Индустрия перевода

It is a beauteous evening, calm and free

It is a beauteous evening, calm and free, The holy time is quiet as a Nun Breathless with adoration; the broad sun Is sinking down in its ranquility;

The gentleness of heaven broods o‟er the Sea:

Listen! The mighty Being is awake, And doth with his eternal motion make A sound like thunder–everlastingly.

Dear Child! Dear Girl! That walkest with me here, If thou appear untouched by solemn thought,

Thy nature is not therefore less divine:

Thou liest in Abraham‟s bosom all the year; And worship‟st at the Temple‟s inner shrine,

God being with thee when we know it not.

[4, с. 281]

Прелестный вечер тих, час тайны наступил

Прелестный вечер тих, час тайны наступил; Молитву солнце льѐт, горя святой красою. Такой окружена сидела тишиною Мария, как пред ней явился Гавриил.

Блестящий свод небес уж волны озарил! Всевышний восстаѐт, – внимайте! Бесконечный, Подобный грому, звук гремит хвалою вечной Тому, кто светлый мир так дивно сотворил.

О милое дитя! О по сердцу родная! Ты думой набожной хотя не смущена,

Со мной гуляя здесь, – но святости полна;

Невинностью своей живѐшь в блаженстве ран, Ты в горний тайный храм всегда летишь душой, И бог, незрим для нас, беседует с тобой.

(Перевод И. Козлова [5])

Чудесный вечер – воля и покой

Чудесный вечер – воля и покой; В благоговении священный час Дыханье затаил; почти угас

Закат, за Морем разойдясь каймой;

Склонилось в ласке небо над водой; Чу! Грозное проснулось Существо, И в вечности томленья своего Грохочет безустанною волной.

51

Дитя! Со мной пришедшая сюда – Пусть просветленья ты не обрела, В тебе, взращенной в лоне Авраама, Подобье Божье светится всегда:

Допущенная пред святыню Храма, Ты неприметно с Господом была. (О. Владимир [6])

Идейно-эмотивную основу рассматриваемого сонета составляет переживание красоты повседневной природы, что консонансно репрезентировано в ПТ1 и ПТ2. Лирический герой, гуляя по берегу, восхищѐн морем на закате, образ которого является центральным в произведении.

Образ моря получает развернутое воплощение в форме сонета итальянского образца, которой следует переводчик. У. Вордсворт следует итальянскому канону, сохраняя ритмическое и композиционно-тематическое строение итальянского сонета. Поэт соблюдает правила рифмовки (схема abba abba cdc dcd) и логику развития поэтического образа («завязка – развитие – кульминация – развязка»), что консонансно репрезентировано и в ПТ1, и в ПТ2.

Для сонетов характерно композиционно-тематическое соотношение первых двух строф («завязка – развитие»). Данному соотношению соответствуют катрены рассматриваемого сонета и его переводов. В первом катрене ИТ одним из ключевых средств художественной выразительности является сравнение (The holy time is quiet as a Nun), которое объективирует эмотивность образа вечернего моря. В ПТ1 сравнение заменено метафорой (молитву солнце льѐт), которая также передаѐт спокойную, умиротворѐнную атмосферу вечера. При этом в первом катрене переводчик вводит новые образы Марии и Гавриила, отсутствующие в ИТ (Такой окружена сидела тишиною / Мария, как пред ней явился Гавриил). Эмотивность первого катрена ИТ передана и в ПТ2, где используется эпитет (священный час), а также олицетворе-

ние (час дыханье затаил).

Второй катрен сонета продолжает мысль о красоте моря на закате и представляет собой с композиционно-тематической точки зрения развитие. У. Вордсворт вводит образ собеседника, используя прямое обращение (Listen!), как и переводчик ПТ1. Однако в ПТ1 лирический герой обращается не к конкретному собеседнику (…внимайте!). В ПТ2 создано впечатление, что лирический герой находится в одиночестве и воссоздан его внутренний монолог (Чу! Грозное проснулось Существо).

С композиционно-тематической точки зрения последующие терцеты представляют собой кульминацию и развязку. В первом терцете эмотивность сонета достигает наивысшей точки, что объективируется посредством восклицания и обращения (Dear Child! Dear Girl!). Это консонансно репрезен-

тировано в ПТ1 (О милое дитя! О по сердцу родная!) и ПТ2 (Дитя! Со мной пришедшая сюда).

