2. Понятийно-терминологическая путаница и ее последствия в изучении права, законодательстве и практике.

Вместо четкого и ясного понимания договора в смысле юридического факта-действия (на худой конец - договора как обязательственного правоотношения, возникшего из такого факта) ученые целенаправленно создают представление о малопонятной бесформенной субстанции, логически аморфном конгломерате, в одно и то же время соединяющем в себе качества трудно совместимых категорий различной родовой принадлежности:

1) юридического факта и правоотношения (Р. О. Халфина);

2) юридического факта, правоотношения и источника (средства) правового регулирования (М. И. Брагинский).

3) Вершиной подобного рода теорий является замена предметно-логического юридического понятия о договоре хозяйственно-функциональным представлением о нем (Б. И. Пугинский, Д. Н. Сафиуллин).

Хорошо известно, что в настоящее время в рамках материала курсов и учебников обязательственного права рассматривается не только (и даже не столько) обязательственное, сколько договорное право. Договорное право изучается вместо обязательственного, а последнее практически не изучается вовсе: материал об отдельных видах обязательств заменяется материалом об отдельных обязательствах. Сразу же напрашивается риторический вопрос: какой смысл в изучении отдельных договоров в ситуации действия принципа свободы договора? Рассмотрим некоторые нормативные несообразности в употреблении понятий об обязательстве и договоре. Возьмем, например, такое выражение, как "исполнение обязательства". Ясно, что предметом исполнения может быть только обязанность, но не все правоотношение в целом. Правоотношение (в нашем случае - обязательство) не может исполняться: во всяком случае, общего учения об исполнении правоотношения науке права неизвестно.

Возникает вопрос: насколько же правильно говорить об исполнении договоров? Если договор - это сделка, а сделка - действие, то выражение "исполнение договора" равнозначно выражению "исполнение действия". Но что такое "исполнение действия"? Совершение его? Но выражение "совершение договора" означает его заключение, а не исполнение обязательств, вытекающих из уже наличествующего (заключенного, совершенного, законченного) договора, т. е. совсем не то, что следовало бы понимать под ним исходя из этимологии этого словосочетания. Остается лишь сделать скидку на условность словоупотребления, допустив, что законодатель, вместо того чтобы писать об "исполнении обязательств, вытекающих из договора (сделки)", предпочел поступиться точностью терминологии в пользу ее краткости и удобств.

Вот другой пример. Всякое правоотношение, в том числе обязательство, как явление, имеющее известную длительность (протяженность) во времени, может по наступлении определенных обстоятельств прекратить свое существование. Говорить о прекращении правоотношения, следовательно, вполне нормально. Но что такое прекращение сделки или договора??? И сделка, и договор - суть действия; юридические последствия закон связывает, однако, не с процессом совершения таких действий, а с результатом этого процесса, т. е. понимает действия (сделку, договор) как одномоментный юридический факт. Как может прекратиться явление, не имеющее временной размерности, продолжительности, явление, не текущее во времени, своеобразная "временная точка"?

Согласно ст. 310 ГК односторонний отказ от исполнения обязательства допускается только в случаях, прямо предусмотренных законом; только от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, можно отказаться также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства. А вот нормы об одностороннем отказе от исполнения договора гласят совсем о другом: п. 2 и 3 ст. 450 ГК предусматривают также возможность изменения или прекращения порожденных им обязательств судом по требованию одной из сторон и никак не ограничивают стороны договора в возможности установления специальных оснований одностороннего отказа.

Несколько слов о повсеместной тенденции путать участников договора (контрагентов) со сторонами обязательства (субъектами правоотношения). Кем должно быть заключено соглашение об изменении или прекращении обязательства - контрагентами по договору, из которого оно возникло, или лицами, участвующими в обязательстве по состоянию на момент возникновения вопроса о его изменении или прекращении? Статья 450 ГК говорит об изменении и расторжении договора по соглашению сторон (сторон чего? Судя по контексту статьи - сторон договора); а вот ст. 310 говорит о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства. В современной арбитражной практике, которая, исходя из результата ограничительного толкования п. 1 ст. 382 ГК, в принципе справедливо утверждает, что уступку требования может совершить только и исключительно его обладатель - кредитор. Третье лицо, в пользу которого устанавливается требование в порядке п. 1 ст. 430 ГК (выгодоприобретатель), кредитором не названо; следовательно, оно таковым не является и не имеет возможности уступить выговоренное в его пользу требование.

