Право удержания в проекте Гражданского уложения

Достаточно широкое применение института удержания в обычном и торговом праве, а также в Своде законов Прибалтики и влияние современных зарубежных законодательств (Германия, Швейцария) послужило причиной для разработчиков гражданской кодификации в Российской Империи включить данный институт в проект Гражданского уложения.

Начатая еще в XIX веке (1882 г.) работа над составлением российского гражданского кодекса (Гражданского уложения), как известно, была частично завершена в начале XX века внесением

44

Министром юстиции И. Г. Щегловитовым в Государственную Думу Проекта книги V Уложения¹. Данная книга содержала нормы по регулированию обязательственных отношений. Хотя в силу известных событий Проект Гражданского уложения так и не стал действующим законом, его нормы оказали огромное влияние не только на русскую цивилистику, но и на зарубежную науку²

Именно здесь, впервые в России была сделана попытка общероссийского законодательного урегулирования института права удержания. Проект Гражданского уложения Российской Империи (далее Проект), внесенный в Государственную Думу, содержал четыре статьи, посвященные праву удержания, и за историю своего создания имел несколько редакций (соответственно нумерация статей различалась). Первый Проект Редакционной комиссии был подготовлен в 1899 г.³. Проект второй редакции Редакционная комиссия представила в 1903 г., а еще через десять лет, 14 октября 1913г., Министр юстиции внес его в Государственную Думу для рассмотрения.

Несмотря на то, что в Государственную Думу был внесен лишь Проект книги V, для целей настоящего исследования необходимо остановиться и на одной из статей книги I, которая также была подготовлена Редакционной комиссией, но в Думу не вносилась, хотя такое решение и было принято И.Г. Щегловитовым⁴ В книге I содержалась статья о так называемом «задержании». Присутствие в Проекте двух схожих, но в то же время не тождественных институтов - задержания и удержания позволяет утверждать, что авторы Проекта понимали необходимость различной

¹ Обязательственное право. Выпуск 1-3 / Под ред. Н.В. Сорина. Проект Министра юстиции, внесенный 14 октября 1913 г. в Государственную Думу. СПб., 1914.

² См., напр.: Право. 1903. №29. Ст. 1831-1833; Право. 1910. №22. Ст. 1415; № 40. Ст. 2341; Zeiler V. Der Entwurf des russischen Zivilgesetzboches. Berlin, 1911.

³ Хотя разработки начались значительно раньше. Уже в 1890 г. вышла в свет книга Голевинского В. И. «Первоначальный проект общих положений об обязательствах». Здесь автором упоминалось право удержания в качестве своеобразного способа обеспечения долговых требований. -См.: Голевинский В.И. Цит. соч. С. 233.

⁴ См.: Право. 1912. № 36. Ст. 1939.

45

правовой регламентации соответствующих отношений в гражданском праве.

В соответствии со статьей 270 Проекта книги I¹ дозволялось задержание вещей или обязанного лица с целью понуждения его к исполнению и только в том случае, если владельцу права грозила опасность остаться без удовлетворения и не было возможности получения своевременной помощи от властей. Такое задержание требовало немедленного обращения в суд с прошением о наложении ареста и о взыскании. Причем, когда суд отказывался наложить арест, задержание прекращалось немедленно. Последнее, однако, не было установлено в самой норме, но следовало из смысла статьи. В том случае, когда в месте задержания нет судебного установления, допускалось предварительное разрешение дела о задержании властью местной полиции с правом обжалования ее распоряжений в судебном порядке.

Как видно из вышесказанного, институт задержания представлял собой скорее меру по обеспечению иска, нежели способ обеспечения исполнения обязательств. Хотя грань здесь крайне тонка, все же можно, основываясь на том, что задержание требует немедленного обращения в суд с ходатайством о наложении ареста и запрете применения задержания при возможности получить своевременную помощь властей, утверждать, что данный институт компенсировал невозможность оперативного вмешательства суда для обеспечения иска и не служил к обеспечению исполнения обязательства, хотя такой результат можно предположить в результате применения задержания.

Необходимо отметить, что члены комиссии по составлению Проекта, в частности В.И. Голевинский, считали, что применение статьи 270 Проекта в части задержания должника имеет целью понуждение его к исполнению обязательства². Нам представляется, что наличие в нем отдельных правил по удержанию и задержанию служит достаточным, наряду с приведенными выше доводами, доказательством для утверждения о различной правовой природе данных институтов, то есть de lege lata эти институты были разделены и не имели ничего общего. Оставляя в стороне

¹ См.: Проект книги первой Гражданского уложения с объяснительной запиской. С. 511.

