§ 8. Соотношение исполнения и

прекращающей обязательство реальной сделки

В предыдущих параграфах в общих чертах показано, что понятия эффекта надлежащего предоставления, с одной стороны, и solvendi causa сделки, совершенной ради прекращения обязательства, с другой стороны, нетождественны, а в определенном смысле и несовместимы. Эффект надлежащего предоставления хотя и может выражаться в либераторной сделке, но не во всех случаях <1>; кроме того, необходимое последствие надлежащего предоставления согласно § 362 I состоят в том, что обязательственное отношение в результате прекращается, в то время как сделке, совершенной ради прекращения обязательства, необязательно сопутствует прекращающий обязательство эффект.

--------------------------------

<1> Ср. выше: С. 183 - 184 и ниже, § 10.

При определенных предпосылках нужно учитывать факты, влекущие иные правовые последствия. Они могут иметь и обязательственную природу, как, например, когда предоставление было произведено по несуществующему или недействительному праву требования из-за ошибочной уверенности в его существовании: предоставившему будет дано право на иск из неосновательного обогащения, особенностью которого является возможность возврата предоставленного по ничтожному долгу <1>. При условии что предоставление было предложено кредитору в качестве исполнения и принято им как таковое, возникают определенные правовые последствия, общей целью которых является усиление позиции предоставляющего. К ним относится прежде всего перемещение бремени доказывания, наступающее при наличии условия § 363. Сюда же относится и лишение материального права, из-за которого можно ставить под вопрос освобождающий эффект предоставления. Это явление встречается при купле-продаже и подряде, когда покупатель или заказчик принимают предоставление с недостатками, зная о них, в качестве исполнения, не сохраняя за собой права, связанные с недостатками, при принятии или отказе в принятии (§ 464, 640 II). Наконец, с реальной сделкой, совершенной ради прекращения обязательства, можно связывать тот эффект, что предоставление дает получателю определенные права. Такое происходит, к примеру, когда кредитор принимает замену исполнения в отношении определенного права требования и обнаруживается недостаток вещи или недостаток права. Если речь идет о недостатке права, то кредитор на основании § 325 - 327, применяемых здесь в соответствии с § 365, имеет право отказаться от договора. Если же вещи присущ физический недостаток, то кредитору принадлежит право изменить договор или снизить цену. В любом случае речь идет о праве определенным образом воздействовать на существующее правовое положение <2>.

--------------------------------

<1> Параграфы 813, 814 ГГУ.

<2> О "праве юридической возможности", по Цительманну, ср.: Zitelmann, Internationales Privatrecht I, S. 48 f.; II, S. 32 f., 42 f.; Recht des BGB, Allgemeiner Teil, S. 23; об "оправдывающем праве", по Зому (Sohm), см.: Der Gegenstand, S. 84, 85.

Таким образом, если либераторная сделка с точки зрения правовых последствий существенно выходит за пределы прекращения обязательственного отношения, свойственного эффекту надлежащего предоставления, то так же обстоит дело относительно средств, которыми достигается прекращение обязательства. Сделка по прекращению обязательства может быть чисто добровольной, как при соглашении должника и кредитора в отношении прекращения обязательства; однако может быть и так, что эффект надлежащего предоставления содержит в себе реальный компонент, точнее, когда обязательственное отношение должно прекратиться по причине произведенного предоставления, как при принятии замены исполнения, предоставлении третьим лицом, указании на цель прекращения обязательства. Эффект надлежащего предоставления там, где ему присущ характер юридической сделки, является подвидом реальной сделки по прекращению обязательства. В чем же состоит различие между ними? Оно основывается на том, что совершение надлежащего предоставления как таковое (поскольку оно является исполнением обязанности), а не воля кредитора освобождает должника, в то время как при любом отклонении предоставления от того, которое ведет к освобождению по самому содержанию обязательства, необходима воля кредитора как конститутивный элемент возникновения освобождения, если только правопорядок по каким-либо особым причинам непосредственно не придаст освобождающую силу отличающемуся от надлежащего предоставлению <1>.

--------------------------------

<1> Как при внесении в депозит, когда кредитору дается право требования к депозитарию, как только прекращается право должника забрать вещь, или при зачете освобождение от долга, которое кредитор приобретает вследствие заявления о зачете. По поводу последнего ср.: G. Kretschmar, Seeum pensare, S. 16; Siber, Kompensation und Aufrechnung, S. 134.

С учетом позитивного права § 362 I прежде всего дает возможность рассматривать предоставление в указанном смысле как реальный акт прекращения обязательства, который действует в силу своих характеристик как исполнение обязанности, осуществление надлежащего предоставления и исключает какое-либо существенное значение воли кредитора для освобождающего эффекта. Этот итог подкрепляется с помощью § 366 I, который обеспечивает направленную на исполнение волю должника важными практическими последствиями, изложенными выше на с. 109 f.

Может показаться, что указанные понятийные различия очевидны и нет необходимости останавливаться на них подробнее, как это сделано здесь. Однако в реальности отнюдь не царит четкое разграничение понятий, более того, исполнение постоянно путают со сделкой solvendi causa.

