!!Экзамен зачет 2023 год / Нерсесов_Н.О._О_бумагах_на_предъявителя_с_т.з._гражданского_права

redhibitoria).

Ценные бумаги на предъявителя могут быть предметом различных гражданских сделок, на основании которых переносится или право окончательного распоряжения бумагой на другое лицо, или же только право временного владения и пользования.

1) Право собственности на ценные бумаги переходит посредством продажи, дара и наследования. Остановимся несколько подробнее на купле-продаже как на более часто встречающейся сделке.

Право бесповоротного распоряжения ценной бумагой, как было не раз нами указано, зависит от добросовестного владения, которое исключает право собственности. Следовательно, кто приобретет bona fides ценную бумагу cum animo domini, тот гарантирован против всяких притязаний как со стороны третьих лиц, так и со стороны собственника, если окажется, что получил бумагу от лица, не имевшего права собственности на нее. Такое реальное право приобретается лишь после традиции ценных бумаг. Если договорное соглашение не сопровождалось одновременно вручением ценой бумаги, то покупщик не становится еще собственником ее. Следовательно, если впоследствии другое лицо купит или иным способом приобретет ценную бумагу, то ipso facto он становится собственником ее, а первому покупщику остается искать свои убытки от продавца по actio in personam. Это положение должно быть признано и у нас. Гражданские законы наши считают куплю-продажу (causa) способом приобретения права собствености без всякого отношения к тому, передана ли при этом вещь покупщику или нет. Но судебная практика установила, что когда продаваемое имущество определяется родом, количеством и качеством, тогда право собственности на него переходит от продавца к покупщику с передачей имущества, т. е. с вручением покупщику самого предмета. Ценные бумаги на предъявителя подходят под эту категорию генерических вещей. Отношения покупщика и продавца ценной бумаги обсуживаются по договору купли-продажи движимых вещей. Продавец отвечает за скрытые пороки; договор может быть признан недействительным на основании error in rem. Продавец, по общему правилу, несет ответственность, если впоследствии будет возбужден сторонними лицами спор о праве на проданное имущество, но эта ответственность при продаже бумаг на предъявителя практически не достигает цели, потому что после продажи не остается материальных следов личности продавца.

Кто несет ответственность за погибель или потерю ценной бумаги при договоре купли-продажи? По данному вопросу следует руководствоваться началами римского права, принятыми и во многих современных законодательствах. Сущность этих правил заключается в следующем: если договор куплипродажи совершен (perfectum), т. е. индивидуализированы предмет и цена, то опасность несет покупщик, хотя бы традиция еще не произошла; когда же в договоре не определены пока с точностью предмет и цена, то ответственность за опасность несет продавец. При купле-продаже генерических вещей договор считается окончательно совершенным лишь с традицией проданных вещей. Применяя эти общие правила к продаже ценных бумаг, следует ответственность возложить на покупщика, если продажная цена и номера бумаг обозначены (например, послан счет на проданные бумаги с обозначением номеров, а самые бумаги, отправленные по почте, утеряны); в противном случае ответственным остается продавец, и только с момента передачи договор делается совершенным.

С передачей ценной бумаги покупателю переходят к нему и все принадлежности, по общему юридическому положению, что "res accessories sequitur suam principalem". Если ценная бумага обеспечена поручительством, закладом и т. п., то все эти придаточные правоотношения переходят к новому приобретателю, точно также переходят к нему и текущие проценты по документу. Что же касается до процентов срочных, то они в качестве fructus (civiles) separati принадлежат продавцу. Поэтому при продаже процентных бумаг к покупной цене прибавляются и проценты, истекшие уже к моменту продажи.

Большинство биржевых сделок с ценными бумагами в своем основании суть договоры куплипродажи, хотя они выражаются и другими терминами. Мы остановимся только на одном виде биржевых сделок ввиду спора о юридической природе его, а именно, на репорте (le report, das Report). Сущность его заключается в том, что собственник ценных бумаг отчуждает их другому с тем, однако, чтобы последний к определенному будущему времени обратно продал однородные ценные бумаги по заранее условленной цене. Некоторые писатели думают, что репорт есть договор займа под заклад ценных бумаг. Владелец этих последних, нуждаясь в данное время в свободных денежных средствах и не желая расставаться с своими бумагами, будущности которых он особенно доверяет, находит исход в продаже этих бумаг на наличные деньги с правом выкупа. Понятно, что цена их при обратной продаже бывает выше, чем цена при настоящей. Эта разница в ценах есть как бы процент, который капиталист получает за временное помещение своих капиталов в чужих бумагах.

Каковы бы ни были внутренние мотивы и соображения при совершении репортной сделки, эта последняя по своей юридической конструкции походит на договор купли-продажи, а не займ под заклад. Ценные бумаги, подлежащие обратной продаже, не суть те самые, которые были куплены, а лишь однородные, следовательно первый продавец приобретает собственность на них не с момента первого договора купли-продажи, а лишь со времени индивидуализации предмета договора впоследствии. По совершении репорта собственность на ценные бумаги переходит на репортера; у продавца остается лишь право требования. Следовательно, репорт отличается от заклада тем, что предмет его есть вещь заменяемая, потребляемая, а предметом заклада является вещь, индивидуально-определенная; закладодержатель считается временным, зависимым владельцем, а репортер - собственником ценных бумаг. Все премии и выигрыши, павшие на последние, переходят в безвозвратное пользование и распоряжение репортера. Репорт нельзя назвать и выкупом. При выкупе обозначается заранее предмет сделки, срок же определяется законом или договором, а в репорте вещь не определена in specie, срок же

обозначается заранее при заключении сделки. Репорт есть скорее одновременная двойная продажа: одна немедленная и на наличные, другая на срок и в кредит; первая продажа есть юридическое основание второй*(93).

Мы остановились несколько подробнее на договоре купли-продажи ценных бумаг на предъявителя, потому что он является наиболее употребительной формой сделок с ценными бумагами.

2)Бумаги на предъявителя могут быть предметом узуфрукта*(94). Некоторые думают, что в данном случае мы имеем дело с quasi-usufructus, т. е. что лицо, кому дается ценная бумага в пользование, становится собственником ее и обязывается к возвращению не той же бумаги, но однородной. Однако для собственника не всегда бывает безразлично, получить ли свою ценную бумагу или другую, например, когда

сбумагой связана надежда на выигрыш, премию и т. п. Поэтому следует признать и настоящий узуфрукт в приложении к ценным бумагам, где узуфруктарий имеет право пользования бумагой, но с обязательством salva rei substantia*(95). Собственник может гарантировать себя от злоупотребления со стороны узуфруктария (например, на случай уничтожения или продажи ценных бумаг) требованием от него cautio (можно требовать поручительство, залог, наложить арест на бумаги, отдать на хранение в какое-нибудь учреждение и т. п.). Если реализация ценной бумаги наступает ранее истечения срока, определенного для пользования, то узуфруктарий продолжает свое пользование и реализированным предметом. Смотря по качеству предмета, узуфрукт после реализации ценной бумаги может остаться с тем же характером или превращается в quasiusufructus. Например, если ценная бумага по содержанию была денежным обязательством, то по реализации ее узуфруктарий пользуется полученными деньгами и обязан вернуть собственнику лишь однородные денежные знаки на определенную сумму. Когда же ко времени истечения срока узуфрукта бумаги еще не реализированы, то необходимо возвратить их собственнику in natura.

