жизней в отстраненной безжизненной науке

Наука, как систематическая выработка знаний об объективной действительности, подобно искусству нуждается в творчестве. Круг интеллектуальных проблем целесообразного формирования искусственных предметных систем развертывается в связи с архитектоническим творчеством человека, охватывающим науку и искусство организации пространства, а также культуры людей, неразрывно связанную с гуманизацией среды, окружающей человека. В созидательном творчестве человека проявляются всеобщие законы развития материи, базирующиеся на общечеловеческих ценностях. К этим ценностям, в частности, относится и научное творчество человека по формированию искусственных предметных систем. Новое качество в осмыслении архитектонического творчества человека по созданию искусственных систем во многом обусловлено наукой, научно-техническим прогрессом. В результате деятельности ученых возникают новые научные области исследований: синархическая архитектоника, ноосферная системогенетика, феноменология пространства, нейролингвистическое программирование, политико-юридические теории, визуальная семиотика, теология иконописи, психографология, урбанистические утопии.

Все природные и технические, биологические и социальные системы, воспроизводимые человеком, могут быть представлены в единстве естественных и искусственных систем. Под искусственными предметными системами, прежде всего, следует понимать продукты производственной и объекта потребительской архитектонической деятельности. Биотические естественные системы являются продуктом естественного эволюционного процесса. В процессе совершается биоэволюция, люди используют научно-технический прогресс. Неразрывно с эволюцией социализации человека исторически развиваются и искусственные системы. Совершается техноэволюция (см. Маркс К., Энгельс Ф., Епископосов Г. Л., Кириллин В. А., Кузин А. А.). В процессе биоэволюции и техноэволюции выживают и совершенствуются более гармонические и оптимальные системы.

84

Несовершенные обречены на вырождение и их замену, хотя временные интервалы тех и других разные.

Прежде чем попытаться емко отразить совершающиеся рывки в интеграции целых отраслей научного знания, необходимо обозначить и сформулировать конкретную и локальную задачу. В частности, проследить возможные механизмы формирования искусственных пространств с общих позиций архитектонического формообразования. Ведущей особенностью архитектонического творчества специалистов является их взаимодействие с наукой и техникой. Путь научнотехнического прогресса может быть достаточно «прямолинейным», даже революционным, и в этом заложена возможность того, что отстающий в свободе взаимодействия с окружающим миром может обогнать того, кто живет с ним в естественной гармонии. Однако этот путь постоянно, так или иначе, корректируется социальным прогрессом во всех его модификациях: культурном, нравственном, эстетическом и т.д.

Правда, здесь тот, кто пытается догнать или обогнать, может существенно ошибаться или сознательно строить свои действия, исходя из антропоинтуитивизма или технократизма. В соотношении приоритетов развития художественно-эстетического и научно-технического, неразрывно связанных в архитектоническом искусстве с экономическим, гуманистическое так или иначе оказывается содержательной стороной всякого прогресса или регресса. Диалектика архитектонического взаимодействия человеческого и предметного в конкретных учениях определяет конкретную их расстановку.

Так, с точки зрения технической и технологической эффективности в улучшении деятельности людей, жизнеобеспечении каждого человека, проще всего построить бесконечно длинный типовой дом, оборудованный всем необходимым, протянуть вдоль него коммуникации, а параллельно разбить «райский сад». Практика формирования архитектонических комплексов показала, что города, где в сравнении с мелкими поселками архитектоническое формообразование выступает наиболее зримо, как правило, развиваются концентрически, преимущественно по структурной спирали. Правда, с учетом новых видов транспорта начинают действовать их комбинации, которые хорошо

архитектонических искусств. Например, строительство метро предполагает вмешательство в планировочную структуру города, а сопутствующие реконструктивные работы влияют на деятельность в области градостроительного и архитектурного дизайна. Последние находятся в тесной связи с произведениями

85

узко прикладных сфер деятельности и оформительскими искусствами. Подобный многоуровневый синтез также образуемый предметными системами реализуется в искусственно-естественных системах в единстве представленных в них утилитарных и художественных начал, науки и техники.

