Глава 2. Уголовно-процессуальные основы применения фото- и видеосъемки в криминалистической практике

§ ]. Доказательственное значение

судебно -фотографических снимков и видеолент, приобщаемых к материалам уголовного дела

Вопросам наглядной фиксации судебных доказательств уделялось должное внимание еще в дореволюционном русском законодатель­стве. Так, в ст. 318 Устава уголовного судопроизводства (СПб., 1864) говорилось, что следователь при производстве осмотра и освидетель­ствования в случае необходимости «делает надлежащие измерения, а если возможно, то чертежи осмотренных мест и предметов». Анало­гичные требования содержались в § 44 Инструкции чинам полиции округа Санкт-Петербургской судебной палаты по обнаружению и исследованию преступлений (СПб., 1884).

Ныне действующий Уголовно-процессуальный кодекс преду­сматривает, конечно, более широкий арсенал научно-технических средств фиксации следов и вещественных доказательств. Это фото­графирование, киносъемка, видеомагнитофонная запись, получение всевозможных слепков и оттисков, вычерчивание планов и схем, зарисовка и др.

Исторически сложилось так, что протоколирование служит ос­новным способом фиксации при производстве всех следственных действий. Хотя такие научно-технические способы фиксации, как фото-, кино- и видеосъемка, получение копий следов с помощью современных слепочных масс и пленок, безусловно, сделали резуль­таты фиксации более объективными и полными, законодатель все же относит к доказательственным лишь те данные, которые содержатся в протоколах соответствующих следственных и судебных действий. Выдержана эта линия и в проекте нового УПК РФ.

Фотография и видеозапись стали сейчас наиболее употребимыми средствами запечатления предметов и явлений криминалистической реальности. Как научно-технические средства закрепления доказа­тельств они применяются при осмотре места происшествия, допросе, предъявлении для опознания, обыске, выемке и других процессуаль­ных действиях. Названные технические средства позволяют гораздо

полнее и нагляднее зафиксировать данные, существенные для рассле­дования преступлений, чем обычное протоколирование.

Ряд статей Уголовно-процессуального кодекса разрешает прове­дение в ходе следственных действий фото-, киносъемки и видеозапи­си (ст. 141, 179, 183 и др.).

В работах по теории доказательств неоднократно отмечалось, что наглядно воспроизводя протокольное описание, фотоснимок, кино­фильм, схема и т.п. способствуют точному и правильному усвоению содержания последнего и уже в этом смысле имеют важное доказа­тельственное значение. Некоторые существенные в криминалисти­ческом отношении детали могут по различным причинам отсутство­вать в протоколе или быть зафиксированными в нем без необходи­мой точности. Тогда фотоснимок, кинопленка, видеограмма, полу­ченные в ходе следственного действия с соблюдением процессуаль­ных правил его производства, помогут уточнить и восполнить от­дельные пробелы протокола.

Использование названных средств фиксации в следственной, оперативно-розыскной и экспертной пра'ктике диктуется необходи­мостью объективного запечатления и исследования доказательств, обеспечения полноты и быстроты расследования. В абсолютном большинстве случаев фотоснимки и видеоленты, приобщаемые к уголовным делам, изготавливаются следователем, специалистом или экспертом. Есть среди этих материалов и такие, которые по­падают в материалы уголовного дела по постановлению следовате­ля. Обычно их обнаруживают во время осмотра места происшест­вия, изымают при производстве обыска либо получают от граж­дан-свидетелей, потерпевших и других лиц. Правовая природа и доказательственное значение этих материалов будут, естественно, различными.

Фотоснимки и видеозаписи, фигурирующие в уголовных делах, относили и к вещественным доказательствам, и к документам, и к производным вещественным доказательствам. Одни авторы считали их самостоятельными источниками доказательств, другие отрицали такую возможность. Правильное решение этого вопроса обусловли­вает порядок применения фотосъемки и видеозаписи в ходе следст­венных действий и процессуальное оформление полученных резуль­татов.

Все многообразие фотоснимков и видеолент, приобщаемых к уго­ловным делам, нельзя подвести под одну уголовно-процессуальную категорию. Необходим дифференцированный подход, который по­буждает разделить эти материалы на три группы.