Мы уже указывали выше, но считаем целесообразным повторить: название субъекта третьим лицом подчеркивает его положение по отношению к участникам договора, но не определяет его статуса в обязательстве - правоотношении, возникшем из этого договора.

Всякое правоотношение (в том числе обязательственное) состоит из одного субъективного права и одной корреспондирующей с ним юридической обязанности. Если из одного и того же основания возникает несколько субъективных прав с соответствующим количеством обеспечивающих их обязанностей, то перед нами несколько различных правоотношений. А это значит, что в каждом отдельно взятом обязательстве каждый его участник является либо должником, либо кредитором, но не тем и другим одновременно; фигуры должника-кредитора или кредитора-должника гражданское право не знает. Статус кредитора и должника возможно соединить в одном лице лишь в том случае, если речь идет о как минимум двух различных обязательствах, в одном из которых интересующее нас лицо является кредитором, в другом - должником. Уступка требования, составляющего содержание одного из обязательств (того, где интересующее нас лицо является кредитором), никак не влияет на судьбу другого обязательства (того, в котором интересующее нас лицо является должником). Лицо выбывает из одного обязательственного отношения, но сохраняет свой статус (кредитора или должника) в другом обязательственном правоотношении, хотя бы возникшем из одного и того же договора с первым.

Предложения Белова:

• руководствуясь принципом "бритвы Оккама", предписывающим воздерживаться от умножения сущностей без крайней на то необходимости, следует отказаться от употребления понятия о сложном (в том числе взаимном) обязательстве;

• неписаное и никем не обоснованное правило "Один договор - одно обязательство" (хотя бы и с космическим множеством разноплановых и не всегда непосредственно взаимосвязанных прав и обязанностей) должно быть если и не выброшено на юридическую помойку, то положено в самый дальний угол юридической кладовой до тех по крайней мере пор, пока кто-нибудь внятно не объяснит, для чего это понятие требуется науке или практике;

• необходимо самое широкое развертывание исследований, которые помогли бы уточнить границы понятия обязательства. Такое уточнение необходимо сделать как минимум в трех следующих направлениях: 1) отраслевом; 2) содержательном и 3) институциональном.

• науке необходимо осознать высокую практическую ценность понятия о правоотношении и разъяснить таковую юристам-практикам, => науке необходимо в первую очередь определиться с концепцией правоотношения, исключив из научного оборота откровенно неправильную, но все еще чрезвычайно широко распространенную трактовку правоотношения как общественного (фактического) отношения, урегулированного нормами права. Первооснова, первичная "клеточка" правоотношения - это субъективное право (шире - юридически обеспеченная возможность поведения), а вовсе не общественное отношение, как почему-то принято считать. Правоотношение - это связка юридических возможностей со средствами их юридического обеспечения (регулятивного субъективного права - с юридической обязанностью, охранительного - с юридически необходимым принудительным поведением, секундарного - с состоянием юридической связанности и т. д.).

• слово "договор" было бы целесообразно употреблять для обозначения трех следующих понятий:

1) юридического факта-действия - основания возникновения прав и обязанностей;

2) объективного юридического эффекта такого действия - системы правил поведения участников действия, источника индивидуально-правового регулирования отношений между ними ;

3) внешней формы выражения этих правил (обычно — документа).

• Для обозначения же юридического результата в виде системы субъективных прав и юридических обязанностей, предопределенных содержанием нормативного и индивидуального (договорного) регулирования, вполне достаточно термина "гражданские правоотношения", в том числе - "обязательственные правоотношения" или "обязательства". Никакой надобности в приложении термина "договор" еще и к этому последнему (четвертому) понятию нет.