книги / Пережитое земля и жизнь

мог не знать цели приехавшего начальника, но включать в актив женщин-бедолаг, как мама-вдова и Осиповна – вдова, пострадавшая от белых… Видимо, более достойных не было.

Вернувшись, мама начала прятать имущество. Благо, была темная ночь. Из сундуков, кроме нескольких кусков самотканых холстов, прятать было нечего. Холсты то ли в солому на сарае зарыла, то ли еще куда. Несколько кофточек и юбок надела на себя. Много было льнотресты. Всю ее сносила к соседу Ивану Федотовичу Машковцеву. Правда, вернула потом значительно меньше.

Никто тогда раскулачивать не пришел. Начальнику, видимо, пояснили: «кулак-торгаш» Иван уже в могиле. А сирот трогать негоже. Вероятно, после этого заседания раскулачили Андрияна. Потом обложили твердым налогом Пискотиных. Твердообложенных, как их потом называли, не раскулачивали, и они вступили в колхоз. В колхоз были приняты раскулаченные: мой крестный Яша и Михаил Андриянович. Числились ли колхозниками сами Абрам и Андриян, не знаю. Они же были в годах (лет за 50), и пользы от них большой не ожидалось.

151

elib.pstu.ru

Глава 2. Детство. Отрочество. Юность

Работа в колхозе подростком

В пятом классе я стал пятерочником. Существовала тогда цифровая система оценок от одного до пяти. Пятерочницей была тогда девочка из Русского Пычаса Вера. Проводились общие собрания учащихся с пятого класса и выше с подведением итогов за каждую четверть. За первую четверть Веру премировали стастраничной тетрадью в твердом переплете. За вторую четверть такой же тетрадью премировали меня. За третью четверть опять Веру. Я завидовал ей. Хотелось тоже иметь другую такую тетрадь! Впредь ни за четверти, ни вообще не стали премировать. Это настолько затронуло мое самолюбие, что помню до сих пор. В шестом классе Веры не стало. Говорили, она умерла после очередной эпидемии.

Осенью 1935 года я мог оказаться уродом. В меня из рогатки с расстояния пяти метров выстрелил галькой Колька Фионин. В людей из рогатки никто не стрелял. Не любил почему-то этот паренек людей из д. Петропавлово. Почему? Уже взрослым я рассуждал на сей счет.

За Семена Фионина была выдана замуж сестра моей бабушки по матери – Семениха, так у нас тогда называли за глаза жен в молодости (еще до революции 1917 года). Он был как-то связан с революционерами, возможно, с большевиками. В гражданскую войну уходил будто бы с красными. В годы советской власти был активистом. При коллективизации организовал колхоз, был председателем. Вывел колхоз в передовые в Удмуртии. Избирался депутатом в Верховный Совет СССР и дважды РСФСР и, конечно, в местные власти.

Первая жена его умерла, не оставив потомства. Он женился на второй – с сыном Колькой. Разъезжая по служебным делам и поездкам в Москву, заезжал в нашу деревню. Останавливался обязательно переночевать у моего деда Семена. Разговаривал с бабушкой Надеждой о многом. Возвращаясь, конечно, вел разговоры с женой, в том числе о ночевках в Уленвае. Хорошо отзывался о моих дедах. Колька все это слышал, а потом узнал,

152

elib.pstu.ru

что я их внук. И по-своему истолковал обо мне – пятерочнике. В шестой класс он учиться не пошел. О нем я ничего больше не знал. Вернувшись осенью 1945 года, с удивлением услышал: Николай Фионин – Герой Советского Союза! А позднее узнал. Героев с низким образованием было немало. Их местные власти пытались подучить. В Ижевске (в центре города) была какая-то школа на сей счет. Николай Фионин здесь якобы учился, жил тут же в общежитии. И однажды из окна общежития со второго этажа открыл стрельбу из пистолета по идущим людям. Чай! Были ли жертвы, не сообщалось. Но о герое Фионине я ничего больше не слышал. Так стрельба по человеку из рогатки обернулась стрельбой из военного оружия!