Анализ морфологии субстратного феномена архитектонических образований исходит из того, что города, техника, вещи – овеществленная сила знания. В своей совокупности архитектонические образования образуют архитектонику предметного мира. Актуальность гуманизации предметного окружения человека обусловливает потребность разработки научных вопросов организации и обеспечения всей деятельности человека. Это определяет добавочные выходы на архитектоническое творчество, отличающееся высокой мерой социально-экономической и эстетической прозорливости совершенствования предметосозидательной культуры общества. В проектировании, предваряющем строительство и производство, теоретические вопросы переводятся в плоскость актуальных жизненных проблем взаимодействия человека с предметно-вещными пространствами (жилыми, общественными, промышленными, культовыми).

Достигнутый уровень научных исследований в области организации окружающей человека среды уже сегодня позволяет говорить об активизации взаимодействия теории и практики. В каждой вновь защищенной кандидатской или докторской диссертации намечаются границы и структуры в организации архитектонических объектов, определяются новые подходы к разработке научных моделей и концептуальных проектов. Системное изучение научно-технического прогресса позволяет с позиций всестороннего охвата территориальных объектов решать важные проблемы архитектонического формообразования. Это способствует формированию ряда теорий архитектонического творчества и оказывает прямое влияние на эффективность и сокращение сроков внедрения в практику научных результатов. В качестве яркого примера позитивной социотехнологической комплексности можно назвать строительство крымского моста.

Архитектоническая деятельность человека является наиболее общим и существенным основанием для развития искусственных предметных систем. Родовые признаки этих систем позволяют группировать их в комплексы. Развитие комплекса архитектонических искусств (градостроительство, архитектура, дизайн, прикладные искусства, народные промыслы) неразрывно связано с социальным прогрессом, научно-техническим прогрессом (см. Виленский М. А., Зеленов Л. А., Фролов О. П., Ильичев Л. Ф., Сохань Л. В., Тихонович В. А., Ануфриева Р. А., Мелещенко М. С., Шухардин С. В., Фурман А. Е., Ливанова Г. С.), научно-техническими революциями современности (см. Марков Н. В.,

86

Милейковский А. Г., Парыгин Б. Д.). Не забывается и опыт после столетия Российской революции 1917 года.

Развитие искусственных предметных систем через главный ориентир и критерий архитектонического – человека – реализуется в его творчестве. Архитектоническое пространство в данном контексте и конструкте выступает как механизм очеловечивания человека. В многоликих воплощениях оно становится тем универсальным свойством, или высшим знанием, которое манило исследователей прошлого подобно флагистону, теплороду, великому магистерию или все тому же «философскому камню», предвещавшему его открывателям превращение обыкновенных металлов в золото и драгоценности; в изготовление гомункулуса. Ведь изменение среды обитания кардинально меняет и человека.

Если сегодня исходить из результатов предметных преобразований, то сверхцель алхимиков достигнута: из угля получают алмазы, из нефти – белки, золото в лабораторных условиях делают искусственным путем, правда, это непомерно дорого. Генная инженерия начинает влиять на наследственность людей, ставятся опыты по искусственному выращиванию из клеток человека точных копий его органов. Словом, в определенной мере человечество стоит на пороге решения задачи индивидуального бессмертия человека. На уровне трансформации форм предметного мира в этом нет ничего сверхъестественного, поскольку это закономерное и целенаправленное управление глобальными процессами взаимопревращений вещества, энергии и информации (см. Вернадский В. И., Загладин В. В., Фролов И. Т.).

Сознательный процесс регуляции и гармонизации взаимодействий пространства с человеком – вот подлинная задача философии проектирования архитектонического формообразования среды. Целесообразность сознательных процессов творчества человека обусловлена накоплением банка алгоритмов. По своей сути алгоритмы – это «листья» на развивающемся «дереве» архитектоники предметно-пространственных сред. В качестве такого образа архитектоническое совсем не претендует на роль замены философского камня. Даже если оно как философский камень окажется фиктивной целью лженауки, позитивные моменты останутся столь же полезными, как и открытия алхимиками фосфора и животворящих лекарств.

3.1.2. Архитектоника науки и архитектоника качества науки

Пройдено немало этапов конструирования науки как универсального алгоритма, основанного на принципе архитектоники, подобной архитектонике природы. Идет эволюция мегаструктур научного понимания мира

87

(см. Гайденко П. П., Кузнецов Б. Г., Мамчур Е. А., Налимов В. В.). Узловыми понятиями становятся: архитектоника науки (Кант), наукоучение (Фихте), наукологика (Гегель), тектология (А. А. Богданов), кибернетика (Н. Виннер), наукознание (Г. М. Добров) [30-32, 2, 148]. Философские науки, науковедение, информатика, наука о науке и другие виды организации научного знания имеют свою координацию и субординацию, иерархию и структуру – свою многомерную архитектонику.