² См. там же. С. 511.

возможность задержания вещей, члены Редакционной комиссии А.А. Книрим и В.И. Голевинский сомневались, что следует допускать задержание лиц. Последний, в частности, указывал: «Сомневаюсь, чтобы личное задержание должника с целью понуждения его к исполнению обязательства могло быть представлено частной самозащите в то время, когда оно не допускается как судебная мера взыскания»¹.

Существование в Проекте такой нормы обязано, как это видно из объяснений Редакционной комиссии, в том числе, и влиянию иностранных законодательств. Германское гражданское уложение (в то время еще бывшее проектом) содержало аналогичную норму допускавшую, кроме задержания вещей, и задержание лица, если последнее, будучи должником кредитора, может быть заподозрено в желании скрыться. Однако общим направлением в развитии гражданского права являлось постепенное исключение перенесения имущественной ответственности на личность обязанного лица и утверждение принципа исключительно имущественной ответственности за гражданские правонарушения² В этом смысле мнение членов Редакционной комиссии представлялось достаточно прогрессивным и правильным. В то же время другие законопорядки еще содержали в себе сходные нормы о задержании лиц³. Здесь следует добавить, что задержание лица, как и вещи, не приводило к самоудовлетворению и носило исключительно превентивную, предварительную меру. Как видно, отличие задержания от современного права удержания, установленного статьей 359 ГК, достаточно разительное.

В литературе того времени не достаточно четко проводилось различие между статьями о задержании книги I и статьями об удержании книги V. Это приводило даже к некоторой путанице в работах отдельных авторов. Так, например, в обзоре А.М. Гуляева освещаются нормы Проекта, и автор дает комментарий статьи 270 (книга I), где идет речь о задержании вещи и обязанного ли-

¹ См.: Проект книги первой Гражданского уложения с объяснительной запиской. С. 511.

² Более подробно см.: Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. Пг., 1917. С, 98.

³ Об ограничении задержания лиц в других законодательствах см., напр.: Право. 1910. № 17. С. 1046.

47

ца, называя это право jus retentionis¹. В то же время в этой работе отсутствует материал относительно статей 113-116 Проекта (книга V). Рассматривая право задержания в разделе обеспечения прав, Гуляев отмечает, что «право удержания» приобретает общее значение одного из способов обеспечения прав. Здесь же, однако, указывается на осуществление этого права только при условии, что управомоченное лицо не имеет возможности получить своевременную помощь от местной власти и обязано немедленно заявить о задержании в суд с одновременной просьбой о наложении ареста (чего не требуется при реализации правомочий, установленных статьями 113-116 Проекта², а также других способов обеспечения обязательств, например неустойки или поручительства). Как видно, описание этого «права удержания» соответствует положениям статьи 270 о задержании, а не статей 113-116 об удержании³.

Статьи об удержании (jus retentionis) содержались в главе III «Исполнение обязательств» в отделении первом «Порядок исполнения обязательств» (статьи 113-116)⁴. Еще до того как Проект был внесен в Государственную Думу, исследователи того времени высоко оценили проработанность норм об удержании, указывая, что они «могут вызвать лишь чисто редакционные замечания»⁵. Высокий уровень юридической техники побуждает более внимательно рассмотреть данные нормы Проекта и комментирующую их литературу. Это позволит установить имевшиеся и остающиеся весьма актуальными сегодня особенности такого способа обеспечения, как удержание.

¹ См.: Гуляев AM. Русское гражданское право. Обзор действующего законодательства, кассационной практики Правительствующего Сената и Проекта гражданского уложения. СПб., 1912. С. 114-115.

² См. там же. С. 114.

³ Книга А.М. Гуляева выдержала три издания и увидела свет, когда уже было опубликовано, по крайней мере, две редакции Проекта гражданского уложения, в каждом из которых проводилось различие в регулировании институтов задержания и удержания.

⁴ Нумерация статей Проекта приводится по проекту, внесенному в Государственную Думу Министром юстиции. См. выше.

