volochaeva_of_politicheskie_protsessy_v_sovremennom_informat
.pdf
121
негосударственных акторов (зачастую реализующие принципы «мягкой» силы или выступающие элементов этой силы):
•филантропия как идеология;
•филантропия как способ поддержания доверия и чувства единения в социуме;
•филантропия как проявление деятельности институтов гражданского общества;
•филантропия как элемент политического «пиара»;
•филантропия как механизм, средство политической элиты;
•филантропия как элемент социальной политики современного государства.
Одним из нетрадиционных актров политического процесса современного информационного общества является нетократия - информационная «сетевая» нетократическая элита. Отметим, что это уникальный и пока малоизученный феномен. Новые технологии электронной коммуникации выводят политические процессы на более высокий и качественный уровень. В современном обществе присутствует властный кластер, управляющий и виртуальной, и физической реальностью, так называемые нетократические или кибер-элиты.
Согласно концепции шведских ученых А. Барта и Я. Зодерквиста, нетократия представляет собой власть технологически развитого общества над социальным миром1. Нетократы обладают теми выдающимися коммуникационными способностями в области новейших информационных технологий, которые позволяют им манипулировать сознанием и поведением остальных пользователей сети.
Шведские исследователи считают, что элиты уступают место нетократии, постепенно утрачивая свои позиции в обществе. Сама нетократия не вырастает непосредственно из элиты. Она формируется из
1 Барт А., Зодерквист Я. Нетократия. Новая правящая элита и жизнь после капитализма. - СПб.: Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2004. - 252 с.
122
экономических отношений, порожденных глобализацией, новыми информационными технологиями. Информационное производство, основой которого является распределение, потребление информации, средств ее создания, передачи и контроля над потоками информации, создают основы власти нетократии.
Нетократия, как социальный слой, образуется из выходцев различных социальных групп при условии, что они заняли в силу каких-либо качеств основные узлы сетей социального господства. Подтверждением теории нетократии служит рост сетевых сообществ, объединенных по различной тематике. В настоящее время сеть представляет собой еще один уровень социальной реальности, где появляются определенные каналы контроля и выстраиваются свои властные отношения.
Таким образом, информация заняла место религии в традиционном обществе и идеологии – в индустриальном. Манипулирование информацией позволяет формировать необходимые мировоззренческие установки личности, задавать цели развития, определять границы и стандарты поведения. Информационное сопровождение – важнейшая составляющая процесса «внешнего инженеринга». Применение таких методов, как рекрутирование революционно настроенных толп через сети, дискредитация, замалчивание проблем и т.п., доказавших свою эффективность и направленных на смену правящего режима, будет продолжаться. Подобный опыт весьма ценен, тем более на фоне цепочки событий в Тунисе, Египте, Ливии, Сирии, Украине. Безусловно, нетократия пока еще малоизученное явление в современной политической науке, но представляющее огромный исследовательский интерес.
В современном информационном обществе информация и связанные с ней коммуникативные процессы и технологии из средства и механизма достижения целей традиционных политических акторов приобретают акторное содержание: трансформируют содержательный потенциал традиционных политических практик и способствуют появлению новых;
123
порождают новые социальные движения, феномен "меньшинств с политическим содержанием", сетевые структуры, новые элиты, в том числе нетократическую; детерминируют, с одной стороны, развитие, а с другой, девальвацию демократических практик и их инверсию до уровня неототалитарных тенденций, наиболее ярким феноменом чего становится процесс "ненасильственного" изменения политических режимов и актуализации культурно-духовной составляющей национальной безопасности современного государства.
2.2.Демократические практики в условиях информационного общества
Внастоящее время можно предположить, что и классические, и современные модели демократии, вследствие социальной эволюции, политический трансформации, геополитического противоборства, глобальной информатизации, развития инфокоммунакии, окажутся перед вызовами, которые приведут или к девальвации данных моделей, или их коррекции, или созданию новых. Мы считаем, что основной причиной изменений в моделях демократии, в самой ее сущности является переход от индустриального национального общества/государств к глобальному информационному обществу. Мы согласны с Ю.Хабермасом, который говорит о том, что изменения в технологической, экономической,
общественной сферах становятся динамичными и комплексными, что в итоге должно привести к смене самой парадигмы демократии: от демократических моделей эпохи Модерна, к демократическим моделям информационного общества1.
