I. Для описания физических процессов все системы отсчёта равноправны. Абсолютного пространства не существует.

j. Инерция, метрика и гравитация связаны друг с другом. Вблизи больших масс пространство неэвклидово.

k. Ньютоновская механика и его теория гравитации являются граничными случаями общей теории относительности.

l. Космология превращается в науку.

m. Представляется, что законы, которые подтвержаются нашим окружением, действуют также по отношению ко всему космосу, т.е. являются универсальными.

n. Космос имеет историю, возможно , начало и конец, во всяком случае, он подлежит развитию.

Квантовая теория (1926)

o. Дуализм волна- частица окончательно показал, что наглядность не является критерием правильности физических теорий.

p. Этот дуализм вновь разбивает понятие субстаннции ( ср. а,g)

q. Принцип неопределённости устанавливает принципиальные границы применимости классических физических понятий.

r. Влияние процесса измерения (наблюдения) на микрособытие ставит под вопрос объетивность эмпирических результатов.

s. Микрособытие (например, радиоактивный распад) осуществляется без познаваемых причин. Понятие каузальности подлежит дальнейшей радикальной критике (ср.d).

t. По отношению к микрособытиям действуют вероятностные законы.

u. Для адекватного описания квантовомеханических процессов возможно требуется "квантовая логика", отличающаяся от классической

Обобщающее

v. Для описания многих физических законов служат принципы симметрии.

w. Классическая физика годится очевидно только для нашего мира средних размеров. Она отказывает в мире атома и в мире спиралевидных туманностей.

x. Наука далеко выходит за пределы антропоморфных структур ( наглядности, повседневных понятий, повседневного опыта)

y. От опытных фактов нет логико-дедуктивного перехода к теориям. Также и в физике нет очевидности (ср. S 13), имеется только гипотетическое знание.

Многочисленные физики и не-физики дискутировали с теоретико-познавательными следсвиями этих открытий(4). Мы рассмотрим идеи только некоторых из них, тех, которые развили особые теоретико-познавательные и теоретико-научные позиции.

Эрнст Мах (1838 -1916) , физик и гносеолог одновременно, благодаря своей критике понятий абсолютного пространства, абсолютного времени и абсолютного движения подготовил почву для идей теории относительности, хотя эта теория и не во всех пунктах подтвердила его воззрения. Будучи сторонником феноменализма, он оказал сильное воздействие на Венский кружок и логический позитивизм(5).

Мотивом создания теории, по Маху, является не надежда получить знания о действительности, стоящей позади явлений, а лишь только возможность представить эти явления в простой и элегантной взаимосвязи (экономизм). Для естествоиспытателя не остаётся ничего иного, кроме исследования взаимозависимости явлений. Этот принцип экономии мышления Мах формулирует в статье, направленной против Планка:

В самом кратком выражении, задачей научного познания можно считать: приспособление мыслей к фактам и приспособление мыслей друг к другу ... Все полезные познавательные процессы являются специальными случаями или элементами биологически благоприятных процессов ... В познаветельном процессе можно заметить различные свойства; мы его характеризуем прежде всего как биологический и экономический.

(Мach, 1910,600)

Математик , физик и теоретик познания Анри Пуанкаре (1853 - 1912 ) известен как основатель конвенционализма(6). Согласно этому пониманию, предпосылки теории - не вопрос правильности, а вопрос конвенции. Пуанкаре многократно дискутирует это утверждение на примере геометрии.

Геометрические аксиомы - не синтетические суждения априори и не экспериментальные факты; они являются установлениями, покоящимися на соглашении.

(Poincare, 1914, 51)

Геометрия, таким образом, не является естественной наукой; но мы руководствуемся опытом при выдвижении аксиом; он не позволяет нам узнать, какая геометрия явояется истинной, но позволяет установить, какая более удобна (1914, 73). Наиболее простой и удобной геометрией, согласно Пуанкаре, является эвклидова и он предсказывает, что только она всегда будет применяться для описания естественных процессов. Это утверждение, правда, уже через несколько лет было опровергнуто теорией относительности.

Конвенциональный характер научных теорий простирается не только на геометрию пространства, в котором осуществляются прирордные процессы в соответствии с физическими законами , но и на сами эти естественные законы. Пуанкаре идёт, правда, не так далеко, как некоторые из его последователей, которые объявляли все естественные законы простой конвенцией, он оставляет за экспериментом контролирующую функцию: помочь осуществить выбор между различными логически возможными конвенциями.