Финальный терцет является продолжением обращения к дочери. Однако здесь подчѐркивается еѐ божественное начало (Thou liest in Abraham's

52

bosom all the year). Художественная мысль, развѐрнутая в терцетах ИТ репрезентируется в ПТ1 посредством обращений (Ты думой набожной хотя не смущена), инверсии (всегда летишь душой), развѐрнутой метафоры (Ты в горний тайный храм всегда летишь душой). Мысль о божественном начале ребѐнка консонансно репрезентирована в ПТ2 (В тебе, взращенной в лоне Авраама, подобье Божье светится всегда).

Таким образом, идейно-эмотивную основу рассмотренного сонета У. Вордсворта можно определить как восхищение красотой обыденного, художественно реализованное в образе моря на закате и объективированное в сонетной форме итальянского образца, что репрезентировано в ПТ1 и ПТ2. Однако нарушение строфики оригинала, а также ввод образов, отсутствующих в ИТ, позволяет сделать вывод о средней степени репрезентации поэтичности в переводах.

В зависимости от степени репрезентации типологической доминанты условно выделяются консонансный, консонансно-диссонансный и диссонансный типы поэтического перевода. Консонансный тип поэтического перевода предполагает высокую степень транслированности поэтичности оригинала и передачу всех типологических параметров ИТ в их единстве. Кон- сонансно-диссонансный тип перевода предполагает среднюю степень транслированности поэтичности оригинала и характеризуется «возрастанием диссонанса вследствие частичного редуцирования поэтичности оригинала в процессе перевода» [3, с. 102]. Диссонансный тип перевода возникает при убывании консонанса и предполагает низкую и нулевую степени транслированности поэтичности оригинала. На основе средней степени репрезентации поэтичности ИТ в ПТ1 и ПТ2 можно сделать вывод о консонанснодиссонансных типах переводов.

Список литературы

1.Тургенев И.С. «Фауст», трагедия, соч. Гѐте. Перевод М. Вронченко // Перевод – средство взаимного сближения народов. – М.: Прогресс, 1987. –

С. 70–72.

2.Каган М.С. Эстетика как философская наука. – СПб.: Петрополис,

1997. – 554 с.

3.Шутѐмова Н.В. Типология текста в поэтическом переводе. – Пермь: Изд-во Перм. гос. нац. иссл. ун-та, 2012. – 153 с.

4.Wordsworth W. The Major Works including the Prelude. – Oxford: Oxford University Press, 2000. – 752 p.

5.Козлов И.И. Полное собрание сочинений [Электронный ресурс]. –

URL: http://az.lib.ru/k/kozlow_i_i/text_0110-1.shtml (дата обращения: 16.04.2015).

6.Владимир О. [Электронный ресурс]. – URL: http://www.stihi.ru/2004

(дата обращения: 12.12.2014).

53

А. Стоянович

Белградский университет, Сербия

НАЦИОНАЛЬНЫE ВАРИАНТЫ СЕРБСКОГО ЯЗЫКА И ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА1

Акцентируется внимание на проблеме вариантологии сербского языка, которая рассматривается как одна из составляющих профессиональной компетенции переводчика, сталкивающегося в своей работе с полицентрическими языками. Проанализировано, какие позиции относительно босняцкого/боснийского, хорватского и черногорского вариантов сербского языка отстаивают российские бюро переводов, которые своим клиентам в Интернете дают практически ответ на вопрос: разные ли это языки или варианты одного и того же языка?

Ключевые слова: сербский язык, идентичность, вариант литературного языка, перевод, профессиональная компетенция.

До недавнего времени зарубежные филологи и переводчики бюро переводов встречались в специальной литературе с сербскохорватским языком, занимаясь также его варианталогией (так называемым восточным и западным вариантами литературного языка в Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговине, Хорватии – см. [1]). После распада Социалистической федеративной Республики Югославии и обретения ее республиками государственной независимости этот язык утратил прежний статус (стал бывшим [2]), причем из него (сербскохорватского как переименованного сербского языка Вука Караджича [3, с. 106–107]) почти мгновенно «вылупились» отдельные политические2 языки: «хорватский», «босняцкий/боснийский», «черногорский». Соотношение этих лингвонимов, включая сербскохорватский (сербский), в социолингвистике расценивается исследователями (и переводчиками) неоднозначно (см. ниже). Налицо разнобой и путаница в «лингвистических» и «политических» языках, требуюущих понятных ответов на вопросы: разные ли это языки или варианты одного и того же языка? Если это варианты одного языка, то какого именно (сербского или «сербскохорватского»)?