1. Фотографические снимки и видеоленты — вещественные до­казательства. Предложение относить фотографические снимки, по­лученные следователем при производстве следственных действий, к вещественным доказательствам было впервые высказано еще на заре возникновения криминалистической фотографии. Однако далеко не все эти материалы являются таковыми. К вещественным доказатель­ствам относятся лишь те из них, которые сохранили на себе следы преступления либо были объектами преступных действий обвиняе­мого и обнаружены при обыске.

Например, в г. Алапаевске Свердловской области группа лиц со­вершила разбойное нападение на гражданку К. Потерпевшая видела у одного из нападавших фотоаппарат. Оперативно-розыскными ме­рами был установлен подозреваемый В., у которого следователь изъял заряженную фотокамеру. После проявления пленки оказалось, что на кадрах запечатлены все члены преступной группы на месте происшествия — полотне железной дороги, где и произошло разбой­ное нападение. Отпечатанные фотоснимки облегчили быстрое рас­крытие преступления и доказывание виновности разбойников. При­мером другого рода могут служить видеофильмы, украденные из ларька по их продаже или прокату. Здесь видеозаписи явились пред­метом преступного посягательства и будут, естественно, веществен­ными доказательствами по уголовному делу.

К вещественным доказательствам относятся также те снимки, которые использовались для совершения преступления либо сокры­тия его следов. Это, в частности, переклеенные фотографии в доку­ментах, удостоверяющих личность; снимки, отретушированные с целью изменения внешности в таких же документах, фотографии инсценированных похорон, которые высылает алиментщик своей бывшей жене, чтобы избавиться от уплаты алиментов, и т.п.

Особый интерес, естественно, представляют фото- и видеокадры, запечатлевшие само событие преступления. Так, в обособленном жилом массиве г. Екатеринбурга во дворе пятиэтажного дома про­изошла групповая драка. К моменту прибытия наряда милиции ху­лиганы разбежались. Свидетелей происшедшего установить не уда­лось. Следствие топталось на месте до тех пор, пока в прокуратуру не обратился фотолюбитель Г., принесший-с собой проявленную фото­пленку. Он сообщил, что наблюдал драку от начала и до конца, а главное, заснял ее с балкона своей квартиры. После печатания фото­графий со значительным увеличением расследование пошло значи­тельно быстрее. На одном из снимков фотолюбитель Г. опознал свою дочь Наташу и гражданку И., живущую в соседнем доме. Они оказа-

34

лись очевидцами драки. Прочитав на фотографии номерной знак автомашины-такси, стоявшей в углу двора, установили еще одного очевидца — водителя Л. Фотографии предъявили сотрудникам уго­ловного розыска, которые узнали своих «старых знакомых» Бравер-мана, Снегирева и Федорова. Вскоре все участники групповой драки были установлены и привлечены к уголовной ответственности. Серию фотографических снимков следователь приобщил к материа­лам уголовного дела в качестве вещественных доказательств, пред­ставленных свидетелем Г. Суд признал их доказательствами винов­ности подсудимых, о чем упомянул в постановленном приговоре.

Практике известны случаи, когда события преступлений были запечатлены на кинопленку или видеограмму. Так, в Нюрнбергском процессе были использованы фильмы «Нацистские концентраци­онные лагеря» и «Нацистский план», документальные ленты о раз­рушении г. Лидице в Чехословакии и разрушениях, произведенных фашистами на оккупированной территории СССР, снятые гитле­ровскими операторами в ходе событий. Фильмы были использованы в качестве доказательств, изобличающих злодеяния фашистов. По­нятно, что такие кадры обычно бывают отсняты независимо от производства по уголовному делу, но содержат информацию о со­бытии, ставшем впоследствии предметом расследования и судебно­го разбирательства.

Доказательственное значение подобных кадров очевидно, так как ту картину, которую следствие и суд пытаются восстановить лишь приблизительно по показаниям свидетелей, потерпевших и прочих лиц, аппарат запечатлел на пленку во всех деталях. На этих кадрах могут фигурировать обвиняемые, потерпевшие, соучастники, свиде­тели. Такие кадры позволяют не только быстро раскрыть преступле­ние, но и более объективно расследовать его. Эти кадры относятся к вещественным доказательствам.