Примечательным является селективный субъективизм астрофизика Артура С.Эддингтона(1882 - 1944). Он сильно приближается к кантовскому априоризму, но признаёт объектитвные элементы в физическом знании (1949, 41). Для разъяснения теоретико-познавательной ситуации физика, он использует следующее сравнение:

Представим, что специалист должен исследовать жизь в океане. Он забрасывает сеть и вытаскивает некоторое число живых существ. Он проверяет свою находку и ... приходит к двум обобщениям:

1. Нет морских существ менее пяти сантиметров в длину.

2. Все морские существа имеют жабры...

Находка соответствует системе знаний физика, сеть есть познавательное снаряжение, инструмент, который мы используем, чтобы что-то уловить. Забрасываение сети означает наблюдение.

(Eddington, 1949, 28)

Очевидно, что улов, т.е. физическое познание содержит субъективные (1) и объективные (2) черты. Наше познание, хотя и не полностью, но всё же в существенной степени определяется структурами наших чувственных органов и познавательных способностей.

В соответствии с этим пониманием, Эддингтон пытался, прежде всего в свои поздние годы, вывести основные мировые константы и законы природы априори, без опоры на опыт.

Достаточно распространённую новую ориентацию в исследованиях оснований мышления представляет собой операционализм. В Германии уже с 1910 г. Хьюго Динглер (1881 - 1954 ) развивал " философию методов", согласно которой методы изолирования измеряемых объектов и методы измерения должны иметь решающее влияние на результаты измерения и на формулы теории.

Независимо от Динглера, американский физик Перси У. Бриджмен (1882 - 1861) несколько позднее пришёл к аналогичным воззрениям. Он рассматривается зачастую как подлинный основатель операционализма. Согласно Бриджмену, понятия имеют фактическое значение лишь постольку, поскольку они относятся к возможным человеческим действиям. Физические "объекты" могут поэтому определяться через указание на способ их изготовления или измерения. Подробно Бриджмен занимается понятием длины.

Мы знаем что такое "длина" тогда , когда мы можем указать, какова длина какого-либо объекта ...Чтобы найти длину предмета мы должны осуществить определённые физические операции. Поэтому понятие длины определено, если определены операции, посредством которых измерялась длина; это значит, понятие длины включает не больше и не меньше, чем ряд операций; или, выражаясь иначе: понятие равнозначно ряду соответствующих ему операций.

(Bridgman, 1932, 4 f)

В соответствии с этим пониманием, понятие "длины" имеет различное содержание в зависимости от экспериментального опыта, посредством которого оно определяется.

Мы должны принять во внимание, что с изменением операций в действительности изменяется само понятие и применение одинакового имени для этих различных понятий диктуется лишь соображениями целесообразности.

(Bridgman , 1932, 16 f)

Бриджмен в своих исследованиях опирается прежде всего на Эйнштейна и специальную теорию относительности. Но операционалистскаая точка зрения характерна не только для физики.

Оперативный путь релевантен для многих других областей, а не только для физических феноменов, к которым я его применяю в своей книге. Фактически, он позволяент ожидать прояснения во всех тех ситуациях, в которых мы должны бороться с неясностью значений, а какая ситуация не имеет такого привкуса?

(Bridgman,1950,v)

Бриджмен стремился описать опыт физики; он хотел прояснения, а не норм. "Общая позиция вообще не содержит ничего нормативного" (1950, 163) .

Оперативная точка зрения нашла важное применение в исследованиях оснований логики. Лоренцен пытался обосновать аксиомы логики посредством находящегося в распоряжении опыта для доказательства утверждений, т.е. "посредством рефлексии условий возможности доказательства высказываний". Таким образом, также и в конструктивной или диалогической логике имеется методическое априори(7). Правда, посредством соответствующего выбора правил для диалоговой игры возможно обосновать (симулировать) либо классическую , либо интуиционистскую логику. Решение в пользу специальной логики может также не нравится. Это методическое априори под названием "протофизика" опять получило проникновение в физику (Лоренцен, Янич) .

Биология и психология

Биология

В биологических науках решающий стимул дали прежде всего нейропсихология, генетика, теория эволюции, исследование поведения, учение о познании. В 1826 г. Йоган Мюллер (1801 - 1850) открыл закон специфических энергий органов чувств.

Он гласил: качество ощущения зависит исключительно от того, какому нерву передаётся раздражение. Например, возбуждение зрительного нерва всегда пробуждает световые ощущения , порожедены ли они светом ("адекватное" раздражение) , электрическим импульсом, давлением на глазное яблоко, натяжением невных путей. Соответствующее ощущение есть ощущение света и долгое время верили в действительное образование света в глазе, " с тем, чтобы внутренний свет противостоял внешнему"

(Гёте).