В 1984 г. Б. Барбер в своей работе «Сильная демократия» предвидел возможности использования новых информационно-коммуникационных технологий по аккумулированию гражданской информации и оживлению политического участия населения. Четырнадцать лет спустя тот же Б. Барбер,
1 Хабермас Ю. Проблема легитимации позднего капитализма. - М.: Праксис, 2010. - 272 с.
124
наблюдая за развитием демократии в русле новой технологической парадигмы, указывал на снижение качества публичных дебатов и демократической процедуры принятия политических решений под воздействием новых медиа1. Однако, оба эти аргумента нисколько не противоречили друг другу. С одной стороны, Интернет действительно способен служить платформой для проведения информированной, интерактивной политики, стимулирующей политическое участие и расширяющей границы процесса принятия политических решений, а с другой, любая технология, и Интернет в частности, зависит от тех, кто ее применяет. Поэтому реальное воздействие Интернета на политику должно не провозглашаться как данность, а пристально изучаться.
К примеру, к настоящему времени мало известно о реальном воздействии Интернета на трансформацию формального политического процесса. Способен ли Интернет привнести изменения в процесс политических кампаний, создание новых форм политических дебатов, представительства и принятия политических решений? Бимбер утверждает, что Интернет оказывает более сильное воздействие на репрезентативные процессы, нежели на поведение индивидуумов: «Информационный поток является центральным в политической структуре и политическом поведении. Информация – это не только инструмент и ресурс, используемый политическими акторами в стратегическом и психологическом смысле, но ее характеристики и качество влияют на самоидентификацию политических акторов»2. Иначе говоря, путем изменения направления и контента потока информации границы политических акторов расширяются, возникают новые способы коллективной мобилизации и различные форматы дебатов, трансформируя политическую сцену, фрагментированную односторонней коммуникационной системой эпохи масс медиа.
1Barber B. The New Telecommunications Technology: Endless Frontier or End of Democracy? // Noll R., Price M. Communications Cornucopia. Washington DC: Brookings Institution, 1998, p.p. 72-98.
2California Internet Voting Task Force. A Report on the Feasibility of Internet Voting, Sacramento: Office of California Secretary of State, 2000, p. 231.
125
Возникает справедливый вопрос: почему широкое признание Интернета в качестве инструмента для проведения политических кампаний не привело к большей открытости политического процесса и увеличению количества ее участников? Необходимо отметить существовавшее предубеждение против слишком широкого вовлечения населения в политику, против прямой демократии. Расширение использования прямых политических методов, таких как протестная политика, прямое голосование, экзит-пулы, не уменьшило сомнений в отношении пределов прямой демократии. Поэтому неудивительно скептическое отношение политиков к демократическим возможностям Интернета, позволяющего довести прямые методы до крайности. Хотя политики и осознают пользу Интернета, они всетаки опасаются, что столь глубокое погружение населения в политический процесс способно размыть представительную демократию1.
В настоящее время в политической мысли доминирует модель, где возможности Интернета ассоциируются с доступом к информации и финансовым ресурсам. Эта идея лежит в одном ключе с доминирующей в современной политической науке парадигмой, которая ставит во главу угла эффективно организованную внутреннюю деятельность и линейное обеспечение граждан информацией. Ей противостоит модель, отдающая приоритет консультированию и участию граждан. Ее особенность состоит в том, что она предполагает потерю некоторой части контроля над политическим процессом. Контроль за общественным мнением внутри политической кампании является навязчивой идеей такой же силы, как и деньги, и кандидаты смертельно бояться потерять этот контроль, что становится весьма вероятным при проведении открытой Интернеткампании2. Не только Интернет-пользователи могут обмениваться информацией, не соответствующей общему тону кампании, но сторонники и
1Sey A., Castells M. From Media Politics to Networked Politics: The Internet and the Political Process, р.4.
2Kamarck E.C. Political Campaigning оn the Internet: Business as Usual? Governance.com, p.
126
противники какой-либо идеи, партии или кандидата имеют возможность создавать сообщения без разрешения ее организаторов. Так что проблема состоит в том, как найти модель, позволяющую использовать силу Интернета как посредника, параллельно сохраняя контроль в руках политиков и обеспечивая точное соответствие кампании их целям.