Спрашивается, имеет ли право узуфруктарий на выигрыш, если таковой выпадет на ценную бумагу, находящуюся в его пользовании? Некоторые юристы дают отрицательный ответ на данный вопрос. Мы склоняемся к противоположному мнению, т. е. что узуфруктарий получает в свое пользование и возможные выигрыши, которые выпадут на имеющиеся у него ценные бумаги. В самом деле, узуфрукт есть возможно полная форма пользования чужой вещью с обязательством лишь сохранения существа вещи, так что у собственника остается nuda proprietas. Следовательно он распространяется и на всякого рода выгоды, на которые годна данная вещь, как на естественные, так и на юридические плоды вещи. Право выигрыша или премии, тесно связанное с документом, составляет подобие fructus civiles.

3)Ценные бумаги на предъявителя могут быть предметом заклада. Установляется заклад посредством бесформенного договора между закладодателем и закладопринимателем и вручением первым последнему самой бумаги. По общему правилу, закладывать может только собственник вещи или его представитель. Спрашивается, какие же последствия возникают в случае заклада ценных бумаг лицом, не имеющим такого права? Следуя постановлениям гражданского права, в данном случае не возникает никакого договора заклада, и по иску собственника он может быть признан недействительным.

Но правило это видоизменилось в области торгового права, которое имеет своей главной целью не столько защиту собственности в ее формальнологической конструкции, сколько защиту интересов кредита, добросовестности (bona fides). Кто добросовестно берет чужой товар в заклад, тот приобретает на него исключительное право без всякого отношения к праву предшественника.

Если даже товар прежде был заложен другому, но не передан, то это обстоятельство не влияет на право второго кредитора, которому заложенный товар традирован.

Если общие начала гражданского заклада видоизменяются в применении к товарам, то существует еще более основание для изменения их в отношении их к безымянным бумагам. Такое видоизменение признано в обще-гражданском торговом уложении, а в других странах освящено судебной практикой.

Если бумага на предъявителя, находящаяся в закладе, сделается срочной, то должник обязан произвести по ней исполнение, не пропуская срока, иначе он введет кредитора в убытки. По наступлении срока исполнения по заложенной ценной бумаге кредитор получает удовлетворение и излишнее передает должнику; если во все продолжение заклада ценная бумага не сделается срочной, то закладоприниматель, когда наступит срок договора, кредитор вправе продать ценную бумагу и удовлетворяется тогда исключительно вырученной суммой. Обыкновенно если бумаги обращаются на бирже, то во избежание злоупотреблений со стороны кредиторов продажа заложенных и просроченных ценных бумаг должна быть учинена чрез посредство биржевого маклера.

Право принудительной продажи заложенных бумаг может возникнуть и ранее просрочки, а именно, если доплату, и если таковая не воспоследует, то заложенные бумаги могут быть проданы на бирже*(96).

Наши законы не дают общих правил о том, каким порядком устанавливается и осуществляется закладное право на безыменные процентные бумаги. Предписанные законами гражданскими правила (ст. 1667, 1671, 1673, 1677) о составлении договора заклада на движимое имущество и о способе осуществления этого права на практике неприменимы к процентным бумагам. Но есть несколько специальных постановлений, разбросанных в разных частях законодательства. В положении об акционерных компаниях ст. 2168 (по продолжению 1876 г.) устанавливает некоторые правила относительно ссуд под акции и процентные бумаги. Из пунктов 1-го и 2-го этой статьи видно, что получающий ссуду (закладодатель) передает закладываемые акции и бумаги делающему ссуду при письме, которым предоставляет ему в случае неплатежа в назначенный срок капитала и процентов распорядиться теми бумагами по своему усмотрению, т. е. продать их другому лицу или оставить за собой по существующей биржевой цене; делающий же ссуду, со своей стороны, выдает письменное удостоверение в том, что в обеспечение данных в ссуду денег принял такие-то бумаги, которые по уплате данных под их залог денег

обязывается возвратить по принадлежности; в противном случае, если в срок не последует уплата, то он имеет право обратить бумаги в свою пользу или продать по биржевой цене. Таким образом, по этой статье право заклада на процентные бумаги устанавливается посредством письма, но без соблюдения формальностей, требуемых ст. 1667, 1671 и 1673 гражданского законодательства, и кредитор осуществляет свое право, не стесняясь требованиями ст. 1677 гражданского законодательства. В Положении о городских общественных банках (Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета 16 октября 1862 г.) есть постановление об осуществлении закладного права в случае просрочки должника. Статья 73 этого положения (изд. 1862 г.) гласит: "Если заемщик не уплатит долга в срок, то по истечении десяти дней льготы заложенные процентные бумаги подвергаются продаже на месте или чрез посредство Государственного банка, смотря по тому, что выгоднее для банка и самого заемщика". В ней не говорится, как в ст. 2168, о праве кредитора оставить заложенные бумаги за собой, а указывается участие заемщика ("что будет выгоднее") при продаже. Нам кажется такой порядок более правильным.

До сих пор мы имели в виду случай настоящего заклада, когда собственность на ценные бумаги остается у закладодателя. Но в торговом обороте встречаются нередко виды неправильного заклада, т. е., когда собственность на ценные бумаги переходит к закладопринимателю, а у закладодателя остается лишь право обратного выкупа.

Например, специальный текущий счет, открываемый у банкира и заключающийся в том, что клиент оставляет у последнего принадлежащие ему ценные бумаги в обеспечение получаемых денежных выдач, скрывает за собой заклад. Ценные бумаги в активе клиента балансируют его пассив, состоящий в выдачах. Актив может увеличиваться или уменьшаться, смотря по тому, прибавляются ли ценные бумаги или убавляются по мере их взятия. Если в этой сделке не обозначены номера ценных бумаг и нет особого между сторонами соглашения, то к банкиру переходит право собственности на них, и он обязывается к возвращению лишь однородных бумаг. Такой же симилированный заклад имеет место в случае передачи клиентом своему маклеру ценных бумаг в обеспечение порученных ему биржевых операций (counverture).