Исходя из этого закона, Гельмгольц развил теорию иероглифов и критиковал одновременно как кантовский идеализм, так и современный ему материализм с его теорией отражения(8).

Если бы мы стремились к полноте, мы бы должны были подробно остановиться на Эрнсте Геккеле и его так называемом биогенетическом основном законе : Онтогенез (т.е. развитие индивида) есть сокращённое повторение филогенеза ( эволюции вида) , правило, которое должно действовать для мышления и познания. Мы ограничимся, однако, одной важнейшей проблемой (каузальность) и одним важным автором (Конрад Лоренц)

Хотя доныне в общенаучном сознании распространена (ср.стр.13 ), лишь критика понятия каузальности с позиций современной физики, биология также начинает оказывает на эту дискуссию всё более сильное влияние. Биологические системы подчиняются чувствительным условиям равновесности, которые нуждаются в сложнейших механизмах регуляции (ср. стр. 62). Адекватное описание такой обратной связи дали лишь кибернетика и теория систем. Кибернетика иногда опрелеляется именно как теория обратной связи

Для обратной связи уже не годится простая схема причина-следствие. Элемент должен быть как причиной, так и следствием и, соответственно, должен таковым описываться. Пиаже говорит поэтому о циклической или обратной каузальности (1974, 133) и о ревизии понятия каузальности в кибернетическом направлении.

Другой важный пункт в дискуссиях о каузальности есть мнимая противоположность каузальности и финальности. В биологии 20 столетия ,как в физике 19 столетия, происходит отказ от телеологического мышления. Финальность, предположение о целенаправлености созидающего конструктора, долгое время было единственным очевидным объяснением целесообразности органических структур.Эта целесообразность, сохраняющая вид, полностью признаётся также и сегодня под имененм телеономия.

Этот термин, предложенный в 1958 г. Питтендраем, должен был освободить понятие целесообразности от метафизическо-телеологического толкования, согласно которому эволюция как целое имеет предустановленную цель. Органическая структура целесообразна только в тот временной промежуток, в котором живёт, но она не руководствуется каким-либо сверхзаданным планом или каким-либо будущим временем. Но эту форму целесообразности следует изучать объективно и научно как пригодность, приспособленность. Таким образом, телеономия относится к телеологии примерно так, как астрономия к астрологии или химия к алхимии.

Понятие финальной причины, которое развил Аристотель, напротив, заменяется понятием обратной каузальности. В то время как финальные объяснения должны, кажется, остаться для дальнейших исследований, в связи с низвержением финальности возникает совершенно новая проблема. Важнейшей областью применения этой кибернетико-каузальной постановки вопросов является возникновение самой жизни. Представляется, что мнимо непреодолимые границы между неживыми и живыми системами разрушаются именно в наши дни.

Той биологической дисциплиной, которая вносит сегодня важнейший вклад в теорию познания является, пожалуй, исследование поведения. Её основатель Конрад Лоренц (1903 -1989) уже с 1940 года исследовал "врождённые формы опыта" с биологических позиций. Для него понимание мира не первичная необходимость самого мышления, а достижение особого и совершенно естественного аппарата, центральной нервной системы (Lorenz,1943,240). На вопрос, почему согласуются (частично) категории познания и реальности, Лоренц отвечает:

По тем же причинам, по которым копыто лошади приспособлено к степной почве, а плавники рыбы приспособлены к воде ...

Между формами мышления и созерцания и между формами самой реальности существует точно такое же отношение, какое имееет место между между органом и внешним миром , между глазами и солнцем, между копытом и степной почвой, между плавниками и водой ..., такое же отношение, как между образом и отображаемым предметом, между упрощающей моделью и действительным положением дел , отношение более или менее широкой аналогии.

(Lorenz,1943, 352 f)

Наши познавательные способности, таким образом, есть достижение врождённого аппарата отражения, который был развит в ходе родовой истории человека и даёт возможность фактического приближения к внесубъективной действительности. Степень этого соответствия принципиально доступна для исследования, по меньшей мере, методом сравнения.

Ясно , что все биологические дисциплины должны над этим совместно работать. Ведущая роль отводится исследованию поведения потому, что оно "сидит между двумя стульями", а именно, между зоологией, психологией и антропологией. Это проявилось ещё отчётливее , когда старое название "психология животных" в 1950 г. было вытеснено международным названием "этология".

Психология

Если уже признано, что логики и математики, физики и биологи дискутируют вопросы и ответы теории познания, то неудивительно , что также психология проявляет значительный интерес к этим дискуссиям. Новые взгляды принесли гештальтпсихология (Вертгеймер, Кёлер), психология детей и развития (Карл и Шарлотта Бюлер), но прежде всего работы Жана Пиаже (1896 - 1980) , который, будучи биологом и философом, интересовался проблемами человеческого познания и, в результате пятидесятилетних исследований восприятия и мышления у детей, оказал новаторское воздействие на психологию развития.