Таким образом, претендуя на контроль за контентом и препятствуя полной открытости представительских институтов, политическая система не полностью использует потенциал Интернета и такие его ценности как интерактивность и возможность независимой коммуникации. С другой стороны, чем больше политический процесс будет опираться на построение гражданской автономии, тем большую роль может сыграть Интернет в процессе политической мобилизации.
Интернет предоставляет электорату два уровня автономии. Вопервых, он дает доступ к информации тем пользователям, которые не удовлетворены другими средствами массовой информации. Во-вторых, он дает возможность общения без вмешательства политиков и обеспечивает полем деятельности тех людей, которых не устраивают традиционные формы политического участия, но кого все же интересует политическая деятельность.
Однако Интернет-политика подходит не всем. Некоторые люди предпочитают строгие иерархические связи с формальными организациями политической системы. Более горизонтальные аспекты Интернет-политики для них не представляют интереса. В любом случае, не Интернет способствует развитию тяги граждан к автономии, а люди, жаждущие автономии, обращаются к Интернету как к способу выразить собственное мнение1. Если политическая система государства основана на четкой иерархии и субординации, то Интернет выполняет роль публикации меседжей и запросов граждан. Если они ощущают неудовлетворенность
1 Королькова Л.Н., Корольков К.В. Интернет-сообщество с чертами тотального института как фактор десоциализации. – Ставрополь: СТИС ЮРГУЭС, 2010. – 149 с.
127
положением дел в безответной политической системе, то Интернет используется политическими активистами, не будучи напрямую направлен на увеличение политического представительства. Интернет может сыграть инновационную роль в политической практике только в качестве открытого независимого политического канала при широком участии граждан.
В последние десятилетия средства массовой информации заняли ведущее место в политическом пространстве. Через них граждане получают большую часть информации, формируют собственное мнение и политическое поведение. Психологи отмечают, что читатели, слушатели и телезрители не являются простыми реципиентами посылов СМИ. Они реагируют на них в соответствии со своим жизненным опытом, ценностями, интересами и т.д. Этот процесс коммуникации является комплексным и никогда не бывает однозначно определенным, зачастую преподнося сюрпризы политикам, пытающимся манипулировать общественным мнением. Тем не менее, тот факт, что медиа формируют политические дебаты, имеет серьезное влияние на политический процесс. Лица и месседжи, не представленные в основных СМИ, имеют мало шансов снискать поддержку избирателей и становятся маргинализованными.
Медиа-политика имеет свои правила и свой язык: упрощение посыла, построение имиджа, персонализация политики, рассказывание историй и т.д. Существует прямая связь между медиа-политикой и широким использованием политических скандалов, распространением разоблачающей (правдивой, ложной или частично-ложной) информации с целью формирования общественного мнения. Кроме того, медиа-политика дорога и требует серьезных средств и ресурсов, увеличивая зависимость политиков от спонсоров и лоббистов. Медиа политика трансформировала политическую практику и политическое поведение. Это не означает, что активность граждан снизилась под воздействием средств массовой информации. Напротив, разоблачения в СМИ и политический интерес имеют
128
положительную корреляцию1. Однако есть все основания полагать, что медиа-политика и ее методы оказали влияние на кризис политической легитимности. Это выразилось в том, что граждане не то чтобы отошли от политики, но разуверились в официальной политике и политиках и стали искать альтернативные политические практики, такие как голосование за третьи партии, воздержание при голосовании, использование политики референдумов и политическую мобилизацию вне рамок традиционной партийной системы.