***

Сразу после организации дела пошли в колхозе хорошо. Начали приобретать сельхозмашины (сенокосилку, конную жнейку и т.п.). Начали готовить материал для строек. В первую очередь – для конного двора. Ни окон, ни дверей, ни пола, ни потолка не было. Лишь стены и крыши. Правда, в одном имелись половые доски, не использованные по назначению. Изних соорудили нары.

Нары и прямо грунт застилали толстым слоем сена. Из скошенной накануне вокруг травы. В сене спали и отдыхали вповалку. Мужчины, женщины, парни, девки и подростки. Жили коммуной. Одна из женщин – повариха. Общий котел. Не помню: посуду, ложки, чашки, наверное, привозили всяк себе. Продукты – за счет общественного питания.

Вечером после ужина – песни. Пели молодые и старые, девушки и парни, мужчины и женщины. А потом разговоры, смех, разные (страшные) рассказы долго слышались в сене в разных углах. Я, конечно, засыпал рано. Утром все спешили к протекавшему рядом роднику. Подобная коммуна организовывалась потом при уборке. В ней мне участвовать не приходилось.

Земля в гарях была свежая, плодородная. Кроме яровых хлебов высеивались корнеплоды (репа) и огурцы прямо в грунт. Удивляли урожаи огурцов. Их привозили возами, не знали куда девать. Видимо, отсутствовала тара. Выдавали в счет трудодней. Но и у колхозников тоже возник дефицит с тарой.

153

elib.pstu.ru

Серьезное внимание обращалось на улучшение плодородия почвы. Каждую зиму мы, школьники, собирали для колхоза печную золу. Поскольку при топке печей в нашем лесном крае дров не жалели, золы имелось достаточно, ее нам отдавали охотно, но с усмешкой. Дело в том, что крестьяне того времени не имели представления о золе как об удобрении. Ссыпали ее как отброс кучами. На этих кучах ничего не росло, поэтому считали, что она – вред.

Даже в 50-х годах мой тесть, пятидесятилетний старик, был убежденным противником золы. Летом вывозили навоз. Навоза явно не хватало. Колхозным был лишь конский навоз. Молочнотоварная ферма была небольшой. Основное поголовье крупного рогатого скота и овец было индивидуальным. Личные огороды определили в половину гектара, поэтому навоз был лишним. По указанию сверху (подобная ситуация случалась повсеместно) или по решению самих колхозников навоз отдавали… за трудодни. Цену не знаю, но счет шел по количеству вывезенных в поле возов. Колхозники пошли на это охотно. В первое же лето дворы освободились не только от зимнего навоза, но и от старых куч, лежавших и мешавших годами. Выбрали навоз дочиста, до грунта.

Ввывозе навоза на поля принимал участие я. Взрослые,

восновном мужики, грузили навоз, а подростки отвозили; обычно женщины в поле разгружали и разбрасывали. Так велось

виндивидуальном хозяйстве, так повелось и в колхозах.

Я впервые осваивал запрягание лошади и подготовку телеги. Телеги в первые годы в колхозах были в большинстве своем на деревянном ходу, на железном ходу было меньше. Оси телег и колеса смазывались сосновой смолой. Более ретивые мои товарищи – мальчики и девочки – успевали занять телеги на железном ходу и в числе первых обрести лагун со смолой. Лагун – так называлась посуда для использования смолы – с квачем (мочальной кистью на коротком черенке), наполненный смолой, рассчитан весом для взрослого. Для меня он – тяжесть. Я его не на весу нес, а волок по земле. К тому же приходилось выжидать, пока