4)Ценные бумаги могут быть предметом ссуды, когда они даются кому-либо в безвозмездное пользование, но с обязательством возвратить те же бумаги по истечении определенного заранее срока или по первому требованию ссудодателя.

Сделки ссуды ценных бумаг встречаются редко; например, при договорах подряда и поставки подрядчик может взять по титулу ссуды у приятеля ценные бумаги для представления в виде залога в присутственное место.

5)Если пользование чужими ценными бумагами обусловлено определенной платой, то будет иметь место договор найма. Этот вид сделки с ценными бумагами также встречается очень редко: или при представлении чужих ценных бумаг в залог при договорах подряда или поставки, или при биржевых операциях, или для приобретения большего числа голосов на общих собраниях акционеров. Отношения, вытекающие между собственником и получателем ценных бумаг, будут обсуживаться по началу договора ссуды или найма, смотря по тому, было ли пользование возмездное или безвозмездное. Пред третьим же лицом держатель рассматривается как правомерный владелец данных бумаг.

6)Наконец, ценные бумаги могут быть предметом поклажи. Договор устанавливается в письменной форме (сохранная расписка) и сопровождается передачей бумаг поклажедателю. Понятно, что в этом договоре должны быть обозначены все специфические признаки ценных бумаг с тем, чтобы дать возможность поклажедателю получать обратно те самые бумаги от поклаже-принимателя. На этого последнего нельзя возлагать обязанность удовлетворения по бумагам, если наступит срок исполнения по ним, потому что он обязан только хранить чужие вещи в целости и сохранности, а не пользоваться ими.

Осуществление и прекращение права по безыменной бумаге

Если в вопросе о приобретении бумаг на предъявителя существенным моментом является bona fides приобретателя, то в вопросе об осуществлении права по ней достаточно простое, фактическое, владение. Владелец в случае споров, возбужденных против него собственником, может опереться на добросовестность своего владения; когда же наступает срок осуществления права по данной бумаге, то для взыскателя достаточно голого факта владения. Должник не имеет ни права, ни обязанности требовать от предъявителя бумаги доказательства легитимации. Обязывать должника удостоверяться в каждом случае в законности владения предъявителя, значит подвергать его риску вести все тягости, сопряженные с судебным процессом. Такое требование будет противоречием первоначальному намерению должника, в силу которого последний обязывался исполнить обещание всякому предъявителю, не входя в проверку основания его владения. Таким образом, в действительности может случиться, что взыскатель по данной бумаге на предъявителя не будет ни настоящим кредитором, ни его уполномоченным. Если должник произведет платеж, хотя и настоящему кредитору, но без обратного получения документа, то он не освобождается от ответственности пред последующим предъявителем, если не было надписи на документе об уплате.

Из вышесказанного само собой вытекает, что взаимные отношения предъявителя документа и должника обсуживаются на основании содержания бумаги без всякой ссылки на предшествующих владельцев. Следовательно exceptiones ex persona cedentis, ex lege Anastasiona, exc°. doli и т. п. не могут быть противопоставляемы предъявителю бумаги, а лишь первоначальному кредитору. Если против первого кредитора возможно было предъявлять возражения о безденежности, о злоупотреблении доверием, о

недействительности акта ex turpi causa и т. п., то все они как исключительно личные отношения теряют юридическое значение при переходе бумаги к последующим приобретателям. Должнику остается делать такие лишь возражения предъявителю, которые относятся или к действительности акта, например, спор о подлинности, о подлоге и т. п., или к содержанию его, например, conditio, dies, или же наконец лично - данному предъявителю, например, exe. Compensationis*(97).

До сих пор мы говорили, что должник не имеет права уклоняться от удовлетворения всякого предъявителя документа, хотя бы последний был пущен в обращение помимо и вопреки его желанию, так как он не вправе входить в разбор юридического основания владения взыскателя. Но, если должнику известно незаконное владение предъявителя (например, когда последний приобрел бумагу преступными средствами или же он является detentor alieni nomine), то он имеет право и обязанность уклониться от исполнения, прибегая к ехс°. doli; в противном случае, если, несмотря на обнаруженную незаконность владения, должник произведет удовлетворение предъявителю, то он действует mala fide и может быть привлекаем к ответственности законным владельцем.

Исполнение обязательства по отношению к предъявителю, не обладающему гражданской право- и дееспособностью, освобождает должника от дальнейшей ответственности, так как после исполнения не остается никаких материальных следов, по которым можно было бы распознать личность предъявителя.

Прекращение. Естественный способ прекращения прав, вытекающих из бумаг на предъявителя, есть исполнение обязательства, а с тем вместе и уничтожение самого документа, так как если по исполнении документ не уничтожен, то всякий последующий предъявитель имеет право требовать вновь удовлетворения по нему. Вместо уничтожения документа можно сделать на нем надпись об исполнении (в случаях частичного исполнения); следовательно, всякое приобретение такого документа делается на риск приобретателя.

Многие из ценных бумаг на предъявителя приносят проценты в форме купонов или дивиденда. Если капитальный долг сделался срочным, т. е. наступил срок выдачи всего капитала, то перестают течь и проценты. Но как быть, если должник по неведению продолжает выдавать проценты по наступлении срока обязательства? Вправе ли должник после обнаружения заблуждения потребовать обратно неправильно выданные проценты или же уменьшить в соответственной мере капитальную сумму? С первого взгляда кажется, что должник вправе это сделать, так как владелец бумаги получил проценты, не имея на то никакого права; следовательно, данный случай решается на основании condictio indebitti. Но при внимательном обсуждении подробностей вопроса следует прийти к отрицательному выводу.

Во-первых, фактически будет трудно обязать владельца бумаг к возвращению неправильно полученного дивиденда, так как документ из рук владельца, незаконно получившего дивиденд, может перейти к другим лицам, которых нельзя привлечь к ответственности. Переход безыменных бумаг происходит простой передачей из рук в руки, не оставляющей за собой никаких материальных следов.

Во-вторых, если можно обвинить владельца в неосторожности, в недостаточной осмотрительности, проявившейся в том, что он продолжает получать проценты по документу уже погашенному (вышедшему в тираж), то с неменьшим основанием можно обвинить в том же и должника. Этот последний с особенной осмотрительностью должен относиться к своим обязанностям.

Наконец, в-третьих, капитальный долг, оказавшийся срочным по погашенному уже документу, находился все время в кассе должника, он пользовался этой суммой; поэтому справедливость требует, чтобы он платил проценты за пользование чужим капиталом*(98). Давность. К способам прекращения прав по бумагам на предъявителя относится и исковая давность. По общему правилу, истец, не осуществивший своего права в течение законом определенного срока, лишается судебной защиты. Иностранные законодательства подводят бумаги на предъявителя под понятие обыкновенных движимых вещей, право по которым погашается тридцатилетней давностью; относительно же срочных процентов или дивидендов устанавливается более краткосрочная давность от трех до пяти лет*(99).