В этом качестве может выступать и видеолента, извлеченная из видеокамеры, установленной на охранном объекте, на которой запе­чатлено событие преступления (кража в супермаркете, ограбление банка и т.п.). Важным элементом зарубежных и отечественных ох­ранных систем в последние годы стали видеомагнитофонные каме­ры. В случае недозволенного проникновения на заблокированный объект автоматически включается запись, фиксирующая на магнит­ной ленте все событие преступления через установленные в различ­ных точках объекта видеокамеры. Видеолента служит вещественным доказательством по делу и используется в розыске, если преступнику все же удалось скрыться.

35

3»

Следовательно, в качестве вещественных доказательств могут выступать фотографии, кино- и видеоленты, которые: а) несут на себе следы преступления; б) были объектом преступных действий обви­няемого; в) запечатлели событие преступления; г) были обнаружены при обыске у обвиняемого и служат для установления каких-либо обстоятельств дела; д) использовались для совершения или сокрытия преступления.

Все перечисленные материалы изготавливаются независимо от производства по делу и приобщаются к его материалам постановле­нием следователя.

2. Фотографические снимки и видеоленты — производные ве­щественные доказательства. Фотографические снимки и видеограм­мы, изготовленные следователем или специалистом, многие крими­налисты относят к производным вещественным доказательствам, хотя в уголовно-процессуальном законе такое понятие не фигуриру­ет. Признание фотоснимков и других научно-технических копий, изготовленных следователем, производными вещественными дока­зательствами проводит аналогию между ними и вещественными до­казательствами, статус которых подробно урегулирован в законе. К этому есть основания. Содержащийся в ст. 141 У ПК термин «при­ложение к протоколу» не совсем удачен. Когда при производстве следственного действия производится фотосъемка или видеозапись, то криминалистическая информация, зафиксированная этими сред­ствами, не дублирует протокол, а существенно дополняет его. Оче­видно, что если эта информация не будет приложена или утеряется, то и сам протокол окажется ущербным. Поэтому в данном случае более уместно говорить о том, что если при производстве следствен­ного действия применялись фотосъемка или видеомагнитофонная запись, то полученные с их помощью материалы являются не просто приложением, а составной и неотъемлемой частью соответствующе­го протокола.

Фотографические снимки следов и орудий преступления, видео­записи хода и результатов следственных действий являются не чем иным, как копиями вещественных доказательств, поэтому будет пра­вильным распространить на них правовой режим вещественных до­казательств. Фотоснимки и видеоленты, запечатлевшие обстановку места происшествия, обнаруженные там следы и предметы, ход и результаты следственного эксперимента, выхода на место с подозре­ваемым, опознания, освидетельствования и др., представляют собой материальную копию (элементарное отображение) криминалисти­ческой реальности.

36

Конечно, нельзя приравнивать фотоснимки документа к самому документу, а видеограмму следа, обнаруженного на месте происше­ствия, — к самому следу. Поэтому отнесение к производным вещест­венным доказательствам фотоснимков и видеозаписей представляет­ся оправданным. И вот почему. Эксперт-трассолог в ходе исследова­ния следа выделяет общие и частные признаки его внешнего стро­ения и на основе их анализа делает вывод о тождестве или различии. Его не интересует химический состав, цвет и другие признаки подмет­ки того ботинка, которым след оставлен. Для эксперта важны только признаки внешнего строения подметки. И именно их без искажения способна передать фотокопия следа. Поэтому можно говорить об адекватности трассологического следа и его копии.

Главным в производном вещественном доказательстве является передача тех признаков и свойств оригинала, которые имеют доказа­тельственное значение. Несомненно, что производное вещественное доказательство во многом отлично от оригинала. Однако оно точно воспроизводит именно те признаки и свойства объекта, которые ис­пользуются следователем и судом при доказывании определенных фактов. Поскольку применение фото-, видеосъемки вещественных доказательств имеет своей целью запечатление их формы, цвета, индивидуальных особенностей и взаиморасположения, то следова­тель никогда не станет прибегать к такой фиксации, если доказатель­ственное значение имеют запах, вес, вкус предмета. Поэтому важно, чтобы научно-технические копии отражали именно те свойства и признаки запечатленных криминалистических объектов, которые важны для расследования. В этом и состоит их значение как произ­водных вещественных доказательств.

