§ 48. Исключения из принципа ответственности за вину

Рассмотрев вопросы ответственности по обязательствам в тех пределах, в каких эта ответственность основана на моменте вины и регулируется в основном ст. 118 ГК, перейдем теперь к рассмотрению тех случаев, когда должник отвечает за пределами вины. Эти случаи надлежит рассматривать как исключение из общего II ранила, вы раже иного в с т. 118 ГК. Сюда относится: (а) ответственность по обязательствам, предметом коих являются вещи, определенные родовыми признаками (п. 1 ст. 119 ГК РСФСР и соответствующие статьи гражданских кодексов других союзных республик); (б) ответственность . «за . чужую вину» (п. 2 ст. 119 ГК РСФСР н соответствующие статьи гра-

жданских кодексов других союзных республик); (в) ответственность за «случай» по' ст. 404 ГК, ст. 132 Кодекса торгового мореплавания, ст. 78 Воздушного кодекса п ст. ст. 63, 64 и 67 Устава железных дорог.

А. Ответственность по п. 1 ст. 119 ГК '«'

"'it"

1. По II. 1 ст. 119—-«невозможность исполнения не. освобождает должника от ответственности... если предмет обязательства определен родовыми признаками и доставление имущества того же рода не стало объективно невозможны м».

Редакция этой статьи, требует вдумчивого толкования: что означает «объективная невозможность исполнения» в том смысле, как этот термин употреблен в п. 1 ст. 119 ГК?

В виде общего правила можно сказать, что пределы ответственности должника зависят от степени определенности предмета обязательства. Так, обязательство, направленное на инди-пндуально-определенную вещь, точно специфицирует объект исполнения, и поэтому случайная гибель такой 'вещи означает конец ответственности должника. Обязательство же, имеющее своим предметом вещи, определенные родовыми признаками, устанавливает лишь рамки (границы), в пределах которых должно произойти исполнение; в этом случае должник не освобождается от ответственности, если возникла невозможность предоставить кредитору тот именно предмет из данного рода вещей, который должником был предназначен для исполнения: например, гибель вследствие случайного пожара партии товаров (определенных родовыми признаками), выделенных поставщиком для отправки покупателю, не влечет за собой освобождения поставщика; последний должен озаботиться заготовлением другой п-артии товаров того же рода.

Отсюда ясно, что должник освобождается от обязанности передать кредитору веши, определенные родовыми признаками, лишь если докажет, что данного рода вещей вовсе нет в обороте. Только тогда наступит та объективная невозможность предоставления вещей данного рода, о которой говорится в п. 1 ст. 119 ГК. Объективная невозможность исполнения имеет место, например, в случае, когда постановлением Правительства все в'ещи данного рода распределены между государственными хозяйственными организациями полностью так, что на долю данной организации не осталось вещей данного рода. Подобные случаи могли иметь место в условиях тех затруднений в производстве, которые были вызваны войной 1941—1945 гг.

Доказательства объективной невозможности исполнения подвергаются всегда весьма строгой оцейке со стороны государственного и ведомственных арбитражей, которые стремятся к тому,

чтобы поддерживать на высоком уровне договорную дисциплину между социалистическими организациями.

Принцип, выраженный в п. 1 ст. 119 ГК, приводит к тому, что обязательство, имеющее своим предметом вещи, определенные родовыми признаками, лишь в исключительных случаях прекращается невозможностью исполнения, так как доказать полное отсутствие в обороте вещей данного рода обычно весьма трудно («род никогда не погибает»).