Исходя из этого задачи нашего исследования таковы: 1) кратко остановиться на трактовке понятия «один (полицентрический) язык» (сербский или «сербскохорватский») в рамках двух противоборствующих концепций (сербистика vs сербокроатистика), 2) проанализировать на материале электронных источников мнения по данному вопросу российских бюро переводов. При этом преследуется цель познакомить зарубежного читателя (переводчика) с вариантологией сербского языка, воспрепятствовать появле-

1Работа выполнена в рамках гранта № 178014 «Динамика структура савременог српског језика» Министерства просвещения, науки и технологического развития Республики Сербии.

2О разграничении «языков лингвистических» (языки с точки зрения лингвистических критериев их идентичности) и «языков политических» («языки» только по названию) см. [4, с. 116–117; 5, с. 57, 73; 6, с. 112].

54

нию в российской филологии таких заголовков лингвистических статей, как «Проблемы перевода фразеологических единиц: на материале русского,

сербского и хорватского языков» [7]. К тому же мы исходим из предпо-

сылки, что элементарные знания о вариантологии сербского языка являются одной из составляющих профессиональной компетенции1 переводчика, сталкивающегося в своей работе с полицентрическими языками.

Начнем с ключевых терминов: «сербский язык», «сербскохорватский язык», «полицентрический язык», «парадигма сербокроатистики». Как уже указывалось [6], точки зрения на идентичность сербского языка в отечественной сербистике и сербокроатистике рубежа ХХ–ХХI вв. не созвучны. Их различие проявляется, в первую очередь, в том, на основании каких критериев представители этих дисциплин дают определения ключевым понятиям «сербский язык» и «сербскохорватский язык».

В русле современной сербокроатистики явное предпочтение отдается понятию «сербскохорватский2 язык» (выступающему в данном случае в роли гиперонима) с « з а у ж и в а н и е м » терминa «сербский язык» (когипоним) и насаждением политических терминов (якобы равноправных когипонимов) «бошняцкий/боснийский язык», «хорватский язык», «черногорский язык» (см. работы сторонников данной парадигмы: В.П. Гудкова, А.Р. Багдасарова, П. Пипера, С. Кордич, Б. Тошовича, И. Клайна и других).

За неимением достаточного количества лингвистических критериев сербокроатисты дополнительно ссылаются на восемь политических критериев: 1) критерий самооценки носителями языка, т.е. оценочные суждения относительно родного языка носителями языка; 2) критерий права каждого народа называть свой язык национальным именем; 3) критерий присвоения названий языкам; 4) критерий договоренности нелингвистических, т.е. политических, авторитетов; 5) критерий конституционного определения языка; 6) критерий отождествления национальной и языковой идентичности; 7) критерий культурных различий; 8) критерий наличия независимого государства [5, с. 53]. Потому неудивительно, что и российский лингвист Г.К. Венедиктов, следуя политическим критериям идентичности языка, смело утверждает: «Если “сербский язык“ и “хорватский язык“ как лингвонимы вряд ли у кого-либо в настоящее время могут вызвать возражения, то лингвоним “боснийский язык” (“bosanski jezik“), который настойчиво внедряют и пропагандируют в своих изданиях некоторые мусульманские деятели в Боснии и который входит в употребление и в научных трудах ученых других стран, не кажется бесспорным и безупречным» [8, с. 382–383]. Наряду с этим, парадигма сербокроатистики во многом созвучна программе обособления «литературных языков» на конфессиональной основе. Эта программа

1Несмотря на акцентирование компетенций, настоящая статья не ставит своей задачей решать проблемы дидактики, активных форм и методов обучения студен- тов-филологов по спецкурсу «Национальные варианты сербского языка» (квалификация филолог-сербист, переводчик).

2См. определение данного термина В.П. Гудковым в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» (1990), которое в научной сербистике давно уже отвергнуто.

55

нашла отражение и в Дейтонском договоре (1995), имеющем четыре равноправных текста, один из которых написан на английском, а три остальных на сербском языке, причем сербским языком в данном документе считается только экавский кириллический вариант, в то время как два иекавских варианта латинской графики сербского литературного языка именуются в нем

«хорватским» и «боснийским» языками.