154

elib.pstu.ru

лагун освободится у кого-нибудь. Это время стараешься использовать на подготовку телеги к смазыванию. Чтобы освободить ось от колеса, их приподнимают над землей. Сильные взрослые мужчины делают это без особых усилий, те же, что похилее, используют рычаг. Приподняв ось, под конец рычага используют в качестве опоры обычно дугу. Для подростка, особенно такого, как я, это было делать нелегко. И так под все четыре колеса. Колесо с оси полностью не снимается. Оголенную часть оси обмазывают квачем. И ставят колесо на место, прокрутив для равномерного распределения смазки. Это еще куда ни шло! Сложнее выровнять тяжи. Натяжение тяжей обеспечивается их закручиванием, если они веревочные. Железных тяжей не применяли. Стоит один тяж натянуть сильнее – передок телеги пойдет чуть стороной, не по общей колее. Не натянешь совсем, тяжи болтаются, ход телеги болтающийся из стороны в сторону, особенно на неровностях почвы. Для лошади это неприятность. Уходит время, пока выровняешь тяги, снимая и снова надевая их на ось раза четыре-пять. Телега подготовлена, а рядом какая-нибудь девчонка уже запрягать кончает. А мне еще и лагун унести надо на место ему отведенное, иначе от конюха – нагоняй. Кому какую лошадь дать, показывал конюх. Понятно, более ловким ребятам и девчонкам лучшая лошадь, мне похуже.

Первое мучение – поймать лошадь в стойле. Она еще что-то спешит съесть в кормушке. От занесенной уздечки голову сторонит. Более того, поднимет голову – не дотянешься. Или обернется к тебе задом. Страшно! А вдруг лягнет?

Наконец, лошадь в уздечке. А хомут тяжелый. А лошадь голову задрала! Иная, правда, не сопротивляется и даже сама норовит голову вставить, но редкая и почему-то попадается именно мне. Конюх, видя эту возню, конечно, поможет. Но я не один такой! Долго я не мог уяснить, как правильно положить седелку. Где у нее зад, где перед – не помечено. А нужно, чтобы пряжка подпруги оказалась справа. И чересседельник кабы не забыть. А чтобы не мешал, сразу его прицепить к седелке. И вожжи бы не забыть, и дугу тоже.

155

elib.pstu.ru

Иное мучение – у телеги. Лошадь почему-то не хочет правильно встать в оглобли. То сильно вперед выйдет, то назад. После нескольких «но» и «тпру» устанавливается. Я долго не мог определить правильную закладку дуги, она у меня оказывалась кольцом назад. Но самое главное – выровнять гужи. В единоличном хозяйстве их длина была постоянной, подогнанной под ширину и упругость дуги. При общем пользовании гужи и дуги друг друга «не знали». При неравных гужах – неравномерная нагрузка на плечи коня, да и телега «пойдет боком». Гужи кожаные, иные огрубевшие. Вязка их к деревам хомута особая. Нужно несколько раз заложить дугу, развязать, вновь повязать гужи, обычно правый, но иногда и левый. Опытные товарищи старались пользоваться одной лошадью и дугой. У них гужи и дуга – в соответствии. У меня лошадь часто менялась. Дело в том, что количество подвод по вывозу навоза определялось по расстоянию от места складирования навоза до поля, где его вносили. Поэтому часть возчиков, более взрослых и опытных, оказывалась постоянной, а такие, как я, были в резерве. Если поле далеко, то мы нужны, если же близко – бригадир не назначал. Мы рады – отдыхаем. После этого конь, гужи, дуга – иные! Опять мука.

Настоящая мука – затягивание супони. Пока гужи длинные, проблемы нет. Стянешь легко – только дерева стукнут. Но вся упряжь будет болтаться. Полбеды еще, если гужи сократить скручиванием в жгут. А если перевяжешь настолько, что не засупонить? Правда, ктолибо из взрослых, оказавшихся поблизости, поможет стянуть. Даже правильно завязать конец затянутой супони важно. Конец супони обычно закреплен на левом дереве. Стоит наложить супонь против часовой стрелки, и конец супони не к чему привязать. Лишь после нескольких ошибок вырабатывается привычка: обматывать по часовой стрелке. Тогда конец супони проводится под левое дерево и закрепляется узлом на намотанной супони. При этом нужно оставить такой длины конец супони, чтобы сделать петлю. Иначе при распряжении кожаный жгут из сыромяти, пропитанный березовым дегтем, затя-

156

elib.pstu.ru

гивается настолько, что хоть зубами его выдирай. Наконец, лошадь впряжена. А на дворе остался я и еще один-два бедолаги.

Быстрее всех запрягала и выпрягала девчонка – ровесница Танька, дочь Михаила Викторовича. Видная собой и ловкая. Ударница! Выехать в числе первых означало до обеда вывезти один-два воза, да еще после обеда – столько же.