Объективная невозможность исполнения может быть обусловлена не только отсутствием в обороте вещей данного рода, но невозможностью в срок их доставить вследствие задержек в предоставлении поставщику необходимых транспортных средств. Именно этот случай имеет в виду ст. 20 постановления СНК СССР от 19 декабря 1933 г. (СЗ СССР 1933 г. № 73, ст. 445) о заключении договоров на 1934 год, в которой указано, что «за недопоставку товаров поставщик отвечает лишь в пределах утвержденных в установленном порядке планов перевозок». В нашей арбитражной практике эта статья получила, однако, толкование в том смысле, что непредоставление вагонов при неплановых перевозках является единственным основанием освобождения поставщика от ответственности за непоставку товара и за недогруз. Такое толкование названной статьи выходит за пределы ее точного смысла. Непредоставление транспорта должнику для доставки товаров кредитору не является единственным 'случаем объективной невозможности исполнения. Приведенная практика арбитража, таким образом, расширяет ответственность поставщиков за пределами вины, .возлагая на них ответственность также и за случайную невозможность поставки.

2. Из п. 1 ст. 119 ГК вытекает, что невозможность исполнения вообще' не может служить основанием прекращения денежного долга. Деньги в наибольшей степени обладают свойством родовых вещей: при изъятии из обращения одних денежных знаков они заменяются другими; при переходе от одной денежной единицы к другой между ними устанавливается определенное платежное соотношение. Таким образом, все прошлые, настоящие и будущие денежные знаки объединены отношением к денежной единице и составляют один и тот же род вещей. Деньги всегда имеются в обороте и, поэтому, объективная невозможность уплаты денег в условиях нашего товарно-денежного хозяйства вообще наступить не может. Во время войны можно было говорить о временной объективной невозможности платежа, приостанавливавшей наступление просрочки должника (например, в случае перерыва почтовой и телеграфной связи между кредитором и должником, исключившей возможность перевода денег), но не о прекращении денежного долга невозможностью уплаты денег.

Положение, согласно которому денежное обязательство не может прекратиться невозможностью исполнения, едва ли когда-либо оспаривалось в нашей судебной или арбитражной практике.

Спорным в конкретном случае мог быть лишь вопрос о том, являются ли предметом данного долга индивидуально определенные денежные знаки или сумма денег. Только в первом случае мыслимо прекращение обязательства невозможностью исполнения (например, вследствие невиновной утраты должником данных денежных знаков), во втором же случае наступление невозможности исполнения, могущей освободить должника, вовсе исключается.

Иллюстрацией может служить указанное выше определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 21 марта 1944 г. по иску дома отдыха им. Поленова Государственного Большого театра к Тульской областной конторе Госбанка о взыскании 7000 руб., внесенных домом отдыха для зачисления на его расчетный счет в Тарусское отделение Госбанка, но на означенный счет не поступивших. Решением Тульского областного суда от 6 декабря 1943 г. иск был удовлетворен. Верховный суд РСФСР 31 декабря 1943 г. отменил решение Тульского областного суда и дело передал на новое рассмотрение. В своем определении Верховный суд РСФСР указал, что при наличии ограбления несгораемого шкафа Тарусского отделения Госбанка временно захватившими город Таруссу немецкими разбойничьими войсками Госбанк не может нести ответственности за разгром Тарусского отделения вражескими войсками и за захват находившихся в несгораемом шкафу 7000 руб., поскольку все возможные в данных условиях меры к сохранению денежных сумм были со стороны банка приняты.

Рассмотрев дело по протесту Прокурора СССР, Судебная коллегия Верховного суда СССР признала приведенное выше определение Верховного суда РСФСР неправильным, отменила его и оставила в силе решение первой инстанции (Тульского областного суда). Существо мотивов заключается в следующем: денежные знаки, принятые банком для зачисления на расчетный счет клиента, обезличиваются банком, он рассчитывается ими по другим своим обязательствам, банк.же становится должником клиента на соответствующую сумму по денежному обязательству; поэтому утрата банком принятых от клиента денежных знаков, независимо от того, какими обстоятельствами она вызвана, не может оказать влияния на ответственность банка по возникшему в отношении клиента денежному обязательству '.

То, что обязательство, направленное на предоставление родовых вещей, прекращается невозможностью исполнения лишь

' Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1944 г., стр. 242—243.