⁵ Удинцев В.А. К вопросу о включении в гражданское уложение постановлений о торговых сделках. Киев, 1901. С. 21. 48

В статье 113 Проекта, в которой устанавливались условия осуществления права удержания указывалось, что лицо, которое обязано выдать индивидуально определенную движимую вещь, вправе удержать ее у себя в виде обеспечения до тех пор, пока ему не будут возмещены произведенные им необходимые или полезные издержки на нее, либо причиненные этой вещью убытки. Удержание вещи могло также быть прекращено предоставлением другого обеспечения. В части второй этой же статьи, устанавливался запрет на осуществления права удержания лицом, получившим вещь посредством недозволенного деяния.

Большинство исследователей¹ относили данное правомочие к специфическому способу обеспечения прав (требований), ранее не устанавливаемых положительным правом².

В связи с установлением права удержания в Проекте составители указывали на то, что в праве нет строго определенных ориентиров относительно вопроса - какие именно требования могут обеспечиваться этим правом. Для избежания неопределенности в этом вопросе предлагалось учитывать два существенных момента.

Первый заключается в том,- что в случае с правом удержания речь идет об обеспечении известных требований силою самого закона, то есть о том праве удержания, которое устанавливается законом (jus retentionis legale), а не предоставляется одной стороной другой по взаимному между ними соглашению (jus retentionis voluntarium). Для этого налицо должно быть особое основание, каковым в области обязательственных отношений является непредвидимое возникновение требования, заслуживающего обеспечения. В этом случае не может быть речи о предоставлении самому заинтересованному озаботиться договорным обеспечением, коль скоро в то время, когда это было для него возможным, он еще не знал о возникновении требования в его пользу.

Вторым существенным обстоятельством члены Редакционной комиссии считали то, что право удержания имеет действие не

¹ См., напр.: Удинцев В.А. История обособления торгового права. Киев, 1900. С. 192; Гражданское Уложение. Книга V. Обязательства. Проект. Т. 1. Ст. 1-276 с объяснениями. С. 220.

² Исключение составлял Прибалтийский Свод.

только в отношении стороны, имеющей право требовать возврата удерживаемого имущества, но и в отношении его верителей, то есть третьих лиц, и поэтому оно может быть предоставлено в обеспечение таких только требований, которые по справедливости должны пользоваться старшинством перед другими требованиями. Такими требованиями и являются в этом смысле требования о возмещении убытков, причиненных вещью, и понесенных на нее издержек¹.

Ввиду отмеченного выше, именно требования о возмещении издержек и убытков, связанных с вещью, подлежащей возврату, признавались наиболее характерными и оправданными для осуществления удержания². В качестве еще одного обоснования, в частности, указывалось на то, что тот, кто получает имущество в ссуду или принимает его от третьего лица, как поверенный или как законный представитель хозяина, тот не только не в состоянии предвидеть всех тех случайностей в будущем, ввиду которых он может быть поставлен в необходимость произвести издержки на имущество, или понести убытки в своем собственном имуществе, но в большинстве случаев не имеет даже возможности озаботиться договорным обеспечением, могущим возникнуть в его пользу требования³. Кроме того, издержки на имущество полезны как для хозяина, так и для его верителей. Поэтому поощрение ли-

¹ См.: Гражданское Уложение. Книга V. Обязательства. Проект. Т. 1. Ст. 1-276 с объяснениями. С. 222.

² Первоначальный вариант Проекта ограничивал применение права удержания в договоре поклажи. Однако в дальнейшем члены Комиссии пришли к выводу о том, что такое ограничение нецелесообразно, так как взгляд на договор поклажи ко времени обсуждения Проекта изменился -поклажа признается возмездным договором и было бы несправедливо отказать поклажепринимателю в праве удержания, если хранение вещи нанесло последнему убытки, а поклажедатель отказывается добровольно возместить ему убытки. - См.: Журналы редакционной комиссии, высо-чайше учрежденной для составления проекта Гражданского уложения. Проект книги V. (Обязательства). С. 46, а также статью 410 Проекта.

³ Разработчики Проекта считали, что поверенному нельзя при принятии имущества от третьего лица тут же обратиться к своему доверителю с требованием обеспечения предполагаемых издержек и убытков, не говоря уже о том, что можно встретить отказ со стороны доверителя войти в соглашение по этому поводу.

50

ца, в руках которого находится имущество, к производству на него издержек, посредством предоставления на него права удержания в обеспечение издержек, вполне соответствует интересам этих лиц. К тому же обеспечение возмещения убытков, причиненных имуществом, не только согласно с чувством справедливости, но подтверждается и тем соображением, что возможность того же убытка существовала бы и для хозяина имущества, если оно находилось бы в его владении¹.