Любопытно проследить сходство и различие в современном отечественном и зарубежном опыте самоосознания, саморефлексии науки о формообразовании и формообразование самой науки из отечественных работ см.: Андреев И. Д., Баженов Л. Б., Вартофский М., Нарский И. С., Панин А. В., Уткина Н. Ф, Швырев B. C., из зарубежных работ см.: Кун Т., Ламарк Ж. Б., Поппер К., Хилл Т. И. Строение науки является узловым моментом архитектонического формообразования подобно ариадновой нити, ведущей от идеальных структур организации знания к его воплощению в натуре. Путь от общей архитектоники научного знания к архитектонике предметного пространства для людей лежит через творчество во всех его сложностях, через анализ гармонизации композиционных и типологических качеств объектов окружающей среды.

Основой науки архитектоники пространства являются алгоритмы формообразования, принципы структурной и иерархической упорядоченности развития предметного окружения человека, критерии целесообразности. Существо интеллектуализации архитектоники пространства составляет единство науки и искусства. Примером их высокого содружества является многолетняя научная организация экспозиций в Эрмитаже [78].

Научное творчество, обращенное на архитектоническое формообразование, все более многосторонне охватывает процессы бытия произведений архитектуры, градостроительства, дизайна и декоративно-прикладного искусства. Сюда же может быть включено становление и развитие произведений пространственных искусств (скульптура и живопись) и предметов, являющихся частью общего глубинного ансамбля всякого города. Как правило, определяющим признаком принадлежности искусственной системы к предметно-пространственному ансамблю выступает градостроительная ситуация или относительно самостоятельные пространственные предметно-пустотные образования (интерьер, улица, площадь, квартал, комплекс).

О сложности продуктов архитектонической деятельности можно судить хотя бы по одному из этапов архитектонической деятельности – проектному, и возникающих в результате этого проектных форм произведений. На данном этапе архитектонического творчества человека интеллектуальные образные начала наиболее значимы: ум, интеллект, мудрость, совет, истина. Научная сторона

88

архитектонического формообразования здесь также подвижна, как и поиск образности (информатизация, вещество, энергия, слово, технология). Научное и художественное в проекте сопрягаются не как противоположные начала, а как то, что создает некоторую новую целостность (имя, сила, свет, благодать, откровение).

В системе проектной деятельности возникает взаимосвязанная цепь произведенных продуктов, имеющих относительную аналогию с некоторыми видами художественных произведений. Пояснительная записка к проекту тяготеет к литературному произведению, хотя имеет научный характер, проект близок по характеру к графическому произведению, макет в чем-то приближается к скульптуре. Данные аналогии достаточно условны и определяются скорее ассоциативными признаками. Хотя несомненно, что в проектных видах произведений по воле автора (авторского коллектива) присутствует художественное начало. Особенно важно это на этапах концептуального проектирования и сдачи проекта в экспертизу.

Существуют архитектурные и художественно-конструкторские проекты, в которых авторы стремятся создать красоту на весьма специфической основе. На выставке или в музее эти проекты сами по себе могут представлять художественную ценность. Например, проектные работы В. Е. Татлина, Эль Лисицкого, Я. Г. Черникова часто выставляются как самостоятельные архитектонические формы всемирно популярного русского авангарда. Более того, некоторые работы этих авторов заведомо не предназначались для производства, строительства. Таким образом, в отличие от других этапов творческой деятельности по созданию материальной среды, в проектной деятельности создаются самостоятельные проекты-произведения. Даже без реализации они представляют ценности в системе художественной эстетической культуры общества.

Но возникает вопрос: является ли архитектурный или художественноконструкторский проект полноценным архитектоническим произведением? Все его формы концентрируют в себе интеллектуально-образное начало? Поэтому на вопрос можно ответить, исходя из этапов архитектонической деятельности. Проект является продуктом лишь одного из этапов деятельности – продуктом проектирования. Архитектоническое произведение является продуктом этого творчества на этапе производства. Между ними устанавливается последовательная связь. Одно является необходимым этапом существования другого. Поэтому если быть до конца последовательным в этой цепи логических рассуждений – проект является не вполне законченным архитектоническим произведением. Но поскольку проект сам по себе может доставлять эстетическое наслаждение, а также является основой для развертывания научных подходов,

89