26. Литература 2-ой волны эмиграции. Николай Нароков "Мнимые величины"/"Могу!"

ЛИТЕРАТУРА ВТОРОЙ ВОЛНЫ ЭМИГРАЦИИ

Вторая волна эмиграции относится к периоду конца Великой Отечественной войны и первым послевоенным годам. Основной причиной добровольного отъезда людей из Советского Союза послужило то усиление идеологического гнёта, которое осуществлялось властью в те годы. Не сбывались надежды на смягчение политики государства по отношению к личности, на увеличение степени свободы в обществе. Постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград»», критика в адрес М. Зощенко, А. Ахматовой, М. Исаковского, А. Платонова, А. Фадеева, «диалектика гармонии» и «теория бесконфликтности» – всё это свидетельствовало о политике «завинчивания гаек», что и послужило для многих представителей интеллигенции причиной разочарования и подтолкнуло их к тому, чтобы покинуть Родину.

Кроме того, большая часть эмигрантов второй волны – это так называемые «перемещённые лица» – те, кто был на оккупированных территориях или оказался насильственно вывезенным в Германию на работу. Многие из этих людей опасались по возвращении в СССР стать жертвами репрессий, поэтому не вернулись в свою страну.

Среди эмигрантов второй волны было много представителей инженерно-технических профессий; в литературном отношении она не столь богата, как первая, а впоследствии и третья. И всё же «вторая эмиграция» тоже оставила довольно значительное литературное наследие. Это творчество поэтов: Ивана Елагина (Уотта-Зангвильда-Иоанна Матвеева), Ольги Анстей (Ольги Николаевны Штейнберг), Бориса Нарциссова, Нонны Белавиной, Дмитрия Кленовского (Д.И. Крачковского); писателей: Ирины Сабуровой, Григория Климова, Игоря Гузенко, Николая Нарокова (Николая Владимировича Марченко) и др.

Николай Нароков.

Во время гражданской войны был офицером белой армии. Потом работал учителем математики сначала в провинции, а затем в Киеве. В 1932 году был арестован, но в тюрьме находился недолго. В конце войны в числе «перемещённых лиц» был вывезен в Германию, в СССР не вернулся, жил в США, в Калифорнии.

По мнению исследователей, Н. Нароков выбрал псевдоним, подчёркивающий полемическое начало в его творчестве по отношению к В. Набокову: изысканному стилю последнего Н. Нароков противопоставляет прозаические и даже натуралистические реалии работы НКВД и жизни простого человека в советской провинции. В «Мнимых величинах», кроме того, можно отметить прямую иронию по отношению к набоковскому «Приглашению на казнь»: «Которые товарищи на расстрел, выходите!»

В творчестве Н. Нарокова находят своё художественное воплощение традиции Ф.М. Достоевского. Это прежде всего стремление показать и глубоко проанализировать психологическое состояние человека в моменты кризисные, в моменты острых страданий, «надрыва», как говорится в романе «Братья Карамазовы». Это и такое качество, как «идеологичность». В литературоведении принято называть романы Ф.М. Достоевского «идеологическими», т.к. главным героем такого произведения является скорее идея, чем человек. Точнее, по словам В. Кожинова, идея, неразрывно слитая с человеческим характером. Герои Н. Нарокова тоже носители определённых идей, а сюжет каждого его произведения, как и в романах Ф.М. Достоевского, представляет собой испытание идеи и, как правило, её крушение. Кроме того, в романе «Мнимые величины» характер взаимоотношений главных героев: Ефрема Любкина и Евлалии Шептарёвой – прямо проецируется на духовную суть отношений Раскольникова и Сонечки.

Роман Н. Нарокова «Мнимые величины» вышел в 1952 году. В отечественном литературоведении А.И. Солженицын обычно считается первооткрывателем темы сталинских репрессий в художественном плане, но если воспринимать литературу эмиграции как часть русской литературы ХХ века, то, пожалуй, стоит назвать Н. Нарокова как первого автора «антикультового» произведения, ведь «Мнимые величины» появились почти на 10 лет раньше «Одного дня Ивана Денисовича». Роману Н. Нарокова предпослан эпиграф, смысл которого сводится к тому, что мнимая величина (несуществующее число) обладает свойством переходить в действительную. Так и в произведении: мнимый шпион начинает ощущать себя реальным агентом иностранной разведки, а мнимый заговор разоблачается как настоящий.