Следовательно, владелец процентной бумаги, не получивший по срочному документу капитального долга в течение тридцати лет или по срочному дивидендному и процентному купону следуемых денег в течение трех или пяти лет, лишается права иска на данные суммы, которые остаются в пользу должника.

По нашему законодательству, существует один только давностный срок - десятилетний, как относительно главной бумаги на предъявителя, так и относительно срочного дивиденда*(100). Если исчисление давностного срока в применении к требованию процентов не возбуждает на практике никаких затруднений, то нельзя того же сказать относительно применения исковой давности к самой процентной бумаге. Исковая давность начинается с момента возникновения иска (actio nata), следовательно неосуществление того или другого права по данной бумаге еще не ведет к потере всего права, связанного с документом. Так, акционер, не принимающий участия в делах компании, не получающий исправно следуемых ему дивидендов, еще не лишается своего права акционера, как бы долго ни продолжалось такое бездействие. Пока существует компания, владелец акции сохраняет свое право акционера, не подлежащее действию исковой давности. Отдельные права акционера могут подлежать давности; например, неполучение в течение десяти лет дивиденда лишает акционера права требования; но, повторяем, самое право акционера как участника данного предприятия чрез это не теряется. Если же компания ликвидировала свои дела и определила наличными деньгами сумму, которая причитается каждой акции, или если акция вышла в тираж, то с данного момента возникает право иска на получение следуемого по акции капитала, и если пройдет десять лет с этого времени, то право иска по акции прекращается на основании давности. То же самое можно сказать про облигацию и закладные листы. Облигационер по исковой давности может терять право на срочный купон, не теряя одновременно права и на самую

облигацию. Если же он не получит следуемого ему капитального долга после выхода данной облигации в тираж в течение десяти лет, то вовсе лишается права по этому документу.

Наряду с общим сроком исковой давности существуют и особые преклюзивные сроки, в течение которых право по данной бумаге должно быть предъявлено или осуществлено. Например, право на получение по чеку осуществляется в течение срока от трех до пяти дней; в противном случае, если чек вовремя не предъявлен, то по нему не производится выдача; или накладная на получение товара по железной дороге должна быть предъявлена в течение определенного времени, после которого товар продается правлением железной дороги.

Обыкновенно преклюзивные сроки должны быть обозначены в тексте безыменной бумаги, чтобы всякий владелец знал о них. Преклюзивные сроки не исключают давностного срока, а указывают лишь начальный момент права или промежуток времени, в течение которого право должно быть осуществлено. Раз бумага предъявлена, то начавшееся право подлежит действию исковой давности. В положительных законодательствах нет общего закона о подобных сроках; о них существуют специальные постановления по некоторым отдельным видам безыменных бумаг.

Наконец, право по безыменной бумаге должно прекратиться с уничтожением документа от какой бы то ни было причины. Об этом мы скажем в следующей главе по вопросу об амортизации безыменных бумаг.

Глава V. Виндикация и амортизация бумаг на предъявителя

Из природы бумаг на предъявителя, выясненной на предыдущих страницах, вытекает, что свойство кредитора по ним тесно и неразрывно связано с правом владения документа. Кто добросовестно владеет документом, тот имеет исключительное право распоряжения и пользования им. Свойство кредитора обусловливается фактом владения.

Возможность полного разделения кредитора и собственника по данной бумаге на предъявителя, признаваемая некоторыми, имеет место только в теории, а не в действительности. Лицо, приобретая бумагу на предъявителя, имеет в виду, что легитимационные основания его права требования заключаются исключительно в факте добросовестного владения документом; должник, выдавая безыменную бумагу, заранее объявляет, что платежом предъявителю, не требуя от него никаких других легитимационных оснований, кроме факта владения, освобождается от всякой дальнейшей ответственности. Отсюда логически следует, что если собственник лишился владения принадлежащих ему ценных бумаг посредством потери, воровства, обмана или в случае уничтожения этих бумаг от vis major (наводнение, пожар, etc.), то он теряет бесповоротно и право, связанное с данным документом. Но положительные законодательства смягчают ригоризм этого положения, допуская в некоторых случаях виндикацию, а при совершенной потере ценных бумаг и амортизацию их.

Виндикация

Виндикация как вещный иск применима лишь к реальным предметам, в данном случае к бумаге как таковой; но по необходимой связи свойства кредитора с владетелем документа возвращением последнего одновременно восстановляется и утраченное свойство кредитора. Применение виндикации к ценным бумагам как к обыкновенным движимым вещам противоречит интересам добросовестного владения и оборота; полное же исключение виндикации безыменных бумаг как необходимое последствие их природы идет вразрез с интересами собственника, быть может, поместившего в этих бумагах свои последние сбережения. Рассмотрим, как разрешается настоящая дилемма в положительном праве европейских народов.

Вположительном законодательстве Франции до последнего времени был пробел по данному вопросу; только в начале 1870-х годов появились специальные законоположения на случай потери бумаг на предъявителя и связанных с ним последствий. Во французском законодательстве следует отметить два периода в вопросе о виндикации бумаг на предъявителя: до закона 12 июля 1872 г. и после этого закона.

Впервом периоде владелец ценных безыменных бумаг почти не имел никакой защиты на случай потери таковых. Бумаги эти, не имея индивидуальных признаков, чтобы быть объектом виндикационного иска, становились бесповоротно собственностью добросовестного владельца, который с большим правом, чем владелец обыкновенной движимости, мог сослаться в защиту своего владения на известный афоризм древнего права: "Possideo quia possideo". Судебная практика приравнивала эти бумаги к движимым вещам,

ккоторым применяется ст. 2279 Code civil; "en fait de meubles possession vaut titre". Но в двух случаях, а

именно при потере или воровстве движимой вещи, законодательство допускает виндикацию имущества в течение трех лет со времени пропажи или воровства даже по отношению к добросовестному владельцу (ст. 2279 Code civil). Если же вещь (потерянная или краденая) куплена на рынке или от купца, занимающегося продажей подобных вещей профессионально, то виндикация возможна не иначе, как удовлетворив предварительно владельца суммой, уплаченной им при приобретении (ст. 2280 Code civil). Таким образом, владелец ценных бумаг на предъявителя в случае воровства или потери таковых был несколько гарантирован.

Я говорю несколько, потому что, во-первых, виндикация давалась ему только тогда, когда бумаги

утеряны или украдены, а во-вторых, она не приносила ему особенной выгоды, когда была направлена против добросовестного владельца, приобретшего данные бумаги на рынке или от купца по профессии.