в случае исчезновения из оборота всех вещен данного рода, само по себе еще не создает исключения из принципа ответственности за вину, а означает лишь, что обязан ности должника в этих случаях шире, нежели в случае обязательств, имеющих своим объектом индивидуально определенные вещи.

Изъятие из принципа ответственности за вину, установленное в п. 1 ст.. 119 ГК, заключается, в сущности говоря, лишь в том, что невозможность исполнения, существующая лишь для данного должника (и, следовательно, не носящая объективного характера), не принимается во внимание, хотя бы такая невозможность возникла без вины этого должника: отсутствие денежных средств у должника не освобождает его от ответственности, хотя бы такое отсутствие не было вызвано ни его умыслом, ни неосторожностью '.

Принцип, согласно которому отсутствие денежных средств у должника не является основанием для освобождения его от ответственности, распространяется и на социалистические организации. Согласно постановлению СТО от 16 июня 1931 г., «если счета на отправленные товары не оплачены из-за отсутствия у покупателя свободного кредита или при иногороднем обороте вследствие отказа покупателя акцептовать счета по той же причине, то поставщик имеет право приостанавливать исполнение предусмотренных договором обязательств (отгрузка товаров и т. и.)» или предпринять ряд других, указанных в том же постановлении, мер в отношении такого «неисправного должника» (см. ниже § 53, п. 2).

Б. Ответственность по п. 2 ст. 119 ГК РСФСР и по соответствующим статьям гражданских кодексов других союзных республик

1. По п. 2 ст. 119 ГК невозможность исполнения не освобождает должника от ответственности... если лица, на коих в силу закона или поручения должника возложено выполнение обязательства, умышленно или неосторожно вызвали, или не предотвратили обстоятельства, сделавшего 'исполнение невозможным. Ответственность по и.-2 ст. 119 ГК есть ответственность не за собственную, а за чужую вину. Правило п. 2 ст. 119 ГК устанавливает общее начало для обязательств, возникающих из договоров и из плановых административных актов. По обязательствам из причинения вреда ответственность за «чужую вину» имеет место лишь в специальных случаях, указанных в законе. Ответственность поп. 2 ст. 119 ГК есть ответственность за поведение другого лица, причинившего ущерб; эта ответ-

1 См, М. М. Агарко в, К вопросу о договорной ответственности, Сборник «Вопросы советского гражданского права», 1945, стр. 122 и сл.

ствепность наступает в случае вины этого последнего лица, без зины со стороны того лица, которое несет ответственность.

2. К случаям, предусмотренным п. 2 ст. 119 ГК, не относится ответственность за ущерб, причиненный другим лицом, н о обусловленный собственной виной в выборе этого лица или в надзоре за ним. Например, если врач,' производя хирургическую операцию, допустит к участию в ней в качестве ассистента заведомо неопытное в подобном деле лицо, то он несет ответственность за вредоносный результат такого выбора своего ассистента. Если душевнобольной причинит ущерб, то за него отвечает лицо, которое обязано иметь за ним надзор. В обоих случаях налицо ответственность за собственную, а не за чужую вину: такая ответственность, обусловленная собственной виной в выборе другого лица (исполнителя обязательства) или в надзоре за другим лицом, вовсе не предполагает вину другого лица (причинителя ущерба, исполнителя обязательства), а имеет своей предпосылкой лишь противоправное поведение этого другого лица. Должник в подобных случаях освобождается от ответственности, если докажет, что с его стороны не было проявлено недостатка в осмотрительности ни в отношении выбора, ни в отношении надзора за лицом, причинившим ущерб.