Вопрос о том, как осуществляется познание, для Пиаже есть прежде всего психологическая проблема. Но он настаивает на том, что этот вопрос доступен для экспериментального исследования. Так, совершенно эмпирическими вопросами являютя:

выводятся ли логические операции преимущественно из языка или из общих координаций поведения...

возникают ли эти координации независимо от всякого чувственного опыта, или постепенно конструируются в ходе взаимодействия субъекта и объекта ...

чётко ли разграничимы аналитические и синтетические суждения на всех этапах развития или между ними есть переходы...

(Piaget in Furth, 1972,12)

При этом Пиаже не хочет оставаться в стороне. Он убеждён , что соответствующее понимание когнитивной функции и её развития необходимо требует учёта биологических условий.

Фактически, любая реакция есть также биологическая реакция и современная биология показывает, что реакция не может быть детерминирована исключительно внешними факторами , но зависит от "норм реакции", которые характерны для каждого генотипа или каждого генетического пула ...Развитие никогда нельзя редуцировать к простым эмпирическим приобретениям.

(Piaget in Furth,1972, 10 f)

Нормы реакции являются врождёнными границами развития, внутри которых организм может реагировать на окружающие условия. Пиаже (1974, 90) характеризует их поэтому как совокупность фенотипов, которые в состоянии порождать генотип. Такие нормы реакции имеются у всех видов в большом количестве. Также и в когнитивной области некоторые структуры могут характеризоваться как врождённые. По меньшей мере, на уровне восприятия предположение о врождённом познании полностью осмысленно. Так, уже первые оптические впечатления младенца обусловлены структурами чувственных органов (например, дву- или даже трёхмерность), что делает очертания соразмерными опыту (1974, 276 ff). Поэтому для Пиаже, так же как для Лоренца, теория эволюции является стимулом, побуждающим рассматривать человека во взаимосвязи с его биологическими корнями (Furth,1972, 22).

Третьим главным интересом Пиаже является теория познания.Он последовательно пытался рассматривать и развивать её как научную дисциплину. Хотя теоретико-познавательные вопросы влекли его с самого начала, эта сторона его трудов менее известна. Но теория познания для него не чисто философская дисциплина.

Когда спрашивают о природе познания, не только полезно, но и необходимо учитывать психологические данные. Фактически все теоретики познания в своём анализе опираются на психологические факторы, но их представления о психологии в большинстве случаев спекулятивны и не основаны на психологических исследованиях. Я убеждён, что любая теория познания должна также иметь дело с проблемами фактов, как и с формальными проблемами.

(Piaget, 1973,14)

Эту научную теорию познания Пиаже хочет наконец интегрировать в общую взаимосвязь наук.

Я никогда не мог себе представить психологических исследований, того, как они могут осуществляться без постоянных, осознанных междисциплинарных связей , которые должны устанавливать все естественные науки ... В случае психологии развития и когнитивных функций, с одной стороны, существует связь с биологией, с другой стороны, ... с теорией познания и имманентной для неё связью с историей науки и логики.

(Piaget in Furth, 1972, 9f )

Глубинная психология

То, что не все процессы, раздражения и реакции нашего тела, нервной системы и мозга осознаются, сегодня звучит как банальность. Но вопросы о том, как неосознаваемые элементы центральной нервной системы, духовной или "душевной" жизни связаны с сознанием, возможно ли структурировать и исследовать "бессознательное", а если да, то каким образом, - это вопросы к которым обратилась прежде всего глубинная психология (Фрейд, Адлер, Юнг) и ответ на котороые получен лишь в новейшее время с помощью физиологии и этологии.

Попытка выявить и проанализировать эти "корни бессознательного" содержится, например, в теории архетипов Карла Гюстава Юнга (1875 - 1961) и его учении о коллективном бессознательном(9). Хотя бессознательное испытывает сильное воздействие со стороны индивидуальных переживавний, согласно Юнгу, оно содержит также элементы, которые являются общими для всех людей.

Коллективное бессознательное есть совокупность того, что в мире душевного значимо не только для единиц, но для многих и в глубочайшем слое даже для всех ...

(Seifert,1965,40)

Коллективное бессознательное представляет собой объемлющую , сверхрациональную структуру, независимую от человеческого сознания. Элементами этой структуры являются, по Юнгу, "элементарные образы" или "архетипы".