Правильно рассчитанное число подвод позволяет вести работу конвейером. Так, чтобы не терялось времени при ожидании погрузки и выгрузки. Получив звуковой сигнал – обед, выехавшие первыми заканчивают последними; таким образом, имеют преимущество в один воз. С навозом воз везли шагом, лишь под уклон дороги переходили на рысь. Порожние гнали во всю прыть. Но в галоп запрещалось. На этом пути пытались обогнать впереди едущего товарища. Если это удавалось сделать выехавшим в числе первых с конного двора, то они имели шанс сделать еще один воз лишним. Обогнать можно было не только в пути, но и при разгрузке и выгрузке. В первом случае важно было удачно поставить транспорт к месту погрузки. Стоит замешкаться, и товарищ уже встал на твоеместо! Тожесамоепривыгрузке.

Меня неудачи преследовали во всех трех обстоятельствах. Да и не только меня. Навоз у нас было принято возить в плетеных коробах. Короб ставился на телегу с грядками, так называли кузов телеги в отличие от телег с ровным полком – площадкой. Хотя грядки ограничивали сползание короба в сторону, тем не менее при быстрой езде с пустым коробом от встряхивания телеги в рытвинах и неровностях дороги короб мог наползти на грядку, а через грядку – наземь, вместе с седоком. Поэтому важно было регулировать скорость движения. При управлении живым конем это умение появлялось не сразу. Конечно, тряхнуло – короб краем на грядке. Лошадь остановить, короб сдвинуть на место, снова в него влезть…, а в это время товарищ обошел.

Для разгрузки короб удобен. Достаточно передки телеги поворотом лошади повернуть на 70–90°, полок наклоняется, и короб с навозом сам собой сваливается вверх дном, т.е. саморазгружается. Здесь нужно умение. Не довернул – короб свалился

157

elib.pstu.ru

на один бок. Его нужно своей силой обернуть до конца. Не всегда силенки хватало, помогали женщины, занятые на разгрузке и разбрасывании. Удачно опрокинутый короб обратным поворотом его становился на свое место. И достаточно повернуть лошадь обратно, чуть придержав короб, как он окажется на телеге. Не сумел – грузи его своей силой. У меня ее мало. Женщины помогают. Одни смеясь, другие – ворча над неумехой. А в это время меня обогнал ловкий товарищ, следовавший за мной. В конце дня бригадир записывает число вывезенных возов. У меня и еще у кого-то – всех меньше. Обидно.

Разбросанный навоз если не сразу, то на следующий день запахивался. Один год в качестве органического удобрения вносили торф. Справа от дороги на Удмуртский Пычас близ устья Уленвайки – торфяное болото. Там росла клюква. Колхозники нарезали куски торфа, укладывали в валки, просушивали. После просушки возили рядом в поле. Здесь почва была песчаной. Сомневаюсь, что это повысило урожайность. О правильном использовании торфа как удобрения в то время представления научного не имели.

Позднее мама вспоминала: при заготовке видели незнакомого зверя. Хвост у него – лопатой. Что в наших местах водятся бобры, видимо, не имели представления.

Однако в 1980-х годах, когда деревня постепенно обезлюдела, на верхних лугах (около скотомогильника) существовала колония бобров. Не знаю, находятся ли уленвайские бобры на учете в органах надзора. В колхозе появилась молочно-товарная ферма. Сколько было коров? Немного. Работала одна доярка. А кто ей управлял? Видимо, сам председатель. Доярка Татьяна Любина – звали ее по сестре Любе. Она самая молодая. Среднюю Шуру (Александру) выдали замуж в Лолез за Романа.

Яхорошо запомнил ту свадьбу.

Иеще хорошо запомнился товарищеский суд. Институт для деревни новый. Таня тайно продала на уленвайском участке коровье масло, полученное от колхозных коров. Кража вскрылась, ее судили. Кто был в составе товарищеского суда, не знаю, но защитником, помню, был наш дядя Миша Дубовцев.