Многолетняя практика борьбы с преступностью свидетельствует, что доказательственное значение вещественных доказательств и про­изводных вещественных доказательств почти не дифференцируется. Разделение доказательств на вещественные и производные имеет гражданско-правовой характер, процессуальная же природа их оди­накова. Так, при доказывании факта пребывания подозреваемого на месте происшествия может быть использован след ноги, изъятый следователем. Но с таким же успехом могут использоваться и фото­снимки этого следа, являющиеся производным вещественным дока­зательством.

В отличие от первоначальных вещественных доказательств, кото­рые создаются самим событием преступления или возникают в связи с обстоятельствами, имеющими значение для дела, производные ве­щественные доказательства (фотоснимки, видеограммы) изготавли-

37

ваются следователем по ходу расследования для запечатления при­знаков и обстоятельств, имеющих доказательственное значение.

Следы обуви, шин, пальцев рук и др., обнаруженные на месте происшествия, могут фигурировать в качестве доказательств лишь после экспертного исследования. Но ни один эксперт не возьмет на себя смелость дать категорический положительный вывод о тождест­ве на основании исследования отпечатков пальцев, взятых у подозре­ваемого, и описания следа пальца из протокола осмотра места проис­шествия. Совсем иное дело, если на экспертизу представлены дакти-локарта подозреваемого и фотоснимок следа. При научно-техничес­кой фиксации следов наиболее рельефно выступает несовершенство словесного описания по сравнению с копиями, полученными в ре­зультате фотосъемки или видеомагнитофонной записи криминалис­тической информации.

Производные вещественные доказательства используются и тогда, когда важные признаки и свойства оригинала изменились либо исчезли с течением времени, а фотоснимки, видеозаписи со­хранили изображение первоначального состояния этих признаков. Кроме того, ряд свойств некоторых вещественных доказательств (громоздкость, хрупкость, неотделимость от окружающей среды, невозможность длительного хранения и т.п.) делают единственно возможным для суда и эксперта обозрение и изучение только тех их признаков, которые отобразились в производных вещественных доказательствах.

Изготовление производных вещественных доказательств должно производиться тогда, когда в этом есть необходимость, исходя из конкретных условий и обстоятельств. Их получение должно проис­ходить при строгом соблюдении тех уголовно-процессуальных тре­бований, которые регламентируют производство осмотра вещест­венных доказательств и оформление полученных результатов (ст. 83, 84, 85, 141, 178, 179 и 182 УПК).

Следователь, получая производные вещественные доказательст­ва, ничего нового не создает. Все его усилия направлены на изготов­ление фото-, видеокопии, которая адекватно передает обстановку места происшествия, особенности обнаруженных там следов и т.п. Здесь тоже происходит кодирование информации, как и при состав­лении протокола, только используется более совершенный код, даю­щий меньшую утечку и искажение информации.

Поясним сказанное примером. Нами проводился эксперимент, в ходе которого десять следователей одинаковой квалификации неза­висимо друг от друга проводили осмотр и фиксацию одного и того

38

же инсценированного места происшествия. Анализ количества и качества зафиксированных разными способами данных о «преступ­лении» показал, что запротоколированные сведения в 30% случаев допускали различное понимание или толкование. Сведения же, запе­чатленные на фотографиях и схемах, различались весьма незначи­тельно и никакого «разночтения» не допускали. Различия заключа­лись в основном в количестве зафиксированных сведений. Фотоко­пии следов пальцев рук, гипсовые слепки следов ног, изготовленные разными лицами, содержали равноценное количество криминалис­тической информации. Из этого с очевидностью следует, что приме­нение рассматриваемых научно-технических средств фиксации спо­собствует более объективному и полному сбору и сохранению дока­зательственных данных по сравнению с протоколированием.

Поскольку информация, зафиксированная в протоколе, имеет доказательственное значение, нельзя отрицать такого значения и в отношении сведений, зафиксированных на фото-, видеоленте. Поэ­тому фотоснимки и видеозаписи, изготовленные следователем при фиксации обстановки места преступления или иных обстоятельств, имеющих существенное значение для расследования преступления, должны рассматриваться как производные вещественные доказатель­ства, фигурирующие в уголовных делах в качестве приложений к протоколам соответствующих следственных действий.