(Seifert,1965,42)

Открыть архетипы, сделать их сознательными, возможно только непрямым путём, так как сознание преобразует их в процессе выявления. "Я должен признать, что не могу представиь себе ни одного прямого пути для решения этой задачи " (Jung, 1954,559).

Принадлежат ли архетипы к естественным основам человека или они априори духовного порядка, сопоставимые с трансцедентальными предпосылками нашего познания, как это утверждал Кант в своей первой критике разума ? Ответ гласит: архетипы связаны с обеими сторонами, естественной и духовной. Их естественный аспект проявляется в том , что их можно расматривать по аналогии с инстинктами.

(Seifert,1956,47)

Принимая во внимание структуру тела, было бы удивительно , если бы психическое было единственным биологическим феноменом, не проявляющим очётливых следов предшествующей истории развития и что эти признаки весьма вероятно находятся в ближайшей связи с инстинктивной основой.

(Jung, 1954,558)

Аналогично тому, как в этологии выявляются специфические для вида врождённые образцы поведения (инстинкты, импульсы), в соответствии с которыми действуют или реагируют животные определённого вида, Юнг видит в архетипах интерсубъективные (коллективные ) образцы переживания, архаические образы, которые определяют переживание (Jung,1954, 557-580).

Инстинкты и архетипы не есть нечто, приобретаемое посредством личного опыта, не есть нечто выученное и выучиваемое. Они предшествуют любому опыту, они являются изначальными предпосылками для всего, что может делаться или переживаться.

(Seifert,1965,47 )

Учение об архетипах имело, правда, определённую эвристическую ценность для диагноза и терапии нарушений психики; но его научное значение очень спорно. Прежде всего это вызвано его непроверяемостью. Так, сам Юнг писал:

Кроме того, любое восприятие архетипа уже сознательно и поэтому в необозримой мере отличается от того, что послужило поводом для восприятия. Поэтому для психологии становятся невозможными любые высказываения о бессознательных состояниях , т.е. нет никакой надежды, что можно будет доказать значимость каких-либо высказываний о бессознательных состояниях или процессах.

(Jung, 1954, 577)

Антропология и языкознание

Когда антрополог берётся сравнивать культуру австралийского аборигена с культурой эскимоса или англичанина, он прежде всего сталкивается с различиями. Но так как все культуры являются продуктами человеческого духа, под внешней поверхностью должны быть найдены родственные им всем черты.

(Leach, 1971,29 )

Старейшее поколение антропологов (А.Бастиан, Дж.Фрэзер) исходили из того, что ввиду принадлежности всех людей к одному виду, должна иметься общность, которая проявляется в форме сходных обычаев у разных народов. Согласно взглядам Клода Леви-Строса (р. 1908), эту общность, однако, следует искать не на уровне фактов, а на уровне структур.

Такие структуры могут проявляться в системах родства и супружества, в мифах и религиях, символах (тотемизме) и ритуалах, в искусстве и языке. Ввиду многосторонности, даже универсальности, методы структурализма в течение нескольких лет во многих конкретных науках привели к удивительным изменениям и породили новые взгляды(10). Например, согласно предположению Леви-Строса имеется структурное сходство или равенство форм родства или супружества, что вытекает из действия общих, но скрытых законов (Levi-Strauss, 1971,46). Аналогично он работал и в других социальных областях, в соответствии с гипотезой о том,

что различные формы социальной жизни, в принципе, имеют одинаковую природу: системы поведения, которые на уровне сознательного и общественного мышления представляют собой проекции общих законов, управляющих бессознательной деятельностью духа.

(Levi-Strauss,1971,71f)

В качестве примера такой структуры Леви-Строс набрасывает "кулинарный треугольник", в котором он упорядочивает кулинарные привычки различных народов(11). В языкознании он приходит к аналогичным результатам:

Языковые категории представляют собой механизм, который позволяет превращать универсальные структурные свойства человеческого мозга в универсальные структурные свойства человеческой культуры. И если имеются эти общие понятия, они должны на более глубоком уровне рассматриваться как врождённые. В этом случае можно предположить, что есть образец, который (в ходе человеческой эволюции) ... отчеканил человеческую психику.

(Leach, 1971,41f)

Леви-Строс, однако, не идеалист берклеевского типа.

Природа для него, скорее, подлинная действительность "там во вне", она подчиняется естественным законам, которые, по меньшей мере, частично доступны опыту, однако наша способность познавать сущность природы ограничена сущностью того аппарата, с помощью которого мы её постигаем.