В русле современной сербокроатистики особняком стоит учение о полицентрическом сербскохорватском языке, заимствованное кроатистом С. Кордич у представителей немецкой [9, с. 535] и англо-американской1 социолингвистики. Автор приходит к выводу, что «сербы, хорваты, бошняки и черногорцы говорят на одном языке», причем «различий между вариантами сербскохорватского языка даже меньше, нежели между вариантами в рамках других стандартных языков» [10, с. 379].

Наиболее существенным недостатком парадигмы сербокроатистики можно считать то, что представители данного направления исследований при рассмотрении содержания и объема понятия «сербский язык» игнорируют филологическую концепцию отца-основателя сербского языка Вука Караджича, который отмечал, что «с самого начала своей стандартизации сербский язык не был языком, который создан для одной лишь Сербии»; «потому он и именуется языком сербским, а не сербийским» [5, с. 51].

Парадигма сербистики. Переходя к обсуждению понятийного аппарата научной сербистики, следует отметить, что подобного рода суждения основаны на ложной2 исходной посылке о том, что в сербскохорватском доли участия сербского и хорватского одинаковы, а точнее, что сербскохорватский означает сербский и хорватский. Здесь ложность «исходной посылки заключается в том, что сербскохорватский язык никогда не представлял собой ”сочетание“ сербского и хорватского. В сербскохорватском никогда не было доли участия хорватского языка, причем название это [сербскохорватский язык – А.С.] является всего лишь переименованным сербским литературным языком Вука Караджича (и литературным языком караджичевского образца)» [5, с. 49].

Отталкиваясь от термина сербскохорватский язык как нонсенса (ибо сербскохорватский – это не что иное, как переименованный сербский [5, с. 37]), и отвергая придание «хорватскому, бошняцкому/боснийскому, черногорскому» статуса отдельных литературных языков, и руководствуясь при этом тремя основополагающими лингвистическими критериями языковой идентичности: генетическим, структурным и коммуникативным [4, с. 113]), научная сербистика с начала 90-х годов ХХ века и по сей день настаивает на собственной (и караджичевской [3]) филологической концепции. Не вдаваясь здесь в подробности этой концепции, одна из версий которой была не-

1Ср. определение полицентрического языка и тенденциозную американскую ин-

терпретацию идентичности сербского языка: «Polycentric language. A language in which autonomy is shared by two or more (usually very similar) superposed varieties. Examples includes English (with American, English, Scottish, Australian and other standard forms); … Serbo-Croat (with Serbian and Croatian variants) and Norwegian (with …)» [11, с. 105].

2Неверная исходная посылка неминуемо ведет к ложному результату.

56

давно представлена российскому читателю – см. [6]), отметим, что в современной научной сербистике [ср.: 5, с. 57] ключевой термин сербский язык функционирует в двух ипостасях: как гипероним и когипоним по отноше-

нию к номинациям хорватский, бошняцкий/боснийский, черногорский. Как гипероним только он один (сербский) имеет статус собственно лингвистического языка; остальные же «языки» лишены такого свойства, являясь всего лишь языками политическими, тогда как в лингвистическом плане они представляют собой не что иное, как национальные варианты1 сербского литературного языка.

Несмотря на вариантность реализации, критерии тождественности грамматической структуры, генетического тождества и возможности беспрепятственной коммуникации, расцениваемые как базовые лингвистические критерии идентичности языка, свидетельствуют о том, что речь идет об одном сербском языке (наподобие английского языка, который представляет собой совокупность национальных стандартов одного языка).

Итак, на сегодняшний день противоборствующие парадигмы – сербокроатистика vs сербистика – решают проблему идентичности одного (караджичевского, сербского) языка неодозначно. Если сербистика настаивает на научном подходе, на собственно лингвистических критериях идентичности, сербокроатистика, наоборот, отдает предпочтение (со всеми вытекающими последствиями) социальным и политическим критериям.

Проблемы перевода. Представленная ситуация (противоборство двух парадигм) непосредственно сказывается на позициях, которые относительно босняцкого / боснийского, хорватского и черногорского вариантов сербского языка отстаивают российские бюро переводов: своим клиентам в Интернете бюро переводов дают практически ответ на вопрос: разные ли это языки или варианты одного и того же языка?