158

elib.pstu.ru

Он вернулся из Ижевска. Вернулся тогда же Иван Дмитриевич. Оба работали в колхозе, но дядя Миша в животноводстве не работал, хотя на курсах в начале 30-х годов побывал. Он специализировался на механизации. Помню: осваивал сенокосилку. На суд собралась вся деревня. Что там говорили, мы, дети, не понимали. Что Тане присудили? Наверное, простили. Она попрежнему работала на ферме.

С вводом в строй конного двора помещения, занятые лошадьми, освободились, но народились и подросли жеребята. Отчим Степан переключился на кормление жеребят. Конюхами на конном дворе работали другие мужчины. Они довольно часто менялись. Запомнил лишь одного: нашего соседа Ивана Михайловича.

Коню придавалось огромное значение. В ходе коллективизации поголовье лошадей сильно пострадало. В СССР имелось более 32 миллионов лошадей в 1928 году, а к началу 1932 года осталось менее 22 миллионов. В «Искре социализма» поголовье не пострадало, но колхозники понимали: без коня – никуда. Пискотинского жеребца куда-то продали, на его место приобрели нового жеребца. Привели его откуда-то издалека, из г. Уржума. Дали ему кличку Красавчик. В красоте он пискотинскому жеребцу, конечно, уступал. Был меньше ростом, но производителем был хорошим. Жеребята от него рождались исправно. Постепенно к лету 1934 года образовался табун в два–два с половиной десятка жеребят от года до трех лет. Табун можно было уже пасти, а не держать во дворах и подвозить корма. К появлению травостоя (конец мая) занятия в школах кончались, и многие школьники пасли скот. Сначала я с отчимом пас, потом меня периодически сменяли Тоня и особенно Коля. Летом 1937 года Коля пас. Отчим не разрешал нам ездить на жеребятах, хотя были такие трехлетки, которых зимой впрягали в сани. Внимательное отношение животные понимали. На удивление мужиков мы пасли жеребят, словно отару овец. Они никогда у нас не убегали, подчинялись окрику. В одно какое-то лето было очень много шершней. Даже будучи

159

elib.pstu.ru

укушенными шершнем, жеребята не убегали. Интересно было наблюдать: жеребенок обнаруживал среди травы отверстие шершиного гнезда, принюхивался с любопытством…, вдруг вздергивал голову, отчаянно крутя ею. Это шершень вонзил свое жало. Следом шершни повалили роем и жалили всех подряд. Жеребята, не понимая причины, не видя обидчика, начинали биться, лягали воздух, прыгали на месте, взвивались свечой. Это еще более ожесточало шершней. Мы сначала смеялись, а потом не знали, что делать. И только в этот раз они через минуту-другую рванули всем табуном. Домой! Табун жеребят стали летом держать у нас под малой крышей. Впредь, заметив шершневое гнездо, табун близко к нему не подпускали. К тому же скоро знали, где находятся такие гнезда.

Укус шершня очень болезненный. У жеребят на месте укусов образовывались припухлости кожи, словно медные пятаки царского времени. Обычно я (а потом Коля) шли впереди табуна, кони (словно овечки) – за нами, а сзади шел, наблюдая, отчим. Крестьянские колхозные дети, как и прежде, принимали участие в полевых работах.

Обращалось огромное внимание на льноводство. В «Искре социализма» площади под посевы льна значительно расширили. Под льноводство начали внедрять севообороты. Вводился семипольный севооборот. Речь шла даже об одиннадцатипольном севообороте. Но получились бы поля, небольшие по площади, что в ближайшей перспективе на машинную обработку было нежелательно. Общая площадь пашни колебалась в пределах 350–370 гектаров; при одиннадцатипольном севообороте на поле приходилось бы в среднем всего 30 гектаров!

Внедрение многопольного севооборота в отличие от традиционной трехпольной системы предусматривало травосеяние. Начали высеивать клевер. Появление сеяных трав потребовало приобретения сенокосилки. Естественные сенокосы у нас не позволяли использование сенокосилок. Купленную сенокосилку пытались переоборудовать на скашивание зерновых хлебов. Крежущему аппарату крепили площадку, а над правым (полевым) колесом устраи-

160

elib.pstu.ru