(Leach, 1971, 28)

Уже у Леви-Строса обозначается ещё одна область, которая в указанное время (с 1900) поставляет стимулы для развития теории познания: языкознание. Философия языка имелась, правда, уже в античности ( Гераклит, Стоя, неоплатонизм), в средневековье, в грамматике Пор-Рояля (Арно, Ланцелот), у Локка, Лейбница и Руссо, у Гамана и Гердера, у Шлейермахера и В.ф. Гумбольдта. Однако значение языка для познания, после начинаний Д.Э.Мура и Б.Рассела, было особенно обстоятельно раскрыто Людвигом Витгенштейном (1889-1951) .

Если в основе традиционной теории познания лежала схема субъект-объект, то, начиная с Витгенштейна, между субъетом и объектом помещается язык как медиум понятийно-логической репрезентации мира.

(Leinfellner,1965, 160)

Последовательным образом Витгенштейн утверждал в "Логико-философском трактате": вся философия есть критика языка. Язык имеет ту же самую структуру, что и познаваемая действительность; язык и мир изоморфны (см. также Stenius, 1969, 121 ff) . Отсюда следует:

Границы моего языка означают границы моего мира...

То, что мир есть мой мир, проявляется в том , что границы языка (языка, который понимаю только я) означают границы моего мира.

(Wittgenstein,1921,5.6,5.62)

Это значит, что границы познания совпадают с границами языка. Такую позицию Стениус назвал трансцедентально-лингвистической. Витгенштейн отклоняет, однако, кантовский синтетический априоризм. Правда, речь идёт - как у Канта - об "условиях возможности опыта" , но трансцедентальная проблематика переносится с уровня разума на уровень языка (Stegmuller, 1969b, 555).

Вопросы о том, насколько язык делает возможным познание, определяет, ограничивает или затрудняет его обсуждаются с этого времени философами и антропологами, логиками и лингвистами. (Роли языка в познании посвящена также глава G).

В Германии такие вопросы, опираясь на В.ф. Гумбольдта, обстоятельно исследовал Лео Вайсгербер (р. 1899) . Он видит в языке главным образом средство не только мировоззрения , но и мироформирования. Различные языки ведут поэтому к различным картинам мира(12).

С этой трактовкой родственна гипотеза Сепира-Уорфа (ср.стр.143). Бенжамин Ли Уорф (1897-1941) выступает против распространённой точки зрения - он называет её установкой естественной логики (Whorf,1963,8) -,

процесс мышления осуществляется у всех людй в принципе одинаково, он подчиняется законам общей логики, а различные языки служат лишь средством выражения независимого от них содержания.

(Gipper, 1972,9)

Из факта структурного различия языков вытекает то, что я называл "принципом лингвистической относительности" .Он утверждает , грубо говоря, следующее: люди, использующие языки с очень сильно различной грамматикой, приходят, как правило, вследствие этой грамматики, к различным наблюдениям и оценкам внешне сходных явлений. Поэтому как наблюдатели они не тождественны, а приходят к различным представлениям о мире.

(Whof, 1963, 20)

Языковые различия ведут , таким образом, не только к различиям в описании, но различиям в картине мира. Индейцы хопи Северной Америки имеют совершенно иной язык по сравнению с европейцами и образуют иную , "индейскую модель универсума" (Whorf,1963,102) . Им неизвестны наши понятия пространства-времени. Если бы они создали науку, она была бы существенно отличной от нашей.

Наконец, Ноам Хомский (р.1928) открыл в этой дискуссии новое измерение. В своей языковой теории возвращается он - по крайней мере терминологически - обратно к декартовским "врождённым идеям". Языковая компетентность - те языковые знания, которыми располагает каждый нормальный говорящий - покоится на врождённых структурах, генетически обусловленных языковых способностях, своего рода универсальной грамматике, лежащей в основе любого человеческого языка. Такими общими правилами являются , например, : условия элизии, принцип циклического использования, принцип А-через-А(13). Языковая способность конститутивна для познавательной способности.

Весьма вероятно, что общие признаки языковых структур отражаются не в ходе индивидуального опыта, а, скорее, в общем характере способностей добывать знания - т.е., в традиционном понимании, во врождённых идеях и принципах.

(Chomsky, 1969,83)

Исследования универсальной грамматики есть, в таком понимании,исследование человеческих интеллектуальных способностей (Chomsky,1970,50) . Во всяком случае, Хомский убеждён, что существует возможность естественнонаучного объяснения этого феномена (1970, 159). В следующих главах мы и попытаемся дать такое объяснение.

В ПОЗНАНИЕ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Если мы желаем сомневаться во всём, так как не имеем возможности постичь всё это с надлежащей определёностью, то это подобно поведению человека, который не хочет использовать свои собственные ноги, а сидит сиднем и гибнет, потому что у него отсутствуют крылья для полёта.