Главным героем романа «Мнимые величины» является Любкин – начальник НКВД в одной из провинциальных областей СССР. Литературным предшественником этого персонажа можно назвать Раскольникова. В романе Н. Нарокова даже есть эпизод, почти прямо повторяющий одну из сцен «Преступления и наказания»: Любкин признаётся Евлалии в том, что совершил убийство, а она жалеет убийцу как нравственно страдающего человека. Если бы речь шла лишь о таких параллелях, то можно было бы назвать Н. Нарокова подражателем Ф.М. Достоевского. Но в действительности мы имеем дело с творчески освоенной традицией писателя-предшественника, т.к. в романе Н. Нарокова существуют гораздо более глубокие философские параллели с произведением Ф.М. Достоевского. Это попытка объяснения реальных событий российской истории ХХ века с опорой на философские идеи Достоевского, на его художественное осмысление человеческой природы, мировой истории в «Преступлении и наказании», «Бесах», «Братьях Карамазовых», в особенности в философской «кульминации» последнего романа – «Легенде о великом инквизиторе». В «Мнимых величинах», как и в романах Достоевского, сюжетом движет не столько конфликт человека с другим человеком, сколько столкновение некоей жизненной философии с действительностью и человеческой «натурой». Это, по сути, та же идея, которая формировалась в ряде романов Достоевского и нашла наиболее глубокое и полное выражение в его «Легенде…».

Исток этой идеи – в главном принципе утилитарной этики: «наибольшее счастье наибольшего количества людей». Все возможные формы реализации этого принципа с неизбежностью приводят к противоречию между целью и средствами, а те, кто его придерживается, опять-таки с неизбежностью вынуждены допустить использование зла (прежде всего насилия и обмана) на пути к добру и во имя осуществления благих целей.

Как эта диалектика добра и зла воплощается в идеях и судьбах героев Достоевского и Нарокова? Раскольников испытывает к окружающим людям и презрение за их слабость, и сострадание, которое заставляет его отдать деньги Мармеладовым или спасать пьяную девочку на улице. Но, с его точки зрения, «частные добрые дела» – это капля в море людских страданий и несправедливости; ситуацию нужно менять в корне, т.е. создавать другие основы существования общества. Обычные слабые люди не способны на такое, значит, это должен сделать сильный человек, подобный Наполеону. Недаром Раскольников говорит Сонечке, что спасти «маленьких людей» поможет только «власть над всем муравейником». А на пути к её достижению неизбежны жертвы и оправдано преступление.

В принципе, такова и мысль героя нароковского романа Любкина. Хотя его повседневная работа связана со злом и насилием, но в душе он ещё сохранил стремление к добру. И устав от будничного для него зла, он стремится сделать добро хотя бы одному человеку – своей случайной знакомой Евлалии. Когда их сталкивают обстоятельства, Любкин знакомится с ужасными условиями ее жизни и решает помочь ей выбраться из нищеты. Сначала он пытается дать ей работу и платить за неё хорошие деньги. Но потом понимает, что это бесполезно, т.к. все заработки Евлалии растрачивает её отец на свои прихоти и капризы. Он не только не дает ей выбиться из нищеты, но и постоянно унижает, оскорбляет её и её сына – отец этой женщины буквально отравляет ей жизнь. Любкин делает вывод, что единственный выход – «освободить» Евлалию от отца: «Вижу, что, кроме вреда, ничего вам ваш отец не приносит, и я приказал арестовать его... По-моему, оно... вполне целесообразно!.. А если целесообразно, значит, справедливо!» Раскольников хочет власти над человеческим «муравейником», чтобы устроить жизнь «маленьких людей», – Любкин использует свою неограниченную власть, чтобы «вытереть слезы» Евлалии.

Раскольников убежден, что ему в точности известно, в чем заключается счастье ближних. Еще отчетливее такое убеждение (и его логическое обоснование) выражено героем «Легенды…», который ради блага миллионов слабых людей порабощает их, идет на обман и насилие, чтобы соединить всех в один всеобщий и согласный «муравейник» и дать людям «младенчески наивное счастье». Так же и Любкин у Нарокова считает, что он вправе решать, что является счастьем для Евлалии, а что нет. Он довольно долго пытается втолковать ей, что арест ее отца – это для нее благо. Если Раскольников делает только еще первый шаг на пути осуществления идеи насильственного счастья и этого шага не выдерживает, то Любкин, как и великий инквизитор в «Легенде…», уже далеко зашел по этому пути.

Однако результат действий героев получается противоположным задуманному. Раскольников причинил лишь зло и себе, и другим; великий инквизитор, желавший «исправить подвиг» Христа, напротив, доказал «от противного» его правоту (недаром Алеша говорит Ивану, что у того получилась «не хула, а хвала Иисусу»); Любкин причинил боли Евлалии гораздо больше, чем сделал ей добра. Он дает ей выгодные заказы и устраивает освобождение от официальной работы – её начинают считать «сексотом» и ненавидеть. Он «освобождает» ее от отца – она чувствует не облегчение, а горе. Жизнь сложнее теории: нельзя математически выверить чувства человека и подчинить их логике. Еще «подпольный человек» Достоевского говорил, что иной раз человеческая «выгода» как раз в том состоит, чтобы пожелать себе «худого, а не выгодного». У Нарокова Евлалия чувствует и поступает именно так: просит освободить отца, хотя это ей вовсе не «выгодно». Логика Любкина разбивается о человеческую «натуру»: духовная связь дочери с отцом оказывается нерасторжимой, несмотря ни на какие аргументы.