3. Спорным представляется вопрос о том, можно ли к случаям, предусмотренным п. 2 ст. 119 ГК, относить те, в которых речь идет об ответственности юридического лица за неисполнение или ненадлежащее исполнение его договорного обязательства вследствие неправильных действий или упущений со стороны руководителей, рабочих или служащих этого юридического лица. По мнению М. М. Агаркова, для ответственности по п. 2 ст. 119 ГК достаточно, если исполнение соответствующих действий возложено на третье лицо «в силу закона или поручения должника», причем «это выражение означает, что исполнитель обязан был производить соответствующие действия. Например, в силу закона в выполнении обязательств госоргана участвует директор госоргана, в выполнении обязательств промысловой артели—председатель правления артели. В силу закона. опекун выполняет обязательства подопечного. Термин «поручение» в ст. 119 ГК не надо понимать слишком узко. Должник отвечает не только за того, с кем он заключил договор поручения (ст. 251 ГК). Поручение в смысле ст. 119 ГК дается рабочему и служащему. Поручение в смысле ст. 119 ГК дается всякому контрагенту должника, если данный контрагент совершает действия, направленные на то, чтобы обязательство было исполнено. Например, машиностроительный завод будет отвечать перед заказчиком, хотя бы неисполнение и было вызвано неисправностью электропромышленного предприятия» (М. М. Агарков «К вопросу о договорной ответственности», см. сборник «Вопросы

советского гражданского права», АН СССР, 1945, стр. 131). С точки зрения приведенного здесь толкования п. 2 ст. 119 Г1< пункт этот обнимает такие совершенно различные по своей природе случаи, как: 1) ответственность должника (например, госпредприятия) за действия привлеченных им для исполнения договора третьих предприятий и 2) ответственность юридического лица за упущения своих служащих.

С этим нельзя согласиться, Ответственность в первом случае есть на самом деле ответственность за действия другого лица, тогда как ответственность юридического лица за неисполнение или ненадлежащее исполнение его договорных обязательств вследствие упущений со стороны служащих этого юридического лица вовсе не является ответственностью за действия другого лица. Например, если пропущен срок предъявления к акцепту и к платежу платежного требования, которое выставлено клиентом банка и передано банку на инкассо, то банк отвечает перед клиентом за неисполнение принятого на себя инкассового поручения, причем ответственность банка здесь наступает в силу его собственной (банка) вины, выразившейся в бездействии банковских служащих: ибо деятельность юридического лица вообще находит свое выражение лишь в действиях руководителей, рабочих и служащих и не может найти своего выражения в чем-либо ином ', Поэтому нельзя согласиться с М. М. Агарковым, что неисполнение обязательства банка вследствие упущения его' служащих есть случай, предусмотренный п. 2. ст. 119 ГК. Если стать на эту точку зрения, то всякий случай вины юридического лица был бы сведен' к ответственности за «чужую вину» (за вину руководителей или служащих этого юридического лица) и для ответственности юридического лица за собственную вину не осталось бы места. К такому выводу должны прийти сторонники того взгляда, что юридическое лицо вообще не обладает дееспособностью. Мы стоим на иной точке зрения и полагаем, что юридическое лицо есть субъект гражданского оборота, обладающий как правоспособностью, так и собственной дееспособностью и что, следовательно, можно говорить и о собственной вине юридического лица при исполнении им своих обязательств (см. названную работу проф. С. Н. Братуся, § 33).

Отсутствие ясности в вопросе о' правовой природе ответственности юридических лиц за неисполнение обязательств, вызванное упущениями их служащих, отразилось и в судебной практике. В определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР 1939 года по иску Самтредского орса к Кутаисскому отделению Госбанка о взыскании 11474 руб.

i См. С. Н. Братусь, Субъекты гражданского права, 1950, § 33, п. 10.

(Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР за 1938—1939 гг., стр. 158) рассматривался следующий случай: истец внес деньги в банк для зачисления их на свой расчетный счет, при взносе денег были нарушены правила Госбанка, которые должны быть известны клиенту и служащим банка: деньги были переданы кассиру банка, минуя контроль. Кассир принял деньги, выдал расписку. Затем деньги кассиром были растрачены. Истец требов,ал, чтобы соответствующая сумма была зачислена на его (истца) счет в банке. Судебная коллегия Верховного суда СССР решила дело по принципу смешанной ответственности': то обстоятельство, что деньги были внесены кассиру и им приняты, минуя контроль, является нарушением как со стороны орса, так и со стороны банка. Правильность этого конечного вывода ослабляется, однако, неудачной формулировкой мотивов определения, в которых сказано: «Банк как наниматель отмечает за выбор своих служащих, а равно за их действия, совершенные ими в пределах их компетенции. В противном случае может создаться полная безответственность банка за нарушение им самим установленных правил, что' недопустимо, особенно при том значении, которое имеет Государственный банк СССР в системе социалистического хозяйства».

Правильным здесь является указание на то, что если бы Госбанк не отвечал за упущения своих служащие, допущенные ими при совершении банковских операций, то это практически означало бы полную безответственность банка за нарушение им самим установленных правил и (прибавим к этому) безответственность за нарушение принятых им на себя обязательств. Здесь, таким образом, правильно подчеркивается, что ответственность юридического лица за собственную вину всегда принимает форму ответственности^ его за упущение своих 'служащих.

Наряду с этим правильным указанием Судебная коллегия в мотивировочной части своего определения указывает, что банк «отвечает за выбор своих служащих». Это указание не только излишне — оно ослабляет значение конечного вывода: если ответственность за неправильные действия кассира имеет своей предпосылкой вину «за выбор служащего», то банк мог бы освободиться от этой ответственности, доказав, что при назначении на должность данного кассира были соблюдены все предписанные для этих случаев меры предосторожности; доказать отсутствие какой-либо вины администрации банка «при выборе» данного служащего в огромном большинстве случаев будет весьма легко, и если бы такие доказательства могли освободить банк от ответственности, то получилась бы та безответственность банка за нарушение его служащими банковских правил, которую в изложенном решении стремился предотвратить верховный суд. Очевидно, что Верховный суд, ссылаясь на «ответствениость

24 Зак, 1779. Общее учение, об обязательстве

банка за выбор своих служащих», имел в виду здесь установить общую презумпцию, не допускающую опровержения: смысл этой ссылки заключается в том, что банк несет безусловную (и «гарантийную») ответственность за правильное совершение его служащими банковских операций, так как он выбирает своих служащих.. При таком толковании названная ссылка означает не более как иную формулировку того же указанного выше принципа, что банк, отвечая за упущения своих служащих при совершении ими банковских операций, тем самым отвечает за свою. собственную вину.

4. Таким образом, ответственность поп. 2 ст. 119 ГК, надо отличать: а) от ответственности за действия другого лица, когда эта ответственность обусловлена собственной виной в выборе этого лица или в надзоре за ним; б) от ответственности юридического лица за неисполнение обязательства, вызванное упущениями или иными неправильными действиями служащих этого юридического лица. В обоих случаях («а» и «б») должник отвечает не за «ч ужу ю», а за собственную вину.

В нашем гражданском обороте основной категорией случаев ответственности за «чужую вину» поп. 2 ст. 119 ГК являются случаи ответственности социалистических организаций по их договорным обязательствам, в исполнении которых принимают участие третьи организац и«. Сюда относятся случаи так называемых транзитных отгрузок, ко^гда поставщик продает товар, находящийся на складе не у него, а у третьей организации, и товар отгружается этой последней организацией (по поручению поставщика) непосредственно в адрес покупателя, минуя склад поставщика. Предположим, что грузоотправитель Б., невзирая на полноту и точность указаний, полученных им своевременно от поставщика А., допустит какую-либо неправильность (например, .укажет ненадлежащий адрес или допустит запоздание) при отгрузке товара в адрес покупателя В. В этом случае поставщик А. будет нести ответственность перед покупателем В. за убытки, причиненные по вине грузоотправителя Б., на. основании договора поставки, заключенного между А. и В,

На аналогичных основаниях генеральный подрядчик (в области капитального строительства) отвечает перед заказчиком за работы, переданные им (генеральным подрядчиком) для выполнения субподрядчикам.