3. Фото-, видеоматериалы — приложения к процессуальным актам. В криминалистической и уголовно-процессуальной литерату­ре широко распространено мнение, что все судебные фото- и видео­кадры являются разновидностью документов. Многие авторы пола­гают, что документом следует считать всякий предмет материального мира, на котором письменным, фотографическим, кинематографи­ческим или иным способом зафиксированы сведения о фактах, имеющих значение для разрешения уголовного дела.

При этом документами в процессуальном смысле считаются про­токолы следственных и судебных действий, а также фотоснимки и киноленты. Общепризнанной, однако, является точка зрения, что следователь собирает доказательства, а не изготавливает их. Так, из смысла ст. 69 УПК следует, что доказательства устанавливаются про­токолами следственных действий и иными документами. Это дает основания полагать, что сами протоколы процессуальных действий законодатель к документам не относит. Поскольку «доказательства устанавливаются» ими, законодатель считает таковыми не сами про­цессуальные акты, а содержащуюся в них информацию.

В статье 70 УПК подчеркивается, что доказательства, в том числе и документы, следователь изымает или истребует, либо их представ-

39

ляют участники процесса. Так как протоколы процессуальных дейст­вий, а также запечатлевшие их ход и результаты фотоснимки и ви­деоленты готовит следователь, то в уголовно-процессуальном аспек­те рассматривать последние в качестве документов нет оснований. Они имеют статус приложений к соответствующим протоколам и лишь вместе с ними являются источниками доказательств по рассле­дуемому уголовному делу.

Существенный интерес представляют фотографии (реже кино­ленты и видеограммы), содержащиеся в заключениях экспертов. Большая их часть несет иллюстративную нагрузку, запечатлевая те признаки объектов — вещественных доказательств, которые обнару­жил эксперт в ходе исследования. Например, копоть от близкого выстрела на одежде потерпевшего является существенным призна­ком вещественного доказательства, обнаружить который невоору­женным глазом (если ткань темная) невозможно. Исследование в инфракрасных лучах участков ткани, прилегающих к входному огне­стрельному повреждению, позволяет выявить наслоения копоти и запечатлеть их на фотоснимке. Здесь фотографирование способству­ет выделению полезного криминалистического сигнала,

В тех случаях, когда фотографирование на черно-белые и цветные материалы применяется как метод исследования, также налицо изби­рательное выделение интересующей следствие информации. По­скольку последняя в абсолютном большинстве случаев требует для своей расшифровки применения специальных познаний, законода­тель не случайно отнес заключение эксперта к доказательствам и придал такое значение его составной части — фотоснимкам, хрома-тограммам и т.д. Поэтому фото-, видеоизображения, содержащиеся в заключении эксперта, независимо от того, выступают они в качест­ве иллюстраций или являются средством исследований, будут неотъ­емлемой частью акта экспертизы, позволяющей следствию и суду проверить обоснованность экспертного заключения.

Подводя итог сказанному о процессуальном значении материа­лов, полученных с помощью средств наглядной фиксации, можно сделать следующие выводы.

1. Фото-, кино- и видеоматериалы с процессуальной точки зрения должны рассматриваться как вещественные доказательства или как приложения к протоколам процессуальных действий.

2. Фотографические снимки, кино- и видеокадры места происше­ствия, следов, вещественных доказательств и др., изготовленные сле­дователем или экспертом при проведении исследования, являются производными вещественными доказательствами.

40

3. Производные вещественные доказательства позволяют сохра­нять неустойчивые признаки первоначального вещественного дока­зательства в том виде, в каком они были в момент изготовления копии (например, цвет трупных пятен, взаимное расположение пред­метов вещной обстановки на месте происшествия и т.п.).

4. По форме (конфигурации), местоположению и взаимному рас­положению идентификационных признаков производные вещест­венные доказательства надежно обеспечивают доказывание тех фак­тов, которые могли быть установлены при помощи первоначальных вещественных доказательств.

5. Фотоснимки и видеоленты могут быть использованы при дока­зывании только при условии их правильного процессуального оформления, о чем и пойдет речь в следующем параграфе главы.