(Локк, 1690, книга 1., Введение)

Доказательность

Познание является целью всех наук и философии. Восприятие и наблюдение, эксперимент и научное исследование, мышление и логическое заключение, медитация, интуиция и откровение должны вести к познанию. Но как обстоит дело с надёжностью нашего познания? Можно ли доказать всё или, по меньшей мере, что-либо из наших познаний?

Постулат обоснования, согласно которому все утверждения должны быть доказаны, ведёт к троякому тупику, который Г.Альберт удачно назвал трилеммой Мюнхаузена. При этом имется только "выбор" между

a. бесконечным регрессом, идущем всё дальше и дальше в поисках основ,

b. логическим кругом, при котором возвращаются к высказываниям, которые уже выступали в качестве условий обоснования,

c. прекращением процесса обоснования в определённом произвольном пункте(14).

Бесконечный регресс практически не осуществим, круг - логически ошибочен; остаётся, таким образом, прекращение процесса обоснования. Имеются ли абсолютно надёжные (но не тавтологичные) высказывания? Имеются ли констатации о действительности , которые несут своё оправдание "в самих себе"?

Тысячелетиями были убеждены , что таковые имеются. Геометрия и физика, казалось, в изобилии поставляют такие утверждения. Уже Аристотель хотел строить науку на таких принципах, которые непосредственно очевидны и поэтому не нуждаются в доказательстве (Scholz,1969,29). Также Паскаль считал возможным основывать геометрические доказательства на самоочевидных, а потому истинных аксиомах.

Геометрия предлагает только такие вещи, которые в соответствии с естественным взором являются ясными и надёжными, а потому полностью истинными.

(Pascal, Vom Geiste der Geometrie)

Одновременно метафизика и религиозное откровение также обещали надёжное знание. После возражений, выдвинутых эмпириками против этого убеждения, Кант разрушил сначала надежду на доказательные метафизические истины. Но всё же он полагал найти в синтетических суждениях априори неопровержимо истинные высказывания, по меньшей мере, для действительности, данной в опыте. Однако ни его примеры, ни его критерии, ни его обоснование не выдержали проверки наукой и теорией науки.

Научные гипотезы и теории недоказуемы беспредпосылочно. Возможно только, исходя из недоказанных посылок, проверять , что из них следует, в соответствии с определёнными правилами вывода. Эти недоказанные посылки в математике называют аксиомами, а также постулатами, принципами, максимами, в английском primitive propositions. Аксиома тем самым (также и в математике) не недоказуемое или даже самоочевидное положение, но такое положение, от доказательства которого отказываются, потому что с чего-то нужно начинать. Аксиоматическая система представляет cобой, правда, собой архимедову точку теории, но не для познания действительности.

Сходная проблема (особенно трилемма Мюнхаузена) существует также для введения понятий. В любой теории некоторые понятия должны оставаться неопределимыми Их называют основными или собственными понятиями, в английском primitives или basik concepts. Также и они не являются ни принципиально неопределимыми, ни интуитивно ясными - как этого требовал Паскаль для геометрии - но такими, от дефиниции которых отказываются, чтобы с чего-то начать.

Этот своеобразный параллелизм между аксиоматикой и теорией дефиниций был обнаружен Паскалем.

( См. Scholz, 1967,117.)

То, что математика или естествознание могут поставлять совершенно надёжное знание о мире, является заблуждением. Эйнштейн выразился очень кратко:

Понятия и принципы, лежащие в основе теории, ... являются свободными изобретениями человеческого духа, они не могут быть обоснованы ни ссылками на природу человеческого духа, ни каким-либо априорным способом ... В той степени, в какой предложения математики относятся к действительности, они не надёжны, в той степени, в какой они надёжны, они не относятся к действительности.

(Einstein,1972,115,119)

Другая попытка получить несомненные высказывания идёт от частных восприятий, которые находят своё выражение в чистых опытных предложениях, так называемых протокольных предложениях (Нейрат), элементарных предложениях (Витгенштейн), констатациях (Шлик), предложениях наблюдения (Карнап) или базисных предложениях (Поппер). Такие предложения должны были образовывать фундамент познания и служить либо исходным материалом для индуктивной логики (Карнап), либо выступать последней инстанцией при проверке теорий (Поппер). Весь этот комплекс вопросов называют базисной проблемой опытно-научного познания.