Ответственность поп. 2 ст. 119 ГК будет также иметь место в случае, если подрядчик не выполнил своего обязательства перед заказчиком вследствие перерыва .в своем производстве, вызванного перебоями в снабжении его (подрядчика) электроэнергией или транспортными средствами; подрядчик в этих случаях отвечает перед своим заказчиком за последствия, причинен-

ные неисправностью его (подрядчика) контрагентов (электростанции, допустившей перерыв в подаче электроэнергии; транспортной организации, не доставившей автомашины в назначенный срок, и т. п.).

5. Ответственность должника поп. 2 ст. 119 ГК имеет место при наличии вины (умысла ил 'и неосторожности) третьего лица, на которое поручением должника или законом возложено выполнение всего обязательства или каких-либо частей данного обязательства _ или каких-либо подсобных операций, от которых зависит выполнение должником его' обязательств перед кредитором. Ответственность по п. 2 ст. 119 ГК имеет место хотя бы при отсутствии собственной вины со стороны должника. Должник не может в этом случае освободиться от ответственности, хотя бы он доказал, что с его стороны не было вины ни в выборе исполнителя, ни в надзоре за ним. Он отвечает за «чужую» (за вину исполнителя), а не за собственную вину.

В случае, если кредитор не получил надлежащего исполнения по обязательству, он (кредитор) не обязан доказывать вины должника или исполнителя для того, чтобы получить возмещение убытков: вина должника или исполнителя обязательства в этом

•случае предполагается, и бремя доказывания отсутствия вины

• возлагается на должника. Последний для того, чтобы освобо-

-ди^ься от ответственности поп. 2 ст. 119 ГК должен доказать отсутствие как своей собственной вины, так и отсутствие вины лица, на которое в силу закона или поручения было возложено исполнение данного обязательства в целом или в части.

6. Должник, на которого пала ответственность за вину другого лица (исполнителя) в силу п. 2 ст. 119 ГК, имеет право требования к этому последнему лицу о возмещении ему того, что он должен был уплатить своему кредитору (право регресса), поскольку иное не вытекает из отношений между должником и исполнителем. В приведенном выше (стр. 354) примере поставщик А. имеет право взыскать с грузоотправителя В. то, что ему (поставщику) пришлось уплатить покупателю Б. вследствие неправильной или несвоевременной отгрузки товаров в адрес покупателя. В конечном счете ответственность за убытки несет, таким образом, виновное лицо, на которое было возложено исполнение обязательства. По справедливому замечанию М. М. Агаркова (назв. статья, стр. 130), институт ответственности за чужую вину есть юридико-технический способ возложения ответственности на действительного причинителя ущерба: «Исполнитель, за которого должник отвечает» (по п. 2 ст. 119 ГК), «в обязательственном отношении с кредитором не состоит. Если не возложить на должника ответственности за вину исполнителя, то, .несмотря на неисполнение обязательства,

кредитор не получит удовлетворения». Таким образом, при надлежащем подходе к анализу п. 2 ст. 119 ГК (если рассматривать этот пункт не изолированно, а в совокупности с правом регресса, принадлежащим должнику в отношении лица, привлеченного должником для исполнения обязательства и допустившего виновое неисполнение) становится ясным, что пункт этот не только' не ослабляет исходного пр-инципа ответственности за вину, но, наоборот, направлен на укрепление этого принципа. Возложение ответственности на виновное лицо (исполнителя) здесь достигается сложным путем, посредством сочетания двух обязательственных .отношений: 1) отношения по п. 2 ст. 119 ГК между кредитором и должником и 2) отношения из права регресса между должником и исполнителем обязательства. Применение такого юридико-технического способа диктуется сложностью взаимоотношений лиц, участвующих в осуществлении данной хозяйственной операции.