Применение этих правил на практике возбуждало большие затруднения. Закон не давал защиты посредством вещных исков владельцу в случае лишения его ценных бумаг посредством обмана, мошенничества, злоупотребления доверием и т. п. Например, если закладодержатель или ссудоприниматель, или депозитарий, или поверенный, злоупотребив доверием собственника бумаг, вверенных им во временное владение, отчудили бумаги третьим лицам, то против этих последних собственник не мог иметь виндикационного иска, так как по смыслу приведенных выше законоположений иск этот давался только в случаях потери или воровства.

Далее закон не давал никакой защиты и в том случае, когда ценная бумага уничтожена от какоголибо несчастного события. Если владелец в этом случае обратился к должнику для получения дубликата, то его просьба не может быть исполнена по соображениям вполне основательным. В самом деле, должник обязан удовлетворить всякого предъявителя безыменной бумаги; поэтому, чтобы выдать дубликат, необходимо удостовериться до очевидности в уничтожении оригинала. Собственник, требующий дубликат, должен доказать не только свое право, но и то, что ценные бумаги были в его владении именно в момент их погибели; иначе, если бумага, о которой идет речь, окажется в руках третьего, то должник, выдавший дубликат, обязан будет удовлетворить и предъявителя оригинала; другими словами, ему придется дважды уплатить по одному и тому же обязательству.

С другой стороны, допустить возможность полного освобождения должника в случае уничтожения выданной им бумаги на предъявителя значит поощрять незаконное обогащение на чужой счет.

Некоторые французские суды, желая примирить указанные противоречия, обязывали должника выдать дубликат в случае доказанной погибели бумаги по истечении определенного давностного срока (десять или тридцать лет). Суды руководствовались тем соображением, что если в течение давностного срока владелец бумаги не воспользовался своим правом иска, то должник без опасения быть дважды привлеченным к ответственности может выдать дубликат. Не говоря о том, что собственник при таком решении дела не может в течение продолжительного времени пользоваться своим правом, нельзя сказать, что и самое право требования по всем без исключения безыменным бумагам прекращается исковой давностью. Например, если речь идет о безыменной акции, будто бы уничтоженной, то и после тридцати лет лицо, в руках которого она окажется, считается правомерным акционером, потому что право акционера как участника известного товарищеского предприятия не прекращается давностью, пока существует сама компания.

Относительно государственных бумаг на предъявителя, погибших от несчастного случая, действует во Франции специальное постановление. Владелец подобных бумаг может получить дубликат, внося в государственное казначейство обеспечение именными ценными бумагами в сумме, соответствующей ценности погибших бумаг на предъявителя.

Отсутствие специальных законоположений чувствовалось по мере увеличения количества циркулирующих в обороте безыменных бумаг. В случаях потери их сталкивались интересы нескольких лиц: собственника, настоящего владельца, должника и наконец маклера или банкира, чрез посредство которых приобретена данная бумага, Необходимо было определить взаимные отношения собственника и владельца, установить рациональные меры для препятствия к дальнейшему циркулированию данных бумаг и к реализации прав требования по ним. Наконец, следовало обеспечить более реальным образом интересы собственника на случай совершенного уничтожения бумаги на предъявителя, потому что получение капитального долга по истечении тридцатилетнего давностного срока не может считаться действительной мерой. Все эти обстоятельства предусмотрены законом 15 июня 1872 г., который мы изложим несколько подробнее ввиду того, что он послужил образцом для позднейших европейских законодательств. Необходимость специального узаконения для бумаг на предъявителя чувствовалась в правительственных сферах Франции еще в начале 60-х годов. В 1862 г., 3 июля, был читан в сенате замечательный доклад по этому вопросу Boiyean'ом. Доклад был вызван петициями, адресованными в сенат еще в предыдущем году. Предложение Bonjean'a было отправлено в министерства финансов, торговли и юстиции и в 1868 г. была учреждена при министерстве юстиции особая комиссия для выработки закона; но дело не подвигалось вперед, пока, во время войны 1870 г., и особливо во время последовавшего за войной инсуррекционного движения парижской коммуны 1871 г., не возникло множество случаев лишения собственников принадлежащих им ценных бумаг. Почти накануне вступления версальских войск в Париж для подавления коммуны был издан закон (12-19 мая 1871 г.) о том, что всякие имущества, как движимые, так и недвижимые, захваченные, секвестрированные или иным образом отнятые от собственников в период времени существования коммуны (18 марта - 28 мая 1871 г.) во имя инсуррекционной власти или хотя и частными лицами, действовавшими без приказания, но в интересах возмущения, объявляются неотчуждаемыми до возвращения их во владение прежних собственников. Ст. 2 этого же закона постановляет, что в вопросе об отчуждении движимых вещей, недействительность которого (отчуждения) установлена первой статьей, не меняется ст. 2279 и 2280 Code civil. Подобные отчужденные движимые имущества могут быть виндицируемы безусловно собственником в течение 30 лет со времени официального прекращения инсуррекционого движения. Закон этот применяется и к бумагам на предъявителя, которых лишились собственники во время коммуны. По всей вероятности, коммуна ускорила законодательные работы по вопросу о бумагах на предъявителя, так как почти на другой день после коммуны, а именно 27 июля 1871 г., Дюфор представил проект закона в национальное собрание, получивший силу закона только через год, 15 июня 1872 г.

Закон 1872 г. состоит из 16 статей, в которых предусмотрены все существенные вопросы. Прежде всего, в новом законе определяются те формальности, которые обязан выполнить собственник, лишившийся бумаг на предъявителя. При этом интересы собственника обеспечены не только в случаях воровства или потери, как это было по ст. 2279 и 2280 Code civil, но во всех случаях лишения его бумаг на предъявителя каким бы то ни было способом. Следовательно, собственник может найти защиту и при лишении ценных бумаг вследствие злоупотребления доверием, мошенничества и т. п.

Формальности, исполнение которых является необходимым условием приобретения тех прав, которые, по новому закону, предоставляются собственнику, имеют двоякую цель: во-первых, остановить выдачу должником дивиденда по данной бумаге, а также и капитала, если требование такового возможно, и во-вторых, препятствовать дальнейшему обращению спорных бумаг в промышленном обороте. С этой двоякой целью собственник делает два самостоятельные заявления чрез посредство судебного пристава (huissier): одно должнику и другое синдикату фондовых маклеров в Париже (agents de change). В этих заявлениях указываются: а) время и способ приобретения права собственности на данные бумаги; b) время и место получения в последний раз дивиденда по ним, и с) обстоятельства, при которых собственник лишился владения ими. Синдикат маклеров по получении такого заявления немедленно публикует номера спорных ценных бумаг в специальной для этой цели газете - "Bulletin officiel des oppositions sur les titres au porteur". (Такса публикации и вообще подробности, относящиеся к этому вопросу, были определены регламентом 11 апреля 1873 г.) Эта газета получается обязательно на всех французских биржах, так что всякому маклеру легко навести немедленную справку о бумагах на предъявителя, порученных ему для продажи. Положение собственника, не сделавшего только что упомянутых заявлений, будет такое, какое было до закона 1872 г., т. е. к такому случаю будут иметь применение ст. 2279 и 2280 Code civil. Должник по получении заявления от собственника не вправе выдавать стороннему предъявителю спорной бумаги ни дивиденда, ни капитала. Но такое положение имеет только отрицательную выгоду для собственника. Ему было бы желательно самому получить как дивиденд, так и капитал, если требование последнего возможно, а в случае совершенного уничтожения ценной бумаги получить дубликат. Закон 1872 г. определяет условия, при которых собственник может приобрести пользование только что перечисленными правами.