В то же время, как видно из текста самой статьи, право удержания не предоставлялось в том случае, если основание владения имуществом являлось незаконным, а также если убытки или издержки, соответственно, возникшие и сделанные, являлись следствием собственных умышленных или неосторожных действий лица, владеющего имуществом.

Не менее актуальным представляется в связи с текстом статьи 113 и вопрос о предмете удержания, то есть о тех вещах, которые дозволялось удерживать. Надо сказать, что составители Проекта имели достаточно ясную и обоснованную позицию по этому вопросу, которая, как уже отмечалось, нашла отражение в Прибалтийском Своде законов. Речь идет, прежде всего, о возможности удержания не только индивидуально определенных вещей, но и вообще отказа от исполнения обязательства. Здесь, однако, четкость позиции была достигнута разработчиками не сразу. Как видно из Журналов редакционной комиссии, некоторыми членами комиссии (Н.А. Тур, И.И. Карницкий, С.И. Лукьянов) высказывалась такая точка зрения, что право удержания должно быть предоставлено каждому должнику, который обязан произвести исполнение по обязательству (например, удержание поверенным части причитающихся ему от доверителя сумм на покрытие расходов), и не исчерпывается удержанием вещи. Другие же члены комиссии (в частности, А. А Книрим) указывали на необходимость различать задержание исполнения от удержания вещи, и потому в данном случае говорить можно только о праве удержания вещей, а в применении к торговому быту - об удержании товаров и ценностей². Представляется, что именно последняя

¹ См.: Гражданское Уложение. Книга V. Обязательства. Проект. Т. 1. Ст. 1-276 с объяснениями. С. 223.

² См.: Журналы редакционной комиссии... С. 46. г 51

точка зрения является правильной, так как отказ от исполнения обязательства, как и зачет и удержание вещи в качестве обеспечения исполнения обязательства (jus retentionis), представляют собой различные институты. Это подтверждается также и тем, что впоследствии Редакционная комиссия в своих объяснениях занимала именно эту позицию. Здесь, в частности, указывалось, что предметом права удержания может быть только движимое определенное имущество (certum corpus). При возврате же имущества заменимого (например, по займу) может возникать вопрос о зачете, но не об удержании. Равным образом, если дело идет не о возврате чужого, а об обязательной выдаче другому своего имущества, то отказ в выдаче может основываться на неисполнении договора требующим выдачи, но не на праве удержания¹

В законе в отношении порядка осуществления права удержания не содержится каких-либо специальных требований или установлении, в отличие от регламентации права удержания в статье 270 Проекта. Однако в объяснениях Комиссии указывалось, что осуществление права удержания происходит не иначе, как в отрицательной форме, а именно в неисполнении обязательства по передаче имущества. При этом само обязательство по передаче вещи не становится недействительным и не оспаривается, однако его исполнение отдаляется (exceptio delatoria)² до того времени, пока обязанное лицо не будет удовлетворено в своем требовании. Ретентор в этом случае, не совершает каких-либо положительных действий, не вправе продать имущество с целью получить причитающуюся ему сумму, не имеет он также и права после возвращения имущества захватить его обратно, хотя бы он и имел такую возможность, недопустимо и обращение к суду с требованием об обратной передаче вещи для осуществления права удержания. Все эти особенности осуществления права удержания позволили членам комиссии признать, что право удержания не представляет собой случая наступательной самозащиты и при

¹ См.: Гражданское Уложение. Книга V. Обязательства. Проект. Т. 1. 1-276 с объяснениями. С. 223-224.

² Более подробно об exceptio delatoria вообще см.: Гай. Институции / Пер. с лат. Ф. Дыдынского; Под ред. В.А. Савельева, Л.Л. Кофанова. М.: Юристь, 1997. С. 306-311; БартошекМ. Цит. соч. С.123; Дож:дев Д.В. Цит. соч. С.194.

52

Ст.

допущении его не возникает для законодательства вопроса о каком-либо отступлении от общего законного порядка. Это и отличает его от права «самовольного задержания» по статье 270 Проекта¹.