В конце романа Любкин приходит к выводу, что его деятельность, его власть над другими, его взгляды, его отношения с любовницей – это всё «ненастоящее». И это открывает для читателя ещё один смысл названия романа, кроме того, о котором говорилось выше. Все жизненные ценности Любкина оказываются «мнимыми величинами» по сравнению с «настоящим» - с духовной чистотой и стойкостью Евлалии.

Роман Н. Нарокова «Могу!» (1965 г.) отличается от «Мнимых величин» тем, что в нём традиции Достоевского разработаны более творчески и глубоко, они уже прочитываются не так явно, не лежат на поверхности, а воплощаются в содержании произведения на глубинном, философско-психологическом уровне.

Действие романа происходит в США в среде русских эмигрантов. Главным героем является Фёдор Петрович Ив (Иванов). В 20-е годы в Советской России он был сотрудником НКВД, затем оказался в фашистской Германии и работал в гестапо, а потом уехал в США и стал удачливым и богатым бизнесменом. Окружающие полагают, что это крайне извилистый жизненный путь, но сам Ив считает, что в действительности это прямая линия. Когда у него был мандат НКВД, то это ещё не означало, что он сторонник социализма и коммунизма; когда он был гестаповцем, то это вовсе не говорило о его нацистских взглядах; когда он стал бизнесменом в США, то это не свидетельствует о том, что он стал сторонником американской демократии. Просто удостоверение НКВД, гестаповская форма и пакет с акциями – всё это лишь средства для достижения его основной цели. А его цель – это доказать и утвердить своё «Могу!». Словом «Могу!» герой выражает ощущение полной власти, не ограниченной ничем. Это власть ради власти, наслаждение собственным могуществом. Ив может устроить во время выборов провал перспективного кандидата и победу аутсайдера; он может сделать так, чтобы все вдруг забыли о грязном преступлении, и т.п. Многие рассуждают о том, зачем ему это нужно, в чём его выгода, но выгода лишь одна: испытать своё «Могу!» и ещё раз самоутвердиться, доказать, что он может достичь любой цели.

Очередной «целью» Ива оказывается Юлия Сергеевна Потокова, его знакомая. Ив хочет обладать этой женщиной, причём так, чтобы это не было насилием с его стороны, чтобы она сама «пришла к нему». На первый взгляд это невозможно по нескольким причинам. Во-первых, Юлия замужем; она не испытывает настоящей любви к своему мужу, но уважает его и ценит хорошие отношения с ним. Во-вторых, есть и другой человек – Виктор, к которому Юлия глубоко неравнодушна, хотя между ними и нет близких отношений. В-третьих, Ива Юлия явно чуждается и даже безотчётно боится. Несмотря на это, Ив полагает, что любое препятствие преодолимо при помощи хитроумия и денег, тем более при отсутствии моральных принципов. У него есть ловкая помощница – мастер интриги, и ей он поручает очередное «дело», предоставив неограниченные материальные средства.

В результате Юлия оказывается в центре изощрённой интриги: её муж убит, а обнаруженная на месте преступления улика прямо указывает на Виктора, сама же Юлия вполне может рассматриваться как его сообщница. В этой ситуации Ив предлагает ей бежать вместе с ним в другую страну и поселиться в его доме. По логике она должна согласиться, потому что у неё просто нет иного выхода, все обстоятельства подталкивают её к этому. Но логика Ива и его помощницы не учитывает чувств Юлии. Она не может бежать, потому что её побег подтвердит версию полиции и не оставит никаких шансов на оправдание Виктора. Юлия решает, что предать любимого человека – это выше её сил. Помощница Ива объяснила это так: её «не могу» оказалось сильнее, чем его «могу».

В романе «Могу!», как и в «Мнимых величинах», как и в романах Ф.М. Достоевского, логические построения сталкиваются с человеческой «натурой», которая оказывается сильнее. Здесь вновь, как и в «Мнимых величинах», рассматривается тема настоящих и мнимых ценностей. Всевластие Ива и его денег оказывается «мнимой величиной» по сравнению с порядочностью, преданностью и любовью.

По мастерству в построении сюжета, в характерологии, по глубине философских идей роман Н. Нарокова «Могу!» может быть признан одним из самых значительных и интересных произведений не только в литературе второй волны эмиграции, но и в русской литературе ХХ века вообще.