Выдача дивиденда или капитала собственнику обставлена следующими четырьмя условиями: а) необходимо, чтобы прошло не менее года со времени учиненного заявления; Ь) чтобы прошли по крайней мере два срока для выдачи дивиденда; с) собственник должен быть снабжен управомочием (autorisation) от президента гражданского трибунала по месту своего жительства, и d) он обязан представить достаточное обеспечение, размер и свойство которого в случае спора определяется по решению суда. Первые два из перечисленных условий, очевидно, относятся только до выдачи дивиденда, а никак не капитала. Обеспечение, даваемое для получения дивиденда, освобождается по истечении двух лет со времени судейской авторизации, если в этот промежуток времени не была предъявлена кемлибо посторонним спорная бумага для получения дивиденда. Обеспечение же, вносимое для получения капитала, освобождается по истечении десяти лет со времени сделанного заявления и по крайней мере пяти лет со времени получения судейской авторизации. Но если собственник не хочет или не имеет возможности дать обеспечение, то как дивиденд, так и капитал, когда требование такового возможно, вносится компанией в особую кассу (caisse des depots et consignations) и выдается собственнику по прошествии того промежутка времени, который считается необходимым для освобождения обеспечения (десять лет для получения капитала и два года для дивиденда). Раз должник учинил выдачи собственнику при соблюдении условий, требуемых законом 1872 г., он освобождается от всякой дальнейшей ответственности, и третьему лицу, владельцу бумаг, сохраняется только личный иск против просителя, учинившего неправильное заявление.

Приведенные выше постановления закона 1872 г. касаются случаев утраты собственником принадлежащих ему бумаг на предъявителя, которые продолжают существовать в действительности. При совершенном же уничтожении бумаги на предъявителя допускается по закону 1872 г. выдача дубликата при соблюдении следующих условий: а) необходимо истечение десяти лет (tempus continuum) со времени судейской авторизации; b) в этот промежуток времени должна происходить публикация номеров данных кредитных бумаг; с) нужно уплатить издержки на публикацию, и d) представить гарантию, что по получению дубликата будет продолжаться публикация еще десять лет (предполагается, что постороннее лицо не представило в этот промежуток времени спорную бумагу для получения дивиденда). По выдаче при этих условиях дубликата просителю детентору спорной бумаги остается только личный иск к владельцу дубликата.

До сих пор мы излагали отношения собственника к должнику, эмиссировавшему данные бумаги на предъявителя. Рассмотрим теперь отношения собственника к владельцу бумаги по закону 1872 г.

Если третье лицо владеет спорной бумагой недобросовестно, то собственник имеет против него как личный, так и виндикационный иск в течение тридцати лет.

Если же оно владеет добросовестно, то взаимное отношение его и собственника обсуживается различно, смотря по тому: а) приобретены ли бумаги до публикации об их потере; Ь) приобретены ли до, но градированы после публикации, и с) приобретены ли и традированы после публикации. В первом случае применяются ст. 2279 и 2280 Code civil, так как формальности, требуемые новым законом, не исполнены. Что касается второго случая, то хотя для приобретения права собствености и достаточно одно только договорное соглашение, но когда объектом договора служат генерические вещи, то договор считается совершенным лишь после индивидуализации объекта, которая может совпадать с моментом традиции (что бывает обыкновенно) или же предшествовать ему. Поэтому заявление собственника может иметь желаемые последствия, если только оно учинено до момента индивидуализации объекта сделки. Передача

(вручение) бумаг на предъявителя, приобретенных на бирже, совершается обыкновенно чрез несколько дней по заключении операции. Если в промежуток времени между заключением сделки и традицией были публикованы номера спорных бумаг на предъявителя, то покупатель вправе отказаться от получения таковых. В противном случае он совершает неосторожность, а потому должен подчиниться всем невыгодным последствиям своей неосторожности, то есть он вынужден возвратить эти бумаги собственнику, учинившему заявление, не имея права требовать эквивалента. Что касается до третьего случая, то он не представляет никаких затруднений ввиду ясного смысла 12 ст. закона 1872 г., по которой всякая сделка с бумагами на предъявителя, номера которых включены в "Bulletin officiel" no заявлению собственника, не имеет никаких юридических последствий для собственника, который вправе виндицировать их, оставляя владельцу личный иск к продавцу и к маклеру, бывшему посредником.

Остается рассмотреть отношение собственника и владельца к маклерам и другим посредствующим

лицам.

Вопрос об ответственности маклеров порождал постоянные споры до издания закона 1872 г. как в юридической доктрине, так и в судебной практике. Закон 1872 г. поставил предел этим спорам, определив в точности как случаи, так и размер ответственности маклеров, чрез посредство которых совершаются операции с спорными бумагами на предъявителя. Упомянутый закон вменяет в обязанность каждому фондовому маклеру обозначать в своих прошнурованных книгах номера ценных бумаг, которые покупаются или продаются чрез их посредство. Они обязаны также выставлять номера бумаг на квитанции, которую вручают своим клиентам (комитентам). Таким образом, держатель опротестованной ценной бумаги имеет возможность констатировать время и способ приобретения имеющейся у него ценой бумаги.

Для определения ответственности посредствующего маклера следует различать следующие три

случая:

1)Когда сделка заключена после учиненного собственником протеста и после публикации в "Bulletin officiel" номеров опротестованных бумаг, то, без всякого сомнения, третье лицо, у которого собственник виндицировал бумаги, имеет право иска к своему маклеру для возмещения всех убытков. Этот последний в свою очередь обращается с таковым же иском к маклеру продавца. В конечном результате несет убытки продавец, так как его маклер на основании договора поручения вправе требовать от него убытки, понесенные при исполнении поручения. Непосредственные отношения между клиентами невозможны: вопервых, за отсутствием всякого юридического основания к тому, и, во-вторых, клиенты бывают неизвестны друг другу, так как маклеры обязаны сохранять в строгой тайне имена своих клиентов.