В литературе того времени не был рассмотрен в достаточной мере вопрос относительно прав кредитора, удерживающего вещь, в отношении третьих лиц, которые имеют иные права на это имущество. По мнению В.А. Удинцева, право удержания является лишь личным правом, а не вещным, в силу которого можно было бы оспаривать у третьего лица владение вещью, поэтому, имея в виду интересы третьего лица, имеющего вещное право на удерживаемое имущество, возможно осуществить право удержания только в том случае, если против такого третьего лица возможно противопоставить возражения, касающиеся личности должника. Таков, по его мнению, случай, когда должник, уже при существующем праве удержания, передал вещь в собственность или заложил ее². Здесь необходимо оговориться, что, обосновывая эту позицию, В.А. Удинцев ссылается на нормы Германского гражданского уложения, где содержалось подобное правило.

В соответствии с частью первой статьи 114 Проекта устанавливалось так называемое «купеческое» право удержания³, согласно которому право удержания распространялось на товары и процентные и иные ценные бумаги в обеспечение любого рода требований, независимо от того, связано ли требование с удерживаемым имуществом или нет. Условиями такого распространения являлись наступление сроков и торговое основание возникновения требования.

По мнению Комиссии, в особых объяснениях данная норма не нуждается, так как ее положения соответствуют законодательной практике в других правопорядках. Действительно, если понимание смысла данной нормы и вызывает какие-либо трудности, то это скорее связано с проблемой разграничения «торговых» сделок от общегражданских, заслуживающей специального рассмотрения.

¹ См.: Гражданское Уложение. Книга V. Обязательства. Проект. Т.1. Ст. 1-276 с объяснениями. С. 224.

² См.: Удинцев В.А. История обособления... С. 193.

³См. там же. С. 192.

53

Вторая часть статьи 114 Проекта устанавливала исключение из общего правила о возможности осуществления права удержания лишь в отношении тех требований, срок коим уже наступил. Здесь выделено четыре случая, при которых удержание может быть применено и «досрочно». Условно их можно разделить на две группы. Первая связана с имущественным состоянием должника, и сюда относятся банкротство должника или тщетность обращения взыскания на его имущество. Вторая группа связана с действиями должника - его заявлением об отсутствии имущества или отказом от показания. Любое из перечисленных условий давало кредитору возможность согласно части второй статьи 114 применить свое право на удержание чужой вещи несмотря на то, что срок требования к должнику еще не наступил.

Статья 115 Проекта устанавливала два случая ограничения применения права удержания. Первым являлся случай, когда «приказом» должника кредитору надлежало поступить с вещью определенным образом, причем этот приказ должен был быть сделан либо до, либо во время передачи вещи (товаров или процентных бумаг). Вторым случаем являлось само обязательство, существо которого предопределяло действия кредитора, посредством которых он должен был распорядиться вещью определенным образом. Однако эти два случая, в свою очередь, предполагали исключения. Кредитор все же имел право и при указанных условиях осуществить право удержания, но только тогда, когда должник был объявлен несостоятельным, либо взыскание на его имущество оказалось безуспешным и эти обстоятельства стали известны кредитору после передачи ему товаров или процентных бумаг или после принятия им на себя обязательства.

Статья 116 Проекта устанавливала преимущественное право удовлетворения кредитора, который удерживает чужое имущество, согласно статьям 113-115 Проекта, перед другими кредиторами должника, обратившими взыскание на его имущество.

Таким образом. Проект предусматривал, достаточно подробную регламентацию института права удержания, и в случае, если бы он стал законом, в Российской Империи впервые появилось «общее» право удержания, применение которого было бы возможно к различным правам требованиям в рамках условий, установленных законом, и особенно в области торговых отношений.

Вместе с тем Проект оставлял некоторые вопросы открытыми. В частности, не было установлено процедуры осуществления права удержания, порядка реализации предмета удержания, не определялось в законе прав кредитора в отношении третьих лиц, имеющих права на удерживаемое имущество. Вместе с тем в литературе высказывался положительный отзыв о праве удержания в Проекте. В.А. Удинцев, в частности, писал, что ограничения права удержания и строгая ответственность лица, неправомерно удерживающего чужую вещь, в достаточной степени гарантируют против применения права удержания в случае неосновательных претензий¹.

В послереволюционном российском законодательстве институт удержания как общий способ обеспечения обязательств не был представлен вплоть до принятия ГК 1994 г. Однако некоторые элементы этого права сохранились в отдельных нормах гражданского законодательства и других отраслях (морское, внутреннее водное, железнодорожное, банковское). После Октябрьской революции и создания советского государства в праве еще сохранились отдельные попытки закрепления права удержания в действующем советском законодательстве.