Систематические проявления несовершенного разграничения понятий можно было найти еще в прежнем законодательстве. Так, в прусском Общем земельном праве вопросы возврата ошибочно уплаченного рассматривались в том же разделе, что и учение об исполнении денежных обязательств (§ 166 и сл. разд. 2 титула 16 ALR. I). Аналогичное место занимает учение об исполнении в системе австрийского Общего гражданского уложения, помещенное в третий основной раздел третьей части ("О прекращении прав и обязательств" (§ 1431 и сл.)).

Соответственно, и в литературе по новому гражданскому праву часто встречается следующая ошибка: на основании параграфов, регулирующих условия condictio indebiti (§ 813 и 814), делают вывод о необходимости для исполнения animus solvendi <1>. И все же исполнение отличается от предоставления в рамках обязательства, ошибочно считаемого существующим, не только с точки зрения правовых последствий - animus solvendi в обоих случаях также имеет совершенно различное значение. При предоставлении в рамках ошибочно полагаемого существующим обязательства должен быть animus solvendi, если вообще может идти речь о возврате предоставленного с точки зрения condictio indebiti. На этом прежде всего основывается вид распределения бремени доказательства, присущий иску об истребовании неправомерно присвоенного <2>. Указанный элемент понятия отчетливо подчеркнут в законе (§ 813 и 814 ГГУ).

--------------------------------

<1> Так, например, у Манигка (Manigk) (Das Anwendungsgebiet der Vorschriften, Breslau, 1901, S. 48, 49) с неглубоким обоснованием; см. также: Klein, Natur der causa solvendi, S. 15 внизу.

<2> Подробнее об этом в соответствующем разделе настоящей работы.

При исполнении, напротив, особое взаимоотношение между предоставлением и подлежащим прекращению обязательством может быть достигнуто и без воли предоставляющего, например, когда поведение соответствует обязанности воздерживаться от действий, а должник может и не знать об этой обязанности. Поэтому законодатель (§ 362 I) опасается устанавливать выраженное посредством сделки намерение прекратить обязательство в качестве основного критерия <1>.

--------------------------------

<1> Следует поэтому провести четкое научно-терминологическое разделение этих двух случаев и не применять выражение "исполнение" для обозначения эффекта предоставления при обязательстве (Schuld), который ошибочно признается существующим. Смешение этих двух понятий и сейчас еще часто встречается (см.: Lenel in: Archivfur die zivil. Praxis, Bd. 74, S. 223: "Обязательство, а следовательно, и предполагаемое по ошибке обязательство, может быть исполнено и тогда, когда действительный или предполагаемый кредитор ничего не знают о предоставлении"; Dernburg, Das burgerliche Recht II, § 375, S. 596: "Исполнение лицу, не являющемуся кредитором... как правило, не освобождает должника").

Поскольку современная теория до сих пор не проводила должного различия между прекращающей обязательство реальной сделкой и исполнением и не рассматривала первую с единой точки зрения, учение об исполнении оказалось отягощенным чуждым ему материалом. В частности, там, где кредитор наделяет отклоняющееся от надлежащего в каком-либо отношении предоставление прекращающей обязательство силой, акт по прекращению обязательства теряет свое присущее исполнению свойство - несущественность воли кредитора для эффекта прекращения обязательства <1>; так как кредитор принимает предложенное ему (и отличающееся от содержания обязательства) предоставление в качестве исполнения, прекращающая обязательство сделка обязательно приобретает договорный характер. Это видно не только в случае in solutum datio, но и тогда, когда кредитор принимает предоставление в ненадлежащем месте, кроме того, в случае предоставления третьим лицом (когда предоставление, не имеющее личного характера, совершается третьим лицом с целью погашения чужого обязательства от собственного имени и в таком виде принимается кредитором). Своеобразие таких ситуаций может быть уяснено, только если не связывать их с понятием исполнения, как это делалось прежде, а рассматривать как особые виды прекращающих обязательство реальных сделок. То, что до сих пор этого не было сделано, является, очевидно, влиянием (пусть даже неосознанным) древнеримского понятия исполнения (Solution), откуда, как это было показано выше, так и не смогли исключить исходное представление о двусторонней либераторной сделке. Задача, которую предстоит решить, состоит поэтому не только в том, чтобы изложить учение об исполнении с единой позиции конкретизации содержания обязательства, но и в том, чтобы разработать теорию прекращающих обязательство реальных сделок.

--------------------------------

<1> Ср. выше: S. 192 - 193.

Разумеется, верно, что случаи, в которых исполнение принимает вид юридической сделки (т.е. является не только эффектом надлежащего предоставления, но одновременно и прекращающей обязательство реальной сделкой), не только почти всегда выделяются на практике, но и теоретически должны быть отнесены к одной группе. При рассмотрении этой группы в центре внимания должны оказаться сведенные воедино черты, присущие исполнению и прекращающим обязательство реальным сделкам. Однако насколько в этой группе нет достаточного места для сделок solvendi causa, настолько же она и не охватывает все случаи исполнения.