Конечно причин у кризиса легитимности несколько, но медиаполитика занимает среди них не последнее место, поскольку посредством СМИ общение между избранниками и электоратом становится непрямым. Партийные структуры бюрократизированы, но представляют собой прямую связь между институтами власти и различными составляющими гражданского общества, например, профсоюзами и местными гражданскими ассоциациями. Медиа-политика вклинивается между ними, устанавливая полностью индивидуализированные квазирыночные отношения между создателями политических посылов и их «клиентами» - гражданами, которые смотрят/слушают или читают СМИ и «покупают» политический продукт, отдавая свои голоса за тех или иных кандидатов. Этот механизм функционирует эффективно до тех пор, пока «клиенты» - граждане чувствуют себя удовлетворенными. В противном случае обратная связь исчезает до следующих выборов. Когда начинается новая предвыборная кампания, проблемы продолжают артикулироваться через средства массовой информации, но у граждан нет контроля над этим процессом. Конечно, они могут выражать свое мнение через опросы, но этого явно недостаточно, чтобы люди не чувствовали себя одинокими и брошенными. Медиа политика не предоставляет возможности построения реальных отношений между политиками и простыми гражданами, кроме тех единичных примеров, когда
1 Sey A., Castells M. From Media Politics to Networked Politics: The Internet and the Political Process, р.13.
129
отдельные журналисты занимают позицию защитников общественных интересов.
Кризис политической легитимности, ассоциируемый с широким распространением медиа политики, становится источником возникновения новых форм политизации общества. В то время как значительная часть граждан теряет доверие к политической системе, другие выбирают альтернативные виды политической деятельности, иногда в форме социальных движений либо протестного движения внутри существующей политической системы, стремясь наладить связи между гражданским обществом и новыми лидерами политического процесса. В этой ситуации возрастает роль Интернета как политического посредника. Но до тех пор, пока этот канал используется для трансляции политики сверху вниз под контролем политической машины через построение с гражданами коммерческих отношений, добавленная стоимость этого ресурса остается лимитированной.
С течением времени, когда отдельные индивидуумы, представители социальных движений и гражданских ассоциаций будут вовлекаться в независимый процесс перестройки политического процесса, Интернет как платформа для выражения мнения граждан возымеет большую силу. Имея достаточно низкую стоимость ресурсов, он обладает высоким потенциалом для объединения разнонаправленных индивидуальных связей. Подобная сетевая работа может продолжаться бесконечно за счет отсутствия контроля из какого-либо центра, возможности создания многочисленных конфигураций обсуждения различных проблем и интерактивности, продолжающейся 24 часа в сутки.
В 90-е гг. ХХ века в мире происходили фундаментальные исторические перемены, понимание которых требовало изменения и политической теории, и практики. Эти мощные процесса касались и гражданского общества, и средств массовой информации как демократических институтов. На наш взгляд, это демократизация пост-
130
коммунистической Восточной Европы и глобальное распространение Интернет-технологий.
Сущностью демократических транзитных процессов является фрагментация или разрушение существующей монополии или олигополии власти, включая монополию на информацию как решающий элемент монополии власти1. Использование Интернета журналистами требует такого же контроля над свободой выражения собственного мнения, как и традиционные СМИ, особенно в отношении таких аспектов медиа-среды как подача новостей, контентно-нейтральная регуляция, защита журналистов, осуществляющих свою профессиональную деятельность, в том числе и от физического воздействия.
В 90-е гг. ХХ века в России формально были заложены основы демократических реформ. Конституция РФ гарантирует свободу слова и идей, участия в ассоциациях и т.д. (ст. 29, 30, 32, 33). Но, тем не менее, Россия является одной из стран, в которых требуется регистрация и лицензирование средств массовой информации, включая Интернетпровайдеров, что сохраняет функции контроля за ними со стороны государства.
Согласно демократической теории, демократические идеалы и нормы в переходный период успешнее усваиваются лишь при серьезной поддержке со стороны граждан и лидеров. Как отмечают М.Прайс и П.Краг, основным препятствием для обеспечения свободы средств массовой информации служат не плохие законы, а административные акты и бюрократические препоны, затрудняющие исполнение этих законов2. Россия являет собой яркий пример перехода к режиму, где «формальные институты демократии часто маскируют вполне недемократичную практику»3. Многие независимые медиа-эксперты и западные наблюдатели в конце 90-х г.г. XX века
1Price M., Krug P. The Enabling Environment for Free and Independent Media. USAID Center for Democracy and Governance, Oxford, 2000.
2Schmidt D. Controlled Democracy in Russia? Civil Society and Internet Communication – New Opportunities and Restraints. The Queen’s University Belfast, April 2003.
3Sakwa R. Russian Politics and Society. London/New York: Routledge, 2002, p. 93.