Как показал наш анализ деятельности российских бюро переводов, боснийский, хорватский и черногорский варианты сербского языка представлены в качестве самостоятельных иностранных языков. Это свидетельствует о прагматичности деловой политики этих агентств, желающих любым способом привлечь и увеличить число клиентов, и довольно низком уровне лингвистической компетенции переводчиков или владельцев бюро переводов. Тем не менее многие бюро переводов Москвы предлагают услуги «перевод с черногорского, переводы на черногорский» [12], указывая в одном ряду с сербским стоимость письменного перевода с иностранного языка на русский язык и обратно для таких «языков», как бос-

нийский, хорватский [ср. 13–15].

При условии различения национальных вариантов сербского литературного языка (босняцкая/боснийская, хорватская и черногорская разновидности) проблемы перевода и вопросы приобретения профессиональной

1 Ср.: «Српски Вуков(ск)и књижевни језик, према томе, јесте књижевни језик и Срба, и Хрвата, и Црногораца и Муслимана (Бошњака), и употребљава се не само у Србији и Републици Српској, него и у Црној Гори, Хрватској и Федерацији Босне и Херцеговине. Употребљава се, дакле, попут њемачког или енглеског језика, и код више народа и у више држава» [5, с. 52].

57

компетенции переводчиков сербского языка становятся довольно прозрачными. Методика обучения переводческой деятельности в данном случае принципиально совпадает с тем подходом, который традиционно имеет место при работе с другими полицентрическими языками (английский, немецкий и другие). Разумеется, отдельную проблему в переводческой деятельности российских бюро переводов, сталкивающихся с сербским (полицетрическим) языком, составляет инвентаризация грамматических, лексико-семантических и иных различий бошняцкого, хорватского и черногорского вариантов сербского языка и их отражение в русском переводе.

Хотя носители белградского1 (Сербия), загребского (Хорватия), сараевского

(Босния и Герцеговина) и подгорицкого (Черногория) вариантов сербского литературного языка понимают друг друга без услуг переводчика, переводчик сербского языка в настоящее время должен уметь практически мгновенно делать соответствующие преобразования. Например, трансформации с белградского на загребский вариант сербского литературного языка:

этикетная формула: Приятного аппетита! (русский язык) →

Пријатно! / Prijatno! (белградский сербский) → Dobar tek! (загребский сербский);

передача иностранных заимствований: Европа (русский язык) →

Европа/Еvropa (белградский сербский) → Europa (загребский сербский);

лексические различия: наука (русский язык) → наука/nauka (бел-

градский сербский) → znanost (загребский сербский) и т.д.

Следует подчеркнуть, что различий между национальными вариантами сербского языка меньше, чем между вариантами в рамках других стандартных языков.

В заключение отметим, что в условиях противоборства сербокроатистики и сербистики недостаточно осведомленным переводчикам и владельцам российских бюро переводов трудно разобраться в линвистических и политических аспектах идентичности сербского языка на постъюгославском пространстве. В лингвистическом плане сербский (караджичевский) язык является плюрицентрическим, т.е. существует несколько национальных/регионально-конфессиональных вариантов языковой нормы сербского литературного языка.

Переводчики российских бюро переводов, намеревающиеся работать с сербским языком и расширять диапазон профессиональных компетенций, должны [16, с. 4]: 1) обладать теоретическими знаниями по основам диатопии, орфоэпии, вариантологии и функциональной типологии сербского языка; 2) практическими навыками вычленения, анализа, интерпретации, инвентаризации единиц национально-маркированных текстов на сербском языке (сербских, босняцких, хорватских и черногорских авторов); 3) уметь пользоваться справочной и лексикографической литературой для анализа

1 Наименования «белградский сербский», «загребский сербский», «сараевский сербский», «подгорицкий сербский» являются условными рабочими терминами, служащими для обозначения национальных вариантов сербского литературного языка.

58

национально-маркированных единиц; 4) использовать полученные знания в практике лингвостилистического анализа и перевода разнообразных типов текстов сербских, босняцких, хорватских и черногорских авторов.

Список литературы

1.Багдасаров А.Р. Вариантные образования в полинациональном литературном языке (на материале сербохорватского языка): автореф. дис. … канд. филол. наук. – М., 1992.

2.Невекловский Г. Языковое состояние на территории распростране-

ния бывшего сербохорватского языка // Славяноведение. – 2001. – № 1. –

С. 39–50.

3.Караџић В. Писменица сербскога ïезика, по говору простога народа написана Вуком Стефановићем Сербиiанцем. – У Виенни, 1814.

4.Ковачевић М. Идентитет српскога језика у огледалу лингвистике и политике // Српско питање и србистика. Излагања, Закључци и прилози. Зборник радова 3 / приредили: Патар Милосављевић, Момчило Суботић. – Бачка Паланка: Логос, Ваљево: Књиготворница Логос, 2008. – С. 111–123.