Хотя базисная проблема может быть сформулирована достаточно просто, а её обсуждение не требует сложного технического аппарата, мнения здесь всё ещё сильно расходятся (Stegmuller, 1969b, 449). Постоянно обнаруживается, что базисная проблема не имеет абсолютной определённости. Также и она имеет либо частный, либо конвенциональный, либо гипотетический харктер, она не является несомненной или очевидной (Stegmuller,1969a, 345-373).

Пытаются также реализовать (спасти) постулат обоснования посредством обращения к повседневному языку, на котором мы " уже" говорим и использовать его для построения научного языка и науки. Начинают при этом с распространённого "предпонимания" слов и предложений. Это направление в логике и математике называют конструктивизмом, в гуманитарных науках герменевтикой.

Спорно, однако, является ли этот путь научным методом или имеет только эвристическую ценность(15). Серьёзнейшим возражением во всяком случае является тот факт, что наука достигшая гипотетико-дедуктивной стадии, исходит не из повседневных понятий или познаний, а из таких, которые имеют мало общего с повседневным опытом, например, гильбертово пространство (квантовая механика), идеальная популяция (генетика популяций), нервный импульс (нейрофизиология) , отличительный признак (фонология). Не стоит и надеяться "вывести" аксиоматическую квантовую теорию поля из какого-либо опыта. Скорее все науки харектеризуются тем, что выдвигают гипотезы и стремятся проверить их на опыте. Именно при интерпретациях текста и дополнениях (догадках), примерах герменевтики это становится особенно отчётливым.

Для нас этот путь не годится уже потому , что мы рассматриваем познавательные способности генетически, хотим исследовать их филогенетическое развитие. Мы не можем поэтому исходить из какого-либо подобного предпонимания (если даже в изложении действуем без сомнений).

Итак, остаётся только абсолютный скептицизм?

Если мы займём позицию полного скептицизма, позицию, находящуюся вне любого познания и потребуем, посредством какого бы то ни было принуждения, вернуться отсюда обратно в круг знания, мы потребуем невозможного и наш скептицизм никогда не будет опровергнут. Ибо любое опровержение должно начинаться с какого-либо элемента знаний, который разделяют спорящие стороны. Поэтому философская критика познания не должна быть подобным образом деструктивной, если она желает придти к каким -либо результатам.

(Russel, 1967,132f)

Хотя нет в абсолютном смысле доказуемых положений, имеется всё же относительная доказательность; т.е. иногда допустимо показать, что высказывание В является правильным, если действительно высказывание А. При этом для доказательства В делаются определённые предпосылки, которые со своей стороны не доказываются , а вводятся как предположения, как гипотезы. Эти недоказанные предпосылки (аксиомы и правила вывода) необходимо строго отличать от того, что получается в качестве следствия на основе логико-дедуктивного вывода. Последние могут быть также только относительно, но не абсолютно доказанными, так как гипотетический характер посылок передаётся также и следствиям . В этом смысле всё наше знание, в особенности всё научное знание гипотетично.

Гипотетическая предпосылка, что определённые вещи являются просто истинными, является необходимой частью человеческих познавательных устремлений.

(Lorenz, 1973a, 88)

Я называю такие принципы постулатами, потому что рассматриваю их в качестве истинных и необходимых для научного исследования, хотя и не могу их доказать.

(Rosenblueth, 1970, 65)

Генрих Шольц указывает на то, что в философии такие постулаты имеют характер признаний (1969,20, 313) . Вместо предпосылок и следствий можно было бы подразделять философские высказывания на признания и знанние. Какие принципы (аксиомы, постулаты, максимы, предпосылки, исходные тезисы) выбрать - вопрос личного решения. Это, однако, не означает, что в выборе принципов существует полная свобода. Например, они должны быть совместимы друг с другом; их собственные следствия не должны противоречить им самим .

Естественно, невозможно указать чётких основ для того, чтобы считать предполагаемый постулат ложным. В особенности он должен сам себя подтверждать, а не опровергать; т.е.заключения, на которые опирается этот постулат, должны вести к результатам, которые с ним совместимы.

(Russel, 1952,430)

Прежде всего они должны быть оправданы в качестве гипотез.

Для того, чтобы защищаемую точку зрения и способ аргументации последующего исследования сделать более ясными и облегчить дискуссию, мы укажем принципы, из которых исходим. Эти принципы имеют онтологическую, теоретико-познавательную и методологическую природу. Быть может, даже в ослабленной форме они будут достаточны для указания аргументативных связей. Мы не будем по отношению к каждому постулату подчёркивать, что он не является ни очевидным, ни доказуемым. Но это не добытые из воздуха утверждения, имеются аргументы, которые делают их , по меньшей мере, защитимыми. Но, в конечном счёте, оправдать их может только успех их использования.

Постулаты научного познания