Раздел 4.

Существа, которых волнуют лишь осязаемые предметы, могут быть хорошими или дурными в зависимости от того, хорошо или плохо упорядочены их явные аффекты. Совсем иначе обстоит дело у существ, способных обнаружить в нравственном добре или зле разумные причины для влечения (affection) или отвращения; ибо, как бы беспорядочны ни были явные аффекты у такого рода индивидуума, его нрав будет добрым и само существо — в целом добродетельным, пока эти необузданные аффекты будут подчинены аффектам обдуманным, о которых уже шла речь.

Более того. Если у него бурный, вспыльчивый, влюбчивый характер и если, укротив эти страсти, невзирая на их сопротивление, существо обратится к добродетели, мы скажем, что его заслуга тем более велика; и мы окажемся правы. Если тем не менее частный интерес был единственной сдерживающей его преградой; если оно не чувствовало очарования добродетели и его единственным достоянием были его пороки, то, как мы уже доказала, от этого оно не станет более добродетельным. Однако очевидно, что если вспыльчивый человек по доброй воле и без малейшего низкого или рабского побуждения сдерживает порыв гнева, а сластолюбец обуздывает свою страсть; если и тот и другой, преодолев свои сильные склонности, стали один робким, а второй спокойным и ласковым, мы оценим их добродетель гораздо более высоко, чем если бы у них на пути не было препятствий. Как же так? Неужели склонность к пороку подчеркивает добродетель? Разве извращенные наклонности необходимы для довершения (понятия) добродетельного человека?

Вот к чему сводятся такого рода трудности. Если необузданные аффекты порой дают о себе знать, но при этом подавляются сверху, то налицо неоспоримое доказательство того, что добродетель преобладает и господствует над характером. Но если существо по-настоящему добродетельное не искушается своими страстями, то можно сказать, что оно следует принципам добродетели, не упражняя при этом свои силы. В этом последнем случае добродетель, не имеющая врагов, с которыми нужно бороться, может быть, вовсе от этого не слабее; в первом случае тот, кто победил своих врагов, от того не менее добродетелен. Напротив, преодолев препятствия, которые мешали его совершенствованию, он может полностью отдаться добродетели, и причем обладать ею в большей степени. Добродетель распределяется неравномерно у разумных существ, то есть у людей, хотя бы даже среди них и не нашлось ни одного, кто обладал бы здравым и основательным разумом, который только и может быть основой постоянного и совершенного характера. Порок вместе с добродетелью распоряжается поведением людей, то одерживая победу, то терпя поражение, ибо очевидно, исходя из уже сказанного нами, что какова бы ни была у существа беспорядочность чувств как по отношению к осязаемым предметам, так и по отношению к мыслящим и нравственным существам, как бы непримиримы ни были его принципы, насколько бы неистовым, распутным и жестоким ни стало это существо, но если оно еще хоть немного восприимчиво к очарованию добродетели, если в нем еще каким-то образом проявляются доброта, сострадание, приветливость или признательность, я утверждаю, что добродетель в нем не умерла и что оно не полностью порочно и лишено человеческих чувств.

Преступник, который отказывается выдать своих сообщников, исходя из чувства чести и верности, и который, вместо того чтобы их предать, подвергается страшным пыткам и даже идет на смерть, явно руководится определенными, хотя и неуместными добродетельными принципами. Такое же суждение можно вынести о злоумышленнике, предпочитающем умереть вместе со своими сотоварищами, чем выдать их на гибель.

Мы видели, как трудно сказать о ком бы то ни было, что он безусловный атеист. Теперь нам представляется не менее спорным утверждение о том, что какой-то человек целиком порочен. В самом законченном негодяе таится искра добродетели. Вот одно из самых справедливых высказываний, которые мне известны: “Ничто не встречается так редко, как абсолютно честный человек, если он вообще не абсолютный негодяй, ибо повсюду, где есть малейшее искреннее чувство (affection), можно, строго говоря, найти зачатки добродетели”.

Исследовав, что такое добродетель сама по себе, мы рассмотрим, как она согласуется с различными системами, относящимися к божеству.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.