5.Ковачевић М., Шћепановић М. Српски језик у вртлогу политике. – Никшић: Издавачки центар Матице српске Друштва чланова у Црној Гори,

2011.

участием) науч. конф., Пермь, 15 апреля 2014 г. / отв. ред. Н.В. Соловьева, И.И. Русинова; Перм. гос. нац. исслед. ун-т. – Пермь, 2014. – С. 105–114.

7.Цыганова К.Л. Проблемы перевода фразеологических единиц (на материале русского, сербского и хорватского языков) // Русская и сопоставительная филология: состояние и перспективы: междунар. науч. конф., посвященная 200-летию Казанского ун-та (Казань, 4–6 октября 2004 г.): труды и материалы / под общ. ред. К.Р. Галиуллина. – Казань: Изд-во Казан.

ун-та, 2004. – С. 94–95.

8.Венедиктов Г.К. Языковой вопрос у славян на Балканах в недалеком прошлом и в настоящее время // Человек на Балканах в эпоху кризисов и этнополитических столкновений XX в. / отв. ред. Г. Литаврин, Р. Гришина. – СПб.: Алетейя, 2002. – С. 377–385.

9.Metzler Lexikon Sprache / (Hg.) H. Glück. 2. Uberarbeitete und erweiterte Auflage.– Stuttgart, Weimar: Metzler, 2000.

10.Kordić S. Jezik i nacionalizam. – Zagreb: Durieux, 2010.

11.Trudgill P. A Glossary of sociolinguistics. – N.Y.: Oxford University Press, 2003.

59

12.Бюро переводов. Перевод с черногорского, переводы на черногорский [Электронный ресурс]. – URL: http://perevodperevod.ru/ languages/montenegro.html (дата обращения: 18.03.2015).

13.Бюро переводов «К вашим услугам». Цены [Электронный ресурс]. – URL: http://perevodperevod.ru/price.html (дата обращения: 19.03.2015).

14.Переводческая компания «Эффектифф» [Электронный ресурс]. –

URL: http://www.effectiff.com/prices (дата обращения: 18.03.2015).

15.Бюро переводов «Српски.ру» [Электронный ресурс]. – URL: http://www.srpski.ru/language/#jazik (дата обращения: 18.03.2015).

16.Национальные варианты немецкого языка: метод. указания по спецкурсу / сост. С.И. Дубинин. – Самара: Универс-групп, 2005.

А.В. Носов

Пермский национальный исследовательский политехнический университет

СИСТЕМА ПЕРЕЧИСЛЕНИЙ КАК ИНТЕРПРЕТАЦИОННАЯ ОСНОВА В ПОСТОЯННО РАСШИРЯЮЩЕМСЯ МИРЕ

Исследование системы перечислений в современном расширяющемся гипертекстовом пространстве является широко распространенной практикой не только в процессе изучения иностранных языков и перевода, но и в повседневной коммуникации. Главная цель этого исследования – выявление оснований для выделения понятия списка и определения его категорий в рамках литературно-художественного дискурса.

Ключевые слова: семиотика, интерпретационная модель, списки, перечисления, когнитивные процессы.

Вданном исследовании предпринимается попытка раскрыть особенности влияния сложной системы перечислений, отражающей концептуальный подход к представлению картины мира, описанной в романе У. Эко «Имя розы». Также мы выделим категорию перечислений, которую в дальнейшем будем именовать «списки», согласно ранним исследованиям, в качестве основы для формирования гипертекстовой интерпретационной модели в постоянно расширяющемся универсуме.

Вконцептуальном универсуме, созданном в романе Умберто Эко «Имя розы», активно используются списки с множественными понятийными разделами. Мы выделяем в качестве основных следующие 4: «Библиотека», «Человечество», «Природа» и «Культура».

Понятийный раздел «Библиотека» представлен в произведении в качестве основы гипертекстового моделирования и на базе 415 исследованных моделей, выявленных в романе. Для формирования следующего объемного раздела «Человечество» нами было выделено 330 моделей, в которых был обнаружен амбивалентный принцип гипертекстового расширения в качестве как источника, так и мишени данного расширения. Дополнительный раздел «Природа» представлен 210 моделями, также поддерживает амбивалентный принцип гипертекстового расширения в качестве как источника, так и мише-

60