2)Когда сделка заключена и исполнена до заявления собственника и публикации номеров в "Bulletin", то маклер никакой ответственности не несет, если только он не совершил при этом какой-либо вины по общему праву или же вины профессиональной, например, когда ему было известно незаконное происхождение ценных бумаг своего клиента и т. п. В рассматриваемом случае маклер свободен от ответственности как пред собственником, так и пред третьим лицом - приобретателем бумаг. Цель закона очевидно была та, чтобы не оставлять маклеров под страхом неопределенных обязанностей, который (страх) может служить серьезным препятствием быстроты торговых операций.

3)Наконец третий и последний случай, когда бумаги приобретены ранее, а традированы после публикации. Здесь следует различать в свою очередь два случая: переданы ли бумаги от маклера продавца маклеру покупателя или нет. В первом случае сделка считается уже совершенной, ибо маклер в качестве комиссионера своего клиента обязан по первому требованию последнего вручить ему имеющиеся

унего ценные бумаги. Следовательно, если покупатель пожелает взять от своего маклера бумаги, номера которых уже опубликованы, то маклер не несет никакой пред ним ответственности. Во втором же случае маклер покупателя вправе отказаться от принятия протес-тованных уже бумаг и потребовать или другие бумаги, или же возмещение убытков.

Внастоящее время, как известно, нередко приобретают ценные бумаги не чрез посредство маклеров на бирже, а в банкирских конторах, в меняльных лавках и т. п. Об ответственности этой категории лиц, т. е. банкиров, менял и других, не имеется никаких постановлений ни в Гражданском кодексе, ни в Законе 15 июня 1872 г. Судебная же практика к ним относится гораздо строже, чем к маклерам, на том основании, что официальное положение последних служит более или менее прочной гарантией правильности операций, совершаемых чрез их посредство. Можно формулировать в следующих двух положениях, выработанных французской судебной практикой, вопрос об ответственности банкиров, менял и других. 1) Указанные лица безусловно отвечают как собственнику, так и владельцу, когда бумаги куплены или пущены ими в обращение после публикации о них в "Bulletin". 2) Они отвечают и в том случае, когда совершили операцию с бумагами, хотя до протеста и публикации, но без принятия необходимых мер предосторожности, как-то: в случае покупки от лица заведомо несостоятельного, от несовершеннолетнего и вообще от лиц подозрительных и им неизвестных.

Из сделанного нами очерка видно, что французский Закон 1872 г. пополнил важный пробел гражданского законодательства в вопросе о бумагах на предъявителя, играющих значительную роль в современном промышленном обороте. Но не все без исключения бумаги на предъявителя подчинены действию закона 1872 г. Последняя статья (16) упомянутого закона говорит, что положения его (закона) применяются к бумагам на предъявителя, выпущенным департаментами, коммунами и разными публичными учреждениями. Из действия его изъяты билеты французского банка, государственные ренты и другие бумаги на предъявителя, выпущенные государством, для которых существуют специальные декреты и регламенты.

Что касается до билетов французского банка (банкноты), то безусловное исключение

виндикационного иска по отношению к ним является необходимостью. Назначение этих билетов - увеличить количество денежных знаков, заменить металлические деньги в смысле орудия мены. Они имеют то общее с другими бумагами на предъявителя свойство, что суть обязательства уплатить обещанную сумму всякому предъявителю; но по своим целям эти бумаги существенно различаются между собой. Всякая бумага на предъявителя есть документ, констатирующий конкретное обязательственное отношение, между тем билеты банка не вытекают из какого-либо частного, единичного обязательства. Отношение между билетами банка и другими бумагами на предъявителя то же, что отношение между металлическими деньгами и другими видами реальных ценностей. Как деньги составляют родовую ценность, так и банкноты являются родовой ценной бумагой. Ввиду такого характера банкнот они всегда бывают не только на предъявителя, но и по предъявлению, между тем большинство бумаг на предъявителя суть обязательства, в которых обозначен срок требования по ним. Итак, из самой природы банкнот вытекает неприменимость к ним виндикационного иска. Такой иск, во-первых, был бы практически неосуществим ввиду трудности индивидуализировать объект иска, и во-вторых, оказал бы стеснение их быстрому циркулированию, с каковой целью они и изобретены.

Для изъятия из-под действия нового закона государственных бумаг, имеющих тот же экономический и юридический характер, как и бумаги, выпускаемые различными акционерными компаниями, не имеется приведенных выше оснований. Во время обсуждения закона 1872 г. в национальном собрании некоторые ораторы высказались в этом смысле, говоря, что если проектируемый закон хорош, то нет основания изъять государственные бумаги из-под его действия. Докладчик законопроекта, Grivart, на это ответил, что ввиду существующего специального закона (22 floreal, год VII), по которому государственные бумаги не подлежат протесту, правительство децентрализи-ровало платежи по рентам, предоставив держателям их представлять в публичную кассу той местности, которую они найдут наиболее для себя удобной. Ввиду значительного количества таких местных касс (контор) применение нового закона к государственным бумагам причинило бы большие хлопоты, а нередко и убытки правительству, заставляя его нести ответственность за неосмотрительность и нерадение своих многочисленных агентов. Так как перечисленные законом изъятия суть исключения из общего правила, то следует их толковать в ограничительном смысле и действие нового закона распространить на все бумаги на предъявителя, кроме перечисленных в последней статье его. Следовательно, действие Закона 1872 г. следует распространить и на бумаги на предъявителя, выпускаемые частными лицами. При этом, однако, необходимо заметить, что многие из таковых бумаг вовсе не предназначены к циркулированию в промышленном обороте, поэтому те из постановлений закона 1872 г., которые относятся до воспрещения к циркулированию протестованных бумаг, не могут иметь применения к ним. Таковы, например, театральные, концертные билеты, обеденные марки и т. п. К этой же категории относятся некоторые из бумаг, выпускаемых обществами, как-то: билеты на проезд по железным дорогам, на отправление товара или багажа и т. п. Но если закон 1872 г. не может относиться к подобным бумагам в той части своей, которая касается задерживания дальнейшего обращения бумаг, то нет основания не применять к ним те из положений нового закона, которые имеют целью препятствовать реализации прав требования по ним (понятно, если это практически возможно). В французской судебной практике были случаи применения нового закона в последнем смысле к билетам ломбарда (bons des monts-de-piete).

Остается нам указать на отношение нового закона к иностранным ценным бумагам, циркулирующим во множестве на парижской бирже. Без всякого сомнения, те из положений нового закона, которые имеют в виду отношения собственника или владельца к учреждению (должнику), выдавшему бумагу на предъявителя, не могут иметь применения относительно иностранных бумаг по той простой причине, что учреждение, находясь в чужом государстве, обязано руководствоваться законами своей страны и не может подчиняться законоположениям другого государства. Та же часть Закона 1872 г., которая говорит о протесте синдикату маклеров Парижа и о юридических последствиях, связанных с таковым протестом, может и должна иметь применение к иностранным бумагам, находящимся в обращении на французской территории. Апелляционный суд Парижа в 1876 г. постановил одно решение в этом смысле относительно оттоманских ценных бумаг.

Вгерманской литературе по данному вопросу существует большое разнообразие. Одни, исходя из общих начал римского права, допускавшего виндикации даже относительно денег, признают подлежащими виндикации и бумаги на предъявителя. Другие, и притом большинство, ограничивают применение виндикации к бумагам на предъявителя, а именно, исключают ее против добросовестного владельца, оставляя ее только против недобросовестного. Основание такого ограничения видят или в обычном праве, или в политико-экономических соображениях (Gerber), или в требованиях современного промышленного оборота (Hof/mann), или наконец в молчаливом согласии между кредитором и должником (Thol).

Мы остановимся несколько подробнее на мнении Gonner'а, который первый из германских юристов высказался против исключения виндикации бумаг на предъявителя. Свое мнение он основывает в общих чертах на следующих соображениях.

Вбумагах на предъявителя документ заключает неразрывно в самом себе право требования; последнее без связи с первым немыслимо. Если, таким образом, факт владения является единственным признаком для определения свойств кредитора, то виндикация безыменных государственных бумаг против добросовестного владельца не должна иметь место. Это положение подтверждается еще следующими данными: 1) виндикация прав требования противоречит общим началам гражданского права. Если свойство кредитора обусловливается исключительно фактом владения документом, то никого нельзя признать кредитором, кроме самого владельца; 2) только документнепосредственно и исключительно легитимирует

владельца как кредитора; 3) должник, уплатив владельцу, освобождается безусловно от дальнейшей ответственности; 4) будет опасной игрой слов считать владение в данном случае только презумпцией прав собствености; 5) ссылка на римское право неуместна, так как эти бумаги суть продукт современного гражданского оборота; 6) положение бывшего владельца не особенно ухудшается исключением виндикации, так как он имеет личный иск против непосредственного нарушителя его прав. Приведенное мнение Gonner'а можно признать правильным и в настоящее время; против него особенно восстает Тель, находя в нем логическое противоречие.

По словам Теля, исходя из основной точки зрения Gonner'a, что "факт владения есть исключительный признак, определяющий свойство кредитора", следует по логической последовательности исключить виндикацию и против недобросовестного владельца, и даже против всякого детентора.

Тель, как и большинство писателей, смешивает взаимные отношения владельца и должника с таковыми бывшего и настоящего владельца. Для должника достаточно удостовериться в факте владения; он не имеет ни права, ни обязанности удостовериться в правомерности владения предъявителя документа, так что ответчик может удовлетворить и детентора, приняв его за настоящего кредитора; понятно, если должнику известна незаконность владения предъявителя, то он обязан не производить удовлетворения, иначе он поступит mala fide, за которую может быть привлекаем к ответственности настоящим кредитором. Совсем другое, когда речь идет о взаимных отношениях бывшего и настоящего владельца бумаг на предъявителя. Правом защиты пользуется только юридическое владение, а не простое держание, притом только добросовестное владение.

Со своей стороны, Тель находит основание исключения виндикации бумаг на предъявителя против добросовестного владельца в молчаливом соглашении сторон. По его словам, допущение виндикации было бы противоречием воле самого виндиканта, имевшего в виду при приобретении бумаги считать единственным легитимационным основанием своего права факт владения. Но такой tacitus consensus Теля есть только одно предположение.

По нашему мнению, исключение виндикации безыменных бумаг есть логическое следствие требований промышленного оборота, ради удовлетворения которых появилась форма на предъявителя. Эта последняя, как известно, была вызвана интересами облегчения доказательства; доказательство легитимации (как активной, так и пассивной) связано здесь исключительно с владением документа.

Обращаясь к положительному законодательству Германии, можно найти в нем постановления об исключении или ограничении виндикации к бумагам на предъявителя. Так, Прусское земское уложение*(101) в ч. I, тит. 15, § 47, гласит, "что постановления об исключении виндикации распространяются на всякие бумаги и документы на предъявителя, пока они не превращены в именные". То же сделано и во многих партикулярных законодательствах (саксонское, баварское)*(102). Австрийское гражданское законодательство также ограничивает применение виндикационного иска к бумагам на предъявителя*(103). Ввиду сжатости и недостаточной ясности приведенных законодательных постановлений по рассматриваемому вопросу на практике возникают постоянные недоразумения и колебания. Большею определенностью и точностью отличается постановление Общегерманского торгового уложения; ст. 307 исключает виндикационный иск против добросовестного приобретателя бумаг на предъявителя, хотя бы они были украдены или утеряны бывшим владельцем. Следовательно, по смыслу этого закона, кто bona fides приобрел бумаги на предъявителя, тот становится ipso facto собственником, хотя бы приобретение было сделано и не от собственника. владельца не могут быть отбираемы безыменные бумаги, хотя бы они были краденые*(104).

Амортизация или мортификация безыменных бумаг (погашение, умерщвление)

Как теория, так и положительное законодательство Германии допускают, при безусловной потере безымянной бумаги или уничтожении ее от какого-либо несчастного случая так называемую амортизацию. Из существа бумаг на предъявителя само собой вытекает недопустимость утерянных документов. Если с одной стороны, справедливость требует помочь владельцу, лишившемуся вследствие несчастного случая принадлежащих ему ценных бумаг, в которых быть может заключается все его состояние, то, с другой стороны не менее заслуживают внимания и защита интереса добросовестного владельца , который благодаря амортизации лишается прав, связанных с добросовестным приобретением данных бумаг.

К этому нужно приавить и опасность для должника, который может быть привлечен к ответственности по одному и тому же обязательству дважды. Поэтому положительное законодательство допускает амортизацию утерянных и уничтоженных бумаг на предъявителя при наличности известных условий, но не по отношению ко всем бумагам*(105).

Не подлежат амортизации на основании устава германского имперского банка билеты его (банкноты); по аналогии с банковскими билетами не подлежат амортизации также купоны государственных бумаг и дивидентные купоны паев имперского банка.

Нельзя допустить амортизацию безыменных марок и билетов ежедневного оборота (обеденные марки, театральные билеты) потому что они не могут по характеру и преследуемой целивыносить продолжительный процесс амортизации и издержек, связанных с ним и далеко превышающих стоимость самих билетов.

Амортизация происходит чрез посредство судебного определения. Напоминает она процесс о безвестном отсутствии данного лица. Необходимо, чтобы в течение более или менее продолжительного